Елена Кимовна Андреева
Оспинки на память
Моя красивая мама
Палдиски, 1965
Моя мама очень красивая, миниатюрная, гибкая. Мама может сесть на шпагат. Улыбка как у актрисы, ровные белые зубы, зеленоватые глаза и тёмные брови вразлёт. Мама хорошо и модно одевается, часто благодаря бабе Нэле, которая прекрасно шьёт. У мамы почти нет украшений, с тех пор как я потеряла её серёжки, колечко и колье. Я просто сложила всё в кошелёк и пошла во двор похвастаться. А потом положила их на скамеечку и забыла забрать. Мама меня почти не ругала, но мне самой было их очень жалко. Правда, папа недавно купил маме колечко в Таллине. Серебряное с александритом. Я могу часами носить его из гостиной в ванную и смотреть, как камень меняет цвет: у окна он голубой, а при электрическом освещении – розовый.
Ещё у мамы есть туфли на каблуках, которые я тоже постоянно примеряю. Они мне почти впору, ведь у неё совсем маленький размер ноги.
Недавно мама купила очень дорогие ботинки. Это даже не ботинки, а такие закрытые туфли на шпильке. Серая змеиная кожа, сбоку молния и большая обтянутая пуговица, каблук высоченный – десять сантиметров. И стоят они 60 рублей!
– Английская обувь всегда дорогая! – заявила мама, как будто всегда носила только такую. Действительно, эти ботиночки стоили того.
Маме хочется покрасоваться в обновке.
– Кимка, пошли в кино. Нет? Ну почему? Пойдём!
Я бы пошла с мамой, но на вечерний сеанс меня не пустят. А папа почему-то не хочет. Мама долго уговаривает, но он так и не соглашается. Мама быстро собралась, надела английскую красотищу и побежала в кино одна.
На улице темно, мокрый снег и гололёд – ноябрь. Через полчаса мама вернулась. Заплаканная, с ободранными коленками и порванными чулками.
– Кто-то протянул проволоку над тротуаром. Я торопилась, не заметила.
Мне очень, очень жалко маму.
– Мамочка, хорошо всё-таки, что каблуки не сломались. Английская обувь такая крепкая!
Новый год
Ленинград, 1966
Встречать Новый год мы всегда приезжаем в Ленинград. Отмечаем всей семьёй с бабушками, друзьями, иногда и с соседями. У меня есть ленинградская подруга Мила, она внучка соседки бабушки Розы – Полины Фёдоровны и дочка маминой подруги – Лиды. Мы с Милой устраиваем концерт на праздник: читаем стихи, поём или разыгрываем сценки. Мила не очень красивая, у неё косоглазие, она носит очки. Но зато она учится играть на скрипке и старше меня на полтора года. Мила очень любит справедливость, то есть чтобы всё было поровну. Сколько раз я выступлю, столько же и она. У нас с ней и книжки одинаковые, и игрушки. Когда бабушка Нэла мне сшила очень красивое голубое платье с юбкой в складку и пояском, Мила захотела такое же. И бабушка ей его сшила, только розовое. Мы частенько ссоримся, но всегда миримся и скучаем друг без друга. Зимой мы с Милой до темноты катаемся с горки, которая установлена в сквере на площади Революции. Мы хохочем и бегаем как сумасшедшие. У Милы выступают белые пятна на щеках, и мне приходится растирать их снегом. С неохотой плетёмся домой и расходимся по квартирам.
Ужасно хочется спать. Уже засыпая, слышу бабушкин голос:
– Вот когда Стэлка родит летом…
«Как родит?.. У меня будет сестричка или брат?»
– Ленка, а ты знаешь, что у вас будет второй ребёнок? – заявляет мне Мила.
– Откуда ты знаешь?
– Слышала разговор наших мам. Так что уже всё внимание будет к маленькому. Вряд ли тебя будут любить как прежде.
Я растеряна: «Неужели Милка права?»
«Фараон»
Палдиски, 1966
У моего друга Андрея Крупенникова есть старший брат, Женя. Он учится в 10-м классе, ему уже 16 лет, и он может смотреть фильмы «Детям до 16-ти…». Так вот, он рассказал Андрею, что смотрел в Доме офицеров польский фильм «Фараон» и что там актрису показывают совершенно голой. Нашу компанию это очень заинтересовало. Меня – не только из-за голой женщины, но и из-за сюжета. Я много читала про Древний Египет, про открытие Картером гробницы Тутанхамона, про египетских богов. И вообще хотела стать в будущем археологом.
Мы собрались вечером: Андрей, Игорь, моя подружка Сюзанка, ещё одна девочка из нашего класса и пара старших ребят. Именно эти старшеклассники и научили, как проникнуть в Дом офицеров во время сеанса. Нужно подняться по пожарной лестнице на крышу и пробраться на чердак. Что мы и сделали. Уже стемнело, было страшно. Перемещаясь на ощупь, мы постоянно перешёптывались, окликая друг друга по фамилии. У самого пола находились прямоугольные окошки, из которых был немного виден экран, висящий за сценой. К окошкам снаружи крепились металлические сетки, похожие на люльки, в них располагались прожектора. Они освещали сцену во время концертов или праздничных мероприятий. Чтобы увидеть экран полностью, нужно было улечься в люльку. На всех люлек не хватало, мы менялись местами и довольно громко спорили.
Мне удалось посмотреть большую часть фильма. Действительно я увидела фараона, жрецов, колесницы и голую жрицу Каму. Здорово! Я так себе всё и представляла! Но надо уходить, ведь скоро конец сеанса.
Выбирались мы тем же путём. Спускаться по обледенелой лестнице в темноте было ещё страшней, чем подниматься. Но я наконец спрыгнула и побежала домой.
Дома родителей не было, а на столе лежала записка: «Мы ушли в кино. Будем в 21.00. Целую. Мама».
Когда родители пришли домой, мы сели ужинать. Мама с папой переглядывались и улыбались.
Потом папа немного строго посмотрел на меня:
– Ленуся, мы ходили в Дом офицеров смотреть новый фильм «Фараон». Там было много моих сослуживцев и начальство. Знаешь, я всё время слышал какой-то шум и голоса. Но самое странное – несколько раз кто-то громко назвал нашу фамилию.
– Папа, уже десятый час. Ты же говоришь, что я должна соблюдать режим. Я пойду спать.
– Да, да, спокойной ночи, – целуют меня родители.
Прошло много лет. Я несколько раз посмотрела этот прекрасный фильм легально. И всегда вспоминала «премьеру». А если бы люлька оторвалась под моей тяжестью или под другими ребятами? Мы могли рухнуть на сцену во время сеанса, и это было бы не смешно, а трагично. Но этого не произошло.
