Ева Пик и Ника Маслова
Ведьма внутри меня

Глава 5. В бочке с водой

Дэбрэ долго смотрел на меня, склонив голову к плечу, будто пёс, увидевший нечто удивительное. Наконец он сказал:

– Какая невероятная преданность и столь же невероятная глупость. Но это ваш выбор, Майри. – Он рукой указал на что-то позади меня. – Тогда прошу. Что же вы стоите? Вы знаете, что вам делать.

Я даже не шелохнулась.

– Я не знаю, что вы хотите от меня, дознаватель Дэбрэ. Я не помню, что здесь со мной происходило. И о своих предполагаемых преступлениях тоже не помню. Из-за пыток, которым вы меня подвергали, я даже своё имя забыла.

Он усмехнулся. Его лицо обладало выразительностью и гармонией черт, пусть и не могло считаться красивым в классическом понимании. Хотя… Присмотревшись к нему, человек без предубеждений назвал бы его привлекательным мужчиной. Похоже, это тот случай, когда природу портит характер. Жестокая ухмылка и холод в глазах уродовали внешность Дэбрэ. Мама много раз говорила, что с лица мужчины воду не пить. Только вот это лицо превратило бы даже святую воду в отраву.

Дэбрэ был мне неприятен. Его слова, тон, выражение лица – всё отталкивало.

– Игры в забывчивость вам не помогут, Майри.

С ним хотелось спорить, его хотелось хоть как-то задеть. Его самоуверенность и апломб злили. Самые раздражающие люди на свете, по моему мнению, – те, кто считают себя во всём и всегда правыми.

– Игры в «вы сами должны знать» тоже не приведут к успеху, дознаватель. Я вас не понимаю. Поверьте мне, допустите хотя бы на время, что я говорю вам правду.

Дэбрэ поморщился, его взгляд стал пронзительным и до крайности неприятным.

– Хватит уже. Забирайтесь в бочку.

Я оглянулась: деревянная бочка не выглядела слишком высокой, плюс-минус мой рост, но залезть в неё вот так просто получилось бы, наверное, только у акробата. И даже прославленному циркачу помешали бы кандалы на руках и ногах и длинное пышное платье. Кстати, о нём.

– Что, прямо в платье?

Дэбрэ приподнял брови.

– А вы что же, хотите раздеться передо мной? Считаете, это вам как-то поможет?

Ухмылку с его лица захотелось содрать вместе с кожей.

– Я не о том. Как я, по-вашему, заберусь туда в таком виде? – Я протянула руки вперёд и развела их как могла широко, пока цепь не натянулась. Затем приподняла край платья и показала браслеты на лодыжках. Цепь между ними позволяла мне сделать шаг, но не больше.

– Даже не надейтесь. С вас их не снимут. – Дэбрэ вновь указал направление. – Идите уже. Там есть лестница, позади. И хватит уже этих игр. Вы ничего не измените, ваше притворство вас не спасёт.

Он не верил мне. Легче, наверное, пробить головой стену, чем его убедить. Страшно представить, какую боль мне предстоит испытать из-за его недоверчивой твердолобости.

Я махнула рукой. Ладно. В бочку, так в бочку. Раньше сядешь – раньше выйдешь, папа так говорил. Они с мамой коллекционировали пословицы и поговорки и… Чёрт, нельзя думать о них сейчас. Мне нужно быть сильной.

Ноги в сторону бочки отказывались идти – к ним словно привязали неподъёмные гири, но я справилась. Там и правда нашлась лесенка, и я поднялась по ней, гремя кандалами.

– Здесь вода, – сказала я, глядя вниз.

– А вы ждали увидеть там что-то другое, Майри?

«Кровь растерзанных вами младенцев», – ответ я приберегла при себе. Зачем его злить, когда он и так зол и, несомненно, выместит всё на мне. Разве я не знала таких, как он? Пользуется своим положением, чтобы унижать беззащитного человека. Ну и кто он после этого? Есть такое слово на букву «м», оно ему очень подходит. Когда ты не можешь ходить, таких «м» встречаешь немало, и не только мужчин. Иллюзий в отношении людей вообще остаётся немного.

Поверхность воды отразила моё лицо – о, так это и правда я. Волосы всклокочены, правда, и так грязны, что их льняной цвет не сразу поймёшь. Но в остальном я была рада увидеть себя такой, хоть и чумазой, но с гладкой кожей, здоровой – красивой. Я улыбнулась себе и помахала рукой. Цепь зазвенела.

На вид вода казалась чистой. Попробовала её сначала рукой – холодная. Ну ничего, воспаление лёгких мне не грозит, до завтра заболеть вряд ли успею. А если вдруг повезёт всё это пережить, то болеть буду потом, а значит, сейчас и волноваться об этом не стоит.

Я бросила взгляд на Дэбрэ. Он смотрел на меня, скрестив руки на груди. Лицо казалось бесстрастным, почти неживым.

– Залезайте внутрь, Майри.

– Сейчас. Подождите немного.

Я наклонилась и тщательно сполоснула ладони, наполнила их чистой водой. Уже вечность хотелось пить, но не то, что окажется в бочке после купания в ней в грязном платье, конечно. Вдоволь напившись, я осторожно села на край и опустила внутрь ноги – бррр, как холодно. Потом вечность путалась в длинном платье, в цепях, соединяющих браслеты, в общем, пришлось повозиться. Ноги у меня, разумеется, тоже оказались страшно грязны, так что я правильно сделала, что напилась сразу.

Наконец-то я забралась внутрь полностью, встала. Холодновато, конечно. Уровень воды поднялся почти до бортика бочки, мне – по плечо. Платье было открытым, со спущенными рукавами – Майри с бала в таком виде, что ли, забрали? – так что снаружи должно было казаться, что я сижу в этой бочке вообще голышом.

Ткань промокала, и пузырьки воздуха поднимались наверх. Я уже начала мёрзнуть, но решила, что буду считать своё положение терпимым. Да, я стою в бочке с холодной водой, но поводов для паники нет. Разумеется, до тех пор, пока меня не станут топить в этой чёртовой бочке.

Дэбрэ смотрел на меня со странным выражением лица и, кажется, даже не мигал. Он выглядел бледноватым, словно это его погрузили в холодную воду. Синева щёк – ему, похоже, следовало бриться дважды в день – точно стала заметней.

Не знаю, чему он там удивлялся, но мне становилось всё холодней. Раньше сядешь – раньше… Ну, вы помните эту пословицу.

– Ну и, – спросила я у него, – что мне теперь делать?

Он упорно молчал – я стояла в бочке с водой. Если бы не крайняя серьёзность моей ситуации, то я бы сказала: ну прямо царевна-лягушка и Иванушка-дурачок, забравшийся в самую топь за стрелой, выпущенной в поисках невесты. Думаю, в момент встречи с суженой глаза у Иванушки стали намного круглей, чем у лягушки. Вот примерно такой же взгляд был у Дэбрэ. Он смотрел на меня, будто я – дивное диво.

– Ну? – повторила я. – Вы холодом уморить меня тут хотите?

От моего голоса он словно опомнился. Быстро подошёл, протянул руку – и я отшатнулась, не хотелось, чтобы он касался меня. Но он лишь опустил руку в воду, а затем долго смотрел на мокрую ладонь, тёр пальцы друг о друга.

Его лицо словно окаменело. Кажется, в его исполнении так выглядел гнев. Только злился он не на меня. Чеканным шагом он подошёл к чёрной двери и распахнул её.

– Принесите святой воды, – приказал он невидимым помощникам. – Немедленно.

А этой, что ли, ему не хватало? А, ясно. Я стояла в обычной воде. Наверное, это и правильно.

Я как-то была в церкви на Пасху, уже очень и очень давно, до катастрофы. Так священник брызгал на собравшихся с помощью кисточки. На меня, помню, попало несколько капель воды. В нашем мире этого, как я понимаю, хватало.

Нынешнее моё знакомство со святой водой происходило иначе. Люди Дэбрэ окатили меня двумя вёдрами холодной воды. Проявили старание – один плеснул прямо в лицо, так что и в глаза, и в рот, и в нос попало. Второй вылил целое ведрище мне на голову. Я чуть не захлебнулась. Уровень воды поднялся по край бочки – и мне по шею, лишнее с хлюпаньем полилось на пол.

– Эй, а можно поаккуратней? Или вы хотите меня тут утопить?

Я убрала волосы с лица, взглянула на изваяние-Дэбрэ и двух его помощников-лупоглазов. Они смотрели на меня, я – на них.

Ай, ладно, всё. Игра в гляделки мне надоела, и я принялась умываться. Да, в этой холодной воде, но просить о нормальной ванне для приговорённой к смерти, что сразу понятно – пустая затея. Раз уж они устроили мне принудительный душ, оставалось довершить дело. Я окунулась с головой. Откинула голову назад и попыталась промыть волосы, а чёртовы цепи звенели, цеплялись, мешали. Впервые в жизни я мылась без шампуня, без мыла, в холодной воде, да ещё и в одежде – эффект от такого мытья мне представлялся сомнительным. Оставалось надеяться, что волосы всё-таки будут выглядеть чуть получше, когда меня поведут на костёр.

Вот об этой «приятной» перспективе не стоило вспоминать, ну да ладно. Поведут – значит, поведут. Сейчас я об этом думать не буду.

– Майри, – позвал Дэбрэ.

– Ну что? – Да, я была зла, и да, мой голос отражал всё испытываемое в полной мере.

– Выпейте это, – он протянул мне стакан. На вид – с чистой водой, на запах – тоже.

Его люди смотрели на меня со священным ужасом на лицах, вот что напрягало.

– Здесь яд?

– Святая вода из моих личных запасов.

– А этой, не из личных, что, было мало?

– Она из лорнского источника, – с некой торжественностью объявил Дэбрэ. Будто его пояснение должно было что-то важное значить.

А, ясно. Значит, здешняя вода недостаточно святая, по его мнению. Ох, как же мне хотелось высказаться! Причём преимущественно матом. Но ладно.

– Давайте свою воду.

Я выпила её полностью, весь большой стакан до самого дна, и протянула его Дэбрэ назад обеими руками, демонстративно перевернув донышком вверх.

– Ну что, теперь вы довольны, дознаватель Дэбрэ? Давайте уже решайте скорей. А то я тут замерзаю!

Глава 6. Между отчаянием и надеждой

Пытка откладывалась. Возможно, и насовсем.

Дэбрэ мог передумать в любой момент, так что я старалась сохранять хладнокровие. В одной книге читала, что качели между вспышками надежды и последующим острым разочарованием сильней всего ломают психику. Так что мало ли, вдруг это его способ давить на меня, а не приступ добросердечия.

Профессия дознавателя, как мне кажется, предполагает умение играть на чужих нервах. Так что бурно радоваться я себе запретила.

Мне позволили выбраться из бочки. Пришлось просить о помощи – ведь мокрое платье из кучи слоёв ткани весило целую тонну, а выбраться из – не то же самое, что забраться внутрь. Дэбрэ снизошёл до того, чтобы помогать мне лично. Лучше б этим бугаям поручил. Его руки на моём теле казались нереально горячими, а ещё он деликатничал, будто боялся дотронуться до голой кожи, и из-за этого чуть меня не уронил. В общем, такой себе из него вышел спаситель. Ещё и, опустив меня на пол, тотчас сбежал, даже полотенца не предложил.

Я ужасно замёрзла. Кожа на кончиках пальцев сморщилась. С меня текло чуть ли не водопадом. Реки и ручейки, льющие с моего чудовищно тяжёлого платья, образовали целое озеро посреди пыточной камеры. Я только заметила, кстати, что всё тут было устроено с толком, из-за небольшого уклона вода собиралась в одном месте. Я смотрела на неё – уже не лужа, а пруд – и тряслась, и стучала зубами. Ну и холодина, просто кошмар.

– Идите сюда, леди Майри, – позвал Дэбрэ и, когда я оглянулась, указал на стул, стоящий с другой стороны стола. – Присаживайтесь сюда.

Он сменил тон на более любезный и назвал меня леди. А это означало, что у меня появилась надежда на человеческое отношение и серьёзный разговор. Только надо этот шанс не проворонить.

Я и не подумала двинуться с места. Во-первых, это физически крайне тяжело в этом чёртовом платье и кандалах. Во-вторых, куй железо, пока горячо. Леди Майри имела право требовать намного больше заботы, чем ведьма Майри, и я собиралась этим фактом воспользоваться.

– Мне ужасно холодно. Дайте мне переодеться. И одеяло какое-нибудь. И что-нибудь сухое и тёплое на ноги, хорошо бы шерстяные носки. И закройте окно, а то дует, сквозняк.

Он смотрел на меня с таким видом, что могу поклясться: находилось немного охотников указывать ему что, как и когда делать. Волновал ли меня его дискомфорт? Нисколько. Меня ждала казнь и воспаление лёгких, если срочно не переодеться. Или воспаление лёгких и смертная казнь. В такой ситуации чужой душевный комфорт интересует не сильней вчерашнего прогноза погоды.

Так, подбородок вверх, взгляд пожёстче, тон – максимально холодный. Ну давай, Майя, полный вперёд.

– Вы способны только смотреть или всё-таки прикажете своим людям принести всё необходимое? И воды пусть вскипятят, мне нужно выпить чего-нибудь тёплого.

Желудок очень вовремя вспомнил, что давно пуст, и я с усилием потёрла живот.

– И еды принесите. Погорячей.

– Вы решили, что вправе указывать мне? – он смотрел на меня с недоверчивым изумлением.

Нападение – лучшая защита. Папа всегда говорил, что в словосочетании «банальные истины» главное слово – истины, а банальные – синоним слова общеизвестные, то есть народные, проверенные временем, действенные. Так зачем изобретать велосипед?

Я храбрилась, подстёгивала себя, закрывая глаза на страх неудачи, но мне нельзя было, ну никак нельзя сейчас раскисать. Я должна настоять на своём, Дэбрэ должен увидеть во мне ровню себе, а лучше – кого-нибудь поважней. Но он грубил принцу, так что на последнее не стоило даже надеяться.

– Я решила, что вы человек, несомненно, умный и знающий, а значит, уже поняли, что я вам не солгала. У вас больше нет причин играть в злого дознавателя, и можно вернуть на место благородного человека, который не позволит невинной женщине умереть от переохлаждения. Или мне упасть вам в ноги и взывать к вашему милосердию, чтобы вы обогрели меня?

Один из солдат закашлялся, другой негромко присвистнул, и Дэбрэ одёрнул обоих. Он старался сохранить лицо, но порозовевшие уши выдали его. Ну надо же – крохотный намёк на сексуальный подтекст, и взрослый мужчина смутился, будто подросток в пубертате. Я вспомнила разговор о раздевании, случившийся до бочки, затем с какой осторожностью Дэбрэ касался меня, когда вытаскивал из воды – хм, как интересно. Да и эти двое лбов недалеко от него ушли, смотрели на меня как-то странно.

Мельком я взглянула на себя – вырез намокшего платья стал значительно ниже. Их моя полуобнажённая грудь, что ли, заинтересовала? Да ладно!

Но и на этом можно сыграть.

Я опустилась на колени – как могла грациозно. Чёртовы гремящие цепи и слои мокрой ткани сделать это красиво мне не помогли, да и вид у меня, наверняка, был не соблазнительный, а откровенно жалкий. Но мне-то что с того вида, когда главное – выжить.

– Умоляю, Дэбрэ, увидьте же во мне страдающую женщину. Даже если я совершила что-то предосудительное, то не помню об этом. Я не чувствую за собой никакой вины. И ваша жестокость ранит мне сердце.

Никогда не думала, что тонны прочитанных за последние годы любовных романов когда-нибудь спасут мне жизнь. Рецепт успеха мамзелей в беде: откровенно говори об эмоциях, плачь и даже рыдай, если нужно разжалобить, взывай к благородству мужчины. И ведь сработало же. Эврика, это работало!

Аллилуйя, он сдался. Послал людей за одеждой и одеялами, за горячим чаем и едой, а сам подошёл ко мне, чтобы помочь подняться на ноги.

– Мне так тяжело, – призналась я, опираясь на его руку. – Это платье – как камень на шее. Я едва могу стоять.

Не совсем правда – стоять я могла, а открой он передо мной дверь и скажи: «Иди-ка, Майя, на все четыре стороны», – то не то что пошла, а побежала бы отсюда вприпрыжку. Но приврать нужно, даже необходимо – дамы, не боящиеся признаться рыцарям в своих бедах, в моих любимых историях всегда оказывались на коне.

Вскоре я сидела у стола, переодетая в длинную белую рубашку, подозрительно напоминающую саван, и в белой обуви, с белым же полотенцем, закрученным на голове, и двумя пледами, накрывающими плечи и ноги. Передо мной стояла чашка с дымящимся чаем – травяным, очень вкусным, а на тарелке лежала булочка, источающая божественный аромат.

Дэбрэ дождался, пока я верну чашку с недопитым чаем на стол, и сказал:

– Завтра, леди Майри, вас казнят. Отменить казнь не сможет никто, даже король не решится помиловать вас, чтобы не стать мишенью гнева толпы.

Кусок выпечки встал мне поперёк горла.

– Но я не виновата. – Он скривился, и я поспешила сказать: – Я не помню, чтобы делала что-то дурное. Я не помню вообще ничего. Пожалуйста, я же прошла испытание святой водой. Я не ведьма.

– Зато до того вы наговорили немало, а от святой воды ваша кожа дымилась, вы испытывали такую боль, что во всём сознались. Я лично опрашивал вас, и вы поведали о преступлении в таких подробностях, о которых могло быть известно только виновной в том, что королевская чета вновь потеряла наследника. Народу объявлено, что ведьма найдена. От вас отказалась семья, друзья отреклись. Ваше имя даже сейчас проклинают с амвонов по всей стране. Вы уже в прошлом, леди Майри, вы уже мертвы.

– Но вы же видели. Я не ведьма! Хотите, я выпью целую бочку этой вашей лорнской воды.

– Не нужно. Завтра на глазах собравшейся публики вы сможете выпить хоть весь Лорнский источник.

Так ведьм здесь ждал не костёр.

– Меня утопят?

– Да. На глазах высшей знати всего королевства и простых людей. Из-за тяжести совершённого вами публики будет немало.

Спокойствие Дэбрэ казалось худшим его преступлением. Он знал, что я невиновна, но, похоже, не собирался шевельнуть даже пальцем, чтобы спасти меня.

– И вы позволите этому произойти? Даже не попытаетесь спасти невинного человека?

– Вас никто не спасёт, кроме провидения божьего, – бесстрастно ответил Дэбрэ, и я вся сжалась, охватила голову руками.

Мнимая победа ускользала из рук. У меня не было шансов спастись.

– А теперь, леди Майри, будьте любезны мне объяснить, что вы сделали, может, выпили какое-то зелье или провели ритуал, чтобы в вас больше не могли опознать ведьму обычными методами.

Вот честно – ни на миг не удивилась его словам. От него именно такого и следовало ожидать. То есть невиновной он меня не считает, когда я умру, не будет и совестью мучиться. Дознаватель до мозга кости, он не может допустить мысль, что в чём-то ошибся. И не поверит ничему, что я скажу. Прямые доказательства невиновности превратит в обвинительные.

Я распрямилась, посмотрела ему прямо в глаза. И как я сразу не поняла? Его мнимое добросердечие растёт всего лишь из профессионального интереса. Он хочет знать, как ведьма смогла его обмануть.

«Я – не я, я не из этого мира». Ну-ну, прямо вижу, как он мне поверит.

И всё же я не теряла надежды, пусть и они меня уже в погребальный саван одели. Как – не знаю, но я из этого ужаса выберусь.

– Скажите принести мне ещё чаю. Этот остыл.

Я откинулась на спинку стула и плотней запахнулась в плед. Если уж я и научилась чему-то за эти пять лет в инвалидной коляске, так это терпению. «С нынешним уровнем медицины и вашими травмами вы больше никогда не сможете встать на ноги. Это невозможно». И что же? Теперь я хожу – это факт. Пусть чудом, но я это сделала.

Как ни подстёгивай мёртвую лошадь… Неважно. Когда твои надежды пинают ногами, главное – стойко держать удар. Мёртвой я пока не была, так что имела полное право и даже обязанность перед собой верить в лучший исход и использовать любой подвернувшийся шанс на спасение.

Глава 7. Лорнский источник

Принц не дождался ни колдовской книги, ни имени вредоносной особы из окружения королевы. Его недовольство чувствовалось издалека. Я сидела в закрытой карете и наблюдала в окно за разговором Дэбрэ с принцем и его приближёнными. Из-за расстояния и запертых дверей-окон не слышала ни слова, но жесты и мимика собеседников выглядели достаточно красноречиво, а в содержании беседы не приходилось сомневаться.

Чем больше упрёков Дэбрэ выслушивал, тем выше вздёргивал подбородок. Чем яростнее жестикулировал принц, тем отчётливей у Дэбрэ каменело лицо.

Я злилась на него. Имея доказательства моей невиновности, он, во-первых, упорствовал в подозрении, что я неким волшебным образом его обманула, и не принимал во внимание, что до меня провернуть фокус со святой водой никому не удалось. Во-вторых, я сомневалась, что он кому-либо доложил о том, что я прошла проверку. За всё время мы расставались лишь на минуты, необходимые для посещения уборной, в остальное время я не видела, чтобы он что-либо писал. В-третьих, все пути спасения, которые я предлагала, он отвергал. Поднял меня на смех, когда я умоляла его позволить мне упасть в ноги королю или королеве. Он лишал меня даже крохотных шансов к спасению, в итоге – кого мне было ненавидеть, как не его?

Позади осталась бессонная ночь, где мне снова и снова задавали одни и те же вопросы, чтобы получить ответ: «Я не знаю, не помню, ну поверьте же мне уже, наконец». Усталость из-за беспрерывного допроса усугубилась ещё и довольно долгой и утомительной дорогой в Лорн.

Выехали ещё затемно. Нас ждала карета чёрного цвета, запряжённая парой лошадей тёмной масти. Из-за спешки мне так и не удалось что-либо разглядеть, кроме брусчатой дороги, тающей в серых сумерках приземистой крепости, огораживающей её зубчатой стены и бесконечного леса. Лошади шли рысью, карету трясло, меня страшно укачивало, а Дэбрэ продолжал спрашивать – упорный бульдог. Там, в дороге, остались мои слёзы – да, я прибегла и к крайнему средству, но до героя моего романа Дэбрэ было как до луны. Он остался полостью равнодушен. Сказал: «Вы закончили?» – и предложил умыться холодной водой. А затем вновь спросил, как я его обманула.

Но сейчас, когда я наблюдала за принцем, позабывшим лелеять образ абсолютной самоуверенности, и короткими ответами на все обвинения Дэбрэ, вспомнилась другая подобная сцена. Тогда в камере принц сказал, что ради сведений о книге и сообщнице Дэбрэ может с меня живой кожу содрать. Принц требовал не церемониться. Разрешил всё, любую жестокость и даже привёз королевский приказ.

Дэбрэ приказ не выполнил. Он обошёлся со мной по-человечески. Не дал сбежать, но и пытал только вопросами.

Понятия не имею, как он оправдывался сейчас, что говорил. Я так устала. Надежда всю ночь угасала, сейчас от неё остался жалкий пшик.

За окном уже давно светило солнце. Карета стояла в редком лесу, соблазняя прекрасными видами. Я уже вечность не гуляла по лесу. Смотрела на белобокие берёзы, трепещущие осины – хотела выть, как тот волк, что всё на лес смотрит. До боли хотелось хотя бы разочек полной грудью вдохнуть свежий воздух, пробежать по траве босиком, упасть на землю и целую вечность смотреть в небо на облака-крокодилы, кудрявых барашков и прочих облачных жителей.

Дэбрэ, будь он человеком, дал бы мне шанс сбежать… Но цепь с ножными кандалами пристегнули к полу кареты, и будто этого мало – у каждой двери стояло по человеку, охраняли меня. Его помощники тоже знали, что я не ведьма, но не пытались помочь.

Дверь кареты открылась.

– Выводите её, – приказал Дэбрэ тоном, в котором отчётливо хрустел лёд.

Когда я выбралась наружу, у меня забрали обувь и плед, в который я куталась весь путь. Я осталась босой и в белой рубашке до пят – погребальном саване. Теперь я могла дышать свежим воздухом, стояла на земле, ступнями ощущала прохладный песок и мелкие камешки. Наверное, даже в таких обстоятельствах я смогла бы порадоваться и насладиться тем, о чём годами мечтала, но мне не дали даже вздохнуть. В кольцо, приваренное к одному из ножных браслетов, пропустили ещё одну нетолстую цепь и её же соединили с ручным браслетом. Недлинный остаток цепи – поводок – один из помощников отдал Дэбрэ. А затем мне попытались затолкать в рот кусок ткани, и вот тут уж моё терпение кончилось.

Побеждённый в неравной битве был известен заранее, но я пыталась. Пиналась, толкалась, ткнула одного из помощников пальцем в глаз, укусила Дэбрэ за ребро ладони. Только в фильмах про зомби после укусов тупыми человеческими зубами льёт кровь. Я очень старалась, но добилась совсем немногого – будет ему от меня круглый синяк на руке на недолгую память.

Кляпа им показалось мало, они ещё и сверху завязали мне рот полоской белой ткани. Тут я уже не сопротивлялась. Просто стояла и смотрела в глаза этого человека.

Он снизошёл до того, чтобы объясниться:

– Это делается для того, чтобы ведьмы не оскорбляли слух собравшихся криками.

Вот как. Я кивнула.

– Идёмте. Надеюсь, мне не придётся вас тащить.

Я качнула головой: нет, не придётся.

Лорнский источник располагался внизу. Удивительно, я и не подозревала, что рельеф тут так резко менялся. Мне казалось, что мы в лесу, а на деле оказались на горе, хотя подъёма во время пути я не заметила.

Мы прошли от силы несколько десятков шагов по лесной тропинке, а затем нас ждал долгий спуск по каменной лестнице к расположенному внизу озеру. И я наконец поняла, почему нигде не видела обещанной публики, кроме принца и пары человек с ним, слышала лишь шелест ветра, а не шум голосов. Все они – сотни, а может, тысячи людей собрались на другой стороне озера. В глазах рябило от ярких нарядов, флагов, палаток, карет. С той стороны подъезд к источнику был удобным – пологим.

Сам Лорнский источник представлял собой круглое озеро совершенной формы. Возможно, тут произошёл природный катаклизм, но могли постараться и люди. Вода ярко блестела на солнце, почти не позволяя на себя смотреть, но кое-где я заметила выступающие из воды… камни? Сложенные из камней стены?

Я бы спросила у идущего впереди Дэбрэ, но кляп не позволил.

Не знаю, почему я вообще задавалась вопросом происхождения источника, когда меня ждала скорая смерть. Но в голову лезли лишь такие вот глупости. О вечном я не думала, смерти не хотела, но и не боялась. О родных не тревожилась – с ними всеми я пять лет назад попрощалась. Так что будь что будет.

Великий волшебник Альбус Дамблдор как-то сказал, что смерть – это приключение. И я могла с ним согласиться, ведь уж кому-кому, а мне не стоило отрицать существование души. Моя душа как-то попала сюда, в это тело, значит, точно не умрёт, а уйдёт в другой мир. Так чего волноваться? Если уж этот мир отвергал меня, не желал дать мне шанс прожить тут интересную счастливую жизнь, поищу другой – не такой капризный и привередливый.

Да, разумеется, я боялась. Я ведь не сумасшедшая. Бла-бла-бла в голове помогало не паниковать.

Мы остановились в самом низу, и тогда я смогла оценить высоту обрыва – размером с девятиэтажку, не ниже.

Дэбрэ не предупреждал, но таких «счастливиц», как я, тут было ещё двое: полноватая женщина, на вид – мать семейства, и совсем ещё девочка с веснушчатым круглым лицом лет на пять младше меня. Их тоже одели в белые рубашки до пола, завязали рты, и, как и я, они были простоволосые. Девушка безостановочно плакала, женщина на меня даже не посмотрела. Дэбрэ обменялся с сопровождающими их дознавателями приветствиями.

С той стороны озера раздался звон, будто где-то ударили в колокол. Лодка у причала стояла одна, моя очередь оказалась последней. Первым к центру озера поплыла та кругленькая рыжеволосая девчушка и её дознаватель.

– Дитера Огю приворожила сына барона Октана. Брак наследника уже был сговорён, но он вдруг начал рассказывать о неземной любви к простой девушке, просил у отца позволения разорвать помолвку со знатной невестой и обвенчаться с любезной его сердцу девицей. Когда ему отказали, потребовали одуматься, он напал на отца – проник ночью в спальню и задушил подушкой. Поняли не сразу, лишь когда, не дав трауру по отцу ни дня, новоиспечённый лорд объявил о приготовлениях к свадьбе. Братьев и мать, которые просили его одуматься, он тоже убил, только в этот раз не скрываясь. Причину его безумия раскрыли быстро – Дитера пыталась бежать, святую воду отвергла, призналась во всём в самых малых подробностях.

Не знаю, зачем он мне всё это рассказал. Хотел оправдаться? Бессмысленное занятие. Меня ждала та же судьба, что и Дитеру, и я не желала понимать справедливость обвинений и строгость закона. Я сочувствовала только ей, сказочка про «богатые тоже плачут» оставила меня равнодушной – я поверила ей в той же мере, как Дэбрэ верил тому, что я ему говорила.

Раздался ещё один удар колокола, и лодка с Дитерой остановилась на середине озера. Какое-то время ничего не происходило, а затем дознаватель, преодолев немалое сопротивление, вытолкнул девушку из лодки.

Её белая рубашка загорелась, как только тело коснулось воды. Я думала, её утопят – но увидела лишь огненную вспышку и белый дым, пошедший над водой. Дознаватель за конец цепи вытащил из воды пустые кандалы – ни следа девушки не осталось.

Я стояла неподвижно, будто меня ударили мешком по голове. Смотрела туда, где совсем недавно стояла уже возвращающаяся в нашем направлении лодка. От Дитеры не осталось даже дыма, вообще ничего.

Со второй женщиной случилось то же самое. От неё тоже ни следа не осталось.

– Они ведьмы, Майри, – сказал Дэбрэ, когда лодка вернулась на пристань уже по мою душу. – А вот кто вы, твердящая о своей невиновности, мы совсем скоро узнаем.

Я смотрела в воду, когда мы плыли – видела стайки рыб, водоросли, каменную кладку и полуразрушенные стены, мозаику на полу гигантского затопленного сооружения. Не всё получалось рассмотреть, но, несомненно, это создали люди. Один элемент мозаики показался мне знакомым – часть единственной известной мне пентаграммы выглядела именно так. Я не смогла рассмотреть лучше – Дэбрэ дёрнул цепь, иначе, наверное, я бы выпала в воду, нарушив их церемонии.

Когда лодка достигла центра озера, Дэбрэ прекратил грести и бросил якорь, иначе бы мы и дальше двигались по инерции.

Отсюда уже получалось рассмотреть собравшихся ради моей казни людей. Богатый навес в центре, несомненно, предназначался королевской семье и придворным, выделялся ещё и особой яркостью и пышностью нарядов собравшихся лиц. Люди попроще толпились вокруг, кто-то из-за недостатка места стоял чуть ли не в воде. Тут были и дети, и старики, и мужчины, и женщины.

Я слышала голос, но не понимала слов – видимо, рассказывали о преступлениях Майри. Рассказ длился и длился, затем голос замолк. Я ждала удара колокола. Поторапливала его. Да, я надеялась, что чудо, как и в бочке со святой водой, меня вновь спасёт, и я избегну участи предшественниц. И одновременно напоминала себе, что смерть – это приключение, и сомневаться в наличии души, а значит, и следующей жизни у меня нет причин. А колокол всё молчал.

И я наконец увидела почему – какую-то девушку, на коленях стоящую у кресел королевской четы, подняли на ноги и увели. За меня просили? Я не знала, кто она, та просительница, но на глазах выступили слёзы. На миг ко мне вернулась надежда, что ещё можно спастись, что остановят казнь, что ни белого огня, ни дыма не будет, я вспомнила, что добрых людей больше, чем злых…

В тот миг, когда колокол зазвучал, Дэбрэ вытолкнул меня с лодки.