Елизавета Датинбурская
Пришедший изо льдов

Глава 5

Усомнилась Настасья в словах Азовки. Ежели у супруга и вправду нет секретов от тятьки, и Митрофан признался Веславу о полюбовнице, то вряд ли невестке об этом доложат. Тятька будет скрывать сыновью тайну.

Однако в горнице сидеть она боле не могла. В голове роились полчище мыслей. Гудели, как пчелиный рой по весне. Так и умственного рассудка можно было лишиться.

Настасья расчесала косу, заплела сызнова. Надела белый сарафан расшитый зеленой каймой, очелье, венчанное стеклянным бисером, и направилась к родителям мужа.

На полпути Настасья поняла, как глупо она поступает. Решилась из-за ревности ядовитой вынести сор из избы. В их семейную драму впутать его родителей. Мало того, что уже соседку тётечку Азовку посвятила в свою тайну. Благо, что соседка неболтлива. Никто не узнает о предательстве Митрофана.

Девица развернулась и направилась в обратную сторону. Тошно стало на душе от мыслей постылых. И в горницу возвращаться не хотелось. Чтобы проветриться, она направилась в сторону реки, решила погулять. День клонился к закату. Казалось, что над деревней опять нависает морозная корка, еще не столь ощутимая, но морозный дух чувствовался на щеках и губах. Неужели в ночь снова ударит морозец?

Небо озарили оранжевые всполохи. Закат. Ветер лениво шумел меж хвойных ветвей, словно убаюкивал усталых путников.

– Привал, – сказал Митрофан.

– Уже? – кокетливо ойкнула Акси. Всем видом показывая, что может пройти еще сотню верст. – Я думала, мы до ночи дойдем к ведьме…

Привязывая вороного коня, Хранитель обернулся:

– До провидицы путь далек, дотемна не поспеть. Заночуем здесь.

Елизара встревожилась.

– Приспешник воеводы может нас нагнать…

– Не волнуйся, княгиня, – уверил Митрофан, – мы выставим караул. Врасплох Уйка нас не застигнет. А по лесу в ночи негоже бродить.

Княгиня тяжело вздохнула. Тяжкие мысли ее одолевали.

Митрофан отвел от девицы взгляд. Мужчина боялся себя выдать. Где-то глубоко в душе, он пожалел, что взял с собой Аксинью и Серго. Конечно, Хранитель не признавался себе в этом. Но, как же ему хотелось сейчас быть здесь наедине с княгиней. Мужчина сгорал от желания подойти к ней и обнять, почувствовать ее запах, теплоту пылающего сердца. Его руки до сих пор помнили трепет ее тела, когда она упала к нему в объятия из седла. Испуганная и совершенно беззащитная.

– Коли так, тогда буду готовить еду, – прозвучал въедливый голос торговки. Она сделала паузу и добавила, – княгиня-то не привыкла у плиты стоять…

Митрофан покачал головой. Серго нахмурился. Аксинья это сейчас вслух сказала? Прямо при княгине… Девка окончательно страх потеряла.

Елизара ухмыльнулась. Шагнула навстречу задире торговке и взяла медный котелок из ее рук.

– Ошибаешься, Аксинья. Я с удовольствием помогу тебе с ужином.

– Я за хворостом, – объявил Митрофан. – Серго, ты на посту, гляди в оба.

Красавчик замер по стойке смирно, вглядываясь вглубь темнеющего леса. Девицы расстелили тряпицу. Елизара раскладывала припасы и малочисленную кухонную утварь, а Аксинья наметила место для костра.

Как только последние лучи солнца скрылись, путники почуяли холод. Словно липкий туман он опускался с неба и пробирал до костей. С каждой минутой становилось холоднее.

Митрофан развел огонь. Обжигающие языки плясали в диком танце, пожирая сухие ветки. Темнота сгустилась над привалом в ожидании поглотить и путников, как только костер потухнет.

Закончив трапезу, девицы улеглись спать, а мужчины остались на посту. Наступила ночь. Самое опасное время. Ночные жители лесного царства вышли из своих убежищ в поиске еды. Редкий говор сов сменялся волчьим воем.

Главное, чтобы огонь полыхал. Обогревая и оберегая.

Настасья, гонимая мыслями брела вдоль реки. Она очень устала. Где ей обрести покой? Перед глазами мелькали цветные картинки их счастливой жизни. Первый поцелуй, свадьба, обустройство домашнего очага.

Все рухнуло.

Девушка не сразу распознала дикий холод, заключивший ее в крепкие объятия. Озноб. Она пришла в себя, вернулась из глубин сознания к реке в бренное тело. Вздохнула полной грудью. Из носа и рта вырвалось облачко теплого дыхания.

Заморозило пуще прежней ночи.

Тишина. Ни песни сверчков, ни кваканья лягушек. Даже комары не вылетели на ночную охоту.

Жена Хранителя повернула в сторону деревни. Не успев дойти до своей избы, девица заметила в лунном свете темный силуэт. Фигура переминалась с ноги на ногу, приплясывала, желая согреться.

– Кто здесь? – бойка крикнула Настасья.

Тень замерла на месте.

– Кто? – с тревогой ответили из темноты.

Жена Хранителя подошла ближе, вглядываясь.

– Пава?

– Да… а ты кто? – стуча зубами от холода, пробормотала помощница кухарки.

– Настасья…

Услыхав ответ, Пава обрадовалась и чуть не кинулась Настасье на шею.

– Ты чего тут делаешь? – осведомилась супруга Митрофана.

Пава с присущей ей простотой принялась рассказывать о поклоннике, который затеял романтику и позвал ее к реке. Однако так и не явился. Она прождала его очень долго, пока могла терпеть дикий холод. А когда перестала чувствовать пальцы на ногах и кончик носа, приняла решение идти домой. Но, приключилась очередная незадача, ей трудно идти, совсем промерзла.

Сердобольная Настасья отвела Паву в избу. Растопила печь, а девицу усадила на лежак. Укутала в пуховое одеяло.

– Пава, неразумно на свиданки бегать с незнакомцами, – говорила Настасья. Она грела молоко, предварительно добавив в него ложку цветочного меда. – Али знаешь, кто таков?

– Нет, – вздохнула неразумная девушка, – он мне просто понравился. Красавчик. Наверное, пришлый. Увидал, что понравился мне, позабавиться захотел. Назначил свидание и не пришел…

Мечтательный вид помощницы кухарки сменился на расстроенный. Заметив это, Настасья ее подбодрила.

– Какие твои годы, Пава, встретишь еще богатыря удалого.

– Да… – вздохнула дурында, – токма так себя и настраиваю… мол, не время еще, встретится мне мой суженный на верткой дорожке.

Она помолчала и с горестью добавила.

– Почему несправедливость такая существует? Одним девицам жених вообще не достается, а у других аж по два сразу! Чем Елизара меня лучше?

Выпалив это, Пава осеклась. Повисла пауза.

– Что там с Елизарой? – растерянно спросила Настасья. Она показалась из-за печки и заглянула на лежку. Пава смущенно прикрылась одеялом. – Расскажешь?

– Настасьюшка, прости, – взмолилась девушка. – Я по глупости своей сболтнула…

Настасья вздохнула полной грудью и выдавила улыбку.

– Не бери в голову, лучше поведай мне все, что знаешь.

– Это ж слухи по Палатам гуляют, окаянные… – начала отнекиваться помощница Кази.

– Мне интересно, – стиснув зубы, проговорила Настасья, продолжив греть молоко.

Огонь в печи потрескивал, наполняя горницу теплом и запахом дыма. Девушки устроились за столом. Пили теплое молоко с медом, заедая пирожками со щавелем.

Щеки Павы зарумянились. То ли от молока, то ли от смущения.

– В Палатах давно болтают, мол, твой Митрофан с княгиней романтику крутит… – Пава посмотрела по сторонам. – А сейчас Елизара пропала. Все на ушах. Токма найти ее не могут… говорят, с Ми… Митрофаном сбежала…

– Кто-нибудь застал их за постыдными делами? Очевидцы в толпе сплетников найдутся? – рассудительно заметила Настасья.

– Кто признается? – махнула рукой сплетница. – Я могу токма за себя сказать… На служения в Палаты поступила я в раннем возрасте. Тогда еще Ачима была Царевной. В подружках у нее ходила княжна Елизара. Митрофан был при отце в его кузне. Однажды Царь Батюшка распорядился установить новые ворота в Палатах. Заказ отдали кузнецу Веславу.

Пава говорила без умолку, а Настасья с интересом слушала. Эта история приключилась до ее появления в жизни мужа, отчего становилась, особо интересна.

Веслав работал всегда один, пришлые в его большой кузне не появлялись. На подхвате носился только Митрофан. Тогда мужчина был молод, даже борода-то толком не росла.

В очередное пребывание по делам заказа в Палатах Царских, Митрофан остался во дворе один. Без отцовского пригляда. Царевна с княжной в окружении нянечек, возвращались с прогулки. На дворе конь Ачимы до одури испугался кошку и встал на дыбы. Царевна в седле удержаться не смогла и с криком полетела на брусчатку.

Молодой паренек не растерялся, подхватил царскую дочь. После этого случая, паренек начал частенько захаживать на царский двор. Пава лично видела, как Митрофан прогуливался с девчонками. Весь двор судачил о романе Ачимы с молодым кузнецом. Царевна всячески продвигала его при Царе. Службу он получил не за простые заслуги при дворе, а как выходило, за романтические отношения с Царевной.

Так продолжалось несколько лет.

– А потом, – продолжала Пава, – у Ачимы жених объявился. Царь Батюшка дочу сосватал за чужеземца. Я думала, все, Митрофанушка на дворы боле ни ногой! Ан нет! Продолжал бегать как заводной.

Сплетница перевела дух.

– А однажды, я пошла картошку чистить, и увидала, как Митрофан застыл у дальней стены. Глаза горят, сам трепещет. С вожделением на окна Палат глядит. – Пава смутилась. – Я, честно доложу, случайно заметила, чего он там разглядывал… там, у окна… стояла Елизара. С нею он в гляделки играл. Романтика у них не первый год…

Настасья поникла.

– Почему же он на ней не женился, коли у них столько лет романтика пылает?

Помощница кухарки закатила глаза.

– Знамо дело! Митрофан сын кузнеца, а она княжна! Им никто согласия на союз не дал бы тогда… как и сейчас… Елизаре подыскали жениха, красавца князя Колояра.

В горнице воцарилось молчание. Пава смотрела на Настасью. Видела, как болит ее душа из-за предательства мужа. Как страдает эта красавица, но помочь никак не могла. Еще немного посидев, девушки улеглись спать.

Ночь выдалась холодная. Аксинье показалось поначалу, будто отморозила пятую точку. Она осмотрелась. Костер тлел. Вокруг все сковал иней. Словно все превратилось в серебро. Колючие ветви елей, трава, лесная тропа, княгиня, которая с головой скрылась под кафтан Митрофана.

Чуть поодаль под сосной дремал Серго. Мужчина сидел на шигле, опершись спиной о ствол дерева. Ноги вытянул, руки подобрал. Ощетинился. Все-таки есть в нем что-то.

– Серго, ты спишь? – прошептала Аксинья.

Он не ответил.

Акси села поправляя косу.

Все-таки есть в нем что-то.

За кустами послышались шаги. Через минуту показалась голова Митрофана. Он собрал хворост.

– Выпьем чаю и в дорогу, – закидывая ветки в разгорающийся костер, бормотал Хранитель, – к обеду доберемся до места.

Елизара скинула кафтан Митрофана и сладко потянулась.

– Доброе утро!

– Доброе, княгиня… – почти хором ответили путники.

Подкрепившись, они двинулись в путь. Серго старательно пытался увлечь Аксинью с собой и в какой-то момент ему это удалось. Хранитель остался чуть позади с Елизарой.

– Как тебе служится? – спросила она и улыбнулась.

– Добро служится, – ответил Митрофан. Мужчина иногда кратко смотрел на нее, стараясь, не встретится с нею взглядом.

– Я рада, что ты Хранитель, – сказала Елизара.

Сердце Митрофана заколотилось. Странное волнение обуяло и княгиню. Ей хотелось поговорить с мужчиной, вот только слов она никак не могла подобрать.

– Я слышал ты, княгиня, за море собираешься? – спросил Митрофан и сразу пожалел об этом.

Елизара посмотрела с удивлением на него. Его взгляд блуждал по тропе.

– Да, мы планировали с мужем отбыть в его родные края, – не сводя с собеседника глаз, ответила княгиня. – Теперича уж не знаю, получится ли…

Митрофан глянул на нее, и они наконец-то встретились взглядами.

– Почему же?

– Друг мой, Митрофан, – вновь улыбнулась Елизара, – в Белозерье дела темные творится стали, не до поездок мне. Это мои родные земли, в такой час покинуть их не могу.

Серго пытался в который раз заговорить с Аксиньей, но она шла молчком, а при его попытках шикала на него:

– Ксиня…

– Тише, Серго, – недовольно бубнила торговка. – Из-за тебя ничего неслышно. Чего ответила княгиня Митрофану? Молчи, а!

Серго недовольно обернулся на парочку, шедшую за ними.

Глава 6

Спуск с холма был намного легче и быстрее. Акси и Серго продолжали шествовать впереди, а Хранитель, ведя за узду двух скакунов, и княгиня Елизара неспешно шли позади.

– А помнишь, как мы на речку тайком бегали? – вдруг прошептала Елизара.

– Да, – кивнул Митрофан. В памяти всплыли чудесные летние деньки давно минувших дней. Они были беззаботными подростками, которые мечтали и верили. – Ты совсем не умела плавать, чем жутко сердила Ачиму…

Княгиня рассмеялась.

– Помню ее недовольный взор и бубнеж…

– Она грозилась не брать тебя с нами, – напомнил мужчина.

– Кто бы ее спрашивал, – игриво проговорила девушка.

– А помнишь, как мы за смородиной лазали? – увлеченно спросил Хранитель.

– Еще б такое позабыть, – вновь звонко рассмеялась собеседница. От воспоминаний ее глаза сверкали. Словно это было вчера. – Сад был князя Завида. Он щеки смешно раздувал, бегая в поисках сорванцов, что копошились в его смородине. Думается мне, Завид догадывался о нашей компашке.

– Токма молчал, – подметил Митрофан, – потому как Ачима с нами была. Он же грозился ивовой веткой отходить этих любителей смородины.

– Вряд ли бы у него поднялась рука на Царевну, – подмигнула княгиня.

Серго помрачнел. Аксинья совсем на него не обращала внимания, только и занята тем, что подслушивала чужую беседу.

– Ксиня, как давно это началось? – вдруг спросил он.

– Что началось? – переспросила сплетница, даже не взглянув на него.

– Мания твоя, – бурчал Серго, – все выведывать…

Аксинья остановилась. Любопытство исчезло с ее лица.

– Серго, ты мне хамить вздумал?

– Нет, Ксиня, решился правду тебе сказать! – резко ответил красавчик, продолжая путь.

– А ну, постой, – возмущенно заговорила Акси. Что он о себе думает? По какому праву нотации вздумал читать. – Стой, кому говорю!

Серго замер на месте. Аксинья его нагнала, но не смогла произнести и слова. Девушка пребывала в восхищении от открывшегося вида.

У подножья холма раскинулось необъятное васильковое поле. Ветер раздольно гулял по лугу, создавая волны. Казалась, что это бескрайнее море. За лугом протекала узкая речушка, по другую сторону которой стояли вековые дубы. Они были огромны в обхвате, а ветви простирались настолько широко, что могли уместить в своих объятиях, целую деревню.

– Ух, ты… – ахнула торговка, забыв про обиду на собеседника. – Красота-то какая…

– Почти пришли, – сказал Митрофан, когда поравнялся с Акси и Серго.

– Действительно, очень красиво, – умилилась княгиня. – Никогда такого великолепия я не видала!

– Идемте! – скомандовал Хранитель.

Путники пустились в странствие по васильковому морю.

За дальними дубами в тени стояла избушка. Сложена она была из больших обструганных бревен. Наличники украшала витиеватая резьба.

Митрофан привязал коней к пряслу и поднялся на крыльцо.

Он не успел постучать, дверь отворилась сама.

– Здравствуй, Хранитель, – сказала появившаяся на пороге женщина. Статная, высокая, молодая. Облаченная в белый сарафан. Белые волосы убраны в три косы, две падали по плечам спереди и одна по спине. Лоб украшало очелье, расшитое красной ниткой. – Ждала тебя и спутников твоих. Проходите в горницу.

Волгава сделала приглашающий жест.

Странники поприветствовали провидицу и вошли в ее обитель.

Горница была наполнена запахом сушеных трав. На стенах висели пучки разнообразных растений. Аксинья подумала, что у этой ведьмы явно есть средства на все случаи жизни. В этот момент Волгава бросила на торговку неодобрительный взгляд. Акси это заметила и постаралась боле не думать ничего подобного.

У красной стены тянулся прямоугольный стол. На дощатой столешнице высились баночки и пузырьки разного калибра. Печь, что была посередь избы, топилась, от чего в горницы было душно.

– Усаживайтесь, – сказала Волгава, – с дороги устали. Отдохните, сил наберитесь. Я сейчас отварчика вам налью, дабы вы силы быстро восстановили.

– Благодарствуем, Волгава, – устроившись на лавке, кивнул Митрофан. – Царица хочет видеть тебя в Палатах на совете Хранителей Света.

– Известно мне это, – улыбнулась провидица. Ей было многое известно про этот мир, как и про Божественный Чертог. – Торопиться вам следует, – продолжила Волгава, разливая по глиняным кружкам отвар, – время быстротечно…

– Мои спутники останутся у тебя, – пояснил Митрофан. Ему не понравилось, что провидица их объединила в своей речи. – Я один отправлюсь к Северным горам. Негоже им со мной по лесам бродить, опасно это очень.

Волгава поднесла на деревянном подносе кружки гостям.

– Митрофан, ты думаешь, все спроста выходит? Спроста эти люди оказались рядом с тобою?

Хранитель кивнул. Он был уверен – стечение обстоятельств.

Провидица метнула на него озорной взгляд карих глаз.

– Так, да не так!

Взяв поднесенное питье, Аксинья шепнула Елизаре:

– Кто-нибудь понимает, о чем толкует эта тетка?

Серго услыхав вопрос, неодобрительно посмотрел на торговку. Он отпил отвар и поморщился.

Княгиня кивнула:

– Аксинья, навостри уши.

Провидица помолчала.

– Митрофан, – наконец начала она, – то, что ты с этими людьми оказался на этой дороге неспроста. Духи времени мне об этом сказали…

Хранитель озадачился. Невольно он стал посматривать на княгиню, как и она на него.

– Наше путешествие суждено? – с волнением Митрофан переспросил.

– Да, – подтвердила провидица. Она отложила поднос и поставила перед гостями табурет. На него опустила глиняную чашу наполненную водой. Закинула в нее разной масти сухие цветы, что бережно собирала по весне.

– Что она делает? – прошептала неугомонная Аксинья.

– Тсс… – шикнул на нее Митрофан.

Торговка набычилась. Почему вечно ей затыкают рот? Она что, права не имеет высказываться?

Волгава тем временем склонилась над чашей и шептала что-то неразборчивое. По обрывкам слов, путники поняли, это древний язык. Никто на нем в Белозерье не говорил много сотен лет. Звучали древние слова лишь на устах колдунов.

Вода в чаше чудесным образом забурлила, закипела, словно крутой кипяток. Провидица резко выпрямилась и обвела присутствующих взглядом. Глаза Волгавы наполнились цветом, засияли синей краской.

Она заговорила:

– Духи по белу глаголют. Идти им навстречу судьбе, навстречу Великому холоду. Там жизнь начнется новая. Заключен будет ряд. Великий воин придет на земли Белозерья. Отцу лишь по силам вырвать его из тех рук, что во зло обратить его желают…

Аксинья вздохнула и подумала: «Она сама понимает, о чем болтает?». Огляделась по сторонам. Все слушали затаив дыхание. Внимали каждому слову провидицы, ведь ее устами ведали духи. Каждый понимал предсказание по своему, кроме Акси. Торговка ни слова не поняла.

Настасья проснулась. Ее взор устремился на потолок, сложенный массивными досками. Горница была заполнена полуденным светом.

Проболтали всю ночь с Павой, только под утро угомонились и уснули.

Помощница кухарки еще сладко спала, раскинувшись на лежаке. За много лет она впервые проспала работу. Не явилась с первыми петухами на кухню. Обед. Она проспала до обеда!

Настасья не стала будить Паву. Умылась. Наспех заплела косу, собралась и лишь тогда подошла к печи.

– Пава… – тронув девушку за плечо, сказала хозяйка горницы, – просыпайся. Проспали все на свете…

– Настасьюшка, – потягиваясь, пропела Пава. – Что проспали?

– Обед.

Одного слова было достаточно. Пава осознала весь масштаб своего проступка. Боже! Проспать и не явиться на службу! Что ж теперь с нею будет!

Девица ураганом соскочила с печи, распрощалась с Настасьей и побежала к тетке Казе. Повинную голову меч не сечет. На это была надежда провинившейся девицы.

Настасья вышла следом и направилась в Царские Палаты. Она решила поговорить с Лютом. В расстроенных чувствах, девушка не выяснила некоторые моменты. Например, откуда воеводе известно, что Митрофан сбежал с Елизарой? Кто еще может ей об этом сказать, не стыдясь в глаза? Все-таки сердце супруги Хранителя было не на месте. Не могла она до конца понять и осознать, что ее семейная жизнь рухнула, растаяла, как снег под жарким солнцем.

Твердо уверилась Настасья про себя, если дознается до Лютой правды, сама всему честному народу заявит о разрыве союза с Митрофаном. Жить с предателем она не станет. Лично отнесет прошение на Царский суд.

Уверенным шагом Настасья добралась до Палат.

Удалой стражник сказал:

– Нет воеводы в Палатах. Отбыл до княгини Исге. Позже наведайся!

Отказалась Настасья уходить, осталась у крыльца в ожидании Лютого.

Лютой вошел в большой каменный терем. Стены белые, наличники расписные. Один из видных теремов Велиграда. Проживала в нем княжеская семья. У старого князя была единственная дочь Исге. Красавица белая лицом, зелена глазами. Жгучие рыжие волосы. За стеной в деревни поговаривали, мол, она ведьма, а если нет, то колдовству все же обучена.

Воевода расположился в парадной горнице. Мужчина прибывал в волнении. Сейчас она спустится до него.

– Воевода, с чем пожаловал? – осведомилась молодая княжна.

Лютой облизнулся.

– Исге, хочу пригласить тебя, – он замялся, – на прогулку до озер.

Девица вздохнула, и присела рядом на лавку, придерживая сарафан из красной парчи.

– Лютой, сколько раз тебе говорить? Я за тебя не пойду! – Она кокетливо смерила воеводу взглядом зеленых глаз. – Я в мужья Царя хочу или Царевича, но не воеводу.

Мужчина тяжело задышал. Облизнулся.

– Исге, – перейдя на шепот, заговорил он, – все будет, я сделаю тебя Царицей!

Девица приблизилась к нему, да так сильно, что он почувствовал ее сладковатый аромат.

– Лютой, когда? Сколько ты мне обещаешь? Я пока буду ждать в девках останусь! – Исге вскочила и звонко засмеялась.

Воевода сглотнул.

– Скоро милая моя, скоро…

– Ну, коль скоро, – закружившись в танце с невидимым кавалером, прощебетала княжна, – тогда подожду… наверное…

Соблазнительница вновь рассмеялась и ускользнула из-под его взора за пределами горницы.

Воевода рассердился. Топнул ногой. Ему более всего хотелось заполучить эту деву. Во-первых, Исге была дочерью Завида, князя с древней родословной. Породниться с ним означало для воеводы войти в высшие общественные круги. Во-вторых, она была единственной дочерью у старого князя, значит наследница большого богатства. Ох, сколько у князя было золота, серебра, да камней драгоценных – не сосчитать! И, в-третьих, сама чертовка хороша была. Талия осиная, попа заморский орех. Каждую ночь во снах приходила к воеводе. Манила его, а потом исчезала.

Лютый не намеревался просто так отступить. Он мог бы договориться с ее отцом и жениться на ней против воли, однако закавыка заключалась в том, что старый князь любил дочу больше жизни и шел у нее на поводу. Старый пень! А этой егозе подавай Царя иль Царевича!

Ну, ничего, воевода придумал коварный план. Исге будет его!

Выйдя на улицу, интриган перевел дух. Как же она была хороша! До того, что у воеводы давление скакало, словно жеребец.

Еще чувствуя ее сладковатый аромат, Лютой подошел к своему скакуну и взглянул на небо.

Ярко светило солнце. Кое-где размеренно плыли невесомые облака. Стайки птиц взмывали ввысь.

Взгляд воеводы задержался на горизонте. Над Северными горами нависли тяжелые тучи. Они громоздились на вершине самой высокой горы, будто она их извергала. После, закручивались клубком и расползались по горизонту.

Это еще что такое?

Лютой почесал затылок. Надобно Царице доложить.

Волгава замолчала, закрыла глаза и опустилась над чашей. Провидица оставалась неподвижной некоторое время, а затем вскинула голову.

Глаза ее были вновь карими.

– Теперича ты понимаешь, – проговорила Волгава, – что вам идти вместе?

Митрофан нахмурился.

– Нет, провидица, – возразил Хранитель, – вместе мы никуда не двинемся. Это очень опасно.

– Я считаю, что провидица права, – засуетилась Аксинья.

– Не встревай, – пробубнил Серго.

– Митрофан, – вступила княгиня, – ежели так велят духи, я готова пойти с тобой.

Ее глаза были полны решимости. Митрофан не желал брать с собой княгиню, потому как странствие было полно опасностей. Нутро же жаждало провести несколько седмиц в компании Елизары.

Хранитель согласился. Кроме прочего, мужчина понимал, что устами провидицы вещали духи. Как ни старайся, идти против судьбы бесполезно, все одно будет, как предначертано.

– Пойдите, умойтесь с дороги, – сказала Волгава, – я пока на стол накрою.

Компания направилась к речушке.

– Все-таки здесь очень красиво, – мечтательно протянула Акси, – хоть и хозяйка этих мест со странностями.

– Негоже говорить несносные слова про хорошего человека, – заступился за Волгаву Серго.

– Мне врать надобно? – прищурилась торговка. – Я говорю то, что думаю. Вы можете считать, как вам угодно!

– Что это? – вскрикнула княгиня. Ее взор был обращен на Северные горы. С вершин ползли грозные тучи вдоль горизонта.

– Вот оно… – насторожился Митрофан.

В его голове возникли тревожные мысли: а не упустил ли он время? Все правильно понял? Успеет ли уберечь Белозерье?