Евгения Ивановна Хамуляк
Они написали убийство. Детектив про женскую дружбу
– Ты и в самом деле стала похожа на иностранку, Голяшка, – тепло улыбнулась Ольга. – У тебя даже юмор ихний. Купи-продай. Продай-купи. Купи-купи.
– Просто я профессионал, – облизнула розовым языком розовые губы Ольга и Джеф хотел было их облизать вновь.
– Ка, – добавила, хихикнув, Ольга и, к счастью, такси остановилось, так как они подъехали к месту назначения – лучшему ресторану города, куда залетали лишь звёзды и планиды. Ольга Голяшкина-Кури как нельзя лучше вписывалась в интерьер, томным взглядом осматривая другие столики, зная, что скоро даже здесь, где некуда упасть звезде, будут выпрашиватьу неё автографы и встречи разнообразные зеваки и ротозеи.
* * *
Развесёлыми и счастливыми, отпустив сытого Володю на работу, требующую бесконечного обозрения политической болтовни, которую журналист-политолог переводил на русский язык, объясняя населению, какими ещё бедами грозят рабочие будни властей, они ввалились в грязно-пыльный офис одного из самых крупных издательств России.
– Приятно удивлен, – вежливо пожал руку Ольге Кури Вадим Сергеевич Жунин, ответственный редактор, при этом всё время посматривая на Джефа Кури, эксклюзивные права на экономические шедевры которого, к несчастью Вадима Сергеевича, пока принадлежали другому издательству. Ольгу Головёшкину, соавтора, он даже не поприветствовал, посчитав за персонал. – Чтоб не тратить вашего и моего времени, сразу скажу, что приятно удивлён, потому что «Барби не страдает»…
– «Коварная Барби не страдает», – поправила редактора не поприветствованная соавтор.
– Да, – улыбнулся он ей, будто впервые завидев, – реально круто написано! – Вадим растопырил в сторону пальцы, больше похожие на толстенькие сардельки, и поднял руки вверх, как это делали сдающиеся в плен фашисты, тем самым показывая, что сражён талантами автора и соавтора. – Дамочки скушают этот пикантный тортик за день и захотят ещё. Поэтому давайте говорить серьёзно. Вы готовы к продолжению? Это не однодневка? От вашего ответа зависит многое. Ведь поступят сопутствующие предложения: по переводу, экранизации. Читателю можно впихнуть и сувенирку с лицами героев. Я прям так и вижу рекламу кефира или, вот скажем, чистящего средства, в котором находился яд, которым Барби убила лучшую подругу…
– Не однодневка, – сурово ответила Ольга Головёшкина за всех и сразу. Голяшкина сурово кивнула, хотя последняя фраза редактора напрягла её слух.
– Тогда решим два больных вопроса: ваши имя и фамилия.
Ольга Голяшкина забыла про чистящее средство и убийство лучших подруг.
– Ничего личного, лишь взгляд профессионала, имеющего многолетний опыт и знающего, где зарыта золотая жила… – профессионал откашлялся, делая многозначительную паузу, отделяющую мнение мастера от дилетантского. – Наше издательство находится в числе лидеров по продажам, знаете почему? Потому что 90 % нашего продукта – переводные книги. За время нахождения за «железным занавесом» мы, славяне, устали друг от друга, словно издохшие пауки в банке. Русские, украинцы, белорусы, молдоване, мордва… Нам теперь даже Румыния или Сербия и те вожделенным оплотом цивилизации и мудрости кажутся. Фигня, конечно! Сказки для провинциалов, но ваша целевая аудитория, а это разнообразные домохозяйки, замухрышки, золушки в возрасте от 30 до 100 лет, только и мечтают попить кофе с Деми Мур на Манхэттене, – Ольге Головёшкиной почему-то показалось, что именно в этот момент ответственный редактор моргнул глазом в её сторону, хотя она вообще не употребляла кофе. – Поэтому желательно не упоминать, что вы русская. Ну в смысле, видно, что вы русская и говорите по-русски, но… – он почесал длинный нос в креативном размышлении. – Но можно увильнуть, намекнув, скажем, на сербские или польские корни. Вроде как братья-славяне, да! Но не совсем! – Вадим щёлкнул пальцами, а Ольга вспомнила ставропольскую родню, которой бы очень не понравился такой трюк с братьями-славянами, за которых поднимался первый тост на каждом празднестве. А ещё не понравился бы ответственный редактор, говоривший по-русски, но выглядевший и рассужавший, как враги отечества, которым поднятые руки вверх потом сковывали железные кандалы в местах очень отдалённых.
– Теперь имя. Ольга. Слишком напористое и опять-таки очень уж русское, – Вадим скривился. – Олек, Валек, Танек, Анек, Ленок, Светок, понимаете, пруд пруди. Ну кого вы хотите удивить? А удивлять придётся, моя милая. Теперь это ваша профессия. За это вам будут платить червонным золотом, за ваши уникальность, неординарность, удивительную многообразность. И я вижу, вы в этом преуспели без меня и моих советов. Роман – бомба! Вы – бомба! – Вадим улыбнулся, взгляд его скользнул по Ольгиной груди, облачённой в белый обтягивающий трикотаж, правда, потом он резко был обстрелен сухим и очень красноречивым взглядом мужа-гения-экономиста. Вадим расплылся в своей самой сладостной улыбке. – Я предлагаю имя Хельга. Нечто родное, нечто знакомое, нордическое, но не прямой удар в челюсть. Понимаете? А от Голяшкиной я бы и вовсе отказался по причине смешно…
Теперь Вадим попал под прицел сразу двух взглядов, настроенных огнестрельными снарядами сверхточного попадания и «разрывания на тряпочки» любого незадачливого объекта.
– Но вижу, вам дорога память предков, – безоговорочно поднял руки вверх редактор, – поэтому предлагаю выкинуть другой финт, который обычно проделывают мастера по продажам. Прибавить к окончанию незвучной или неподходящей фамилии благородное «ПФ». Вот, к примеру, жил-был некто Шваркин, Шапкин или Шварцапкин, а стал «ШварцкопФ». Звучит?! И главное, пахнет не козьими какашками, а князьями, боярами… – Вадим довольно развёл руками, как бы принимая благодарности и похвалу за чудесные советы. – Надеюсь, мысль понятна, вы же, профессионал, Хельга Голяшкопф-Кюри? Не мешало б букву «у» на «ю» поменять, чтоб имелась некая связь с великой учёной, благородству которой не было предела, как, собственно, наблюдается и у вашей героини Барби, сумевшей обыграть русскую и американскую мафии, раздав их кровавые деньжища неимущим.
Джеф хотел возмутиться, но твёрдая красивая рука жены усадила биржевика опять в неудобное кресло.
– Малыш, послушай! На кону стоит много чего, – упорным шёпотом убеждала Голяшкина Кури. – Будь снисходительным к этим маркетинговым штучкам. Издатель лучше знает, как продать подороже мой… наш труд, – Оля взялась за руки мужа. – Прошу тебя, ведь еще каких-то полтора года и я стану счастливой пузатихой, у которой на уме будет только «агу-да-агу». К тому же в Америке всё выйдет иначе. Это нужно только, чтоб стрельнуть для русской публики.
Джеф растаял, женин шёпот в ухо, тёплые поглаживания его пухлых рук возбуждали и одновременно усмиряли душевные и физические колыхания.
Головёшкина значительно покачала головой, гордясь и восхищаясь целеустремленностью подруги и предчувствуя невероятный успех.
Как бы странно и цинично ни звучали советы издателя, но он был прав: большинство русских, словно заражённые неизвестным вирусом, страдали русофобией.
Поэтому успех был очевиден: искусно написанный роман попадал в тренды, охватывал широкую аудиторию, образ Ольги соответствовал запросу публики, возможности Джефа сокращали путь к славе. Скромный талант соавтора мог наваять продолжение на сто серий вперед, если бы понадобилось.
Наторелый издатель Жунин тут же предложил свои услуги и связи в области книжного рынка, отметив, что за 15 % роялти с продаж первого бестселлера он готов будет организовать встречи с лучшими пиар-менеджерами, которые в короткий срок сделают из Хельги Голяшкопф-Кюри (и её соавтора, конечно же) не просто продаваемых авторов детективного жанра, а настоящих звезд.
– Последний вопрос, Хельга, – по-новому обратился Вадим, чтоб будущая лауреатка всех возможных литературных премий привыкала к псевдониму, – вы написали этот детектив по реальным событиям или это чистая выдумка?
Хельга, уже войдя в роль загадочной писательницы детективов, ответила взглядом, от которого рождались разные ответы.
– 5 % и это наше последнее предложение, – услышал Вадим и был согласен, а как почётные гости засобирались уходить, быстро попросил аудиенции у биржевика, который был не прочь рассмотреть условия издания на российском рынке через Вадима, но только после того, как имяего жены, старое или новое, замелькает огоньками Бродвея в каждом киоске столицы до самого до Шанхая.
– Всё будет ок, Джеф, – на чистом американском заверил Вадим и получил дружественный шлепок по плечу. – Я наших знаю. Съедят и глазом не моргнут. Тем более, такой скандал. Жена убивает мужа и лучшую подругу. Коварно, хладнокровно, при этом сохраняя русскую нетленную душу… которую нельзя понять. Лишь любить… – второй шлепок дружбы за поэтическое прощание.
* * *
– Что ты там понаписала, писака? – спросила Ольга сквозь зубы, стараясь не кривить лицо, так как сидела в кресле визажиста одного из главных каналов страны, где вскорости должна была произойти запись эфира на злободневную тему мужей-любовников. Роман, будущий бестселлер и начало эпопеи про русскую супер-вумен как раз были про это.
Оля протянула увесистую папку распечатанного текста для ознакомления.
– Перескажи своими словами, ты ж знаешь, у меня плохая память на прочитанное, – волновалась за макияж Ольга, зная какими безрукими бывают ассистентки, которых набирают чёрте где.
– Варвара Кротько… – начала Головешкина.
– Что?! – возмутилась Ольга и зло моргнула глазом на подругу. Тушь на бесконечных ресницах некрасиво окрасила веко, над которым трудились последние полчаса. – Какое Кротько?
– Не какое, а какая, – отдёрнула подругу подруга, а потом взяла ватку, послюнявила её и самолично стала отмывать веко, чем ввела в ужас ассистентку. – Варвара, майор отдела уголовного розыска по кражам в особо крупных размерах, сбежала в Америку от русской мафии, прикрывавшей министерство финансов и заодно уголовный розыск, которые в сговоре как раз и воровали в особо крупных размерах у самих себя, то есть у государства. На чужбине её приютила давняя подруга и ранее сбежавшие коллеги, давно прознавшие про аферы зарвавшейся у власти клики бандитов…
– Хельга Ивановна, вас зовут, – ассистентка прервала соавтора, профессиональным ухом уловив строгий голос режиссера.
– Ладно, потом почитаю, – махнула рукой Хельга, так и так слушавшая вполуха, и королевской походкой от бедра двинулась к прожекторам славы.
Ольга пожелала ни пуха ни пера и зажала кулачки, следя за ходом записи на специальном экране.
– Вы удивительная женщина, Хельга! – задорно воскликнул ведущий. – Ваша книга больше похожа на мемуары. Вам не страшно их обнародовать? Ведь там описан коварный план, который многие могут взять на вооружение. Нужно иметь недюжинные талант и храбрость, осведомленность, терпение, хитрость, чтоб показать изнанку нашей политической элиты, а также методы борьбы с ней. Чувствуются образование журналиста-международника, опыт политолога и знатока структуры власти на планетарном уровне. И всё это приправленное психологическими вывертами, которые порадуют женскую аудиторию: стенания убийцы и любящей женщины, живущие в одном сердце.
Голяшкина-Кури, готовившаяся к этому моменту всю ночь, тренируя «говорящий взгляд орлицы» посмотрела на ведущего так, что он, словно кролик, загипнотизированный красотой и силой героини, замер и глупо разулыбался в камеру.
Интервью было коротким, ведущий так и не сумел разговорить загадочного автора с сербскими корнями. Хельга много не разговаривала, лишь кивала, жеманно закрывала руками лицо, морщилась и подмигивала, посматривая на вопрошающих только взглядами «орлицы», «волчицы», «лисы» и прочих пернатых с млекопитающими. На этом беседа была закончена под оглушительные аплодисменты.
Не успев дойти до кабинки, где оставила свои вещи и где ждала её восхищенная чуть ли не до слез актёрским талантом подруги Оля, Хельга получила сразу два предложения поучаствовать в передачах, где нужно было просто отвечать «да» и «нет» и пожаловаться на тяжёлое детство при коммунистическом режиме. Хельга согласилась, ведь, оказалось, за каждую дают по миллиону. Миллион деревянных – не такая уж и прибыль, но продюсеры уверяли, что программы смотрит, чуть ли не вся страна. Про тяжёлое детство Хельга могла порассказать такое, что позавидовали бы фантасты всех времён и народов и всех существующих режимов.
Вадим дал добро на все телодвижения в области продвижения и ещё раз поздравил новорождённую звезду с первой победой.
Поисковые системы разрывались от имени Хельга Голяшкопф-Кюри. Нанятые блогеры не успевали писать посты о вкусах и пристрастиях писательницы, оставляя пока интимные подробности жизни на горяченькое. Многие, правда, интересовались не столько романом, который тёпленьким, упакованным в сургуч пирожком ждал своего часа на складах издательства, сколько вопросом: как стать женой американского олигарха.
