Евгения Ивановна Хамуляк
Письма в трусах
Вика будет злой и грустной. Конечно, он ей расскажет про ее подругу Аллу и ее муженька-афериста, но этим только отравит еще несколько ближайших дней. Они будут думать только об этих тварях. Было б хорошо, если б Алла не знала о планах мужа. Что было вряд ли, муж и жена – одна сатана, скажет любой агент недвижимости. Вопросы брака, развода наблюдались риелторами чаще, чем семейными психологами. А если не знала – то случится еще одна трагедия.
– Лучше б не знала, – вслух сказал Вовка, сидя за рулем. Перед глазами со скоростью света мелькали дворники, пытаясь справиться со снегопадом. Машины вокруг, похожие на снеговиков, с самой ослиной скоростью, двигались в ад. Каждый проклинал тот снег и эту зиму, и столичные пробки и власти, и всех вокруг. Это было нестерпимо. А Вовку еще ждал крайне неприятный разговор с приличными людьми. По идее он мог бы позвонить им и все рассказать. Но как не посмотреть в глаза этим несчастным людям, как по телефону излить им свою боль от предательства?! И вообще не показать свои глаза, где жила честность и теперь печаль. Он должен был это сделать сам.
– Ну тварь! Ну скотина! Подлая сволочь! – кричал Вовка, сидя в салоне один. Его никто не слышал. Не слышал его ругательств, где то и дело проскальзывало одно и то же слово «сволочь», мамино страшное слово. Он со всех сил ударил руль, который не дрогнул, зато заболели пальцы от удара. Вовка был очень зол.
Неожиданно ему в голову пришла идея, он позвонил секретарше и попросил узнать ее в реестре, когда точно был продан злополучный дом и желательно кому. Перед разговором с москвичами, и их адвокатом вскорости, надо было знать все детали этой махинации.
Секретарша позвонила через полчаса и полностью огорошила Вовку информацией. Оказывается Олег продал дом раньше, чем вытекал срок по договору с москвичами. То есть он врал Вовке с самого начала до сегодняшнего дня включительно и постоянно.
Он продал дом еще тогда, когда сидел с Вовкой у него в баньке и распивал Вовкино пиво, и жрал Викины креветки, умело отваренные с солью и зеленью. Он тогда уже знал, что мухлюет.
– Ну сволочь! – Вовка не ударял больше руль, он готов был сожрать его от злости. – Мало того, что сволочь, еще и дегенерат и алкаш конченный.
Вовка начал названивать своему юристу и советоваться. Выходила полная победа по суду, с одним только минусом, если этот алкаш ляжет на дно, исчезнет, например, рванет заграницу, то денег с него не допросишься. А Вовка помнил те разговоры о жизни в солнечной Италии на берегу моря. То есть суд мог продлиться и полгода, и год, а денег можно было и не дождаться никогда.
– Плевать! – сказал сам себе Вовка. – Подавайте в суд. Не мешкайте. – дал команду юристам.
К москвичам решил все-равно доехать и объясниться, но уже не с плохими, а более менее, приличными новостями. Хотя позор, что его подвел друг, с кем они вместе ели-пили, все равно невидимым удушливым облаком поселился надолго рядом.
Продвинулись ровно на два километра за два часа. Осталось еще тридцать три, – проговорил навигатор.
– Ну за что мне такое?! – отчаяние настигло Вовку. – Ну за что?! – он кричал вслух, зная, что его никто не слышит, только буран. – Сначала Спицины не приехали. Потом Орловы стали торговаться и мне все карты сбили. Здание на Васнецовской заморозили вместе с моими деньгами. Так теперь этот гад! Мерзавец! Тварь! Алкаш! Сволочь! За что мне?
Вовка плакал без слез и хватался за волосы. Зная, что другого случая не представиться вылить свои чувства, ведь везде он примерный отец, муж, начальник, кому не гоже скулить на луну.
Вдруг он побледнел и у него перехватило дыхание от промелькнувшей мысли. Мысль, словно мышь, и в самом деле, пробежала так быстро, как электрический ток. Но он успел ее поймать и осознать. И она его поразила.
– Ведь Олег – это и есть мой отец. Мой отец как Олег. Такой же, – пораженный продолжал разговаривать Вовка сам с собой. – Алкаш, дурак, аферист и сволочь. А я… а я… – он подбирал слова, – я как его сын Лешка.
Он вспомнил Лешку, очень хорошего мальчика, занимающегося музыкой, которому пророчили больше будущее. Олег и Алла сильно вкладывались в его образование, рассчитывая на успехи. Нанимали лучших учителей, везде его возили, по конкурсам, по прослушиваниям. Мальчик получал призы. Олег им очень гордился, показывал в телефоне фотки своего сына в обнимку с разными звездами музыки.
Очень гордился. Тварь. Хороший отец.
Вовка засмотрелся на снежинки на стекле, которые устроили настоящее лебединое озеро.
– Вот тебе и зазеркалье. Вот тебе и папка. На! Выкуси обратную сторону своего папки. Папка как Олег. Олег как папка. Такой же вор. Двуличная сволочь.
Вдруг резко Вовка нажал на тормоз, потому что практически уже под колесами его машины лежала упавшая из неоткуда женщина, выбежавшая на этой адской трассе, где творилось месиво из машин и снега.
В чем был Вовка ошарашенный выпал из машины и стал помогать подниматься несчастной, чуть не попавшей под колеса.
– Вы что сума сошли?! – стал ругаться Вовка, у которого чуть сердце не выпрыгнуло из груди, еще чуть-чуть и громадные колеса джипа проехались бы по живому телу, ломая его в фарш. – Вы соображаете, что вы делаете? Я вас чуть не задавил!
