Елена Соковенина
Универсальный саквояж мадам Ренар

– Прошу прощения, господа, язва желудка, – мадам небрежно отряхнула руки в перчатках и протянула их полицейскому. – Я готова.

Глава 7. Мародёрство чистой воды

Фёдор шагнул из лифта, бережно обнимая чужой саквояж, на который нагло заявил права. Пока их допрашивали, саквояж досматривала отдельная группа полицейских. Потом досматривали их самих, заставив раздеться чуть не до трусов. Потом спросили, почему они поехали автостопом, имея при себе достаточную сумму денег, чтобы оплатить проезд. Потом напомнили, что в Норвегии запрещено ездить автостопом. И оба ушам не поверили, когда перед ними извинились за беспокойство!

Лев вышел из скучного здания из стекла и бетона вслед за компаньоном. Пока ехали в лифте, он успел рассмотреть отражения в металлической стене. Какие же они неумытые, потасканные, провонявшие дымом! Как будто совсем другие люди выехали из дома всего сутки назад. Их так долго мучили в участке – сперва допросом, потом уточнениями, как правильно пишутся их имена – четыре раза давали перечитать протокол, и четыре раза приходилось объяснять всё сначала – что теперь нестерпимо хотелось в туалет. Но не в полиции же!

Пришлось искать ближайшую автозаправку.

Закрылись в кабинке, на которой стоял значок с инвалидной коляской. Там саквояж и потрошили.

– Кому какое дело, – бормотал Лев, – ты, может, инвалид. А я, может, тебе помогаю.

Фёдор молча шарил в саквояже: распихивал, не глядя, шмотки, залезал в карманы, расстёгивал «молнии».

– Есть!

В руках у него была пачка денег. Рубли. Вот, значит, почему полиция так спокойно отнеслась к тому, что русский парень не знает, сколько у него денег! Из-за курса! Надо было видеть, как он там перед ними заикался. Льву пришлось переводить: «Это всё, что у нас есть, боялись тратить. Родители дали на первое время». Ведь позвонят родителям!

Прежде, чем Лев успел что-нибудь сказать, Фёдор уже побросал шмотки обратно, закрыл саквояж, схватил его – непринуждённо, как будто всю жизнь с ним ездил, и с деньгами в руках направился к окошечку обмена валюты.

«Сейчас откажутся брать рубли», – в панике подумал Лев. Он не путешествовал с осени прошлого года и всё не мог забыть, как в Будапеште, куда Берёзкины поехали экономно отдохнуть, невозможно было обменять деньги: все отказывались.

– Всё, – Фёдор пересчитал ещё раз для надежности. – Едем в Ставангер.

Он быстро оценил очередь к кассе – и направился к пожилой паре.

Не так уж плохо он знал английский. Ну, то есть, не так плохо, как это звучало. Старички долго испуганно переглядывались, потом дедушка пролепетал что-то о том, что ничего, мол, не знаю, и оба отвернулись.

Фёдор не сдался, подошел к ещё одним – нестарой тётке с детьми. Малыша, который сидел у матери на руках – ну, как малыша, года четыре, – Фёдор явно собрался подержать. Он-то как лучше хотел, чтобы маме легче было смотреть в телефоне карту, но если бы Лев не успел подскочить и незаметно отпихнуть компаньона, дело могло кончиться полицией. А так женщина просто сунула телефон в сумку и только посмотрела на него, как на врага. Второй пацан, лет десяти, долго и удивлённо пялился в их сторону.

Оставалась кучка девиц. Скачут, щебечут, громко и глупо ржут, а Фёдор стоит и неловко улыбается. На показывание двух севших телефонов и просьбу позволить взглянуть на карту девицы примолкли, потом побежали к машине – и привели ещё одну.

Каким образом простой вопрос, как попасть из одного места в другое, стал спором на час, Фёдор со Львом так и не поняли, но до автобуса их подвезли.

Учёный, врач, эксперт, писатель, спикер, типолог оказывает услуги по типированию. Базовое и расширенное типирование личности. Гёте? Джек Лондон? Наполеон? Узнай свой тип и живи без конфликтов!

Вадим Викторович

В торговом центре на вокзале взяли зарядки для телефонов, тёплые флисовые кофты, плавки, перчатки с обрезанными пальцами для палубных работ и всякое барахло. Без шарфов и шапок решили обойтись. Лев неожиданно для себя стал владельцем кожаных мотоциклетных штанов. Фёдор смеха ради нацепил накидку с капюшоном – вылитую мантию колдуна, да так, в чёрной мантии, и пришёл на кассу.

Во вторник, 28 апреля 2015 года, Фёдор Летний и Лев Берёзкин прибыли в порт Ставангер, чтобы узнать, что «Пётр Великий» вот уже час, как вышел в море.

Они сидели в кафе. Зашли в первое попавшееся.

– Но ты же говорил… приключения…

Лев не мог поверить своим ушам. Слова компаньона разрушили его жизнь, так и не успевшую начаться.

– Это приключения? – поразился тот. – Этот детский лагерь?!

У Льва хватило ума промолчать про Жюль Верна. Набрался от отца – вот фриком теперь и живи.

– Две тысячи евро, – Фёдор втыкал в телефон и грыз зубочистку. – Хватит на некоторое время.

– На какое время? – даже омлет с креветками не спас Льва от паники. Какой ещё омлет! Он всё надеялся услышать, что Фёдор пошутил.

– А это мы сейчас выясним, на какое. Сколько и чего мы можем себе позволить.

– Тюлень! – заорал Лев. – Домой надо! Мы влипли!

– Вот именно потому, что мы влипли, нам и не надо ехать домой, Фёдор откинулся на спинку стула. – Собственно, ты, если хочешь, можешь ехать.

Вай-фай в кафе оказался не бесплатным, но через полтора часа они устроились на восьмом этаже в отеле – самом дешёвом, какой смогли найти.

***

В саквояже обнаружился камамбер в круглой жестянке, тёмно-синий шелковый халат, складной несессер с туалетными принадлежностями, маленькие круглые очки с синими стеклами. Прибор для бритья с опасными бритвами в футляре. «Сон в летнюю ночь», ещё пара книг на английском и хорошие мужские часы.

На самом дне саквояжа лежали три новых смены белья-носков, и пара футболок, аккуратно свёрнутые джинсы, серый джемпер из тонкой шерсти и бежевые спортивные тапки. Вещи едва слышно пахли лавандовым одеколоном.

Сыр сожрали. Носки и футболки поделили, как смогли. Прочие шмотки господин Летний, как умел, сложил назад. С сожалением отдал компаньону бритвенный прибор. Но самым ужасным было то, что часы оказались швейцарские и явно золотые.

– Не трогай, – Фёдор со страху охрип. – Пусть себе лежат.

– Ну, то есть, чужие деньги взять для вас нормально? – поинтересовался Лев. – Носки – нормально, а это нет? Я так, уточнить.

Фёдор только кивнул.

Под барахлом неожиданно нашлось ещё одно. молескин с монограммой – переплетенными буквами «А» и «Р».

Страницы были чистые. Только на обратной стороне обложки они увидели несколько комбинаций цифр. Пароли? Номера денежных переводов? Телефоны с кодами разных стран?

– Дай, – протянул руку Лев.

– То-то, я смотрю, и у вас с моралью всё хорошо, – Фёдор перелистал молескин и отдал ему.

Последним предметом, найденным в саквояже мадам Ренар под всем мужским барахлом, стали мягкие сморщенные штуки в прозрачном пакете. Они напоминали плотное желе. Когда их расправили, это оказались силиконовые женские груди.

– О, – заржал Лев, – запасные!

Внезапным движением он попробовал надеть груди на Фёдора. Тот отобрал их и едва не оборвал прозрачные бретельки, пытаясь натянуть груди на Льва.

– Надевать чужие сиськи – это искусство, молодой человек! – скрипел он с интонациями мадам Ренар.

– Уберите руки! – голосил Лев. – Я буду жаловаться в Европейский суд! Я дойду до Брюсселя! Помогите, сексуальные домогательства!

Пришлось объясняться с горничной. Она услышала вопли, стучала в дверь и одновременно звонила в полицию.

***

– Завтраком нас будут кормить, – рука в чёрной кожаной перчатке с обрезанными пальцами и ремешком на запястье натянула на нос капюшон мантии. – Чай-кофе у них тут бесплатные. Если не слишком тратиться на еду… ах ты, хрен, я опять есть хочу.

Фёдор вынул из саквояжа кофейный аппарат.

– Слышь, принеси молока из лобби. Только сахару побольше положи.

– Сам принесёшь, – буркнул Лев. – Я тебе не мамочка.

Он читал, лёжа на кровати в синих очках, свинутых на лоб, в новых штанах и ботинках. Всю жизнь о таких мечтал – натуральной кожи, жёлтые, со шнуровкой до середины лодыжки.

 
“The lunatic, the lover, and the poet,
Are of imagination all compact…”
 

Шекспир мог подождать: давно надо было в туалет. Книгу и с собой можно было взять! Но Лев принципиально не вставал: ждал, что сделает Фёдор.

Тот пожал плечами и вышел из номера.

 
“Are you sure
That we are awake?
It seems to me
That yet we sleep, we dream…”
 

Вернулся Фёдор, поставил на трюмо взбитое в пену молоко. Заглянул в ванную (санузел был совмещённый) – и вдруг щёлкнула задвижка. Лев Берёзкин остался корчиться на кровати в синих очках, кожаных штанах и замечательных жёлтых ботинках.

– Быстр, как понос! – возмутился он.

Фёдор сидел на унитазе. Его не интересовал Шекспир. В сети не было новостей ни с Александер Лисофф, ни с мадам Ренар. Криминальная хроника не содержала ничего похожего ни на английском, ни на норвежском, ни на русском.

– Эй! – в дверь колотил Лев. – У вас там что, правда понос?

Фёдор всё ещё видел, как открывается задняя дверца полицейского автомобиля, оттуда выходит агент, помогает выйти мадам Ренар, придерживая ей голову, чтобы не ушибла, наручники вдруг остаются у него в руках вместе с перчатками, а арестованная и агент почему-то сгибаются, как если бы вдвоём опускали на землю тяжесть. Вот мадам Ренар отпихивает присевшего со стоном агента, даёт подножку второму, грациозно добегает до стоящего у бетонной стены мотопеда, два-три раза пинает какую-то ручку и рвёт с места прямо на них, и полицейские шарахаются, пропуская не мадам уже, а вполне откровенного, хоть и в юбке, мсье лет тридцати пяти-сорока с залысинами на высоком лбу. Завывая сиреной, за мотопедом мчится полицейская машина. Она давит парик, из последних сил изображающий женскую причёску.

И вот они исчезают. Только ветер гонит по асфальту чёрный шифоновый шарф.

Лев что-то спрашивал, но Фёдор был занят своими мыслями, кивал и двигался, как во сне.

– Я вот чего не понял. Как мы сразу не догадались, что он мужик? Всё же было странно с самого начала. Всё было очевидно!

Они сидели в ресторане. Из наушников Фёдора доносились какие-то вопли, а он не обращал на них никакого внимания.

– Было бы очевидно, если бы вообще пришло нам в голову, – Лев листал меню. – Я, кажется, возьму гравлакс.

– Чего? – Фёдор потянулся к меню.

– Лосося.

Фёдор вынул из уха наушник.

– А? Лося или лосося?

– Лося, – передумал Лев. – Есть губы лося отдельно. Ты хочешь губы лося?

– Бери сёмгу, – пробормотал Фёдор, неохотно отдавая официанту меню.

И долго медитировал на тушёного лося. Тридцать евро порция.

– Мы его потом съедим, – утешил Лев.

– Когда? – быстро спросил Фёдор.

(Для него и сейчас «потом» означает не «когда-нибудь» и не «если получится», а через час, к обеду, вечером, или, в крайнем случае, завтра).

– Завтра, – трусливо пробормотал Лев.

– Внешность бросалась в глаза, – опять завёл свое Фёдор. – Но мы поверили. И полиция поверила – те, кто не знал его в лицо. И вёл он себя, как в театре. И всё-таки мы поверили. Как? Как он это делает?

Перед его глазами отчётливо встала картинка: подвижное худое колено под чёрной шёлковой юбкой. Явно, вопиюще мужское.

– Почему мне даже в голову не пришло?

– Да почему тебе вообще должно быть до этого дело? – Лев зевнул во всю пасть. – Помог хороший человек – и спасибо ему.

Он полез под стол ставить телефон на зарядку.

– Нам бы родителям чего-нибудь нормальное написать. Теодор?

Но Фёдор опять как не слышал.

– Что мы в нём пропустили? Почему ничего не заподозрили?

Появился официант с едой и он, наконец, умолк. Скоро от гравлакса остался один укроп.

– Я идиот, – продолжил гнуть своё Фёдор. – Ведь он же говорил про деньги!

– Какие деньги? – не понял Лев. – Ну, рассчитался кто-то в России с ним наличными. Интересно, за что. Банкомат не работал. Очередь была. Да мало ли, как, когда за человеком гоняется Интерпол!

Он призадумался.

– Послушай, не за две же пятьсот евро за ним Интерпол гоняется?

Фёдор отмахнулся.

– А если он наркодилер?

– Нет. Нет, – Фёдор вдруг подозвал официанта. – Принесите-ка нам ещё… Слышь, скажи ему, чтобы принёс лося. Одну порцию. И две тарелки.

Он посмотрел в расширившиеся глаза Льва.

– Только сегодня. Завтра начнём экономить.

Лев хотел сказать официанту: «мой друг пошутил», но почему-то произнёс:

– Лося, одну порцию. На двоих.

– Ну так вот, я ему говорю: откуда у людей берутся деньги. А он мне…

И Фёдор Летний подробно пересказал тот странный разговор.

– Ещё раз.

– «Вам придется совсем отказаться от своих интересов, – повторил Фёдор слово в слово. – Для людей вашего типа это непросто. И считать большой удачей ту малую толику своего, которую, может быть, вы всё же удержите».

И прямо увидел, как Лев спал с лица.

Безднадёжность

Глава 8. У Льва Берёзкина появляется план

В зеркале на стене отражался простой черный стол, стальной чайник, две белых чашки, простая лампа. Фёдор плюхнулся на стул на колесиках, проехался туда-сюда.

Лев запер номер, подёргал для надежности ручку, бухнулся на постель.

– Знаешь, – вдруг услышал он голос Фёдора, – я вчера видел этот город во сне.

– Ничего странного, – Лев пожал плечами. – Ты же всю сеть обшарил перед отъездом.

– Да… Только я игрушечного магазина не видел нигде. Маленький такой, странный.

– И что ты там делал?

– Мне был нужен… – Фёдор вспоминал слово, – калейдоскоп.

– Зачем он тебе?

– А я знаю?

Фёдор уже сунул в уши наушники и уставился в телефон. Вот что у него за привычка – кататься на стуле! Не тихонько, как все нормальные люди, а как будто он на этом стуле в гонках участвует. Докатался до того, что пришла горничная и попросила перестать – соседи с нижнего номера пожаловались. Лев быстро извинился и пообещал, что больше их беспокоить не будут. Через час горничная пришла снова. Как раз тогда, когда Лев уже решил, что или соседи решили не жаловаться – всё равно бесполезно, или, что ещё лучше, их нет. Ушли.

А Фёдор даже не смотрел на горничную. Хоть бы кататься перестал!

Лев извинялся снова. Один. Его превосходительство от телефона оторвался только затем, чтобы вставить «о’кей» и «шуар». Торопливо, с раздражением и с этаким, знаете, снисхождением. Терплю вас, быдло этакое, потому что я офигеть, какой хороший.

Когда горничная пришла в третий раз, Лев уже ничего не стал говорить. Сделал вид, что его ничего не касается, хотя от неловкости чувствовал себя так, будто у него вот-вот начнется понос.

Будучи не в состоянии породить ничего, кроме «ай’м сорри», Фёдор был жалким зрелищем.

Есть, есть справедливость на свете.

Но на этом испытания не закончились. Полотенца и одежду Фёдор Летний швырял на двери и вешалки, не глядя. Вещи не долетали. К ночи его шмотки валялись везде, как будто в номере, кроме Льва, не один человек, а футбольная команда.

– Слышь, у тебя зрение хорошее? – спросил Лев из кровати.

Он потерял надежду уснуть быстро и надеялся просто уснуть. Хоть как-то. Без десяти три, в конце-то концов!

Фёдор молча покачал головой. Он так и втыкал в телефон, устроившись на стуле возле настольной лампы.

– Минус или плюс?

– Минус.

– Сколько?

Фёдор только пожал плечами.

Вопроса: «А у тебя?» Лев не дождался. Он накрылся с головой одеялом. Читать с телефона в темноте очень вредно для зрения. Особенно без очков. Кстати, надо купить очки – опять расходы.

Может, всё-таки домой?

В шесть часов утра Лев Берёзкин отключился, совершенно измученный.

Родителям он так и не написал.

Известный московский нумеролог Сергей Алексеевич Топорков составил цифровую матрицу, которая защит вас от порчи и сглаза. Она выстроит пространство вокруг вас таким образом, что вы станете «непробиваемы» для любых магических воздействий. Просто носите матрицу с собой или положите там, где чаще всего бываете. Так вы всегда будете под надёжной защитой!

– Потрошить треску?! – ахнул Лев.

Фёдор молча открыл другую вкладку: «Не требуются знания иностранного языка».

Работодатель гарантировал рабочую визу, страховку, зарплату, контракт, компенсацию дорожных расходов, в том числе на проезд и питание в рабочее время. Работодатель обязался…

– Это же лажа, придурок! – заорал Лев, срываясь на фальцет. – Ты там, ниже, читал? Ты видел, сколько там кинутых?

Фёдор как не слышал.

– Хорошо, что у тебя латвийские бумаги, – продолжал он, – легче оформить рабочую визу. Пошли, найдём интернет-кафе.

– Зачем? Тут везде вай-фай!

– С телефона неудобно анкету заполнять.

– Какую анкету?

– Для приглашения нужно заполнить анкету. Идём, короче.

В первом встречном банке Фёдор увидел через стекло компьютерный терминал и внаглую рванул туда.

– Но… но… – Лев топтался рядом. – Вот ты додумался! Как?

– Каком кверху.

– Зачем же такие подробности!

Фёдор не слушал. Он искал правила заполнения анкет на сайте миграционной службы. Подходил оператор спросить, чем может помочь. Сзади всё время образовывалась очередь. Очередь рассасывалась и снова вырастала, кроме одного мужика, который продолжал действовать на нервы своей нарочитой терпеливостью. Лев пытался сделать вид, что он ни при чём, но фиг там – Фёдор всё время спрашивал, что значит то или это.

Наконец, он нажал кнопку «отправить» и соизволил повернуться к оператору.

– Помочь? Спасибо. Нам нужно открыть счёт.

Со слов оператора – парня едва старше их, выходило, что сперва надо получить статус безработного. Но не успел Лев обрадоваться перспективе получать пособие, как оказалось, что получать статус безработного надо в стране проживания.

Фёдор опять притащил Льва к терминалу. Дождался, пока уберётся терпеливый мужик. Опять отстоял очередь к оператору. И не сбавил напора, пока часам к семи вечера им не открыли счета. Какой-то странные, временные.

– Застенчивый, говорите? – Лев истерично смеялся. – В магазин сам сходить не сможет?

Фёдор сделал вид, что не понимает.

– Что ты будешь делать, если у нас ничего не получится? – допытывался Лев. – Если получится только у одного, а? Что тогда?!

Фёдор пожал плечами.

– Ты же сам просился со мной? Я предупреждал.

Лев чуть не заорал, но компаньона зациклило: домой не вернётся ни за что, на дядю согласен работать в первый и в последний раз в жизни, а дальше начинался феерический бред о том, что у Фёдора Летнего будет свой дом, где он будет вставать, когда выспался, уходить и возвращаться, когда ему вздумается, работать столько, сколько есть реальный смысл, слушать что хочет, играть во что пожелает – и так далее, и тому подобное.

– И никто никогда не будет говорить мне, что делать и чего не делать!

– Нам, – скромно поправил Лев. – Я тут подумал – дом в одиночку дорого.

В эту минуту он увидел себя, словно во сне, перед зеркалом. Вот он небрежно смачивает лицо лосьоном после бритья, приглаживает волосы, надевает чистую майку и неторопливо берет чемодан. Можно не спешить. Он всегда опаздывает, но его всегда ждут.

Кто ждёт Льва Берёзкина, куда он направляется, что в чемодане и почему ему прощают вечные опоздания, он не знал.

Знал только, что так и будет.

***

Лев едва не налетел на компаньона: Фёдор внезапно застыл перед витриной: гирлянда под козырьком, герани на подоконнике, где сидит в кукольной розовой ванне ярко-синий пупс, улыбается кто-то похожий на яйцо, и пасутся разноцветные пони. Над игрушечной кухней висит красный зонт, а из из кукольной раковины выглядывает лохматый белый медведь.

– Ты заболел? – Лев даже рассмеялся. – Это просто магазин игрушек. Давай зайдём, и после этого ты посмотришь мне в глаза и скажешь: это просто магазин.

Фёдор кивнул, но продолжал стоять. Пришлось его пнуть.

– Впервые у нас? Ищете подарок? У вас мальчик, девочка? Сколько лет? – у девушки-продавца была профессиональная улыбка и татуировка на шее.

Фёдор с трудом пришел в себя, спросил «хэв ю э калейдоскоуп?» – и продавщица выдвинула один из ящиков прилавка.

– Да что ж такое, – Лев недовольно смотрел, как компаньон заворожённо прилип к окуляру. Трубка калейдоскопа была обтянута красной бархатной бумагой. – Зачем?

– Что значит «зачем»? – Фёдор сунул компаньону вторую трубку.

– Понимаю-понимаю, вы насмотрелись пророческих снов.

– Сам ты «пророческих»! – обиделся Фёдор, не отрываясь от созерцания цветных узоров. – Нет никаких пророческих снов. Но бывают…

Он встряхнул калейдоскоп.

– …бывают любопытные совпадения.

Лев вздохнул, забрал у него калейдоскоп и поставил на прилавок.

– Дайте ему маленький. На счастье.

Они вышли на улицу. Стемнело. В окнах уютно горели светильники и метался голубой свет.

У всех этих людей был дом. Место, где можно найти покой и безопасность.

Он не идиот. Он просто такой неограниченный человек.

Лев проснулся уже после обеда. Фёдор наконец-то спал. Лев сунулся в почту – ничего, и стал варить кофе. В голове беспорядочно метались мысли. Чистить треску! Ещё чего.

Идея, собственно, была давно. Просто ресурса не было.

Теперь ресурс был и Лев вытащил молескин Ренара.

Писал он торопливо. Опасливо косился на компаньона. Зачёркивал, обводил зачёркнутое, помечал: «Считать истинным». И снова писал.

Фёдор спал, как убитый.

Под вечер, совершенно измотанный, Лев прилёг – перевести дух и собраться с мыслями.

Когда он проснулся, была половина одиннадцатого. Тратить время на завтрак не хотелось. Судя по крошкам на столе, его превосходительство ел шоколадный кекс. Денежный запас переместился из заднего кармана мотоциклетных штанов Льва в задний карман джинсов Фёдора и уменьшился на две сотни евро. Лев швырнул джинсы компаньона обратно и стал думать, куда спрятать денежный запас. В процессе размышлений трижды споткнулся о саквояж, едва не растянувшись на полу, ничего не придумал и просто сунул деньги под подушку, оставив на столе десятку для растратчика.

И снова Лев писал весь день и весь вечер. Как, оказывается, легко, когда нет времени думать!

За едой он всё-таки сбегал. В номере появились гроздь бананов, два камамбера в банке и двё теплые булки. Лев едва не сожрал всё, но страшным усилием воли оставил половину компаньону. Ближе к ночи сунулся в почту – совсем забыл! – там было пусто, и, успокоенный, лёг спать.

Ему оставалось только перебить в заметку написанное в блокноте Ренара.

Наутро на столе обнаружилась большая копчёная колбаса, гигантская плитка белого шоколада с малиной и обёртка от такого же с черникой, половина дыни, хотдог, лимонная кожура и записка:

Не знал, что ты ешь, взял всего понемногу

В почте опять не было ничего. Денежный запас снова переместился в карман джинсов Фёдора. Лев сходил проветрился – купил еды и съел половину, и завалился спать.

Он сделал для чуда все, что мог.