Евгений Александрович Курагин
Печать Каульмэ

Глава пятая

Естафьевка, 10:23

Сделав глоток черного, крепкого кофе без сахара, Мария затянулась сигаретой марки «Каролинг». Горьковатый, с холодком дымок пробежался по горлу, проник в легкие, а затем отправился полупрозрачными кольцами к потолку. Сегодня она впервые ни от кого не пряталась. Сегодня ей было наплевать, что ей начнут перемывать косточки престарелые матроны, ведшие образцово-показательную жизнь, а мужчины станут смотреть на нее совсем не как раньше. Плевать! Мария сейчас думала о том, что не бывает худа без добра. Покинуть Мун-су беспрепятственно ей с магистром тогда не удалось, но благодаря этому у них появилась новая ниточка.

Когда, попрощавшись с Матильдой, они вышли из подворотни, их уже встречали двое крепких мужчин или вернее похожих на мужчин существ. Их строгие лица и грудь покрывали татуировки, а волосы были выкрашены в жгучий красный цвет. Маленькие глубоко посаженые глаза сверлили незваных гостей испепеляющим взглядом, а на мощных сильно выдающихся вперед челюстях играли желваки. Иные представители рас, оторвавшись от своих дел, отступили назад, создавая подобие круга. Все ждали, что сейчас произойдет.

– Телохранители Варгесса, – не без некоторого сожаления проговорил Гурявин. Ему явно не хотелось сейчас отвлекаться, но выбора у него, похоже, не было. Он спрятал склянку в кожаный футляр, пристегнутый к ремню, сделал несколько уверенных шагов вперед. При этом магистр перехватил свою трость таким образом, чтобы можно было пользоваться ей как булавой.

– А кто такой этот Варгесс? – спросила печатница, подозревая к чему все идет. – Еще один ваш старый знакомый?

– Думаю, сейчас вам представится возможность познакомиться с ним лично, – говоря это, Гурявин нехорошо улыбнулся.

Мария тогда ожидала, что Гурявин совершит какую-нибудь глупость, какие совершают главные герои любовно-приключенческих романов, но нет, он всего лишь сказал красноволосым существам: «Я только вас и ждал». Кроме этого, она задалась вопросом, что именно видел магистр и какими на самом деле были эти телохранители Варгесса – злобными орками или монстрами похлеще печально известных брукс, а может, соблазнительных инкубов…

На самом деле после посещения резиденции Варгесса и так называемого знакомства Мария долгое время не могла обрести душевного успокоения, или, вернее сказать, – равновесия. Вернувшись домой, она неизменно чувствовала чудовищную слабость и подавленность. А закрывая глаза, перед ней как наяву возникало худощавое вытянутое лицо с заостренным подбородком и горящими красными глазами.

– Я боялся, что вы ко мне не заглянете, – сказал Варгесс, когда его телохранители отступили от магистра и печатницы, оставив их в центре зала. Высокий, выше любого человека, Варгесс медленно и вместе с тем грациозно поднялся по трем ступенькам на подиум, обернулся к своим вынужденным гостям. Красный шелковый халат, накинутый поверх белоснежной сорочки без воротника, скрывал собой худобу своего владельца, но вряд ли хоть кто-то обращал на это внимание. Мощная аура, исходившая от Варгесса, подавляла волю на ментальном уровне, подчиняла себе всех присутствующих в зале. Мария даже прикусила нижнюю губу, ощутив необъяснимую силу, что воздействовала на нее, подавляя любые чувства.

Позади Варгесса находилось громадное вычурное кресло с высокими подлокотниками в виде неких сфинксов и обтянутое красной кожей. А выше на трех длинных пиках был закреплен щит с гербом, изображавший красного дракона на черном поле. Прежде чем занять свой трон, а именно троном кресло и являлось, Варгесс сказал:

– Вы, магистры, приходите в мой город, когда захотите, и постоянно что-то вынюхиваете подобно охотничьим псам что потеряли след лисицы. Вам мало того, что вы лишили меня и мою семью нашего настоящего дома и наших угодий, так вы тревожите наш покой и здесь, в этой клетке!

– Твой город? – Гурявин даже усмехнулся, что моментально отразилось на лицах телохранителей Варгесса. Они обнажили иглообразные клыки, приглушенно зашипели. Каждый звук, вырывавшийся из их открытых пастей, говорил о смертельной угрозе и их ярости. Но магистр продолжал:

– Твой город? – повторил он. – Да, вполне может быть. Здесь ты наконец можешь почувствовать себя настоящим королем, властелином судеб! Но чего стоит эта твоя корона и королевство вместе с ним? – магистр сделал внушительную паузу, после чего продолжил с тем же безразличием, что явственно ощущалось в его голосе: – Старый, дряхлый вампир, что кормится кровью своих безвольных, убогих слуг, обленившийся, забывший, что такое вкус настоящей охоты и настоящий голод, что так гложет естество. Плещущийся в подобострастии тщедушных упырей, забывший, что такое настоящая власть.

– Довольно!

– Ты меня знаешь, Варгесс, когда мне что-то понадобится от тебя, я приду к тебе… или быть может – за тобой! – закончил магистр.

После слов Гурявина в зале возникла в прямом смысле слова гробовая тишина. Мария краем глаза заметила, как из-под манжеты сорочки магистра вытекли черные и голубые пульсирующие струйки, они переплетались между собой и сейчас походили на змеиный клубок. То же самое происходило и с правой его рукой, даже на шее и за ушами заструились тонкие линии, с каждой долей секунды ускоряя ход. Вампир тоже это заметил, а потому резко вскинул руку, останавливая своих, преобразившихся до неузнаваемости телохранителей, уже готовых броситься на магистра и разорвать на части.

Что ж, похоже, Варгесс действительно знал, с кем имел дело, и чем это все могло закончиться. Только когда они покинули резиденцию древнего вампира, Мария смогла перевести дух. Ее ноги дрожали, а грудь под блузкой ходила ходуном. Присев на ствол поваленной стихией пальмы, она закурила сигарету, бросая короткие взгляды то на город, оставшийся за рекой, то на Гурявина, растиравшего свои запястья.

– Зачем нужно было его провоцировать? – спросила тогда она.

Магистр пожал плечами, затем опустился на бревно рядом с девушкой, уперев локти в колени, собрал пальцы рук в замок.

– Варгесс Тельштейн – один из самых древних лордов-вампиров, Мария Александровна, некогда весьма и весьма могущественных вампиров. Отчасти именно по этой причине он все еще жив. Магистры, как и печатники, в свою очередь, не преследуют цель убить все и всех, кто им неугоден или кажется таковым. Гораздо ценнее сохранить им жизнь, пускай они очень часто этого не заслуживают.

– Но как же…

– Я не собирался убивать Варгесса и его слуг тоже. Хотя оказалось не лишним сбить с него спесь.

– Вы не боитесь, что он захочет отомстить вам?

– Сейчас – нет! Варгесс допустил ошибку и, увы, вероятнее всего, понимает это. Зачем, по-вашему, он прислал за нами своих телохранителей?

– Не знаю, – честно призналась Мария.

– Полагаю, когда ему о нас сообщили, а мы не могли не привлечь внимания его шпионов, Варгесс насторожился. Он решил узнать, для чего мы здесь и что нам известно. Единственное, чего он не учел…

– Вас?

– Да, – с ощутимой толикой скромности подтвердил Гурявин. – Я не единственный, кто является носителем и вместе с тем хранителем сразу двух демонов, – он показал свои ладони, на одной из которых пульсировала теперь темно-синяя точка, а на другой завихрялась черная струйка. – Но вместе, в совокупности, Геката и Самиджу не позволяют воздействовать на мой разум, создавая вокруг меня прочный ментальный щит. Кроме того, в паре они являются грозным и весьма действенным оружием…

– Да, – задумчиво произнесла Мария, выглядывая в окно. В помещении для курения было еще двое молодых печатников, но они ей не мешали. А их оценивающие взгляды – ну и пусть себе смотрят на здоровье. Она допила кафе в одноразовом стаканчике, затем затушила сигарету в стеклянной пепельнице.

Когда она с магистром покинула Тень, должно было быть уже далеко за полночь, но на ее часах популярной марки «Жемчуг» время словно замерло. Гурявин пояснил тогда, что время в Мун-су течет совершенно иначе, а внезапная усталость и легкое головокружение – естественное состояние после посещения любой Тени. Хотя Мария и попыталась сопротивляться, магистр все же отвез ее домой на Брусиловскую. А сам, сунув руки в карманы суртюка, побрел по залитому желтоватым светом фонарей тротуару, дымя своей сигаретой. Почему-то тогда Марии подумалось, что они больше никогда не встретятся.

Оказавшись в своей квартире после посвящения Тени, Мария первым делом приняла ванну. Ей хотелось поскорее сбросить с себя напряжение и усталость, что преследовали ее после встречи с древним вампиром. Потом, спустя две четверти часа, она уже сидела за своим рабочим столом в маленьком кабинете. Бокал с белым вином, дальше бутерброды с сыром на прозрачной тарелке. На скорую руку Мария делала пометки в блокноте, стараясь вспомнить все, о чем говорил магистр седьмого класса или что вскользь упоминал. Особое внимание она уделила якобы не существующей Печати Каульмэ. Однако ценной информации нашлось немного. Везде, где ей встречались упоминания о ней, фигурировала фамилия Сыргина Константина Игнатьевича.

Когда Мария закончила, большая стрелка на циферблате «Жемчуга» стремительно приближалась к двенадцати, бокал и тарелка опустели, а в карманном блокноте на проволоке добавилось целых пять листов, замаранных беглыми записями, подчеркиваниями, вопросительными и восклицательными знаками.

Целый день, проведенный в офисе за рутинной работой, не умалил ее желания во всем разобраться. После работы, сегодня она освободилась поздновато, Мария направила свой шессер тридцать третьей модели к зданию архива, расположившееся на Земской площади. Охранник сквозь кованую решетку на дверях посоветовал ей прийти завтра, мол, все уже разошлись. Мария поблагодарила его и, быстро сбежав по ступенькам, плюхнулась на водительское сиденье и направила шессер в сторону Старогуева. В ее голове гулким эхом звучали слова магистра: «…но мы все время наступаем на проклятые грабли и будем наступать на них снова и снова, пока не научимся вновь видеть, а не просто смотреть».

Оставив шессер на обочине под единственным газовым фонарем, Мария перебежала через улицу, поднялась по ступенькам на крыльцо и вошла в здание. Надо сказать, что там ничего не изменилось за последние дни. Все тот же сор, хлам и витавший в воздухе затхлый запах миазм. Печатница быстро, насколько это возможно, поднялась на лестничную площадку третьего этажа, проникла в опечатанную квартиру. Гурявин говорил, что печатникам снова надо научиться видеть, и Мария, поддавшись его влиянию, решила доказать себе и другим, что ничто не утрачено, ничто не забыто.

Признаться, оказавшись в помещении, Мария и сама не знала, что ей нужно было искать. Комнаты кругом одинаковые, притом с совершено одинаковой или похожей друг на друга мебелью. Все весьма недорогое, если прямо не сказать – дешевое, с какой-нибудь барахолки, вероятно, а может быть, и со свалки богатых районов.

Конечно, первым делом Мария прошла в ту самую комнату, где на чердаке она нашла девочку. Но тут ничего не оказалось. Она питала надежду, что ее взгляду что-нибудь откроется, но нет. Печатники третьего отдела и ее собственного, как же без них, уничтожили все возможные доказательства. Затем она отправилась в комнату, где произошло ее знакомство, не самое приятное, с Адамом Келли, бывшим учеником Кощина. Мария провела здесь около получаса, обследуя стены, мебель, потолок и даже пол, укрытый значительным слоем пыли и мусора.

– Это все бессмысленно! – в сердцах выпалила печатница, не найдя ничего что хоть мало-мальски могло ей помочь. Все ее потуги свелись к бессмысленному брожению по комнатам и ничему больше. Присев на край старого колчанного стула со сломанной спинкой, Мария вновь зажгла сигарету. Возможно, магистр действительно прав, от печатников прошлого в них самих мало что осталось, и только они сами в этом всем виновны.

Мария почти докурила сигарету, когда перед ее взглядом проявилось алое свечение. Оно пронизывало дощатый пол, а ее всю вдруг охватил ни с чем несравнимый ужас. Поддавшись внезапно охватившему ее страху она бросилась к шкафу и попыталась укрыться, спрятаться в нем.

– Я вас чувствую, чувствую как трепещет ваша душа!

Услышав эти слова, Мария подобрала коленки к груди, обхватила их руками. Ей было очень страшно. Страшно до дрожи. В тот самый момент она вспомнила о Виктории, забравшейся каким-то чудом на чердак и прятавшаяся там среди коробок.

Дверь в комнату отворилась. Переступив через порожек, в комнату вошел мужчина, настолько высокий, что ему пришлось согнуться почти пополам, чтобы не ударится о притолоку. Но даже когда он выпрямился, его обритая голова была немного наклонена, чтобы не удариться о потолок.

– Вы не умеете выбирать друзей, Мария Александровна, – проговорил Варгесс Тельштейн, когтистой рукой открывая дверцу шкафа.

Глава шестая

Академическая, 23:12

Гостиница на Академической была одна из лучших в западной столице. Высокое многоэтажное строение позапрошлого века, облицованное красным кирпичом, с большими арочными окнами, украшенными лепниной, и барельефами в античном стиле. Узловатые лианы глициний и клематисов оплетали стены, тянулись вверх по садовым решеткам, а с балконов каскадами струились разноцветные пеларгонии, радуя глаз обилием красок. Обычные люди не могли позволить себе заехать в эту гостиницу даже на пару-тройку дней.

Лавра Гурявина несколько часов назад приняли тут, и не сказать, что с распростертыми объятьями. Никто не забыл и, наверное, никогда уже не забудет, как около года назад в этой самой гостинице он изловил демона, и как этот же демон разнес в клочья несколько номеров, предназначенных для особ королевской крови.

Когда он только появился в холле гостиницы, у управляющего возникли весьма неоднозначные, смешанные чувства. Магистр седьмого класса выглядел не как подобает джентльмену его уровня, а как уличный задира или грабитель, причем редкого сорта. Но отказать магистру управляющий гостиницы не мог. На имя Гурявина уже было забронировано два соседних номера.

– Лаврентий Эдмундович? – Элли, молодая девушка двадцати четырех лет, сопровождавшая Гурявина, вошла в гостиничный номер буквально на цыпочках, тронула молодого магистра за плечо. Он так и не разделся, не притронулся к ужину или к минеральной воде в графине. В пепельнице лежали три не полностью докуренные, но тщательно затушенные сигареты. На его лице все еще виднелся обширный синяк, вокруг которого блуждали голубоватые волны. Это – Самиджу, древний демон, что мог как исцелить, так и погубить любое живое существо.

– Лаврентий Эдмундович?

– Да, я все помню, – устало протянул Лавр. Через секунду он уже поднялся из кресла, прошел в ванную комнату, на ходу стянув с себя сюртук и закатав рукава рубашки. Следовало срочно умыться и привести себя в божеский вид.

Гурявин не собирался задерживаться в западной столице больше чем на пару дней, но из-за происшествия на дороге его планы резко поменялись. Он как сейчас помнил старенький шессер шестой модели на обочине и нечто, что состояло словно из тумана или какого-то морока, его всего на миг осветили фары, и оно тут же исчезло.

– Элли, остановите, – попросил тогда Лавр, и когда шессер, съехав с дороги на обочину, остановился, он выскочил из салона. Если бы Гурявин знал, к чему приведет его поспешность, он, конечно, проявил бы осторожность. Не обращая внимания на разреженность воздуха, Лавр бросился к шессеру, и вот тут прогремел взрыв. Магистра откинуло на добрую дюжину метров, а демон, замкнутый в свинцовом блоке, с чудовищным визгом сначала взвился над покореженным транспортом, подобно сказочному джинну, а затем испарился в пространстве с оглушительным хлопком.

Спустя час к месту происшествия прибыло два дилижанса местного управления жандармерии и печатники из третьего и четвертого отделения. С ними был и Бурьйин Николай Степанович. Он около полуминуты разглядывал покореженный шессер, прежде чем заметил магистра.

– Вы целы, Лаврентий Эдмундович? – спросил тогда капитан. На его хмуром, казалось, каменном лице проявилась озабоченность.

– Вполне, – ответил ему Лавр. На правой скуле разливался синяк, а на шее и за ухом виднелись глубокие царапины с кровоподтеками. За долю секунды до взрыва магистр успел выбросить перед собой щит, образованный Самиджу, что, вероятно, и спасло его от гибели.

– Не можете вы без приключений.

– И это говорит мне матерый бультерьер, что каждый день рискует поймать шальную пулю?

– Это не самое страшное, что может случиться, дорогой Лаврентий Эдмундович. Кстати, где ваш ботинок?

– Где-то в лесу, – ответил магистр, скрестив ноги, – мне недосуг было его искать.

За то время, что магистр оставался один, – Элли он успел отправить в ближайший отдел печатников – он старательно изучал место происшествия. Первое, что бросилось ему в глаза – это золотые линии, которые пронизывали пространство и материи. Подобного ему еще никогда не приходилось видеть. Второе, на что он обратил внимание – это замыкающий блок, в котором прежде был заперт демон. Печати не были повреждены, но их точно кто-то пытался «расковать», и хотя у него это не получилось, демон все же вырвался на свободу. Третье по счету, на что обратил внимание магистр – что вокруг не было ни единого намека на чье-нибудь присутствие. Складывалось впечатление, что некий условный печатник, скорее всего, из числа искаженных, на расстоянии установил на дороге печать как некую ловушку, а последствия этого теперь видны воочию.

– Необходимо найти владельца шессера!

– Что, простите? – спросил Бурьйин.

– Шессер не мог сам тут оказаться, его владельца нужно найти, а мне, с вашего разрешения, необходим отдых. И да, Николай Степанович, держите меня в курсе расследования. Я задержусь в городе на несколько дней, а потому можете рассчитывать на мою помощь.

Бурьйин кивнул, улыбнувшись. Однако никакая улыбка не могла скрыть его тревоги.

В гостинице Лавру так и не удалось уснуть. Он то смотрел через открытое настежь окно на ночное небо, затянутое тучами, то мерил комнату широкими шагами, думая о том, что на самом деле случилось на дороге, и каким образом демон все-таки смог вырваться из блока. Дважды он закуривал «столичные» и оба раза тушил, не докуривая до середины. Курение не приносило ему хоть какого-нибудь удовольствия, но отвлекало от резких головных болей – последствие аварии, произошедшей с ним два года тому назад. В третий раз Лавр закурил, когда на чайном столике уже лежало три салфетки, на каждой из которых разместилось не больше двух строчек. Только после того как напольные часы пробили одиннадцать раз, магистр погрузился в полудрему, но ненадолго. Он пробудился сразу, как только услышал знакомые шаги в коридоре, но дал себе еще одну минуту покоя, чтобы потом подняться и отправиться в ванную комнату приводить себя в порядок.

Магистр почти не брал с собой багажа в коротких поездках. Все, что ему было необходимо, умещалось в небольшом портфеле. И там, конечно, не нашлось места для носового платка или, скажем, свежей рубашки, что так пришлась бы кстати. Так что, умывшись, он принялся старательно отчищать воротник от капель крови, но, поняв все бессмысленность этой затеи, бросил ее.

Вернувшись в комнату, Лавр не обнаружил там Элли и салфеток с короткими сообщениями, но увидел на кресле новый костюм и новую пару лакированных туфель. За те полгода, что Элли являлась его неофициальной помощницей, она отлично выучила своего спутника и, наверное, узнала обо всех его достоинствах и недостатках.

Переодевшись, в своем отражении магистр седьмого класса смог найти всего лишь один недостаток – легкую небритость. В его портфеле, как и для носового платка, не нашлось место для бритвы. А в остальном все было великолепно; разлившийся синяк на скуле не в счет.

Через час с небольшим Лавр остановил извозчика на Козельской. Бросив ему монету, он направился к ручью, от которого исходило знакомое свечение.

– Лав-рей-тий Эд-му-нич! – старый тролль, возникший из полумрака, почтительно кивнул. – Не ож-дал вас так с-оро ув-дить.

Гурявин похлопал тролля по плечу, что тому ужасно польстило, а потом задал один-единственный вопрос:

– Маргарита сегодня работает?

– О-о-о-о… Да-а-а-а… – ответил тролль. Он явно знал, о ком говорил магистр.

– Что ж, в таком случае я к ней наведаюсь.

– До-бро пож-лвать в эта… в Давир!

В западной столице была всего лишь одна Тень, не охраняемая стражами, а во всем мире их насчитывалось не больше двух дюжин. За их охрану отвечали могучие каменные тролли, подчинявшиеся напрямую комиссии Верховной палаты. Попрощавшись, впрочем, ненадолго, с троллем, Лавр прошел во врата и сразу оказался на улице, которая вряд ли могла сравниться с аллеями какого-нибудь Летнего султанского дворца.

По сравнению с Мун-су эта Тень была очень маленькой: всего пять улиц с однотипными в большинстве своем строениями; каменные здания с деревянными надстройками и красными черепичными крышами. Единственным строением, которое действительно выделялось среди прочих, был замок Саантас, выстроенный в самой высокой точке Давира. Кроме осин, здесь не росло никаких деревьев, а вот кустарников и всевозможных трав было в избытке.

Главным образом подобные этой Тени выделялись среди других тем, что местные жители могли беспрепятственно выходить в так называемый «большой мир». Они сами мало чем отличались от людей, ну а те, кто все-таки отличался, прекрасно маскировались. Как и везде, тут были и свои правила: к примеру, выносить из Тени то, чего нет, и никогда не было в большом мире, строжайше запрещено.

Выделялся Давир еще и тем, что тут почти всегда шел дождь, а посему здесь невозможно было не вспомнить о баронессе Ильо. Еще на заре своего правления в Тени она распорядилась установить навесы над тротуарными дорожками по всей длине улиц. Естественно, жители оценили заботу своей владычицы о них, и теперь главная улица, по которой шел Гурявин, носило ее имя. Когда магистр впервые появился в Давире, ему подумалось, что для человека или дриады, кем, собственно, и являлась баронесса Ильо, не нужно совершать подвигов, достаточно угодить своим подданным.

Цирюльня Маргариты находилась в самом центре этой самой улицы, и как всегда, у нее было полно клиентов.

Лавр взбежал на крыльцо по ступенькам, открыл стеклянную дверцу.

– Добро пожаловать, Лаврентий Эдмундович!

– Здравствуйте, Лаврентий Эдмундович!

– Рады вас снова видеть, Лаврентий Эдмундович!

Гурявин кивал в знак приветствия посетителям и прекрасным, без преувеличения, работницам цирюльни. Эльфийки отвечали ему многозначительными улыбками и провожали взглядами больших зеленых глаз.

– Лавр? Вот уж не ожидала тебя увидеть так скоро! – Маргарита проговорила эти слова с некой издевкой. Она встретила магистра в дверях своего кабинета; медного цвета волосы скрывали под собой половину ее лица. Но ни одна прическа не могла спрятать ее внутреннее состояние. – Да, жизнь странная штука, и опасная ко всему! – добавила дриада, аккуратно коснувшись рваного шрама на левой щеке. – Проходи, располагайся.

Гурявин прошел в кабинет. Отказавшись от бокала вина, он устроился у арочного окна, за которым раскинулся маленький аккуратный садик с цветущими рододендронами.

– Если не хочешь выпить со мной, расскажи, кто поставил тебе этот кошмарный синяк?

– Сначала ты! – Лавр сложил руки на груди, оперся о стену. – Кто это с тобой так жестоко обошелся?

– Долгая история… – дриада залпом осушила остатки красного вина в своем бокале и наполнила его снова.

– Я никуда не тороплюсь.

– Тогда садись в кресло, дай я тебя побрею, а то выглядишь как какой-нибудь дремучий орк.

Лавр кивнул. Несмотря на то, что внешне он был полностью спокоен, внутри него начинался шторм.

– Год назад, почти сразу после того, как ты таинственным образом исчез, в Давире появился незнакомец. – Маргарита усадила магистра в удобное кресло и, смотря на него в отражении зеркала, продолжила: – Он наводил справки о некоем Кристиане.

При упоминании этого имени Гурявин нахмурился.

– Не дергайся, ты же не хочешь, чтобы я случайно перерезала тебе горло? Так вот, конечно, я сказала, что слыхом не слыхивала ни о каком Кристиане, и что мне нет дела ни до кого, кроме своих клиентов. Не знаю, поверил он мне или нет, но после нашего разговора он исчез. Я и думать о нем забыла и почти целый год жила своей обычной жизнью, пока месяц назад он снова не появился.

– Это он сделал с тобой?

– Не дергайся! Да. Он подстерег меня возле дома, я ничего не смогла сделать. Совсем ничего, понимаешь? – Маргарита с полминуты помолчала. – Но я не об этом хотела сказать. – Кристиан, это тот самый безумец, который призвал демона, что разрушил несколько номеров в гостинице на Академической и которого ты затем отправил в лечебницу. Верно? Мне кажется, скоро что-то произойдет… произойдет что-то страшное! Когда тот незнакомец подстерег меня, он просто наблюдал, как я барахтаюсь в воздухе, и смеялся, ну а эти шрамы мне оставил демон, возникший из ниоткуда. Береги себя, Лавр… и нас, если получится, – сказала дриада, закончив с бритьем.