Елена Назарова
Вся эта эстрада

– Прекрасно, – зааплодировал Альбертович. – Браво! Я с великим удовольствием забуду о тебе.

Тогда руководитель не воспринял всерьез слова Лили Загорской, а когда она, выписавшись из больницы, пришла к нему и повторила, что уходит из ансамбля, опешил. Прошло достаточно времени, все, кажется, улеглось, ребята исправно навещали девушку в больнице, и сам Альбертович частенько захаживал, рассказывая обо всех новостях и планах. И вдруг…

А Лили решилась. Она бросила все, и вот теперь стояла на перроне в солнечной Одессе, к которой, как уже упоминалось, особо теплых чувств не питала. Вокруг нее суетились люди, но она их не замечала – она думала о том, что ждет ее в этом городе, в этой новой жизни. И, погруженная в свои мысли, медленно побрела к остановке пригородных автобусов.

-2-

Когда Лили покидала столицу, шел противный дождь, а порывы леденящего ветра пронизывали до нитки всех несчастных, оказавшихся в такую непогоду на улице. Впрочем, вся весна в Москве и области была весьма скупа на тепло и солнце и щедра на дождь и слякоть. Одессу же, судя по всему, она ничем не обидела: солнце здесь светило во всю свою мощь, а воздух оставался раскаленным даже в вечерние часы.

Дом, в котором жила мать Лили, стоял почти у самого моря, скрытый от любопытных глаз кустами сирени и причудливыми южными деревьями, названия которых Лили никак не могла запомнить, но хорошо знала, что они цветут почти все лето какими-то красноватыми, похожими на колючки, цветами.

Этим вечером бывшая вдова Загорская и отставной капитан развлекали себя игрой в карты на открытой веранде. Гостей они не ждали и были удивлены, услышав настойчивый собачий лай у ворот.

– Кажется, кто-то пришел, – зевнул капитан и нехотя поднялся. – Надо посмотреть, а то бедный Шархан с цепи сорвется. Я мигом.

И он проворно сбежал по ступенькам, направившись по асфальтовой дорожке к калитке. Через несколько минут он бежал по этой же дорожке, выпучив глаза, и почти кричал:

– Дорогая, ты не представляешь, кто там стоит! Приехала твоя дочь! Лили вернулась!

– Что!? Кто вернулся? Лили?…

Вид бывшей вдовы не выражал особой радости. На лице ее читалось крайнее недоумение.

– Как вернулась? Приехала и не предупредила?…

– Дорогая, успокойся! Она пока еще стоит за воротами с чемоданами. Мы же не можем держать ее там вечно. Я думал, ты пойдешь ее встречать.

– Конечно, иду. Разумеется! Это же моя дочь!

Все то время, пока они собирались, Лили оставалась на улице, словно ждала милостыню. Шархан, готовый сорваться с цепи, не прекращал лая ни на минуту. Из-за забора соседнего дома высунулась голова в бигудях, а через долю секунды рядом с ней появилась еще одна. На сей раз – мужская. С плохо скрываемым любопытством эти две головы наблюдали за происходящим. А через мгновение у дома напротив и вовсе распахнулась калитка, и на улицу вышла бочкообразная особа, бесцеремонно уставившись на Лили. Все они будто ждали какого-то шоу, но шоу не состоялось: прибежали наконец из глубины двора отставной капитан и бывшая вдова, подхватили чемоданы, затолкали девушку во двор и затворили ворота, не оставив страждущим ни малейшего шанса. Как коренные одесситы, те уже не могли спокойно вернуться к своим делам и принялись судить-рядить, почему же девушка объявилась вдруг, да еще и с чемоданами, если за все время она пару раз сюда заезжала, да и то – погостить несколько дней.

То же самое интересовало и мать Лили. Едва они оказались в доме, как бывшая вдова спросила, почти накинувшись на девушку:

– Что все это значит?

– Что именно?

Лили старалась держаться спокойно, хотя внутри ее все кипело от такого приема.

– Твой внезапный приезд, чемоданы. Что стряслось? Ты не соизволила даже позвонить нам!

– Я надеялась, что вы будете дома. Хотела сделать сюрприз.

– Тебе удалось. А теперь выкладывай правду!

– Я вернулась, – ответила девушка. – Меня ведь посылали учиться в Москву? Учиться! И учебу я закончила еще в прошлом году. Мне кажется, что я даже слишком надолго там задержалась.

– Но девочка, – вмешался капитан в беседу, – у тебя же была работа в столице. Ваш ансамбль имеет успех. Ты ведь не хочешь сказать нам, что …

Лили не дала ему закончить:

– Я ушла из ансамбля.

Бывшая вдова в этот момент стала похожа на рыбину, внезапно выброшенную волной на берег. Она судорожно хватала ртом воздух и на какое-то время буквально лишилась дара речи. Когда же способность мыслить и говорить к ней вернулась, она, сверля взглядом дочь, завопила:

– Как ты посмела?! Ты сошла с ума? Только безумие может оправдать твой поступок. Господи, неужели ж ты и ее забыл наделить мозгами? Мои дети тупы, как овцы моего покойного мужа.

Она кричала, заламывала руки, изрыгала проклятья, а Лили стояла, опустив голову, и молчала. Ее вид вызвал жалость у отставного капитана, и он, решив таким образом разрядить обстановку, поинтересовался:

– А где ты собираешься жить? Чем думаешь заниматься?

Это переполнило чашу терпения Лили Загорской.

– Буду жить на вокзале, и торговать бычками на привозе! – сказала она, поднимая многострадальные чемоданы и направляясь к выходу.

Вот уж потеха была соседям, не успевшим еще как следует обсудить внезапный приезд молодой артистки, когда они увидели, как эта самая артистка пулей вылетела со двора со всеми своими чемоданами.

Почти стемнело. Лили все еще стояла на остановке и надеялась на чудо, ибо только чудо могло помочь девушке добраться до города в такой час (тот автобус, каким она сюда приехала, был последним, приходящим из Одессы, но Лили об этом не знала). Мимо за все время ни одна машина не проехала, ни один воробей не пролетел. И девушке вдруг стало жутко. Она внезапно ощутила холод, безумный холод. Она чувствовала себя такой одинокой!

Синяя, видавшая виды, старая «волга» появилась на горизонте неожиданно, словно из-под земли выросла. И направлялась она в сторону города. У Лили сердце замерло. Лет тридцати, молодой человек, резко затормозив, с полуулыбкой спросил:

– Не меня ли ждешь, красавица?

Лили немного растерялась от такого подхода и лишь неопределенно пожала плечами.

– Могу до города подбросить. Тебе ж в город надо? А то ведь автобуса долго ждать придется – до утра!

– Спасибо, – проговорила Лили. – Но… у меня здесь чемоданы.

– Вижу, – рассмеялся парень и вышел из машины.

Он был высок, плечист, с вьющимися до плеч волосами. Его загорелое лицо напоминало лицо какого-то западного киноактера, но какого – Лили вспомнить не смогла.

– Как ты оказалась в этих краях? Заехала, что ли, не туда?

– Можно сказать и так, – ответила Лили, садясь в машину.

– Интересно, – парень окинул ее взглядом, – очень интересно… И откуда ж ты взялась такая, а, красавица? Чего тебя сюда понесло, на ночь глядя?

Лили лишь улыбнулась, дав понять, что отвечать на эти вопросы, равно как и продолжать беседу в подобном тоне, не желает. И парень, на удивление, понял. Часть дороги они ехали молча, а когда подъезжали к Одессе, предложил:

– Уже поздно. Назовите адрес, и я доставлю вас туда в наилучшем виде. Или вам на вокзал надо, судя по вашим чемоданам?

– Почему вдруг стали ко мне на вы обращаться, – посмотрела на него Лили.

– Простите, если обидел или напугал, – сказал парень, – и в голосе его уже не слышалось той ироничной насмешечки, которая сквозила раньше. – У вас, видимо, какие-то проблемы, я не хочу пополнять их ряды. Просто скажите, куда вас отвезти?

Лили стало неловко.

– Ну что вы! – очень мягко произнесла она. – Я вам так благодарна за то, что не проехали мимо!

– А разве это возможно? – заулыбался парень. – Так куда едем?

– Сейчас, – Лили достала из сумочки листок с адресом и протянула ему. – Знаете, где это находится?

Тот внимательно изучил его содержание, а потом оживился:

– Да у меня ж в том районе друг живет! Я, правда, был там лет двести назад, но помню, что это где-то рядом с портом.

– Верно. А далеко ехать?

– Честно говоря, далековато. На другой конец города. Но не переживайте, ведь мой железный конь сегодня находится в прекрасной форме и домчит нас до места за полчаса. Поскачет как мустанг.

Эти слова рассмешили девушку.

– А чем вы кормите своего мустанга? – сквозь смех спросила она. – Не надо ли ему подкрепиться?

– О, эта зверюга всеядная. Абсолютно неприхотлива, как и ее хозяин. Но поведаю вам по секрету: больше всего ей нравятся красивые девушки.

– Как!? – воскликнула Лили. – Она их тоже ест?

– Что вы! Она их катает. Ей нравится подвозить их в разные нужные места.

Когда приехали по указанному адресу, стемнело окончательно. Девятиэтажный дом отличался от соседних строений своей шириной (аж пять подъездов!) и количеством окон, в которых горел свет (окна других домов зияли пугающей чернотой). Парень помог Лили с чемоданами, а потом, стоя у подъезда, с сожалением вздохнул:

– Кажется, пора прощаться. Забавно, ведь мы с вами так и не познакомились. Я, наверное, теперь никогда не услышу вашего имени.

– А разве это важно? – Лили чуть склонила голову, и ее губ коснулась едва заметная улыбка. – Давайте сохраним интригу. Я же тоже не знаю ничего о вас.

– Но знаете кое-что о моей зверюге.

– Да, о зверюге знаю… Спасибо огромное за все! Я отняла у вас массу времени, поэтому не смею больше задерживать. Счастливо!

– Вы уверены, что застанете хозяев дома? – окликнул парень Лили, садясь в свою потрепанную «волгу».

– Очень надеюсь. Мой брат должен быть в отпуске. Я на днях ему звонила.

Светлана укладывала малыша, но только он, похоже, спать не собирался вовсе.

– Сынок, ну закрывай же глазки! Видишь, как мама устала? Давай, сынок!… Нет, это невозможно! – не выдержала она, наконец, капризов ребенка, и, вскочив, закричала: – Иван, иди, попробуй ты! Я больше не могу. Я спела ему с десяток песен, сказку рассказала, а он и глаз не смыкает. Иди сюда! Ты слышишь?

Иван нехотя оторвался от телевизора и медленно побрел в спальню, бурча под нос:

– Вечно ты, Светка, по два часа уложить дитя не можешь. Ну что тут такого сложного?!

В этот момент позвонили в дверь.

Супруги удивленно переглянулись: кто бы это мог быть в такой час? Они никого не ждали, собираясь пораньше лечь спать.

– Пойду, посмотрю, – бросила Светлана, вверяя мужу заботы о сыне.

В это время робкий звонок в дверь повторился, и она заторопилась.

– Кто там? – спросила у двери, а, услышав знакомый голос, едва не сорвала с петель цепочку.

– Ты! Не верю. Неужели это ты? Господи, как обрадуется Иван! Какое чудо! Надолго к нам или как обычно – на пять минут, проездом?

Лили, а на лестничной площадке стояла именно она, очень серьезно произнесла:

– Боюсь, в этот раз надолго… Впрочем, все от вас зависит… Может быть, вы уже завтра меня выгоните. Я же вон с какими чемоданами к вам пожаловала.

Светлана испугалась, и, впуская девушку в дом, взволнованно запричитала:

– Что случилось? Лили, ты меня пугаешь. Недавно по телефону ты что-то говорила об уходе из ансамбля. Ты сделала это? Они тебя допекли?

– Допекли, – кивнула Лили. – Иного выбора у меня не было.

– Ну и правильно, – Светлана закрыла дверь. – Молодец, что сразу приехала к нам. Пойдем скорее! Иван в спальне Руслана укладывает.

– Погоди, – попыталась остановить ее Лили, но Светлану уже никто и ни что остановить не могли.

– Пойдем-пойдем! – настойчиво тащила она девушку за собой. – Оставь ты свои чемоданы! Неужели не хочешь скорее обнять брата?

Ответить Лили не успела: Иван вышел из спальни и увидел сестру. Увидел и чуть не вскрикнул от удивления.

– Ну вот, – расстроилась Светлана, – теперь сюрприза не получится. Я хотела сделать тебе сюрприз, а ты вышел слишком рано.

Иван слов жены не слышал. Он неотрывно смотрел на Лили и не мог, казалось, поверить своим глазам.

Замерев на месте, Лили тоже смотрела на Ивана, готовая в любую минуту разрыдаться. И не известно, сколько бы это продолжалось, если б Светлана не подтолкнула мужа навстречу девушке. Он очнулся и кинулся к ней с объятьями, шепча что-то несуразное и бессвязное.

А потом за ужином, который Светлана затеяла специально по случаю приезда именитой родственницы, Лили поведала свою историю.

– Невероятно! – бушевал Иван. – Родная мать фактически выгнала тебя из дома. С ума сойти! Родная мать на ночь глядя выпирает дочь и даже не дрогнет. Как она с тобой поступила!…

– А с тобой, когда заставила силой переехать в Одессу! – поддержала его Светлана, у которой отношения со свекровью не сложились с первой минуты (впрочем, Иван и не настаивал на этом, поскольку сам не был особо близок с матерью, предпочитая видеться редко и лишь по делу). – Знаешь, Лилечка, мне до сих пор не дает покоя тот факт, что мы еще должны ее мужу за квартиру. Он, разумеется, и слышать ничего о деньгах не желает, ведь ты помнишь, что эту квартиру он подарил на свадьбу, но мы, переехав сюда, твердо решили расплатиться. Не нужны нам царские подарки! Мы ее купим. Иван теперь стал хорошо зарабатывать, благодаря тебе. Постепенно все и отдадим.

А ты можешь не переживать по поводу жилья. Места у нас хватит. Уж мы тебя на улице не оставим. Правда, Вань?

– Конечно-конечно! – закивал тот. – Живи у нас, сестренка. Мы будем только рады. Господи, как же я по тебе скучал!… – добавил, крепче сжимая ее ладонь в своих руках. – Ты стала такой красивой!

– Спасибо, спасибо вам за все! Что бы я без вас делала? Но я не хочу вас стеснять. У вас маленький ребенок, и вообще… Завтра же отправлюсь в филармонию. Думаю, там не откажут в работе. И постараюсь поскорее снять комнату в общежитии.

– Никаких комнат! – горячо запротестовали Светлана и Иван. – Ты останешься у нас. Мы не позволим тебе скитаться по общагам, тем более, здесь они резко отличаются от московских. А насчет филармонии, – добавил Иван, – так у меня там один друг давний работает. У него – ансамбль свой. Правда, я никогда не интересовался, что они там играют-поют, но знаю, что ребята хорошие. Сейчас как раз они солистку ищут. Говорит: нужна профессиональная артистка, а не девочка с улицы. Я ему завтра позвоню. Уверен, что они будут счастливы взять тебя. Ты ж вон какая известная в столице!

– И не только в столице! Лилечку, наверное, уже во всем мире знают.

– Не во всем, – Лили вздохнула. – И знают не меня, а «Мечту» и ее солистку Лили Загорскую. Просто Загорскую, возможно, никто не захочет знать.

– Но возможно ведь, что никто не захочет знать и просто «Мечту», – не унималась Светлана. – Да я уверена, что так и будет! А тебя и в Одессе ждет успех. Иначе быть не может.

Друг, которому назавтра позвонил Иван, действительно являлся руководителем некогда созданного при Одесской филармонии ВИА «Прибой». Одно время коллектив был весьма популярен, но нельзя сказать, чтобы сейчас он переживал наилучшие свои дни. Полностью поменяв направление, превратившись вдруг в рок-группу, «Прибой» филармонией был отвергнут, и прозябал в забвении, редко выезжая за пределы микрорайона, где снимал полуразрушенный сарай для репетиций. Ребята понимали, что поднять с колен их может лишь чудо. И чудо свершилось: Сергей Владимиров (так звали руководителя) где-то познакомился с неким Жаном, прибывшим из далекой заграницы и именовавшим себя странным словом «продюсер».

Жан «Прибоем» заинтересовался, пообещав вывести на мировой уровень. В общем, он стал для ребят ангелом-хранителем, пытаясь внедрить западную практику продюсирования в советскую систему. И первое, что этот самый Жан предложил сделать, уверяя в 100%-ом успехе, – чуть-чуть сменить стиль игры, «зверский дворовый рок» разбавив элементами более консервативного диско. А еще – пригласить солистку, которая-то и понесет полузапретные до сей поры песни в широкие массы. С последним ребята долго не соглашались, но Жан уверял, что это будет отличный ход: их произведения обретут «человеческое лицо» и смогут цениться и здесь, и на западе, куда «Прибой» непременно поедет. Слова и уговоры его в итоге возымели действие. Решено было искать солистку. Потому, когда Иван по телефону говорил о подходящей на эту роль кандидатуре, якобы, у него имеющейся на примете, Сергей предпочел с ней встретиться, хоть и подозревал, что друг, далекий от музыки, может такое подсунуть!…

Встречу назначили в тот же вечер в пресловутом сарае, гордо именуемом репетиционной базой. Жану Сергей решил ничего не говорить, ибо был наперед уверен в бесполезности мероприятия.

В половине седьмого Лили была на месте, не без страха оглядывая представшее перед ней строение. Еще десять минут она блуждала в поисках входа, а оказавшись внутри, едва сумела сдержать возглас удивления: в извечном полумраке то там, то тут просматривались кучи песка, валялись прогнившие доски и новенькие кирпичи, стояли ведра с раствором; сквозь дыру в крыше слабо пробивались лучи вечернего солнца. Под ногами Лили что-то зашуршало и шмыгнуло в дальний угол – крыса. Поняв это, девушка метнулась в сторону, зацепив одно из корыт, кое-как прислоненных к деревянной стойке. Оно упало с таким грохотом, что уцелевшая местами на стенах штукатурка мгновенно осыпалась.

В это время откуда-то из глубины появился мужчина и направился навстречу Лили.

– Приветствую вас, – игривым тоном сказал он. – Чем обязан?

– Простите, – Лили отряхнулась, – я, наверное, не туда попала.

Мужчина улыбнулся.

– Допускаю, но возможен и другой вариант: вы пришли туда, но увидели не совсем то, чего ожидали. В этом случае смею вас заверить, что первое впечатление зачастую обманчиво.

– Конечно. Только думаю, я все же ошиблась адресом. Не может же здесь находиться… – она на секунду замолчала. – Скажите, вы хорошо знаете этот район?

– Порядком. А что, собственно, вы ищите?

– Где-то здесь должен репетировать один ансамбль.

– Какой ансамбль?

Мужчина смотрел на Лили с лукавыми огоньками во взгляде.

– «Прибой», – устало выдохнула Лили, окончательно разуверившись в том, что попадет на встречу.

– «Прибой»! – воскликнул вдруг мужчина. – Так это здесь, – он рассмеялся. – Я сразу догадался, что вы пришли к нам на прослушивание. Это ж о вас Серегин знакомый говорил по телефону?

У Лили перехватило дыхание. Она беспомощно озиралась по сторонам.

– Небольшой ремонт, – ответил мужчина на ее немой вопрос. – Пойдемте со мной, вас уже ждут.

Он провел девушку по узкому и совершенно темному коридору в другое помещение – в другой мир. Оклеенная журнальными и газетными вырезками, комната освещалась сразу несколькими лампочками. У единственного окна, занавешенного куском кумача, стоял кожаный диван, довольно новый. Дополняли обстановку пара захламленных стеллажей, усилители, ударная установка и сваленные в кучу гитары. Справа от входа, склонившись над круглым столом, что-то горячо обсуждали какие-то люди. При виде вошедших, они разом выпрямились и уставились на Лили. В одном из них она узнала своего вчерашнего спасителя, который подвозил ее, и была немало удивлена.

Он тоже узнал девушку и вскричал:

– Вы!? Что вы здесь делаете?

– А вы? – в свою очередь спросила Лили. – Я приехала на встречу с руководителем ансамбля.

– Ага, значит со мной. Господи, как кругла земля! Выходит, вы и есть та «потрясающая солистка», о которой сегодня утром говорил Ванька. А кем, простите, вы ему приходитесь?

– Сестрой.

– Великолепно! Ну теперь вам уже не удастся утаить свое имя. Меня, как вам должно быть известно от брата, зовут Сергеем Владимировым. А вас?

Лили, успев отметить про себя, что никто из присутствовавших не узнал в ней известную артистку, произнесла:

– Лили Загорская.

И больше ничего в силу привычки добавлять не стала, ожидая ответной реакции, но ее не последовало.

– У вас столь же красивое имя, как и вы сами, – улыбнулся Сергей. – Вам, наверное, уже раз двести говорили об этом?

– Говорили, – кивнула девушка, растерявшись: вот так знают ее во всем союзе!…

– Значит, я снова повторяюсь. Почему бы ни сказать это тысячу раз, если вы и впрямь красивы. Присаживайтесь, – он жестом указал на диван. – Думаю, правильно будет, если сначала я представлю вам ребят. Вы согласны?

Не дожидаясь ответа, начал:

– Митя. Наш ударник.

Из толпы вышел невысокий крепенький мужчина и, на секунду задержав взгляд на Лили, направился к установке.

– Макс. Гитарист.

Максом оказался провожатый Лили, до сих пор так и стоявший в дверях.

– Наш клавишник Олег, – продолжал Сергей. – Звукорежиссер Колян, являющийся еще и нашим поэтом. Жорик, до сих пор был нашим солистом. И кое-что пописывал. В плане музыки, разумеется. А я, ваш покорный слуга, тоже иногда бренчу на гитаре.

– Жорик – щупленький парнишка, лет двадцати, в рваных джинсах, густо покрытый щетиной, широко улыбнулся.

– Кстати, вы в курсе, что мы играем рок? После ухода из филармонии наш ансамбль, скажем так, сменил ориентацию.

Теперь-то Лили все стало ясно: и эта комната, и шокирующий вид ребят, и почему от них отвернулась филармония, и почему они не знали ее.

«Надо же! – подумала она. – Как меня угораздило сюда приехать! И как только Сережа, этот красавец, может заниматься такими вещами? Интересно, что они могут мне предложить?»

А никто и не собирался ей что-то предлагать. Сергей был уверен, что вчерашняя, как ему казалось, школьница едва имеет начальное музыкальное образование. Хоть она и чертовски красива, и Иван ее порекомендовал, но на роль солистки она не подходит.

– Так вы в курсе? – Сергей повторил свой вопрос.

Лили не ответила, только попросила:

– Сыграйте что-нибудь.

– Что ж, вполне разумная просьба. Ребят, сыграем?

Они заиграли. На первый взгляд их игра напоминала нечто среднее между западными «Битлз» и новоявленными металлистами, коих в последнее время в Москве развелось предостаточно. Но лишь на первый взгляд. В их музыке было что-то такое, что брало за душу, что напомнило Лили мелодии ее родного края, на миг окунув в детство. Она сумела различить это в наборе дребезжащих звуков. И подумала о том, что ребятам нужно помочь. Она никогда не работала в подобном стиле, но захотела попробовать. Попробовать ради них и ради себя самой. Попробовать ради Сергея, который произвел на нее впечатление. Она была чиста и искренна в своих желаниях, но не могла и предположить того, что произойдет через минуту.

Окончив играть, Сергей положил гитару и вплотную подошел к Лили.

– Что скажете?

– Здорово! – откликнулась она, ощутив неловкость: мужчина возвышался перед ней, подобно мощному утесу, и настойчиво сверлил ее взглядом, словно насквозь просвечивал рентгеном.

– Даже так, – протянул он, обернувшись к музыкантам и лукаво им подмигнув. – Спасибо. Не ожидал. Хотите сказать, что вам понравилось?

– Не все. Но в этом что-то есть. Знаете, если чуть-чуть сменить тактику, вы могли бы многого добиться.

– Неужели!? Вы слышите, ребята? Оказывается, наша гостья разбирается в музыке.

Он ухмыльнулся и опустился на диван. Приобняв Лили, не без иронии спросил:

– А вы что заканчивали? Музыкальную школу? Или ходили в студию развития детского творчества по выходным? Интересно было бы узнать.

Лили не понравился этот тон. Резко отстранив руку Сергея, она достала из сумочки документы.

– Музыкальная школа в Софии, музыкальное училище, консерватория по классу вокала в Москве. А еще с 1972-го года я была солисткой ансамбля при консерватории. У нас даже своя пластинка на фирме «Мелодия» вышла.

– Это какой же такой ансамбль, а, прекрасная леди? – подсел к ним Макс.

– «Мечта».

Жорик присвистнул. Ему, видимо, это название о чем-то говорило. А вот Сергей безразлично кивнул и протянул документы девушке.

– Никогда не слышал о таком. Если честно, я бы дал вам лет восемнадцать и посоветовал поискать что-то другое. Мы не собираемся ничего менять в игре, а вам, судя по всему, петь в нашей манере будет… сложновато. Может быть, вы и известны в своих кругах, но нам все равно не подходите. Понимаете, в нашей солистке должен быть… круп. Да, как у породистой лошади! И еще та закалка. При всем уважении к вам я…

– Не продолжайте! – оборвала его Лили. – Я все поняла. Простите, что отняла время.

Она буквально вскочила и выбежала из комнаты. Никогда в жизни ее так не унижали.

– Подождите! Куда же вы? Я могу вас отвезти, – крикнул вслед Сергей, но Лили его не услышала.

– Обиделась, – заметил Макс.

– Се-ля-ви, – Сергей развел руками. – Она не для нас.

– Или мы не для нее, – буркнул клавишник Олег.

– Это еще почему?

– Потому что она действительно известна. Известна далеко за пределами столицы! Я хорошо помню их недавнее выступление. Неужели ты телевизор не смотришь? Эта болгарка сводит с ума всех.

– То-то мне лицо ее показалось знакомым, – подхватил Колян.

– А уж я сразу вспомнил, что у сестры моей есть пластинка, на которой эта самая Лили Загорская и весь ее ансамбль изображены. Красивая такая. И песни у них прекрасные! – восклицал Жорик. – Зря ты, Серега, спеть ей не дал. И зачем с какой-то лошадью сравнивать стал? Она такая славная девушка!

Сергей взорвался:

– Ну и где ж вы раньше были? Сказали б мне, дураку, что она такая известная! Я, например, о «Мечте» слыхом не слыхивал, и ее сроду не видел до вчерашней нашей встречи. Я не люблю простенькие эстрадные песенки. И певичек таких не жалую. Не думаю, что она чем-то смогла бы нас удивить. Пусть найдет себе другой коллектив. Чего, собственно говоря, она в Одессу-то приехала, если в Москве у нее был успех? Вот пусть поищет тех, кто будет работать на ее индивидуальность, а я не собираюсь под кого-то подстраиваться.

– Она-то найдет, – уверенно произнес Олег. – А вот мы упустили такой шанс!…