Ермек Алмазханұлы Әбілдахан
Ты это я
– Давайте сюда руку – говорю я ему.
Попав в вену, я ввожу ему нужный препарат. Десять минут спустя вновь его измеряю и вижу его нормализацию.
– В норме, вам лучше? – спрашиваю я.
– Спасибо, сынок – отвечает он мне, после чего я ушел.
***
Утром в дверь громко постучались и , зачитав мои права и предъявив ордер об обыске, усадили в машину и привезли сюда в отделение полиции.
Наконец- то заходит полицейский с папкой в руке и садится за стул напротив. Мужчина солидного возраста в полицейской форме, лицо которого испещрено множеством морщин и формирующимся животом. Его карие глаза так и пронзают меня, готовые проделать дыру. Я жду момента, когда он начнет разговор. Мне не стоит торопиться просить у них адвоката. Он мне не нужен. То, что я оказался здесь – ошибка полицейских, которые отнимают у меня заслуженный отдых в кампании моей жены и ребенка.
– Еркин Серикбаев, вы обвиняетесь в убийстве Кобыланды Бахытжановича 1943 года рождения. Вам нужен адвокат?
– Нет. Почему вы решили, что это моих рук дело?
– Вам лучше сотрудничать со следствием – жестко отвечает он мне.
– Не моя вина в том, что полиция так плохо справляется с делом, если сижу здесь я.
Он лишь потирает глаза и со вздохом продолжает:
– Нам известно, что вы заходили к нему к 5:40 часам утра и через 20 минут покинули дом. Его дочка пришла позднее к 7 часам утра после поезда и обнаружила его мертвой. Он был жив, когда вы к нему приехали?
– Да – растерянно произношу я. – Но у него ведь мог случиться инсульт или инфаркт. Порой люди погибают моментально от этих напастей и медицина бессильна.
– Но он был жив, когда вы приехали?
– Да, мы знаем этого старика давно в нашей подстанции, наверное, каждый сотрудник успел с ним познакомиться. У него часто поднималось давление, и мы все время его снижали. И в тот день, я сделал всё, как всегда. Ввел ему препарат и оно снизилось. Я просто сделал свою работу. Я не убивал его – произнес последнее с чрезмерным напором, все-таки выйдя из себя.
– Мы не задерживаем первого встречного, Еркин. Как бы плохо не отзывались о полиции люди, я на этой работе почти 20 лет и успел повидать подонков. Так что последний шанс на чистосердечное признание.
– Мне не в чем признаваться – отвечаю я ему сухо.
– В таком случае как ты объяснишь признаки воздушной эмболии у него в сердце, мозгу и легких? Это заключение патологоанатома и, учитывая у него отсутствие следов побоя или других признаков насилия, логичной причиной его смерти является то, что ты ввёл ему воздух. Это мне подсказал тот же патологоанатом.
Я замираю, не в силах выговорить ни слова.
– Как … такое … возможно? – произношу я. Следователь не говорит ни слова. Эта тишина кажется оглушительнее выстрела гранотомета. – Должно быть другое объяснение – наконец произношу я.
– Уверен, должно, как и объяснение, почему ты убил свою семью? – с этими словами он кидает на стол фотографии Арзу и Гульнары с перерезанными горлами.
Нет, этого не может быть, это галлюцинация. Я не верю …
– Я недавно разговаривал с судмедэкспертом, произведшим их вскрытия. По его предварительным данным, смерть наступила примерно 2-3 недели назад.
Я не произношу ни слова. Кажется, что мой рот заполнен чем-то вроде жижы, а рука начинает сильнее потряхивать.
– Зачем ты держал их дома на протяжении стольких дней?
Я крепко закрываю глаза.
Когда открываю их, оказываюсь закованным в усмирительной рубашке в желтой комнате с мягкими стенами. Такие призваны, чтобы о них не разбили головы. Чувствую сильную усталость, но нахожу в себе силы врезаться в стену. Я отлетаю, мои очки разбиваются, в нем мое отражение, которое мне улыбается и подмигивает.
Этого не может быть, я должен проснуться. Все это сплошная галлюцинация…
***
Следователь и психолог стояли за невидимым окном, наблюдая за всхлипами и потоками слёз Еркина – бывшего фельдшера, оказывавшем помощь другим, но не в силах помочь себе.
– Он и вправду больной, док, или прикидывается? – спрашивает следователь.
– У него случился провал памяти после того, как он напал на вас на допросе. Разговаривал пару раз с погибшей женой и дочкой. В приступе психоза, не контролируя себя, нападал на других больных. Мы сочли его опасным и поместили в изолированную комнату. Что насчет убийств, он убежден, что он их не совершал.
– На ноже под матрасом обнаружены его отпечатки пальцев, кровь на ней принадлежит его жене и дочке. По словам его коллег с работы, от него на протяжении недели шел запах. Один из них предположил, что это был трупный запах гниения и во время разговора по телефону второй сказал, что слышал продолжающиеся гудки звонка. На том конце никто не поднял трубку, в то время как он разговаривал с женой, чтобы предупредить её касательно работы. Остальные говорят о нем только хорошее – образцовый работник и не могут поверить, что это случилось.
