Ева Ночь
Мой гениальный залёт
Глава 7
Непредвиденные обстоятельства
Юля
Розка взяла надо мной шефство. Придавила авторитетом.
– У меня всё же опыт. А ты ещё зелёная и бестолковая. Поэтому слушайся, и всё у нас будет замечательно!
Она сияла и радовалась, словно это не я залетела, а она в очередной раз. Развернула такую бурную деятельность, что даже Элька ей сказала:
– Ты бы не так напирала, что ли. Можно подумать, цель женщины в жизни – размножиться.
– Да! Я так считаю! – сжимала она пухлые губы и сверкала глазами. – И ты это поймёшь, когда с тобой случится чудо! А пока побегай, подумай. А то с Пупсиком никак не разберёшься, вот тебя и шатает со стороны в сторону.
– А я его выгнала, – заявила Элька, и мы немного даже о том, что беременны забыли.
Элька и выгнала? Пупса своего ненаглядного? Нет, у них давно не так всё гладко, конечно, но они без конца сходились, так что в окончательное расставание мы не особо верили.
– Я его с другой бабой застукала, – призналась она со вздохом. – Мало ему меня, видите ли. Точнее, не мало, а, – пощёлкала она пальцами, подбирая нужное слово, – новизны не хватает, остроты ощущений, чувства полёта, когда женщина вдохновляет на подвиги и безумства!
– Вилки ему в задницы не хватает и ножа в печени, – проворчала Розка. – Ну и плюнь. Пусть валит за облака. Эдак ему постоянно нужна будет свежая муза, а сам он не талант далеко и не Аллен Делон. Мы тебе такого красавца найдём – закачаешься. Или ну их, красавцев. Надёжного, как китайская стена! Нерушимого, как ода Верности!
Если Розка входила в раж, лучше отползти подальше и прикрыть голову лапой. Достанет всех, за ухо вытянет и на солнышке сушиться положит.
– Ладно. Будем жить, – ещё раз вздохнула Элька и заказала вина. У нас теперь одна она пьющая осталась. А мы как алкоголички закончились. Мы с Розкой теперь ждём ребёнка.
– На работе не перетруждаться, всех слать лесом, не нервничать, налегать на фрукты и растить плод страсти, – натаскивала она меня как опытный тренер. – А пока ты слепой котёнок, я о тебе позабочусь. Запишу к своему гинекологу – лучшая, между прочим, из лучших! Моей свекрови подруга, опыт работы – двадцать лет в репродуктивном центре, где она творит чудеса. У неё даже засохшие баобабы беременеют! Тест тестом, а хороший врач должен нам подтвердить и выдать дальнейшие инструкции.
Нинель Акимовна оказалась дамой во всех отношениях приятной, моложавой, с модной стрижкой и отличным макияжем.
– Поздравляю, вы беременны, – сказала она после осмотра. – Прекрасные анализы, замечательный возраст для деторождения. Можете обрадовать мужа.
– У меня нет мужа, – ответила честно, – но рожать я буду.
– Тоже правильно, – кивнула она в ответ и назначила следующую встречу.
– Как ты себя чувствуешь? – названивала Розка каждое утро. Этот вопрос у неё вместо «здрасьте» звучал надоедливым рингтоном.
– Как космонавт, – отвечала бодро, хотя всё чаще меня раздражали всякие мелочи.
– Уже становишься похожа на неповоротливого медведя в скафандре? – хихикала подруга детства.
– Нет, по-прежнему стройна как лань, давление 120/80, вестибулярный аппарат сбои не даёт.
– Тогда не выходи в безвоздушное пространство, а то укачает, – Розка иногда любит показать, что она умная, красивая девушка с высшим образованием.
Так я протянула ещё пару недель, а потом шарахнуло так, что на ногах устоять оказалось сложно.
– Зайди ко мне, – властно кивает на свой кабинет Вадик Александрович.
Я вообще-то домой собралась, хотела побездельничать. Еды купить, чтобы не готовить, включить космическую музыку, достать трофейное платье, помечтать, а потом уснуть. В последнее время в сон тянуло так, что с трудом удавалось удерживать веки, что норовили – хлоп! – и прикрыть лавочку.
Скоро я буду кричать как Вий: «Поднимите мне веки!», но пока удавалось кое-как справляться с маленькой слабостью.
Что на этот раз ввело в уныние Горского? Судя по лицу, ему отдавили ноги, фаберже, а заодно и зубы посчитали.
К слову, он не плох. Импозантный, всегда одет с иголочки, за фигурой следит, шевелюра романтичная – волосы назад, виски чуть сединой припорошены. Вадику слегка за сорок, он трижды женился, и все разы были неудачными.
Точнее, видимо, невесты ожидали от Вадюхи чего-то большего, но Вадичек таков, что у него достоинства – микроскопические. Как говорят: в наличии имеются, а разглядеть весьма сложно. Зато главный недостаток раздут до неприличных размеров: Вадя Александрович паталогически жаден, но при должных усилиях вполне способен это скрывать. Умом его природа не обделила – и на том спасибо. На всё остальное можно закрывать глаза, когда контактируешь только по работе.
– Садись, Юль, – указывает он рукой на кресло перед его необъятным столом. И то, что он ко мне на «ты» и без отчества, настораживает. Вадя фамильярничает в двух случаях: выпил или хочет сообщить пренеприятнейшую новость.
То, что он не пил, – точно. И это плохо, потому что я уже напряглась в ожидании волны, что накроет с головой. Но даже моя буйная фантазия не могла представить то, чем меня приложил Горский.
– Я с женой развожусь, – сказал он почти по-человечески. Последняя его супруга слыла дамой чересчур крутого нрава. Красивая, но стерва. Но, может, Вадя её и заслужил за все свои прегрешения и скупость.
– Поздравляю, – брякнула я. – То есть сочувствую.
Горский махнул рукой.
– Не старайся. Всё и так ясно. Я снова ошибся, но на ошибках учатся.
Ну да, в третий раз – самое оно. Очень сильная наука, но Ваде вряд ли поможет. Разве что найдёт какую-то альтруистку-козу, что будет бегать через мосточек и питаться кленовым листочком, занашивать одежду до дыр и скромно по большим праздникам клянчить деньги у Вади на нижнее бельё взамен износившегося.
– В общем, дело обстоит так, – вывел он меня из задумчивости и образа вечно голодной девы с постным выражением лица, – ты спала и видела заполучить «Солнечный компас». Бери и владей.
Я чуть с кресла не упала. Он что, понял и перевоспитался? Невероятная щедрость! В груди вспыхнул свет, я почти ушла в нирвану от счастья, когда Горский меня охладил. Нет, не так. Схватил за шкирку с небес и хрясь об асфальт! А сверху ещё и катком проехался для верности.
– Контрольный пакет акций твой, но не даром, конечно. Мне очень нужны деньги, Ефимова.
И озвучил такую сумму, что я чуть во второй раз с кресла не свалилась.
– Горский, а у тебя температура случайно не поднялась? – поинтересовалась, когда удалось собрать мозги, слова и эмоции в одну кучку.
Я хотела сказать, конечно: «А ты не охренел часом?», но вовремя сдержалась. Я очень деловая бизнес-вумен, ушлая и тёртая. Прекрасно знаю, что язык часто не просто враг, а разрушитель надежд.
– Всё у меня прекрасно со здоровьем, – отрезал жёстко он и закончил мысль. – Я должен знать. Да или нет. Ты хотела, тебе предлагаю первой. Нет – я найду, кому эти акции придутся по душе.
В груди клокотал вулкан. Ещё немного – и я Горского испепелю.
Я понимала: это гормоны шалят. Надо успокоиться.
Я расслабилась, насколько смогла. Даже ногу за ногу заложила, на спинку кресла откинулась. Глубоко вдохнула и выдохнула.
– Ты же трясся над своим бизнесом, шагу не давал ступить, а сейчас бросаешь всё? Это не шутки, Вадим Александрович?
– Я всё взвесил и решил, – пожал он плечами и расслабил узел галстука. – Устал. Хочу покоя, домик возле моря, где золотой песок. А там, глядишь, и жизнь наладится. У меня крутой поворот сюжета в жизни, понятно?
Не очень, но пока он в подобной решимости, грех не воспользоваться его очень щедрым предложением. Вот как всё хорошо складывается. Просто как по маслу. Хотела ребёнка – пожалуйста. Мечтала о «Солнечном компасе» – лови свой шанс.
Всё хорошо. За исключением малюсенького нюансика: денег у меня не было. Ни сколько Вадюха запросил, ни даже вполовину меньше.
Я в бизнес вложила. В очень перспективное направление.
– У меня есть время подумать? – спросила и испугалась – так хрипло звучал мой голос.
– Подумай, Юль, подумай, но недолго. Да или нет. А уж потом будем договариваться по срокам. Даю тебе десять дней.
Это очень щедро. Вадюха чует наживу. И при всей своей жадности детище в чужие руки отдавать ему не хочется.
А я… а мне нужно подумать, где взять деньги. Или распрощаться с мечтой. Вряд ли ещё мне выпадет подобный шанс.
Глава 8
Выход есть всегда. Даже если тебя съели
Юля
– Что стряслось? – вопрошает Розка и выразительно на меня поглядывает.
Они с Элькой прилетели, как только я их вызвала «на совещание». Собрались у меня дома. Ещё не ночь, на столе – ужин на троих. Легкий и диетический, всем угодила, но подругам сейчас не до еды. Они понимают: раз выдернула, попросила приехать, что-то стряслось ужасное или глобальное. Катастрофа, например, приключилась.
Тянуть смысла нет. Какой салат, когда гложет неизвестность? И я, вздыхая, а постепенно и хлюпая носом, рассказываю о предложении Вадика Александровича.
– Да гад он, а не Вадик, – сердится скорая на расправу Розка. – Лопнет от жадности.
Элька морщится и трёт переносицу.
– Ты же знаешь, что ни один банк тебе не даст займ?
Могла бы и не говорить. Знаю, конечно. Потому что уже брала и прилично. А Вадику нужно отдать не сто тысяч.
– Поэтому я вас и пригласила, – шумно сморкаюсь в бумажное полотенце. Плакать хочется долго и с наслаждением, подвывая и причитая. – Поплакаться. Поделиться горем.
– Тьфу на тебя! – сердится Розка. – Это не горе, а так, временные неприятности. Надо поесть, а там, глядишь, мысли нужные в голову лягут. А пока пусть твоему Горскому икнётся хорошо.
Горскому, наверное, плевать. Он скоро будет свободный, счастливый, с деньгами. И он их найдёт, если захочет.
Розка набрасывается на салат, словно это её личный враг. Элька гоняет капусту по тарелке и думает. Я просто ем. Во мне малыш растёт. Ему витамины нужны и спокойствие. Если первым я его обеспечить могу, то со вторым пока напряжёнка.
– Мне Нинель звонила, – вспоминает Розка. – Ты пропустила приём!
А, да. Пропустила. Как-то не до этого было, а чувствую себя я прекрасно. Я ей об этом сказала. Она мне тоже звонила.
Розка качает головой.
– Надо привыкать, Юль. И всё, что связано с малышом, ставить на первое место. Менять приоритеты, понимаешь? Может, оно и к лучшему? С «Компасом» вашим? Работа не предполагает спокойствия, а тебе оно необходимо. Стрессы эти ещё.
Элька наконец откладывает вилку. Лицо у неё решительное.
– А почему бы тебе не обратиться к отцу твоего ребёнка? – спрашивает она, глядя мне в глаза.
Я даже замерла, не донеся вилку до рта. Жевать перестала. Розка в очередной раз встрепенулась, показала Эльке большой палец, мол, одобряю, и уставилась с надеждой на меня.
– Да нет. Бред. Исключено. И что я ему скажу? Помнишь, день рождения и гетеру? Так вот я она и есть, дай денег, потому что я хочу стать владелицей компании?
– Какую гетеру? – тут же настораживается Розка. Она у нас любительница острые моменты ловить.
Приходится им в общих чертах рассказывать подробности незабываемого вечера.
– Всё равно это ничего не меняет. Ты самое главное забыла, – у Эльки отвратительно спокойный голос. А Розка в кое-веки кивает каждому её слову, мол, всецело поддерживаю и одобряю. – Он отец твоего ребёнка. А ты даже в мыслях этого не допускаешь.
– Нет. Я не сделаю этого. Ни за что, – бормочу я и запихиваю в себя еду. Прожорливый пылесос – вот кто я сейчас. А подруги – ярые авантюристки. Правда, только благодаря им я забеременела, но это нюанс. А теперь они хотят, чтобы я к Кострову пошла. – Нет, нет, и ещё раз нет!
Они мне на нервы действуют. Сидят как два суриката и молчат. Смотрят лишь выразительно-выразительно, как девочки, что со стула стихи прочитали, а теперь ждут конфетку. Сладкое для фигур вредно, между прочим. И почему опять я?
– Ты компанию хочешь? – вкрадчиво начинает Розка.
– Да, но просить деньги не пойду. Это мерзко и низко!
– А в постель ложиться с Костровым было приятно и высоко, – дёргает бровями Элька. И она не смеётся, между прочим. Язвит с очень серьёзным видом.
– Ладно! – хлопнула в ладоши Розка, – Утро вечера мудренее. Ты подумай. А там мало ли. Мысль какая нормальная в голову придёт. Может, вспомнишь о спонсоре-воздыхателе. У тебя же имелись там в наличии денежные мешки, неравнодушные к твоим прелестям?
Я даже зависла. Нет, ну, что-то было, конечно. Но я ещё не совсем до ручки докатилась, чтобы себя продавать. Потому что альтруистов точка нет. Все хотят какую-то выгоду. И я не уверена, что готова на всё ради акций. Хотя близка к этому, что уж лукавить.
– Давай чай и пироженки, – командует Розка. – Я знаю, что ты не удержалась и купила нам сладенькое. Самое то – заесть неприятности. А завтра освободи время, я за тобой заеду в девять, повезу тебя к Нинель. Ты ж опять забудешь. Шефство над тобой возьму, пока ты безответственная трудоголичка.
Если бы я только знала, как права Розка! Правда жизни оказалась куда сильнее наших планов!
Розка забрала меня с работы. Выдернула, как морковку с грядки.
– Нужно наблюдаться, – заявила она, усаживая меня в машину, – а то мало ли. Ты у нас девушка взрослая, уже не юная.
Я смотрю на неё пронзительно, и Розка спешит добавить:
– У меня уже двое детей! А ты первый раз как в первый класс!
Меня разговоры о возрасте не трогают. Я не Элька, для которой тридцать – чуть ли не катастрофа всей её жизни. А мне всё равно. Выгляжу я отлично, за собой слежу, взгляды мужчин останавливаю, на здоровье не жалуюсь.
Нинель Акимовна смотрела строго. В какой-то момент я поняла, что побаиваюсь эту вроде бы милую женщину со взглядом-скальпелем.
– Давайте договоримся, Юлия, – сказала она мягко, но мороз по коже проскакал от её душевной твёрдости, – вы не будете пренебрегать ни своим здоровьем, ни здоровьем ребёнка. Точнее, детей. Вы ведь не передумали и собираетесь рожать?
Я кивнула, не понимая, куда она ведёт. Но испугалась до белых точек перед глазами.
– Это просто чудо, что вы себя чувствуете прекрасно, а чудеса нужно ценить и оберегать. Никаких стрессов, лишних волнений. Забудьте о прежнем ритме жизни. Я знаю, что вы деловая женщина, вам нравится много работать. Но вам придётся придерживаться режима и снизить нагрузки. При многоплодной беременности и так организм испытывает определённый стресс, потому что работает в два раза интенсивнее.
Она сказала – многоплодная? Я вдруг почувствовала, что ещё немного, и свалюсь с кушетки. Или на кушетку брякнусь. Я даже покачнулась. Никогда не падала в обмороки, но в этот миг была к этому как никогда близка.
– Вам плохо? – режет меня взглядом-скальпелем милейшая Нинель Акимовна.
– Нет, мне хорошо. Хо-ро-шо, – протолкнула я по пересохшему горлу слова, пытаясь успокоиться. – Простите, я правильно поняла? У меня там, – я положила руку на живот, – не один ребёнок?
– Всё верно. В прошлый раз я не стала вам говорить, потому что картина была не совсем ясна. Зато теперь уверена.
– Близнецы, – потрясённо выдохнула я и снова накрыла живот руками.
– Совершенно верно. И поэтому давайте договоримся: вы очень серьёзно будете относиться к нашим встречам.
Ну, Павлик! Вот это подстава! Постарался изо всех сил!
Из кабинета я выползла. Еле ноги переставляла. Видимо, лицо у меня было соответствующее, потому что Розка забеспокоилась, засуетилась, не знала, с какого бока ко мне подойти.
– Водички? Тошнит? Что? – выпытывала она, а я не могла её успокоить. У меня горло заклинило. Ни туда и ни сюда. Я только глотала судорожно и, наверное, улыбалась неестественно.
– Близнецы, – наконец-то удалось сказать самое важное слово, а потом плотину прорвало: – у меня там близнецы, Роз. Двое, представляешь?
Розку тоже проняло. У неё глаза на пол-лица и рот буквой «о» раскрыт.
– И что теперь? – спросила она. Пискнула, как мышонок.
А меня в одну секунду отпустило. Стало легко.
– Ну, это же ничего не меняет, правда? – пожала я плечами. – Будем рожать двоих. То пусто, то густо. Планы не меняем, но корректируем. Поехали домой. Возьму внеплановый выходной. Мне нужно подумать.
Глава 9
И снова здравствуйте!
Юля
Под вечер вначале материализовалась Элька на моём пороге, а чуть позже подкатила Розка. Подруги, судя по всему, решили меня достать, взять измором, извести на корню, как сорняк, что нарушал гармонию их идеального цветника.
– Ты как хочешь, а я чувствую себя и ответственной, и виноватой, – стукнула ладонью по кухонной столешнице Элька.
Она у нас красотка. Глаза синие, волосы тёмные, солнце её любит: как только начинает припекать, Элиза наша тут же шоколадным загаром покрывается. Изумительной красоты бархатная кожа. А когда она вот такая решительная, любоваться Элькой хочется втройне. И я до сих пор понять не могу, какого рожна нужно её Пупсику.
– Ты зачем ей всё рассказала? – наезжаю я на подругу детства. Розка виновато прячет глаза.
– Мы ж вместе, мы ж подруги, – мумукает она, – мы ж тебя любим и переживаем.
– Поэтому решили доставать и не давать дышать? Я беременная, между прочим. Двойней. Мне врач приписал спокойствие и только спокойствие. Я должна в Карлсона превратиться, пропеллером махать и радоваться. Вместо этого мы тут каждый день заседаем и переливаем из пустого в порожнее, заламывая руки.
– Ты как хочешь, – гнёт своё Элька, – а это я, можно сказать, собственными руками подсунула тебе этого хама и бабника. И почему только сразу не отговорила? Лучше бы Аронович или Веня Складовский. Или ещё кого выбрали. Нет же, Костров! – потрясла она кулаком и просверлила во мне две дырки синющими глазами.
– Тебе не кажется, что я взрослая? – вздохнула и поставила чайник на плиту. В доме – шаром покати. Готовить я не любила, питалась в основном не домашней пищей, хоть и старалась делать это качественно.
Подруги засуетились. Оказывается, они не с пустыми руками пришли, а я и не заметила. Смотрю не пойми куда.
– Домашнее! – похвасталась хозяйственная Роза. Элька тоже не ударила лицом в грязь. Молодцы, всё успевают, а если учесть, что у Розы третий на подходе, так вообще нужно медаль, орден, поклоны до земли бить. Впрочем, её Веткин недалеко от этого ушёл. Вот уж где любовь и взаимопонимание.
– Ты очень чуткая и ранимая, – польстила мне Элька. – И вообще. Тебе не кажется, что Костров как бы имеет право знать, что станет отцом?
Да. Этический момент. С другой стороны, Элька права. Вот если бы он воспользовался моими сюрпризными презервативами, то налицо подстава и обман. А так как у нас резьбу сорвало у обоих, то вина за близнецов обоюдная. И мне бы не понравилось, если бы мне не рассказали или хотя бы в известность не поставили.
– И что ты предлагаешь? – задаю самый дурацкий вопрос в мире.
– Предлагаю рассказать Кострову о грядущем отцовстве.
По тому, как кивает каждому Элькиному слову Розка, я понимаю, что они это обговорили, а теперь припёрлись с котлетками по-домашнему и салатом оливье без майонеза (вредно!) обрабатывать меня, как фрезерный станок – деталь.
– Ладно, – соглашаюсь я, и они смотрят на меня с подозрением. Им не нравится, что я так быстро согласилась. Чувствуют подвох.
Собственно, я и соглашаюсь с той целью, чтобы они успокоились, поели, выпили со мной чаю и ушли умиротворённые. Но сейчас период не тот. Или звёзды н в ту позицию встали. Они тут же кидаются в бой.
– Лучше всего ловить Кострова в офисе, – бормочет Элька, наворачивая оливье. – Туда и попасть проще, и толку будет больше. А смелость, как известно, города берёт.
– А я тебя отвезу, – улыбается Роза.
Моя машина в ремонте, поэтому я больше на такси езжу. А теперь моя «шефиня» лихо работает извозчиком.
– У тебя дети дома уже плачут, мамку не видят, – пытаюсь сыграть на материнских чувствах, – а я вполне способна и сама со своими проблемами справиться.
– Дети и муж получают максимум моей любви и внимания, – ласково обволакивает меня нежным взглядом Розка, – тем более, что у нас свекровь гостит, внучками надышаться не может. А мне нужно больше двигаться и воздухом дышать.
– Отсиживать задницу в машине и нюхать выхлопные газы.
– Лучше не спорь с ней, – раздаёт бесплатно-бесполезные советы Элька. – Всё равно не переспоришь.
Она права. Я вздыхаю. У меня просыпается зверский аппетит, и я налегаю на котлеты и остатки оливье. Пока я артачилась, подружки почти всё смели. А у меня двое. Есть просят. Голодные.
– Чёрт с вами, – сдаюсь под их напором и с тоской начинаю в уме сочинять речь. Проникновенную. Чтобы торкнуло, что ли.
Как он встретит меня? Узнает ли?..
Как оказалось, эти вопросы тревожат меня куда больше, чем актуальные тенденции в мире туристического бизнеса.
– Я всё сделала. Записала тебя на приём к Кострову, – бормочет Элька. – Получишь временный пропуск на проходной, поднимешься на семнадцатый этаж…
По тому, как она подробно описывает последовательность действий, я понимаю: Элька даже мысли не допускала, что я упрусь и откажусь с ним видеться.
Стыдно признаться, но я хочу видеть Павлика. Горячие мечты и фантазии с платьем наедине – это всё же клиника. Как хорошо, что никто об этом не знает. Может, поэтому я согласилась пойти и поговорить с ним.
А ещё меня пугала двойня. Это ж… тяжело, наверное. И, может, лучше всё же не в одиночку растить детей?
Иллюзий я, как и прежде, не питала, но попытаться нужно. Да – да. Нет – нет. Как-нибудь и сама выкручусь. Тем более, с группой поддержки моих несравненных девушек, что почти родня, учитывая, сколько мы вместе пережили.
Розка инструктировала меня, как тренер – боксёра, что вышел на ринг с желанием победить, но сомнением в собственных силах.
– Не тушуйся и не мямли. Говори чётко и по существу. Представь, что Костров – деловой партнёр, и тебе позарез нужно заполучить его в союзники. Личные отношения – тот же бизнес, особенно, если находятся на стадии «мы случайно встретились, но у нас всё получилось в двойном размере. Так, может, нам стоит друг к другу приглядеться?».
Она меня не раздражала. Наоборот: я успокаивалась. Внутренняя пружина разжималась, спираль раскручивалась, и становилось не так мандражно.
– Давай, Юль, покажи высший класс. Я в тебя верю. Всё получится!
Розка в боевой стойке. Это она бы класс показала. Вон, у неё глаза сверкают, грудь как не выпрыгнет из кофты с низким вырезом. А я всё же нервничаю, но назад хода нет. Раз уж решила – надо сделать.
Иду я уверенно. В душе – полный кавардак. Но на походке и на целеустремлённости это не отражается.
У меня деловой стиль. Очень строгий. Волосы собраны, макияж естественный. Юбка тёмно-синяя прямая, пиджак в тон, белая блузка выглядит аскетично и очень стильно.
Я знаю, что выгляжу хорошо. И это придаёт уверенности. Пусть все думают, что у меня деловая встреча.
– Госпожа Ефимова? Павел Дмитриевич ждёт вас, – сообщает секретарь и ведёт меня к двери.
Красивая штучка. Моложе меня. И это бьёт в сердце так сильно, что я немного теряюсь. Это что, ревность?.. Не слишком ли сильно для мужика, которого я один раз в жизни видела?
«Он отец твоих детей, – нашёптывает внутренний голос, – и хватит на неё пялиться. Это секретарь. Всего лишь».
– Павел Дмитриевич? – цокает каблучками это неземное создание, – госпожа Ефимова.
Он сидит за столом. Точно такой, каким я его запомнила. Смотрит на меня вежливо. Поднимается навстречу, указывает рукой на стул.
– Сделайте нам кофе, Соня, – просит он секретаршу. – Приятно с вами познакомиться, Юлия Сергеевна.
Абсолютный незнакомец. Вежливый, холодный, очень деловой. Вряд ли он мог меня узнать. В зале я была одной из толпы. В комнате с сексодромом – просто женщиной во тьме. Я его не осуждаю. Я этого ожидала, но разочарование растекается по венам, как пожар.
– Готов выслушать ваше деловое предложение, – произносит он, и я, чтобы не передумать, чётко, спокойно, взвешенно, выговариваю те слова, что заучила наизусть. У меня на это была ночь.
– Я пришла к вам по личному вопросу, Павел Дмитриевич.
Он чуть склоняет голову и пристально вглядывается в меня. Что-то мелькает в его взгляде. Он всё же узнал меня? Виду не подаёт?
– Ваш день рождения, помните?
– Я похож на маразматика? Отлично помню. И?
– Так случилось, что мы с вами… провели вместе ночь. И теперь я ношу вашего ребёнка.
О «детях» я ещё ночью решила не говорить сразу. Тактика. Проверка одним малышом. А дальше будет видно.
– Что, простите? – он всё ещё холодно-вежлив, но в глазах уже крошится лёд.
– Я беременна, – вздыхаю тяжело. – От вас.
Произношу и замираю, ожидая, когда Павлик переварит мои слова и выскажется.
