Евгения Фабр
Достать журавлика. История «вечного мальчика»

Глава 1

Одинокий журавль парил в высоком безоблачном небе. Наблюдая за его полётом, Антон, раскинув руки, лежал на спине посреди скошенного поля. «Вот бы и мне так», – думал он, жуя сорванную травинку. Сон сморил незаметно.

Антон очнулся от пронзительной боли во всём теле. Где-то тревожно ревела сирена скорой помощи, слышались незнакомые голоса и боль, нестерпимая боль, море боли…

Яркий солнечный свет, бьющий прямо в лицо, мешал понять происходящее, слепил глаза, обжигал тело. Неожиданно солнце закрыла чья-то склонённая фигура.

– Сынок, ты как? – услышал Антон голос отца.

– Больно, очень больно, – прошелестели пересохшие губы.

– Потерпи, скорая уже здесь.

К лежащему мальчику бежали люди в белых халатах. Кто-то нёс носилки.

– Расступитесь, – кричал врач, – расступитесь.

Что было потом, Антон не помнил. Стало темно, а боль куда-то ушла.

– Как же это произошло? – спросил хирург, снимая маску. – Удивительно, что мальчик не умер на месте от кровопотери. Раздробить весь таз и не повредить жизненно важные внутренние органы – первый случай в моей практике. Видать, ангел-хранитель у него серьёзный.

– И не говорите, Иван Ильич, – поддакнула операционная сестра, помогая хирургу снять халат и перчатки.

– А где Анна Михайловна?

– Сидит около сына.

– Хоть она и врач – анестезиолог, но дайте ей валерьянки. Сын всё-таки.

Операция шла почти шесть часов. Кости собирали из осколочков, вынимая из мягких тканей и прикладывая в нужные места. Никакой гарантии, что мальчик не останется инвалидом, не было, но жизнь доктор гарантировал.

– Так что же всё-таки произошло? Я так и не успел толком ничего узнать.

– Врачи со скорой сказали, что его переехал грузовик.

– Как, переехал?

– Старшеклассники в охотхозяйстве помогали убирать сено. Шофёр, который их привёз, ушёл в лес, а один из ребят похвастался, что умеет водить грузовик. Ребята его подзадорили, вот он и показал класс на поле. Как потом объяснил парень, Антон спал посреди поля в скошенной траве. Парень сначала его не заметил, а когда увидел, то не смог сразу затормозить. Хорошо, что только передними колёсами переехал, а то было бы насмерть.

– Чего только в жизни не бывает, – вздохнул Иван Ильич. – Да неисповедимы пути твои, Господи! – перекрестился старый доктор. – Ну, Бог даст, поправится.

Выздоровление шло тяжело. Сознание то возвращалось, то вновь меркло, и тогда было хорошо – не было ощущения рвущей боли. Порой, когда Антон приходил в себя, он с тоской думал о том, что уже никогда не встанет на ноги. От мысли, что он всю жизнь может провести в инвалидном кресле, к горлу подкатывала тошнота. Прощай школьный инструментальный ансамбль, любимая гитара. Прощай мечта стать профессиональным музыкантом. В эти минуты ему не хотелось жить.

Никакого особого таланта у Антона не было. Было лишь желание, скорее всего, чисто гипотетическое – быть на виду. Пусть не первым, – он прекрасно понимал, что лидерства не потянет, но хотя бы заметным. Кроме того, внешние данные вполне соответствовали понятию «первого парня на деревне»: ямочка на подбородке, как у известного певца Александра Серова, и модная грива вьющихся волос, как у Александра Градского, придавали лицу взрослую мужественность. Девчонки в школе «тащились» от такого видного парня и наперебой предлагали «искреннюю дружбу и любовь до гроба». И всего этого тоже может не быть!

– Почему скорая тогда не опоздала? – как-то спросил он склонённую над ним мать.

– О чём ты говоришь, сынок? – возмутилась она. – Иван Ильич спас тебе жизнь, а ты думаешь о смерти. Всё будет хорошо. Прогнозы отличные. Даже школу пропускать не придётся.

Мать уже неделю не отходила от постели сына. Она так и жила в его палате. В больнице ей оформили отпуск. Старшая сестра Люся приносила в палату обед и сидела возле младшего братишки, пока Анна Михайловна спала в кресле за ширмой. По ночам мать дежурила около сына одна, да ещё помогала ночным сёстрам.

Только к Новому году Антону разрешили встать на костыли и сделать несколько шагов по палате. Все эти долгие месяцы его навещали друзья. Прибегал и Остап, который был за рулём машины в тот злополучный день. Антон не держал на него зла. Он думал, что не усни он, а окажись в тот момент вместе с ребятами, то неизвестно, кто сидел бы за рулём той машины. Антон, как и Остап, «на слабо» тоже мог бы сесть за руль грузовика. По местным меркам отец Антона был солидным чиновником, до начала «перестройки» работавшим в хозяйственных структурах города. Сколько Антон себя помнил, в их семье всегда была машина: сначала чёрная Волга, а в начале девяностых появилась иномарка. Отец неоднократно пытался научить сына водить машину. Однако после очередной попытки поставить её в гараж, когда Антон лихо подав её задом, снёс ворота и часть кирпичной стены, отец махнул рукой.

Больше всего Антон боялся остаться на второй год, и ребята из класса почти каждый день приносили задания и передавали тетрадки с выполненной домашней работой в школу. Часто прибегала Ленка, с которой они дружили с пятого класса. В школе их дразнили жених и невеста, потому что Антон таскал за ней портфель, провожал после школы, встречал вечером после занятий на подготовительных курсах. Она по праву «девушки гитариста» присутствовала на всех репетициях их ансамбля, отчего другие поклонницы Антона ей люто завидовали.

Общими усилиями парня подняли на ноги. К выпускным экзаменам он уже обходился без костылей. Танцевать, правда, ещё не мог, но Иван Ильич в очередной раз рассматривая рентгеновский снимок, успокаивал:

– Ты, сынок, не стесняйся. Главное, что ты жив, ещё станцуешь, и почки мы подлечим. Пей пиво, не будет застоев.

А пока, готовясь к выпускному, почти всё свободное время он пропадал в школе на репетициях ансамбля. На вопросы отца, что сын думает делать после школы, Антон невнятно объяснял свои планы, которые в основном сводились к желанию стать музыкантом. Отец скрипел зубами и требовал от жены повлиять на своего любимчика. Антон действительно был её любимцем. Младшенький же. Анна Михайловна пожимала плечами, бормоча себе под нос: «Что можно требовать от мальчика? Ведь он перенёс такой стресс». Но отца не удовлетворяло бездействие сына и жены. Как человек деловой и последовательный, он не понимал, как можно не думать о будущем и всю жизнь «пустить на самотёк».

– Значит, так, – сказал как-то отец, подозвав к себе сына, – если ты не знаешь, кем хочешь быть, то этот вопрос решу я сам. Поступишь в наш сельхозинститут. Будешь учиться на агронома. С ректором я договорился – ему нужен материал на кровлю. Он ждёт тебя завтра с документами.

Антону было абсолютно всё равно, где учиться. Лишь бы ему не мешали заниматься любимым делом. Кроме того, их «джаз-бэнд» стал источником хорошего заработка. Ребят наперебой приглашали на свадьбы и банкеты, а каждую субботу они играли в местном клубе на дискотеке. Теперь Антон материально не нуждался и практически не зависел от родителей. Из Польши «челноки» привозили модные джинсы, тупоносые кроссовки, формой походившие на старинные настольные пресс-папье и «толстовки» с капюшонами и болтающимися верёвками. В таком «прикиде» с гитарой на животе Антон был великолепен. Естественно, всё это не способствовало учёбе, да ещё «на агронома». Можно понять молодого городского парня, которого отец волевым усилием заставил приобретать сугубо сельскохозяйственную профессию. Чем он руководствовался, теперь сказать трудно. Возможно, на тот момент это был единственный ВУЗ, где у папы были надёжные связи.

– Понимаешь, – говорил ректор отцу Антона, – ну, не могу я держать его в институте, если он совсем не ходит на занятия. Декан его факультета уже косо на меня смотрит. Или он будет хотя бы сдавать зачёты, или его отчислят.

В конце концов, с формулировкой «за систематическую неуспеваемость», Антона отчислили со второго курса сельхозинститута, после того как он отказался ехать на практику. Причиной отказа явилось приглашение на областной смотр самодеятельных «музыкальных коллективов». Кроме того, именно в это время дочь председателя местной управы выходила замуж и хотела, чтобы всю неделю свадебных торжеств играла известная на всю житомирскую округу группа «Энергия». Ребята действительно жарили от души.

Последнее, что сделал отец для Антона – был «белый билет», который он швырнул на стол перед сыном, когда тот сообщил, что получил повестку из военкомата. И это было вовремя: впереди маячила армия, а на Украине начиналось странное брожение.

– Больше я тебе ничего не должен, – глухо сказал отец и вышел из комнаты. С того дня он больше не интересовался жизнью сына. Лишь мать и сестра, несмотря на то что в душе осуждали поведение Антона, поддерживали с ним отношения.

Глава 2

В начале двухтысячных ничего не изменилось в его жизни. Особых успехов в творчестве не добился, но материально был вполне обеспечен и нуждался только в любви. С Викой Антон познакомился в электричке, когда ребята возвращались из области с очередной свадьбы. Подвыпившие музыканты спали после трёх дней почти непрерывной игры. Лишь Антон не спал, а смотрел в окно на проносящиеся мимо тёмные контуры деревьев. Лена, с которой они дружили много лет и которую он видел своей женой, неожиданно вышла замуж за местного кооператора. Он узнал об этом случайно от её младшего брата. Все попытки выяснить отношения оказались безуспешными: она избегала встреч, не отвечала на телефонные звонки. И всё же Антон был уверен, что она по-прежнему любит только его, а её решение было продиктовано лишь корыстными мотивами. От такого самоуспокоения легче не становилось.

Сказать, что его самолюбие было уязвлено, значит не сказать ничего. Антон, такой неотразимый, не мог допустить мысли, что его бросили. Этого не может быть, не должно быть, потому что не может быть никогда.

Вика вошла в вагон на крошечном полустанке, таща за собой корзину с домашней снедью, которой её снабдила радушная бабушка.

– Смотри, чтоб продукты не спёрли, – кричала бабушка в приоткрытое окно, – а то сейчас столько шаромыжников.

Антон подскочил к девушке, помогая поставить корзину на пустую скамью напротив. Тёмная чёлка прикрывала огромные влажные глаза, которые сквозь полуопущенные ресницы рассматривали незнакомого парня. Девушка понравилась Антону сразу. До города было ещё далеко и, присев напротив Вики, он решил поболтать с ней, тем более что девушка была чем-то похожа на Лену. Вика возвращалась от бабушки в свой Рабочий посёлок, где жила с родителями. Она решила вернуться пораньше, потому что у бабушки ей надоело: телевизор старый, телефона, чтобы потрепаться с подружками, нет. В общем, делать нечего. Спустя час Антон уже знал почти всё о её жизни. Знал, что ей семнадцать лет, что она перешла на третий курс медицинского училища, что почти все её подружки из Рабочего посёлка разъехались, и что она тоже хочет куда-нибудь уехать.

– А поехали с нами, – вдруг предложил он.

– Куда? – не поняла Вика.

– К нам в гости.

– Ещё чего! – нерешительно произнесла она. Надо признать, парень ей очень понравился: музыкант и такой модный…

– Слушай, выходи за меня замуж, – неожиданно для себя сказал Антон и посмотрел на неё так, как умел это только он. Его глаза начинали лучиться зазывным блеском, а губы подрагивали, еле сдерживая обольстительную улыбку.

– Ну и шутки у тебя, – отмахнулась Вика.

– Почему, шутки? – эта идея всё больше и больше нравилась Антону. Вот так, прямо в электричке обольстить и уговорить выйти за него замуж первую встречную красивую девчонку – это круто! Только так он докажет Ленке, что чего-то стоит, и она ещё пожалеет, что отказалась от него. Антон не признался бы даже себе, что эта затея – всего лишь попытка мести отвергнутого мужчины. Но Вика была хороша! Ничуть не хуже Лены. Кроме того, просто богатая невеста! От дальней родственницы ей досталось наследство – небольшой домик на окраине их Рабочего посёлка. Считай, что своя крыша над головой уже была, а денег он заработает сам.

– Я совершенно серьёзно предлагаю тебе руку и сердце. Хоть завтра пойдём подавать заявление, – настаивал он.

Девушка была в смятении. Почти все её подружки были уже замужем или «дружили» с парнями, лишь Вике, как говорила её мама, было не угодить. А этот парень вызывал у неё доверие, возможно, ей просто хотелось так думать. Но поехать куда-то одной с малознакомым парнем она не решалась.

– Ну, хорошо, завтра я приду к твоим родителям и попрошу твоей руки. А сейчас как ты доберёшься до дома с такой огромной корзиной?

– Мы живём недалеко, и я просто позвоню с вокзала, чтобы меня встретили.

– Зачем звонить? Я тебя провожу прямо до дома, тем более, если это недалеко. Мне всё равно завтра утром просить твоей руки. Ты сама-то не против? А то можно и ночью посвататься.

Вика взглянула на Антона из-под пушистой челки.

– В принципе я не против.

– Вот уже почти договорились, – обрадовался новоиспечённый жених. – Скоро твоя станция. Пойду, предупрежу ребят, чтобы не волновались и забрали мою гитару.

На перроне Антон подхватил корзину и вскоре они стояли перед дверью квартиры Вики. Звонок громко трещал в ночной тишине.

– Наверное, спят, – предположил Антон.

– Не должны. Ты же слышишь, у нас такой звонок, что мёртвого разбудит.

– Может, уехали куда?

– Куда они могли уехать? У меня же и ключей-то нет. Наверное, в гостях ночевать остались.

– И что будем делать?

– Не знаю, – ответила Вика, подумав, что зря сразу не согласилась поехать с ребятами, когда он приглашал. Не тащиться же посреди ночи к подружке, да ещё с незнакомым парнем. Её родители не поймут. – Пойдём обратно на станцию. Твой поезд в город будет только рано утром.

В крохотном зале ожидания было пусто. Из бабушкиной корзины вкусно пахло пирожками и яблоками.

– Давай поедим, – предложила Вика, раскладывая газету на грязной скамейке.

– А я давно хочу есть, только стеснялся попросить.

– Здесь и курочка есть, – порывшись в корзине, обрадовалась Вика. Она уже было собралась развернуть упакованную в полиэтилен курицу, как в дверь заглянул чумазый парень.

– Гляди, живые. А я думал – никого.

– А что нужно-то? – настороженно спросил Антон.

– Дорогу нужно, – съязвил «чумазый». – Грузовик у меня. Хотел сократить путь, да заблудился. В город мне до утра нужно попасть.

– Нас возьмешь, покажем, – нашёлся Антон.

– А чего не взять, если люди хорошие, – обрадовался парень. – С компанией веселей, а то боюсь – засну.

Глава 3

Грузовик нёсся по пустынной дороге в сторону города. Антон и Вика сидели в кабине тесно прижавшись друг к другу. Корзина с провизией стояла в ногах, мешая усесться вольготнее. Антон чувствовал тепло, исходившее от девушки, и думал о том, что Ленка не вызывала у него такого желания. В отношениях с Ленкой скорее были тоска, безысходность и жалость к самому себе, убогому калеке. Свой первый сексуальный опыт Антон получил в больнице, когда дела его твёрдо пошли на поправку. Старый доктор, узнав о случившемся от самой виновницы происшествия – медсестры Олеси, сказал, что это даже хорошо.

– Положительные эмоции мальчику нужны, но, милочка, не увлекайтесь: он же почти ребёнок.

– Ага, ребёнок, – огрызнулась медсестра. – Еле потом отбилась от бугая. Гнев медсестры был напускным, потому что ещё не раз она навещала Антона в палате во время своих ночных дежурств.

В первый раз Антон был в смятении, но позже он с нетерпением ждал очередного дежурства медсестры. Олеся недавно развелась с мужем и, не будучи теперь связанной никакими обязательствами, с удовольствием посвящала любвеобильного мальчика в тонкости интимных отношений с женщинами не только в теории, но и на практике. Антон оказался старательным учеником и вскоре, несмотря на полученные серьёзные травмы, овладел наиболее интересными приёмами доставления радости одинокой женщине.

Теперь, сидя в тесной кабине, он, как бы невзначай, слегка касался рукой крепкого бедра Вики, а на поворотах и ухабах наваливался на неё всем телом, делая вид, что не может удержать равновесие. Вика не отстранялась, но и не поощряла обольщающие манёвры парня. Эта игра становилась всё интересней и интересней.

– Ребята, а у вас пожрать ничего нету? – прервал водитель лёгкие «кавалерийские» наскоки Антона. – А то из корзины так пахнет, что я скоро захлебнусь, как в анекдоте «собственной слюной». С утра не жрал.

– Анекдот расскажешь, тогда дадим, – пошутил Антон.

– Да есть, есть, – воспользовалась Вика моментом, чтобы отодвинуть слишком активного ухажёра. Она решительно полезла в корзину и достала пакет с пирожками и краснощёкими яблоками, которые бабушка, только ей известным способом, хранила с прошлого года на чердаке их деревенского дома. – Здесь столько всего, что неделю можно есть, – удовлетворённо сказала она, опять накрывая снедь белой тряпицей.

– Слушай, а с чем пирожки? – спросил водитель, дожёвывая последний кусок и закусывая его яблоком. – Вкуснотища! Я таких никогда не ел. Зёрнышки какие-то, правда, мягкие.

– Черёмуха, – засмеялась Вика. – Только моя бабушка умеет печь такие пирожки. Она ягоды черёмухи как-то долго парит в печке, а потом делает джем.

– Какая у нас будет бабушка! – обрадовался Антон.

– А что ты так радуешься? – спросила Вика. – Бабушка-то моя.

– Была твоя, будет наша, – твёрдо ответил он и поцеловал девушку в щёку.

Вика не смутилась и не попыталась отстраниться. В тесноте кабины это было невозможно.

– Куда мы пойдём ночью? – Неожиданный вопрос слегка озадачил Антона: «А действительно, куда?»

– Не волнуйся, без крыши не останемся, – пробурчал он после небольшой паузы. – Сейчас водила закинет нас в лесничество. Это по пути. Там у отца свой домишко есть. А завтра от лесника позвоним твоим родителям. Нечего им неизвестно где по ночам шастать, дочь без крова оставлять, – добавил он с напускной серьёзностью.

Машина свернула с шоссе на накатанную лесную дорогу, и вскоре дорога вывела к домикам лесничества. Шофёр притормозил перед оградой из берёзовых жердин, за которой в темноте были видны неподвижные силуэты лошадей. Опустив низко головы, они стоя дремали и лишь изредка взмахивали хвостами, отгоняя ночную мошкару.

Антон выпрыгнул из кабины. Вика подала ему корзину и собиралась спрыгнуть вслед за ним, как он подхватил её на руки и мягко опустил на землю.

– Бывай! – крикнул он водителю, захлопывая дверцу. – Налево по шоссе и выедешь прямо на центральную площадь.

Антон взял Вику за руку и повёл в сгущающуюся темноту леса.

– Побереги ноги – поперёк тропинки коряги, – предупредил он Вику.

Вика шла немного позади, спотыкаясь и тихонько попискивая. Наконец они остановились перед небольшим рубленным домиком. В предрассветной мгле он походил на сказочный пряничный теремок: резные наличники на небольших оконцах, витиеватые столбы, поддерживающие навес крыльца – всё располагало к продолжению романтической истории с волшебным принцем. Антон нырнул под крыльцо и из потайного места извлёк ключ от массивной деревянной двери.

– Вот и наш ночлег!

Из дверного проёма пахнуло живой хвоей, запахом печной золы и сухих трав, пучками развешенных под потолком.

– Как здорово! – воскликнула Вика, разглядывая скромный интерьер «пряничного домика». Поёживаясь от утренней прохлады, она подошла к небольшому камину.

– Можно затопить, а то я замёрзла, – попросила Вика.

Антон сзади обнял её за плечи.

– Для тебя что угодно. Через пять минут всё будет готово, – заторопился он, откалывая от чурбачка лучину. – Давай, наконец, поедим, – предложил он, – а то на одних пирожках долго не протянем.

Вика выкладывала готовую снедь на стол исподволь поглядывая на Антона. «А парень-то красивый», – подумала она, разрывая на куски жареную курицу.

– А руки здесь помыть можно? – спросила она, вытирая бабушкиной тряпицей жирные пальцы.

– Можно. Только водопровода здесь нет: рукомойник. Я сейчас принесу воды из колодца. – Антон схватил вёдра и выскочил наружу.

В отсутствие него Вика внимательнее осмотрела их временное пристанище. Здесь всё было по-деревенски добротно и аккуратно: большая комната разделена на две зоны – жилую и спальную. Огромная деревянная кровать располагалась в алькове, занавешенном шторой из плотной цветастой ткани. В шкафу она нашла чистое бельё и подушки. Вика развернула льняные простыни с тиснённым рисунком. «Видать, папа Антона любит себя», – подумала Вика. Такого дорогого постельного белья она никогда не видела. Дома пользовались обычным ситцевым, которое после первой же стирки превращалось в мятые тряпки, комкалось и скатывалось во время сна.

– Осваиваешься? – спросил Антон, заходя в дом с полными вёдрами.

– Ага. Здорово здесь! Мне нравится, – ответила Вика. – Только где будешь спать ты?

Искренняя наивность Вики обескуражила Антона. Он озадаченно взглянул на девушку. О таком развороте событий он как-то не подумал.

– Лягу на полу. В кладовке должен быть надувной матрац и спальник, – ответил он, наливая в рукомойник воду. – Если нужен туалет, то дверь в сенях налево. Направо – кладовка.

Вика вышла в сени осмотреть «удобства». Оказалось всё вполне прилично.

– Утром закачаю воду из колодца, и всё будет ок, а пока обойдёмся рукомойником.

Приключения прошедшего дня и этой нескончаемой ночи окончательно утомили Вику. Единственное, чего ей сейчас хотелось больше всего, это лечь спать. Наскоро поужинав, она задёрнула штору и нырнула под одеяло. Непривычно жёсткие простыни приятно холодили тело, отсвет затухающего пламени камина метался по стенам избы. Было тепло и уютно. Вика закрыла глаза и тут же провалилась в глубокий сон. Странно, но её совершенно не пугало присутствие почти незнакомого парня. Она спала крепким безмятежным сном юности.

Расстелив спальник, Антон вернулся к столу. Пошарив рукой в глубине посудного шкафчика, извлёк початую бутылку водки. Отпив прямо из горлышка несколько глотков, он поставил её на место. От усталости спать не хотелось. Он вышел на крыльцо и закурил «Kamal». Это были его любимые сигареты с жёлтым верблюдом на пачке. Была и любимая зажигалка фирмы «Bic» обязательно чёрного цвета, которую он всегда носил с собой. Утренний туман клубился у ног, то заворачиваясь змейкой, то вытягиваясь в ленту, и исчезал где-то среди зарослей молодых сосенок. Сегодняшнее спонтанное знакомство рушило его планы. Он уже не хотел ехать ни в «турне» по области, ни на конкурс молодых музыкантов, но отказаться и подвести ребят, было нечестно.

Девочка Вика нравилась ему всё больше и больше. Круглые щёчки, незамутнённые похотью глазки влекли его больше, чем девицы, с которыми он последнее время имел дело. Антон бросил недокуренную сигарету в росистую траву. Окурок злобно зашипел и, напоследок вспыхнув, погас. Он вернулся в дом, прошёл за занавеску. Первые утренние лучи заглядывали в окошко, освещая голову Вики. Она спала, по-детски подложив обе ладошки под щёку, как учили в детском саду. Солнечный луч играл на её каштановых волосах. Веки спящей подрагивали во сне. «Наверное, что-то снится», – подумал Антон и, задёрнув занавеску, решительно вышел из алькова. Не раздеваясь, он лёг поверх спальника. Антона подкупала доверчивость девочки. Ему вдруг захотелось стать для неё любимым и тем единственным, о котором мечтает каждая девица на выданье. В тот момент ему казалось, что он никогда не сможет её обмануть или обидеть.

С Ленкой они спали давно. После опыта, полученного в больнице, Антон стал по-другому смотреть на женщин. Если раньше это было что-то назойливое и приставучее, то теперь женщины стали для него источником физической радости и наслаждения. За те полгода, что он провёл между полноценной жизнью и перспективой стать беспомощным инвалидом, он сильно изменился. Куда делись детская резкость и категоричность? Теперь он стал мягче и как бы округлее. Вот и с Ленкой: после долгой разлуки он не показал ей язык, как делал это обычно, а смело поцеловал в щёку, чего раньше никогда не делал, считая это проявлением телячьих нежностей. Весь вечер он как-то странно смотрел на неё. Как хитрый змей-искуситель он слегка поворачивал голову и исподлобья сверлил её лучистым пронзительным взглядом, будя в ней доселе неведомые желания. С трудом опустившись перед ней на колени, Антон с комом в горле от подступивших рыданий, молил Ленку о жалости и снисхождении к страстным желаниям «калеки». Обнимая и целуя её ноги, он всё ближе подбирался к заветным местам девушки. И Ленка сдалась.

Родители Ленки с младшим братишкой на выходные укатили на рыбалку, и Ленка была предоставлена самой себе. Взвесив все за и против, она решила, что когда-нибудь это должно было случиться, так пусть уж с Антоном, за которого она втайне надеялась выйти замуж. Их большой двухэтажный дом и положение его отца привлекали внимание почти всех потенциальных невест их города. Ленка в очереди была первой, поэтому она решила держать своё первенство до конца. В дальнейшем она пожалела о своём решении, потому что события стали развиваться не по намеченному ею плану. Когда встал вопрос об отчислении Антона из института, встревоженная Ленка прибежала к нему домой.

– Что ты делаешь? – кричала она. – Ты же останешься без диплома!

– Ну, какой из меня агроном, – ласково шептал он на ухо Ленке, запуская руки ей под майку, скрывающую чудный аппетитный пупок. Нам ведь, итак, хорошо. И потом, диплом – это ещё не профессия.

– Ладно, ты прав. Тогда переведись на факультет сельскохозяйственного машиностроения. Не нравится, тогда – технология ведения сельского хозяйства. Это же управленцы! Экономический, наконец!

– Эпюры, сопромат, экономика! Ну, какой из меня экономист? Вот музыка – это да! – провёл он пальцами по обнажившимся рёбрам Ленки.

– Никто же не мешает тебе заниматься музыкой. Вон сколько инженеров, врачей, физиков стали музыкантами: Никитин, Розенбаум… ну и другие. – Ленка попыталась вспомнить кого-нибудь ещё, но так и не вспомнив, махнула рукой. – Зачем же бросать начатое дело? – возмущённо продолжала она, оттолкнув Антона и натягивая почти снятую майку.

– Какая ты скучная. Всё о делах, да о делах. Нет бы тихо предаться любви, или, наоборот, с безумной страстью, как ты это умеешь. А давай поженимся, – неожиданно предложил Антон.

– Поженимся? – переспросила Ленка. – А дальше что? Ты без образования и ничего не умеешь делать. Какой-то никчёмный музыкантишка. Я – студентка. Потом пойдут дети. Знаешь, на гитаре хорошо бренчать на школьной дискотеке, а во взрослой жизни нужно что-то более существенное. Посмотри, какое сейчас время! Все фирмы открывают. Люди деньги зарабатывают. Столько возможностей!

Это был их последний разговор. Больше они не виделись. Начался сезон активных свадеб и юбилеев и их немногочисленный музыкальный коллектив почти не вылезал из поездов и автобусов.

Мысли всё кружились и кружились, пока Антон не уснул беспокойным сном. Ему опять снился белый журавль в небе. И когда снился этот сон, он вновь переживал тот день и ощущал внезапную боль, и просыпался мокрый от пота и страха.

Вика в джинсах и маечке раскладывала на тарелках еду. Расписной электрический самовар кипел на столе.

– Днём поплывём на озеро, – допивая чай, сообщил Антон, – там и переночуем. Здесь всё есть: палатка, надувные матрасы, спальники. Уверен, что такой красотищи, как там, ты не видела.

– Как же мы всё это потащим? – удивилась Вика.

– Лодка стоит здесь, на протоке. На ней и пойдём.

– А может остаться здесь, – нерешительно предложила Вика.

– Сюда в любой момент может отец с компанией нагрянуть. Скандал будет.

Лодка медленно плыла среди белых лилий и жёлтых кувшинок. Антон едва шевелил вёслами.

– Ну как, красиво? – спрашивал он, будто хвалился своим сокровищем.

– Красиво. А тихо-то как! – восклицала Вика.

Полуденное солнце пекло невыносимо, и она сняла джинсы и майку, оставшись в одном кружевном белье.

– А ты раздевайся совсем. На воде хорошо загорается, – предложил Антон, скидывая свои любимые джинсы-«бананы». – Здесь же никого нет.

– А ты?

– Я не считаюсь, – ответил Антон и, склонив голову на бок, посмотрел на Вику тем самым пронзительно интригующим взглядом.

– Вот как попросишь руки у моих родителей, так и разденусь совсем.

– А без этого никак?

– Никак, – отрезала Вика.

– Посмотрим, – улыбнулся Антон и быстрее заработал вёслами.

Лодка причалила к деревянным мосткам. Антон крепко привязал её к торчащему железному колу и стал выносить вещи на берег.

– Ты пока оденься, а то комары закусают. В начале лета они очень злые. Наверное, голодные, – предположил Антон и шлёпнул Вику по упругой ягодице.

Вика от неожиданности ойкнула и пустилась догонять убегающего Антона. Он, наступая босыми ногами на прошлогодние сосновые шишки, смешно подпрыгивал на бегу, пока Вика не оказалась рядом. В этот момент Антон обернулся, сгрёб её в охапку и поцеловал в губы. Вика замерла и в следующее мгновение безвольно опустила руки. Кружево лифчика сползло, обнажив сосок и маленькую грудь. Антон, удерживая Вику за талию, продолжал целовать жаркое обнажённое тело.

– Больно же! – вскрикнула Вика.

– Прости, я не хотел, – сказал он, поправляя упавшую лямку лифчика. – Оденься, закусают, – отворачиваясь, коротко бросил он.

Пока Вика крутилась у разгоравшегося костра, Антон поставил палатку. Душистым лапником устелил пол, бросив на него спальные мешки.

– Вот и готово. Успели всё сделать до темноты. Сейчас поужинаем и поедем кататься на лодке.

– Темно же.

– Зато красиво.