Лена Обухова
Монстр

Глава 5

Самое страшное в смерти Маркуса – то, что его убили. И то, как его убили.

В тот вечер, как и за неделю до него, когда я отрабатывала последний день перед отпуском, он снова задержался в штаб-квартире. Кроме ночной охраны, в здании оставались еще только несколько магов, в том числе Фрай. Но они все находились в своем департаменте, в другой части здания.

Как внутрь проник неизвестный, несмотря на все системы защиты и контроля за входами и выходами, расследование не выявило. Ни наше, ни Корпуса Гражданского Правопорядка. Неизвестный смог не только проникнуть на территорию Корпуса Либертад, но и подключиться к системе видеонаблюдения, послав на мониторы в комнате охраны закольцованное изображение. Сами камеры продолжали снимать и записывать, поэтому момент убийства Маркуса оказался запечатлен во всей красе.

В роковой для него час он находился на девятом, предпоследнем, этаже штаб-квартиры Корпуса. На нем преимущественно располагались медицинские, биологические и генетические лаборатории. Что Маркус там делал, тоже осталось тайной. Камеры записали, как в последние минуты жизни он работал за одним из компьютеров генетической лаборатории.

Остальное я знала со слов Берта, поскольку моего доступа к результатам нашего расследования не хватало, а КГП считал необходимым посвящать в детали и результаты только родственников, к коим я не относилась. Берт однажды имел неосторожность напиться в моей компании. Тогда и рассказал, как все было.

Убийца, чье лицо не попало ни на одну из камер, проник на этаж, на котором работал Маркус. Тот его увидел, они даже обменялись парой фраз, но поскольку звук камеры не записывали, содержание их разговора было неизвестно. Потом мужчина – о нем наверняка знали только пол – достал пистолет и сделал два выстрела. Одна пуля попала Маркусу в грудь, другая – в живот. Он упал, но убийца вопреки ожиданиям не сделал последний выстрел в голову, чтобы оборвать его жизнь. Он лишь достал из внутреннего кармана куртки какое-то устройство, поставил на стол и включил таймер. А потом ушел.

– Устройство отсчитывало пять минут до взрыва, – говорил Берт, пустыми глазами глядя на бутылку водки, стоявшую на столе перед ним. – Пять минут смертельно раненный Маркус пытался добраться до него. Не знаю зачем, он бы все равно его не обезвредил. Просто он был таким: до последнего надо пытаться что-то сделать.

Взрывом тогда полностью уничтожило генетическую лабораторию, серьезно пострадали десятый и восьмой этажи, в здание долго никого не пускали из-за угрозы обрушения, но со временем все восстановили.

Похороны я почти не запомнила, слишком нереальным тогда казалось происходящее. Я не понимала, на каком свете сама нахожусь. Все выглядело странным, неправильным. Грудь сдавливало, я совсем не могла дышать, даже плакать больше не могла. И почти ничего не видела вокруг. Но я запомнила, что хоронили закрытый гроб. И даже тогда я подозревала, что в нем нет тела. Ходили слухи, что останков Маркуса обнаружить не удалось.

Может быть, именно поэтому я так долго не могла поверить в то, что его больше нет? И именно поэтому никак не могла перевернуть эту страницу своей жизни?

– Он что-то нашел, – бормотал пьяный Берт, когда его потянуло на откровенность. – Поэтому его и убили. Он ведь не первый раз задерживался в штаб-квартире, возможно, не первый раз ковырялся в компьютерах генетиков. Искал то, что они не сохраняли на сетевые диски. Думаю, он что-то нашел. И его решили убрать. А вместе с ним подчистили все, чтобы во время расследования ничего не нашли. Все взорвать – и концы в воду.

Я слушала и не знала, как относиться к его версии. Они с Маркусом были хорошими друзьями. Настолько близкими, насколько это возможно. Берт работал в Корпусе гораздо дольше, к тому же был лет на пять старше. Он давно мечтал о должности старшего следователя, но стоило ему приблизиться к этой мечте, как в Корпусе появился Маркус, и вскоре должность отдали ему. Не знаю, как это отразилось на их отношениях тогда. Когда я пришла в группу, они дружили. Правда, Берт продолжал грезить о должности старшего следователя. И все-таки получил ее. После гибели Маркуса. Возможно, Маркус делился с ним какими-то подозрениями, но почему тогда официальное расследование так и не докопалось ни до какой сути?

– Там было что-то еще… – сказал Берт в самом конце разговора. – Зачем камеры все-таки вырубили?

Я вопросительно посмотрела на него, и он уточнил:

– Запись. Секунд за тридцать до взрыва… Ее все-таки отключили.

Тогда я не придала этому значения, но сейчас, стоя на пороге гостиной, на границе света, зажженного в коридоре, и темноты, царящей в комнате, я смотрела на мужской силуэт, выделяющийся на фоне окна, и мой мозг цеплялся именно за эту деталь. Тридцать секунд до взрыва, в которые в лаборатории происходило нечто, оставшееся тайной.

Не знаю, как долго мы стояли друг напротив друга в молчании. Я не решалась зажечь свет, поэтому Маркус сам щелкнул выключателем на другой стороне комнаты.

Я непроизвольно задержала дыхание, глядя в прозрачно-серые глаза в обрамлении очень черных ресниц. Только теперь я поняла, что не включала свет, потому что боялась увидеть вытянутый зрачок.

У него заметно отросли волосы, подбородок и щеки покрывала многодневная щетина, казалось, что мятые брюки и рубашку он только что с кого-то снял, но улыбался Маркус точно так же, как делал это три года назад в маленькой переговорной со скучными белыми стенами: доброжелательно, сдержанно и чуть отстраненно.

– Здравствуй, Нелл.

Забыв о том, что между нами всегда существовала дистанция, я в два шага преодолела разделявшее нас расстояние и заключила Маркуса в объятия. Он обнял меня в ответ и тихо рассмеялся, щекоча шею горячим дыханием.

– Я знал, что ты будешь рада меня видеть, – почти прошептал он. – И я рад. Если бы ты знала, как мне тебя не хватало все это время…

В его голосе прозвучало что-то такое, что заставило армию мурашек совершить марш-бросок по моей спине. Я отстранилась, чтобы снова посмотреть на его лицо. Неужели тогда, два года назад, в нашу последнюю встречу, мне не показалось?

– Где же ты был все это время? – сквозь неизвестно откуда взявшиеся слезы спросила я, окончательно забывая обо всех границах и касаясь кончиками пальцев его заросшей щетиной щеки.

– Это очень длинная история. – Маркус мягко, но настойчиво высвободился из моих объятий, на мгновение сжав руку в своей. – А у нас мало времени. Вы узнали о проекте «Ангел», и теперь вам всем грозит такая же опасность, как и мне.

В голове толпилось столько разных мыслей, вопросов и слов, что я не могла выбрать, с чего начать, и только бессмысленно хватала ртом воздух. Это заставило Маркуса снова улыбнуться.

– Заваришь нам чай? – спросил он с едва заметной насмешкой в голосе. – А я тебе расскажу короткую версию для начала.

Я кивнула, чувствуя благодарность за то, что он сориентировал меня, дав задание. Такая простая и понятная вещь, как приготовление чая, помогла мне успокоиться и снова почувствовать связь с реальностью.

Хотя сидящий на моей кухне лохматый и небрежный Маркус Фрост едва ли мог считаться нормальной частью реальности. Но тем легче я воспринимала его не менее фантастический рассказ.

– Проект начался еще два с лишним года назад. Я узнал о нем примерно за месяц до того, как в меня стреляли. К тому моменту Рантор создала первую химеру, но она… через какое-то время оказалась неуправляема.

– И что с ней стало? – опасливо поинтересовалась я, ставя на стол две чашки.

– А что обычно происходит с неудачным результатом эксперимента? – не глядя на меня ответил Маркус, беря в руки заварочный чайник и разливая по чашкам чай. – Ее утилизировали.

– Это тоже была… я? – слова застревали в горле, но я заставила себя задать этот вопрос.

Маркус покачал головой.

– Нет, Лина – версия 2.0, так сказать. Вариант улучшенный и дополненный. Для первой версии Рантор брала другого человека, но та личность не оправдала ее ожиданий. Видимо. И она выбрала тебя.

– Но почему именно меня?

Маркус пожал плечами, машинально почесывая заросший подбородок.

– Честно говоря, не знаю. Возможно, она питала к тебе какую-то симпатию или, наоборот, антипатию. Или твои личностные характеристики оказались наиболее подходящими. Может, определяющей стала комбинация факторов. Или это лишь стечение обстоятельств, и на твоем месте могла оказаться любая. Насколько я понимаю, теперь мы уже не узнаем?

Он посмотрел на меня вопросительно, и я почему-то отвела взгляд, как будто чего-то устыдившись. Но ведь не я убила Рантор, а мой двойник!

– Она меняется, – тихо заметил Маркус. – Лина. В ней становится все меньше тебя и все больше этой твари – хамелеона. Происходит то, что случилось с версией 1.0. Только на полтора года позже. Интеллект, который ей достался от тебя, уступает инстинктам хищника.

– Значит, со временем она станет обычным монстром?

– Если мы это не остановим.

Я едва на обожглась чаем.

– Каким образом?

– Рантор нашла магический способ подавить растущее доминирование хамелеона. Для проведения ритуала ей уже не хватало только крови, требовался оригинальный организм. Ты. Но она понимала, что похищать тебя – опасно и накладно. Поэтому собиралась перейти к новой версии. Версии 3.0. Подозреваю, что Лина все поняла. И именно это спровоцировало убийство. Рантор не учла, что Лину так просто утилизировать не получится. Возможно, вторжение Корпуса позволило Лине убить создательницу до того, как та уничтожит ее. Там ведь наверняка поднялась суматоха.

Я поставила чашку на стол и закрыла лицо руками. Голова шла кругом от информации. Мозг разрывало от потрясений, входных данных и возникающих вопросов. Эмоции тоже бушевали, и я не знала, чего хочу больше: разреветься или истерично рассмеяться.

– Откуда ты все знаешь? Где был все это время? Как вообще выжил? И почему не дал о себе знать? Мы же… – Мой голос сорвался, заставив меня на мгновение замолчать. Но только на мгновение. – Мы похоронили тебя, Маркус. Я похоронила тебя. Ты можешь себе представить, как мне было больно? Как больно было Берту? Всем нам!

Лицо Маркуса помрачнело. Он надолго замолчал, о чем-то задумавшись, потом тяжело сглотнул и внезапно протянул руку, снова сжал мою. Раньше он редко позволял себе прикасаться ко мне.

– Я все понимаю, Нелл, но поверь, мне было хуже. Потому что вы потеряли только меня, а я потерял всех вас. Последние годы наша команда была моей семьей. Но я подставился сам, едва не погиб. Я не мог подставить еще и вас. Не хотел никем рисковать. Мне помогал один человек. Точнее, маг. Он вытащил меня, спас мне жизнь. Спрятал. Помог снова встать на ноги. Но даже он предпочел пойти своим путем, когда я решил продолжить расследование. А мне необходимо выяснить, кто стоит за проектом «Ангел». Не только потому, что существа, подобные Ангелине, угрожают безопасности Дарконской Федерации. А потому что эти эксперименты бесчеловечны. Их нужно прекратить.

С этим я определенно была согласна, но что-то все равно смущало.

– Тебе удалось что-то узнать о заказчиках эксперимента? Кто его финансировал?

Маркус покачал головой, сокрушенно вздохнув и откинувшись на спинку стула.

– Увы. Следы теряются в недрах Корпуса Либертад. Вероятнее всего, в нем остался тот, кто работал с Рантор до ее увольнения и продолжил сотрудничать после. И именно этот человек… или маг связывал ее с заказчиком.

– Тогда почему ты пришел сейчас?

Вопрос занозой сидел в голове. Желание Маркуса оградить нас от опасности было понятным и естественным, оно абсолютно вписывалось в его характер. Если у него имелся напарник из магов – возможно, помогал кто-то из магического департамента Корпуса – то его действительно могли за тридцать секунд перенести порталом в другое место. Туда, где ему оказали помощь. Я даже понимала, почему после покушения маг самоустранился, зная, что Маркус никогда его не выдаст, никому не назовет имя.

Но было совершенно непонятно, почему Маркус, так ничего и не найдя, вдруг появился в моем доме. Из всех нас – именно у меня, а не у того же Антуана, если он хотел предупредить об опасности. Это не вписывалось в схему.

– Потому что хочу помочь Лине.

Ответ прозвучал, как и должен был: просто и прямо. Маркус никогда не юлил. Я лишь вопросительно приподняла брови, предлагая продолжить.

– Ее можно спасти. Если провести ритуал. Она останется человеком. Настолько, насколько возможно. Не потребуется… «утилизация». Ее не придется уничтожать. Но времени мало. Необходимо сделать это до того, как человеческая половина будет подавлена хамелеоном. Тогда действительно останется только монстр.

– Ты так беспокоишься о ней…

Я недовольно поморщилась, услышав в собственном тоне слишком явную, неприкрытую ревность. Маркус только тепло улыбнулся.

– Честно говоря, я всегда был привязан к ее прототипу. Она ведь в какой-то степени ты. У нее твои воспоминания до того дня, как у тебя взяли донорскую кровь два года назад. Попробуй представить себя на ее месте. Ее два года держали взаперти, изучали, относились как к вещи, а она помнит, как была тобой. Помнит, как была человеком, как была свободной. У нее твои мысли и твои мечты. Твои чувства. Я вижу в ней тебя. Поэтому хочу помочь. Разве ты этого не хочешь?

Когда он задал вопрос, мир неожиданно обрел прежние очертания, все встало на свои места. Раздирающая голову боль унялась, а по груди разлилось приятное тепло.

– Да, – призналась я в том, чего стыдилась уже несколько часов. – Я хочу ей помочь.

Глава 6

Маркус, конечно, остался на ночь. Лишь деликатно уточнил, не создаст ли это проблем. Я заверила, что не создаст. И либо у меня на почве сумасшедшей радости разыгралось воображение, либо он действительно выдохнул с облегчением.

В другой ситуации я, наверное, не смогла бы сомкнуть глаз всю ночь, думая о том, что он спит за стенкой на диване в гостиной. Но в ту ночь была слишком измотана, а потому провалилась в сон без сновидений, едва моя голова коснулась подушки.

Судя по тому, как с утра болели шея и плечо, за ночь я ни разу не изменила позу. А заодно не услышала будильник, потому что проснулась от солнечных лучей, бьющих мне в глаза. Накануне я совершенно забыла зашторить окно.

Кое-что еще заставило меня мгновенно проснуться: звуки и запахи. Приглушенно работал телевизор на кухне, шуршала в ванной стиральная машина, на кухне кто-то гремел посудой. По квартире плыл аромат жареного теста с примесью ванили и корицы. Все это было настолько ненормально, что я резко приподнялась, вскочила с кровати, на ходу натягивая поверх майки на тонких бретельках плотную клетчатую рубашку.

Посудой на кухне гремел, конечно, Маркус. Он же жарил ароматные оладьи, одним глазом поглядывая в экран небольшого телевизора, висевшего на стене. Серьезный диктор с мрачным видом делился со зрителями последними новостями. Стиральная машинка в ванной, судя по всему, трудилась над рубашкой моего незваного, но такого желанного гостя, поскольку по моей кухне он разгуливал в одних только брюках.

Последнее обстоятельство заставило меня растерянно остановиться на пороге кухни. Телевизор висел на противоположной стене, Маркус стоял спиной ко входу, поэтому я не попадала в его поле зрения. Это позволило несколько секунд беспардонно подглядывать за ним.

Полуголый Маркус Фрост готовил на моей кухне завтрак. Это было похоже на сон, такие я тоже время от времени видела, и на мгновение стало страшно. Вдруг я действительно сплю? Через секунду проснусь и пойму, что все осталось по-прежнему, что его, как и раньше, нет в живых…

От этой мысли к горлу подкатил огромный ком. Глаза защипало, я обняла себя за плечи и прислонилась к дверному косяку, стараясь не шуметь, даже не шевелиться лишний раз. Чтобы случайно не проснуться и сполна насладиться моментом. Запомнить его в мельчайших деталях.

То ли я все-таки чем-то себя выдала, то ли Маркус почувствовал мой взгляд спиной, но он вдруг обернулся. На его по-прежнему небритом лице появилась смущенная улыбка.

– Доброе утро. Наконец-то ты проснулась. Я не знал, что лучше: разбудить тебя или дать выспаться. Решил пока приготовить завтрак. Любишь оладьи?

– Люблю, – не стала отпираться я, улыбаясь в ответ и начиная верить в то, что не сплю. Не бывает настолько реалистичных снов. – Не знала, что ты умеешь их готовить. Что ты вообще умеешь готовить.

Маркус только хмыкнул, быстрым движением снимая со сковороды уже готовую партию небольших, но очень пухлых и румяных оладушек.

– Я старый холостяк, – объяснил он, ставя сковороду обратно на плиту и осторожно наливая ложкой новые порции теста. – Пришлось научиться. К тому же у меня два высших образования и ученая степень. Я в состоянии отмерить сухую смесь, разбавить водой и пожарить по инструкции на упаковке, что стоит у тебя в шкафу.

Маркус подхватил тарелку с готовыми оладьями и поставил на стол. При этом он повернулся ко мне другим боком, и мой взгляд зацепился за причудливую татуировку на плече. Я увидела ее мельком и плохо разобрала сплетение линий, уверенно разглядев только скрещенные кинжалы. Подобные татуировки обычно набивают в армии, у Маркуса она, скорее всего, тоже осталась с тех времен.

– Садись? – предложил он, заметив, что я продолжаю нерешительно топтаться на пороге собственной кухни. – И прости, что я в таком виде. Рубашка давно требовала стирки, а другой одежды у меня с собой нет.

Я лишь отмахнулась, давая понять, что меня его вид не смущает. Он меня действительно не смущал. Скорее, волновал. В одежде Маркус не выглядел сильно развитым физически, но оказалось, что под одеждой он скрывал очень даже рельефное тело. В сочетании с двумя высшими образованиями, ученой степенью и оладьями на завтрак это выглядело дьявольски привлекательно.

– Я быстро умоюсь и вернусь. С меня кофе, – пообещала я, поспешно ретируясь из кухни.

Мне требовалась минутная передышка, иначе я рисковала потерять голову и наброситься на него с поцелуями и никому не нужными признаниями.

Когда я вернулась, вторая партия оладий уже тоже перекочевала на тарелку. Как и обещала, я приготовила кофе. То есть нажала на пару кнопок на кофемашине.

– Какой у нас план? – осторожно поинтересовалась я, немного утолив голод. Накануне я толком не ела – кусок в горло не лез, а сегодня аппетит наконец вернулся. – Ты поедешь со мной в штаб-квартиру?

Маркус заметно переменился в лице, забывая о наколотом на вилку кусочке оладьи.

– Честно говоря, Нелл, я не планирую воскресать. Да и лучше бы тебе вывезти Лину оттуда, а ритуал провести на нейтральной территории.

Я нахмурилась. В голове снова что-то зазудело, как заноза в пальце. Услышать подобное предложение от Маркуса – странно.

– Как ты себе это представляешь? Она под охраной, у меня нет права. Почему не сделать все в ритуальном зале при содействии наших магов?

Он недовольно поморщился.

– Ты же знаешь нашу волокиту. Протоколы безопасности, будь они неладны. Антуан может вообще заблокировать ритуал, посчитав его слишком опасным. Или нецелесообразным. Для него Лина всего лишь монстр. Или они с высшим руководством могут неделями обсуждать, взвешивать «за» и «против», согласовывать и решать. А счет идет на дни, если не на часы. Мы точно не знаем, в какой момент изменения станут необратимыми.

С этим трудно было поспорить. Внутренние протоколы безопасности могли стать серьезным препятствием. Но «похищать» Лину из Корпуса Либертад я не собиралась. Хотя бы потому, что затея в любом случае была обречена на провал.

Имелось еще одно обстоятельство, о котором я так и не сказала Маркусу накануне. То самое, с которым, по словам Маль Фостер, нам всем предстояло считаться.

– Думаю, Антуан поймет и не станет возражать, – заверила я, потянувшись за чашкой. И малодушно стараясь не смотреть Маркусу в глаза. Почему я снова испытывала неловкость из-за того, что касалось моего двойника?

Я чувствовала, как Маркус пытливо смотрит на меня, не отрываясь и недоверчиво щурясь.

– Чего ты мне не говоришь, Нелл? – наконец напрямую спросил он. – Мы оба знаем: принятый порядок диктует Антуану изучить Лину и уничтожить. Почему ты думаешь, что он поступит иначе?

– Потому что мы оба знаем: Антуан умеет закрывать глаза на порядок, когда ситуация требует.

– А ситуация требует? Я имею в виду, в его глазах.

– Лина беременна, – вместо ответа выпалила я и осторожно посмотрела на него. Тот удивленно приподнял брови. – Ты не знал об этом?

Он медленно покачал головой.

– Нет, настолько близко к проекту я не смог подобраться.

Маркус откинулся на спинку стула и потер руками лицо, шумно выдыхая.

– Это все усложняет.

И мне опять пришлось согласиться. Как будто мало мне было «злобного двойника». Этот двойник еще и собирался стать матерью.

– Как ты думаешь, это тоже часть эксперимента? Если Рантор собиралась Лину утилизировать, то зачем эта беременность? Маль говорит, срок примерно тринадцать недель, до родов далеко.

Он пожал плечами, снова подаваясь вперед.

– Может быть, она просто проверяла напоследок, может ли Лина забеременеть от человека? Все-таки технически она другой биологический вид. Или это вообще случайность. Следствие… недопустимого поведения кого-то из охранников. Всякое могло быть.

Я вспомнила бугая, с которым Лина дралась, его грязные комментарии в ее адрес. Не потому ли она так безжалостно с ним обошлась? Потому что кто-то другой – а, может быть, и он сам – уже воплотил в жизнь некоторые из угроз? Я снова обхватила себя руками, стараясь справиться с ознобом, прокатившимся по телу. Все это было по-настоящему отвратительно.

– Как бы там ни было, а беременность Лины сильно повлияла на Антуана, – продолжила я свою мысль. – Мне кажется, он не станет отвергать этот шанс. Если ты не хочешь посвящать остальных в то, что жив, я могу сделать вид, что нашла описание ритуала в документах Рантор. Я все равно с ними работаю. И он наверняка где-то там.

Маркус все еще смотрел на меня с сомнением, но явно не находил аргументов для возражений.

– Послушай, так правильнее, – подстегнула я. – И проще. Да и мне спокойнее, если все будет происходить под присмотром нашей группы и магов Корпуса. Если что-то пойдет не так, они смогут помочь.

Маркус медленно кивнул и подарил мне еще одну скупую улыбку.

– Ты права. Просто за эти два года… я разучился доверять людям. Даже нашей команде.

– Я никому тебя не выдам.

– Ты единственная, в ком я не сомневаюсь.

По выражению его лица я поняла, что Маркус действительно всегда знал о моих чувствах к нему. Но сейчас меня это не смутило.

– Перешлешь мне файл с описанием ритуала?

– Конечно. Но я поеду с тобой. Хочу быть поблизости и оставаться в курсе происходящего. Даже если для этого мне все-таки придется официально воскреснуть.