Евгения Ивановна Хамуляк
Красивый-прекрасивый
– Только тсссс! – шепотом просила женщина с открытым декольте, будто поблизости мог где-то находиться муж.
– Могила! – также еле слышно отвечала я, понимая всю серьезность подобных трамвайных откровений.
– А что муж? – развела руками Лида. – Мой муж – гений и… немного импотент. Да, признаюсь, мне не хватает с ним секса. Но я его люблю, и он – гений! Он войдет в историю! А некоторые его полотна станут достоянием планеты. На нескольких из них изображена я. Я не могу его бросить.
– Но он ревнует? Он знает?
– Конечно, он не знает! – закрыла рот ладошкой Лида и лукаво захлопала ресницами. – И было б ужасно, если б узнал, тогда б он…
– Убил тебя? – вставила я и сама ужаснулась.
– Да не, что ты! Он тихоня, – успокоила меня молодая женщина и опять поправила волосы и лифчик. – Но он доконал бы меня своими нюнями и слезами! – верно вспомнила какой-то эпизод с ревностью Лида, состроив кислое выражение лица, а потом воскликнула:
– А так и я не проживаю жизнь зазря, потому что Алпаслан – бог, и волки сыты… Боже, Майя, что он творит в постели.., – Лида закатила глаза, а у меня почему-то пересохло в горле и каркающим сухим голосом я попросила поделиться, хоть бы в трубочку, в самое среднее ухо, что именно он творит.
– У меня и раньше были любовники, как ты понимаешь, – я понимала. – Но когда я увидела Алпаслана, а точнее, его член… – с придыханием зашептала Лида, хватаясь за длинную красивую шею. Я тоже почему-то схватилась за свою.
– Понимаешь, я никогда не видела такого красивого члена. Нет, серьезно! Не смейся! Это не шутка! Он неземной. Фантастический. Красивый-прекрасивый. Да, я понимаю, когда любишь человека, все в нем становится для тебя прекрасным: и тело, и душа, и бородавки, и кривые пальцы на ногах. Но тут другое, клянусь! – Лида теперь схватилась за левую грудь, под которой билось страстное женское сердце. – Это произведение искусства! А я понимаю в искусстве. Его член поразил меня до глубины души. Я могу часами смотреть только на него. А что уж вытворяет сам Алпаслан, повелитель своего члена?! – Лида расхохоталась, а вместе с ней и я, хотя в голове, кроме эпизодов некоторых немецких фильмов про сломанную сантехнику ничего не всплывало.
Честно признаться, я не была поклонницей порнографической индустрии ни в каком ее проявлении: ни фильмы, ни аксессуары не представляли для меня интерес. Наверное, это было связано с семейным уставом и советским наследием, где котлеты и мухи разделялись, любовь и секс шли не в ногу. Хорошо это или плохо, я не знала, но идти наперекор своим ощущениям и принципам, когда порой хотелось зажмуриться, чтоб не видеть магазины всякой непотребщины с выгнутыми и вогнутыми силиконовыми и резиновыми ночными помощниками и прочими усатыми штучками, теперь по странной моде распространившимися по всему нашему городу, перегоняя по количеству аптеки и чебуречные.
И все же красивый член заставил мой мозг вспухнуть от напряжения.
Что? Что там могло быть особенно красивого-прекрасивого, что даже специалистки по искусству падали замертво?
Лида стала делиться некоторыми пикантными подробностями, где фигурировал красивый член моего турецкого коллеги, и вскоре мой мозг, вспухнув окончательно, просто отключился.
– Когда я вижу, что он уже вот-вот, я поднимаюсь. Но как только вижу, что и здесь он вот-вот и совсем.., разворачиваюсь, опускаюсь и начинаю сначала. И так, пока он не сойдет с ума. Или я не сойду, – мне на ухо шептала Лида. Я же слышала оглушительный бой Кремлевских курантов. – И мое любимое, когда он… – не давала продохнуть она, продолжая. – Ты что такое не пробовала? – посмотрела она на меня как на умалишенную.
Я отрицательно покачала головой. Какое уж там пробовала, я о таком даже не слышала!
– Ты что! Это ж самый кайф! – она тихонечко захлопала в ладоши. – Обязательно попробуй!
– А у тебя рвотного позыва не бывает? – поинтересовалась я насчет техники исполнения последнего эпизода, от которого не то что мурашки, озноб кипятком начинал бить, особенно с моей развитой фантазией.
– Это ж поначалу, потом настоящий кайф, – наконец досказала Лида и, собрав переноски, оставила мне огорошенной на попечение Мурку и Гогена или Монэ – кошки двоились и даже троились в моих глазах. – Тогда зайду за котятками завтра? – Лида улыбнулась и слегка сконфузилась. – Но потом, Майя, извини, пожалуйста, мы продолжим ходить к Алпаслану. Ладно?
Моя улыбка размазалась по одурелому лицу, принимая извинения.
Понимать-то я понимала, но переварить сексуальное приключение, случившееся со мною на работе прямо в кабинете без участия партнера и даже аксессуара из затейливого магазинчика с красным сердечком, в присутствии незнакомых людей, я не могла до глубокой ночи.
Проведя все процедуры, закончив осмотры, записи, проверки, в состоянии зомби дойдя до ближайшего магазина, я бродила по его отделам в поисках чего-то к ужину. Мой взгляд то и дело наталкивался на продукты, схожие по форме или виду с тем органом, который мы обсуждали с Лидой целое утро. В результате были куплены ингредиенты, несовместимые на одной тарелке. Пришлось просто жевать хлеб, закусывая яблоком и поклевывая изюм. Я включила телевизор, чтоб отвлечься, но не смогла сосредоточиться на просмотре, то и дело перед глазами вставала Лида в разных описанных ею сюжетных линиях.
Тогда я решила обратиться к любимому моему вечернему занятию – гаданию по сборнику фраз блистательной актрисы и неординарной личности Фаины Раневской. Этому приему отвлечения от злобы дня научила меня мама, которая обожала загадывать вопрос, а ответ искать в искрометном юморе гениальной женщины и сатирика. Метод был настолько гениальным, что отвлекал от плохого настроения или перенаправлял внимание в другое русло.
