Елена Глушко
Modus moriendi. Католическое сопротивление в Чехословакии, 1968-1989 гг.

© Елена Глушко, 2021

ISBN 978-5-0053-3091-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Это книга о том, как по-разному людям удавалось сохранить себя и свою душу под давлением авторитарного режима. Многие темы, затронутые здесь, остаются актуальными и сегодня. В русскоязычной литературе до сих пор отсутствует более-менее подробная информация о католическом подполье в Чехословакии, хотя в немецкоязычной и англоязычной историографии таких публикаций достаточно много. В 2020 году начал свою фестивальную карьеру фильм Ивана Остроховского «Служители»¹ – уверена, что после его выхода на широкий экран интерес к этой теме значительно вырастет. Так совпало, что в 2021 году исполнилось 100 лет со дня рождения одного из ключевых героев этой книги, о котором пойдет речь в последней главе – а значит, никуда не уйти от посвящения именно ему, Феликсу М. Давидеку.

Основная часть интервью, использованных в этой публикации, проводилась десять лет назад. Владимир Юкл, Антонин Срголец, Станислав Краткий, Рудольф Фибы – уже встретились с Тем, кому служили всю жизнь.

Туда же ушел и Венделин Лаца, о котором я помню всегда, чьи материалы составляют наиболее уникальную часть моего фотоархива. Я знаю, что он простил меня за то, что я не смогла или побоялась ему помочь. И важно, что его архив сохранился и уже появились его исследования².

Я хочу отдельно поблагодарить Франтишека Миклошко за то, что он, тогда еще депутат парламента, стал первым моим героем и рассказчиком, и познакомил меня с людьми, с которыми я бы иначе не встретилась; Петера Крижана за заботу и помощь на протяжении многих лет; Яна Конзала – за потрясающие беседы; Мариана Заичека – за искренность и дружбу; а также Душана Шпинера за те откровения, что он продолжает дарить людям, в том числе мне; и Яна Будая – за то, что он есть.

Я благодарю многих других священников и мирян, упомянутых и не упомянутых в этой публикации. Каждый из них остается в моей памяти и сердце – и, безусловно, останется в истории. Я надеюсь, что все материалы, которые не были использованы здесь, будут использованы впоследствии, пусть и не мной. Ничто не исчезает бесследно – ни людское страдание, ни людской опыт и знания; только через них мы можем приобщиться к мудрости человеческой и божественной.

Если хотя бы кто-то из читателей откроет для себя благодаря этой публикации новое об истории, современности, надежде, вере и свободе – значит, она была не зря.

И последнее – все свои переводы в этой книге я посвящаю Наталье Горбаневской, самой внимательной их читательнице.

Введение

После Второй мировой войны, в соответствии с результатами Ялтинской конференции 1945 года, Чехословакия оказалась в советской зоне влияния. 25 февраля 1948 года в стране произошел государственный переворот, и власть окончательно перешла к коммунистам. Правительство провело серию переговоров с католическими иерархами, однако общая позиция достигнута не была. В 1948 году начались первые показательные процессы над монахами, священниками и мирянами, активными в годы Второй мировой войны. В 1949—1950 годах все католические епископы страны оказались либо в тюрьме, либо под домашним арестом. В 1950 году была насильственно ликвидирована греко-католическая церковь путем ее присоединения к православной (так называемая «Акция П»). В том же году были фактически уничтожены монашеские ордена, как женские, так и мужские. А осенью 1950 года была создана провластная структура «Движение католического духовенства за мир». Тем не менее даже в этой ситуации «зачищенного» религиозного поля многие верующие продолжали сохранять верность церкви тайно, в подполье, рискуя при этом свободой. Ведь в соответствии с новыми законами преступлением являлась даже обычная встреча верующих вне стен церкви. В результате репрессивной политики властей церковная жизнь в стране была в большой степени разрушена.

В 1960 году прошла первая амнистия, по которой многие заключенные «сталинского» периода оказались на свободе. Но только 1968-й год стал временем подлинного обновления как для общества, так и для Католической церкви в стране. Однако период обновления быстро завершился вместе с наступлением «нормализации» и приходом к власти Г. Гусака: церковная жизнь вновь была загнана в подполье.

1970-е годы – это время, когда во всех странах социалистического лагеря, а также в самом СССР укрепляется диссидентское движение. Это было справедливо и для Чехословакии. Главным (но не единственным) импульсом для развития движения инакомыслящих в стране стало появление «Хартии-77» – эту вполне «светскую» декларацию подписало несколько чешских священников и ряд верующих мирян. Но особенно важную роль Католическая церковь всегда играла в Словакии; и здесь именно католическое сопротивление оказалось ключевым элементом независимой жизни страны. Первоначально чисто правозащитная деятельность, типичная для «светских» диссидентских движений в регионе, не имела массовой поддержки со стороны «подпольной церкви» в Словакии, однако к середине 80-х годов положение изменилось. Именно словацкие верующие, начиная с 1985 года, обеспечивали подлинную массовость общественным акциям, имевшим антиправительственный характер. Опираясь на массовую народную поддержку, архиепископ Пражский Франтишек Томашек в конце 1980-х годов сумел обеспечить нравственную легитимацию антикоммунистическому движению в стране. Без поддержки церкви победа «бархатной революции» в Чехословакии и дальнейшее демократическое развитие Чехии и Словакии вряд ли оказалось бы возможным.

Глава 1. Социалистическая Чехословакия до начала периода «нормализации»: гонения на церковь, зарождение катакомбных движений и «Пражская весна»

1.1. Положение католической церкви в Чехословакии в 1940-60-х годах

Чехословакия как единое государственное объединение возникла 28 октября 1918 года. Следует заметить, что в то время как чешские земли, находившиеся исторически под влиянием Германии, уже в XIX веке превратились в преимущественно атеистическую страну, в более традиционной Словакии традиционные формы католицизма сохраняли свое значение на протяжении всего ХХ столетия.

В 1939—1945 годах на территории Чехословакии существовали два государства: Словацкая республика, союзник Третьего Рейха, и Протекторат Богемии и Моравии, находившийся под немецким управлением. После поражения Германии на политической карте мира снова возникло единое государство – Чехословацкая республика, однако вплоть до 1946 года она имела фактически федеративное устройство³. Интересно, что в 1946 году Чехословакия стала единственной страной в советской зоне влияния, где коммунисты получили в парламенте большинство голосов на еще свободных выборах, при этом исключительно благодаря чешским землям; в Словакии большинство избирателей отдали свои голоса Демократической партии. Премьер-министром коалиционного правительства стал Клемент Готвальд. 25 февраля 1948 года, в результате правительственного кризиса, за которым последовал коммунистический путч, решающее большинство в правительстве Чехословакии получили коммунисты. 7 июня того же года президент Эдвард Бенеш ушел в отставку; Клемент Готвальд сменил его на этом посту.

Ключевым документом для взаимоотношений Чехословакии и Святого Престола в послевоенную эпоху стал «Modus vivendi» 1928 года (см. Приложение I), в соответствии с которым назначение высших иерархов Ватикан должен был согласовывать с чехословацким правительством, а сами новоназначенные иерархи обязывались приносить присягу республике: «Статья 4. Святой Престол, прежде чем приступить к именованию архиепископов, епархиальных епископов, епископов-коадъюторов cum iure successionis и военного ординария, обязан сообщить Чехословацкому правительству имя кандидата, чтобы убедиться, что правительство не имеет оснований политического свойства возражать против этого выбора… Статья 5. Иерархи… после их назначения Святым Престолом, прежде чем вступить в должность, обязаны принести присягу верности чехословацкому государству следующего звучания: „Iuro et promitto sicuti decet Episcopum fidelitatem Reipublicae Cecoslovacae necnon nihil me facturum quod sit contra salutem, securitatem, intergritatem Reipublicae“ (Присягаю и обещаю, как надлежит епископу, хранить верность Республике Чехословацкой, и не делать ничего, что было бы противно благу, безопасности и целостности Республики)»⁴.

В первые послевоенные годы коммунисты вовсе не проповедовали воинствующий атеизм; согласно свидетельству Яна Чарногурского, напротив, существовал план после выборов создать коалиционное правительство с католиками⁵. По Словакии распространялся слоган «Каждый добрый коммунист верит в Иисуса Христа»⁶.

Но уже в 1946 году прошел первый показательный процесс⁷, в котором вместе с теми, кто стремился возродить запрещенную после войны Глинкову словацкую национальную партию, судили ряд католических активистов – в первую очередь, о. Томислава Колаковича, а также некоторых его последователей.

В чешских землях в послевоенный период католическая церковь переживала определенный расцвет, однако после коммунистического переворота 25 февраля 1948 ситуация кардинально изменилась.

Для понимания дальнейшей религиозной политики чехословацкого правительства необходимо, конечно, представлять себе, какую позицию занимал по этому вопросу СССР.

В докладной записке председателя Совета по делам Русской православной церкви Г. Г. Карпова и Ю. В. Садовского секретарю ЦК ВКП (б) А. А. Кузнецову от 1 февраля 1947 года говорится, в частности: «Католическая церковь при условии очищения ее от элементов, прямо диктующих вмешательство в политическую борьбу и устанавливающих теократию, освобожденная от централизма и разделенная на национальные („автокефальные“) церкви (по какому признаку и существуют православные, протестантские и проч [ие] церкви), могла бы быть терпима на тех же основаниях, как и другие вероисповедания. Эти обстоятельства и определяют, по нашему мнению, средства борьбы против Ватикана, заключающиеся во внесении организованности в существующее движение протеста против антицерковной деятельности папизма, на базе „чистой, освобождённой от политики“ церкви»⁸. Очевидно, что такая программа была несовместима с учением Католической церкви, но именно ее чехословацкие власти попытались воплотить в жизнь.

До выборов 30 мая 1948 г. коммунисты пытались заручиться поддержкой католической церкви. Уже 28 февраля 1948 года состоялась первая встреча генерального секретаря Национального фронта и министра юстиции Алексея Чепички, зятя К. Готвальда, с архиепископом Пражским Йозефом Бераном, а 10 мая прошла первая встреча представителей католической церкви с представителями Национального фронта. Никаких конкретных результатов в ходе этих обсуждений достигнуто не было⁹.

Международная обстановка не способствовала налаживанию отношений между коммунистическим правительством и католической церковью. Антагонизм между странами Восточного блока и Ватиканом нарастал. 20 июня 1949 года папа римский Пий XII утвердил так называемый «Декрет против коммунизма»¹⁰, в котором коммунистическая идеология именовалась антихристианской и звучала угроза отлучения тем, кто ее придерживается и, в особенности, распространяет.

Законом №217, принятым 14 октября 1949 года, было учреждено Государственное ведомство по церковным делам (частью которого стало Словацкое ведомство по церковным делам)¹¹; его возглавил министр Алексей Чепичка (ликвидировано ведомство было в 1956 году). Главой Словацкого ведомства по церковным делам был назначен Густав Гусак (после его ареста, с 3 апреля 1950 – Ладислав Голдош)¹². Задачей ведомства являлось «заботиться о том, чтобы церковная и религиозная жизнь развивалась в соответствии с конституцией и принципами народно-демократического государственного устройства» (статья 2). Его функции более подробно определялись в указе №228 (см. Приложение II). В тот же день был принят и закон 218 «Об экономическом обеспечении церквей и религиозных обществ государством» (Приложение III); отныне церковь находилась на содержании государства и священникам предстояло получать от него заработную плату – разумеется, только тем, кто получит государственное согласие на пастырскую деятельность.

В Правительственном указе №219 от 18 октября 1949 года об экономическом обеспечении церкви государством¹³, в статье 19 формулировался текст присяги, которую было обязано принести все католическое духовенство: «Я клянусь своей честью и совестью, что буду хранить верность Чехословацкой республике и ее народно-демократическому строю, и не предприму ничего, что может угрожать ее интересам, безопасности и целостности. Я, гражданин народно-демократического государства, стану тщательно выполнять все обязанности, вытекающие из моего положения, и в меру своих сил стану помогать общественному строительству для блага народа».

Первые присяги были принесены епископами 10 января 1950 года¹⁴. Уже в 1948 г. начались показательные процессы над членами Народной партии и движения «Орел»¹⁵.

В 1949—1952 гг. прошел ряд показательных процессов над церковными деятелями, где было вынесено несколько смертных приговоров, некоторые священники были осуждены на пожизненное заключение, и многие получили сроки свыше 15 лет. Несколько высших церковных иерархов были интернированы. 19 июня 1949 года, на праздник Тела и Крови Христовой, прямо в храме был схвачен и интернирован архиепископ пражский Йозеф Беран. В 1949—1950 гг. все остальные епархиальные епископы Чехословакии либо были интернированы, либо оказались в заключении.

16 марта 1950 г. интернунций Ватикана Оттавио де Лива был выслан из страны; дипломатические отношения Чехословакии и Ватикана прервались на 13 лет¹⁶.

Еще в марте 1950 года был подготовлен «План действий в отношении монастырей и орденов, предложенный Государственным ведомством по делам церквей»¹⁷, в соответствии с которым в ночь с 13 на 14 апреля 1950 года монастыри семи наиболее крупных монашеских были захвачены сотрудниками ГБ и полицией; настоятели и наиболее активные монахи были отправлены в так называемый интернационный монастырь (монастырь, предназначенный для предварительного содержания монахов, которых вскоре ждала тюрьма) в Богосудове, прочие монахи и послушники попали в «централизационные» монастыри (с более мягкими условиями содержания), а затем в специально созданные для них стройбаты (pomocné technické prápory – вспомогательные технические батальоны). В среднем они оставались там 2—3 года, после чего вольны были вернуться домой. Как замечает М. Гавенда, эта ситуация способствовала налаживанию неформальных контактов между представителями разных орденов¹⁸.

Согласно статистике, приведенной в «Отчете о деятельности Государственного ведомства по делам церквей за период с конца апреля для Президиума ЦК КПЧ», «начиная с 13.4. по всей стране меры были приняты к 28 орденам (а именно к 219 монастырям и 2376 монахам). Из них 2201 монах был перевезен в централизационные монастыри, и 175 монахов – в интернационные. Из них в чешских землях расположены 144 монастыря, где находятся 1164 централизованных и 76 интернированных монахов, в Словакии 75 орденских домов, в них 1057 централизованных и 99 интернированных монахов»¹⁹.

Нельзя не упомянуть и о так называемой Акции П – от слова «Православие». 28 апреля 1950 года на соборе Греко-католической церкви в городе Прешове, при участии представителей Московского Патриархата, присутствующие (разумеется, в специально подобранном составе) единогласно одобрили план ликвидации униатской церкви в Словакии и ее присоединения к православной церкви²⁰.

Наконец, Ведомство по делам церквей приступило и к решению вопроса о женских орденах. Акция Р²¹ проходила по схожей схеме: тем, кто еще не принес обетов, предлагалось отправиться домой; монахинь же свезли в несколько централизационных монастырей, и в дальнейшем им было позволено трудиться в качестве медсестер там, где наблюдался недостаток кадров – например, в домах престарелых и сумасшедших домах; однако послушниц им было запрещено принимать в орден.

К. Каплан приводит в своей книге архивные данные, согласно которым в 1947 году в Чехословакии было 6986 католических пресвитеров, не считая монахов; в марте 1950 клириков всех церквей насчитывалось 7045; в 1961 – 5271. В 50-х годах из 13 католических диоцезов только три в чешских землях и один в Словакии имели своего епископа. В 1950 году к продолжительным тюремным срокам было приговорено 70 духовных особ, в 1951 – 74, в 1952 – 65 клириков. К. Каплан цитирует Зденека Фирлингера, который писал в справке для президиума КПЧ в июле 1952 года: «В нынешних обстоятельствах и при текущей церковной политике церкви не могут представлять серьезной угрозы для государства»²².

Законом 112 от 14 июня 1950 г. были уничтожены все богословские учебные заведения, кроме двух²³ (см. Приложение IV).

В июле 1950 г. было объявлено о возникновении Движения католического духовенства за мир (Mírové hnutí katolického duchovenstva), которое должно было объединить лояльных режиму священников. Первым председателем движения стал отлученный от церкви священник Йозеф Плойгар, министр здравоохранения.

Чешские исследователи Станислав Балик и Иржи Гануш так пишут в своей обзорной монографии о 1950 годе: «Итак, этот год означал победу государства над церковью. Собственно, в течение пятидесятых годов в области отношений государства и церкви не происходило, за редкими исключениями, ничего. Официальная церковь продолжала существовать в стенах храмов, куда ее зажали… Однако церковь пятидесятых и шестидесятых годов имела и другой облик – подумаем о заключенных священниках и мирянах. Их воспоминания свидетельствуют, что в интернационных лагерях и тюрьмах церковь жила подлинно христианской жизнью. Именно их опыт, вместе с последующим соборным обновлением, привел к тому, что на следующем этапе, в семидесятых и восьмидесятых годах, церковь научилась жить не только в храме, а, например, в общинах верующих в частных квартирах. Этого в пятидесятых и шестидесятых годах, за редкими исключениями, она еще не умела»²⁴.

В 1960 году президент Антонин Новотный объявил амнистию заключенным по политическим и экономическим преступлениям, в ходе которой, по официальным данным, вышло на свободу 5601 человек. Впрочем, амнистия затронула далеко не всех, т.к. ее условием было «5 лет безупречного поведения», без попадания в карцер и т. д. В 1960-м году прошли новые политические процессы, в том числе над религиозными активистами. Новые волны амнистий имели место в 1962 и 1965 годах²⁵.

В 1963 году возобновились переговоры с Ватиканом, но до конца 60-х годов единственным положительным результатом, достигнутым в ходе этих переговоров, оставалась экстрадиция в Ватикан Йозефа Берана²⁶.

11 июля 1960 года Национальное собрание Чехословакии утвердило новую Конституцию Чехословацкой республики, в которой был письменно зафиксирован успешный переход страны к социализму. С учетом изменений, внесенных Конституционным законом о Чехословацкой федерации №143 от 27 октября 1968 года, эта конституция действовала на всем протяжении социалистического периода истории Чехословакии. Приведем несколько цитат, имеющих отношение к нашей теме: «Вся культурная политика в Чехословакии, развитие образования, воспитание и преподавание проходят в духе научного мировоззрения, марксизма-ленинизма, в тесной связи с жизнью и трудом народа» (Статья 16, параграф 1). «1. Свобода вероисповедания гарантирована. Каждый может исповедовать любую религиозную веру, либо не иметь исповедания, и осуществлять религиозные ритуалы, если это не противоречит закону. 2. Религиозная вера или убеждения не могут быть причиной отказа исполнять обязанности гражданина, определенные законом» (Статья 32). «1. Высшей обязанностью и вопросом чести каждого гражданина является защита родины и ее социалистического устройства» (Статья 37).

Понятно, что необходимость «защиты родины и ее социалистического устройства» могла вступать в конфликт со свободой вероисповедания. Антон Глинка, салезианец – эмигрант, комментируя эти статьи, заметил, что в них говорится лишь о свободе совести индивидуума; понятие церкви как института в них отсутствует. Религия окончательно стала вопросом частной жизни²⁷.

В 1961 году был принят новый Уголовный кодекс (закон №140 от 29 ноября 1961 года), который, с рядом поправок, действовал в Чехословакии до конца 1989 года (новая версия кодекса была принята только в 2010 году). Согласно этому кодексу, «злоупотребление религиозной должностью» (ст.101) каралось лишением свободы на срок до трех лет, а «препятствование надзору над церквями и религиозными обществами» (ст.178) – на срок до двух лет. Надо отметить, что в кодексе существовала и статья за «ограничение свободы вероисповедания» (ст.236), максимальный срок по этой статье составлял один год. Следует отметить, что впоследствии ряд католических активистов привлекали к уголовной ответственности по другим статьям – например, по обвинению в незаконном предпринимательстве (см. главу 5).

Несмотря на все усилия режима, католическая церковь в Чехословакии находила способы выживать и в этих условиях – что подразумевало фактический уход в подполье. Еще в 1948 г. епископ литомержицкий Штепан Трохта (а также, по-видимому, Йозеф Чарский, епископ кошицкий) привез из своей поездки в Ватикан ad limina тайные особые указания, согласно которым, в частности, в чрезвычайной ситуации рукоположение епископов могло производиться без предварительного одобрения Рима. Эти указания известны как «мексиканские правомочия» (mexické fakulty), поскольку впервые необходимость такого рода послаблений возникла в Мексике, где с 20-х годов шли жестокие гонения на католическую церковь. Предполагалось создать параллельную иерархию по системе «один действующий – один тайный епископ»²⁸. История «мексиканских правомочий» по понятным причинам мало изучена в историографии, однако исследование Павола Катреняка показывает, что они сразу же стали применяться достаточно широко, в том числе в интересах государства²⁹. Так или иначе, эти тайные правомочия придавали легитимность попыткам создать в подполье католическую иерархию, независимую от государства.

17 сентября 1949 г. пражский епископ-коадъютор Антонин Элтшкнер тайно рукоположил в епископы пражского священника Каэтана Матоушека. 14 октября 1949 г. оломоуцкий епископ Йозеф Матоха тайно рукоположил в епископы Франтишека Томашека – его имя часто будет встречаться в этой работе. 5 ноября 1949 г. епископ спишский Ян Войташак рукоположил Штефана Барнаша; 26 марта 1950 г. епископ литомержицкий Штепан Трохта рукоположил Ладислава Глада; 30 апреля 1950 г. епископ краловеградецкий Моржиц Пиха рукоположил Карела Отченашека. Решения об этих хиротониях были приняты папой римским Пием XII, но воплощать их в сложившейся ситуации приходилось, не ставя в известность государство; в дальнейшем епископов рукополагали уже без ведома Рима³⁰.

2 января 1951 г. епископ Рожнявский Роберт Побожный тайно рукоположил в епископы иезуита Павола Гнилицу (1921—2006), которого перед тем он же тайно рукоположил в священники. После окончания обряда Побожный сказал Гнилице: «Твоя епархия простирается от Пекина через Москву до Берлина»³¹. Павол Гнилица принялся активно рукополагать в священники тех семинаристов, которые не успели принять таинство священства перед Акцией К – еще недавно одним из них был он сам. Вскоре органы госбезопасности выдали ордер на его арест. После совещания с провинциалом иезуитов он решил эмигрировать, предварительно рукоположив своего преемника. Этим преемником 24 августа 1951 г. стал 27-летний иезуит Ян Корец³². Спустя несколько месяцев Гнилица покинул Чехословакию.

Как свидетельствует сам Павол Гнилица, вначале информация о тайных рукоположениях в Словакии не нашла понимания в Риме. Однако после прочтения доклада, подготовленного Гнилицей и другими словацкими иезуитами, Пий XII принял решение одобрить всю деятельность католической церкви в Словакии и объявил, что епископ Ян Хризостом Корец получает все необходимые полномочия для пастырской работы в условиях невозможности контакта с Римом. Гнилица рассказывает, насколько были удивлены сотрудники курии этим решением; и сам генерал ордена иезуитов был поражен чрезвычайным доверием папы римского к ордену – ведь «имплицитно подразумевалось, что епископы, ведущие тайную пастырскую работу в странах, которыми владеют коммунисты, должны быть именно иезуитами». Гнилица добавляет: «Святой Престол… признал [за Корцем] полномочия рукополагать новых епископов по необходимости, правда, после совещания с отцом провинциалом»³³.

В 1955 г. в Чехословакии арестовали многих иезуитов, и Корец тоже приготовился к аресту. 9 сентября он рукоположил своего преемника – собрата по ордену Доминика Каляту (1925)³⁴; надо сказать, что Каляту арестовали даже раньше, чем его самого – в январе 1960 г., но Калята провел в заключении не более трех месяцев – он попал под амнистию 1960 г.³⁵. В 1961 г. он рукоположил в епископы иезуита Петера Дубовского. В 1967 г. Дубовский, в свою очередь, рукоположил Яна Благу, о чем пойдет речь в главе 5.

Как свидетельствует Ян Хризостом Корец, в 1951—1989 гг. он рукоположил около 120 тайных священников – все они были монахами. «Тем, кого я рукополагал, я говорил, что они, разумеется, могут рассказать все необходимое своему настоятелю, который выдал им подтверждение, что они прошли обучение и соответствующую духовную подготовку, и что они могут, разумеется, рассказать об этом своему исповеднику. Но тем, кому они будут служить в качестве тайных священников, они могут сказать лишь то, что они священники»³⁶.

В результате усилий властей, через сталинские лагеря в Чехословакии прошли едва ли не все более или менее активные католические священники и активисты – конечно, кроме тех, кто сумел эмигрировать и не был схвачен при попытке нелегального перехода границы. Эти лагеря строились по образцу советских, и по жестокости режима и надзирателей едва ли сильно им уступали (для примера – Приложение V). Тем не менее, трагический опыт тюрем и лагерей сталинского периода в Чехословакии для тех католических активистов, кто их пережил и не сломался, имел, как оказалось впоследствии, и вполне конкретный положительный аспект. Дело в том, что всех тех, кто проходил по религиозным делам, старались держать вместе – чтобы они не влияли «дурно» на других заключенных. В результате все активные христиане и верующие миряне друг с другом перезнакомились и сблизились, и это очень помогло в следующий период – когда после оттепели 60-х и вторжения 1968 г. церкви вновь пришлось уходить в подполье.

Йозеф Петр Ондок, в 1940-е гг. тайно рукоположенный священник и активист «Католической акции», назвавший свои воспоминания «Зэковский Ватикан», объясняет, что «Ватиканом» в словацкой тюрьме Леопольдов именовалась старая постройка, куда селили всех священников, «чтобы изолировать их от других зэков и чтобы они не подвергали угрозе социалистическое перевоспитание заключенных своей идеологией и религиозными предрассудками». «Эта изоляция священников от других заключенных существовала с небольшими отклонениями во всех наших тюрьмах. Где-то это было невозможно, как, например, в яхимовском лагере Л³⁷, где все заключенные – миряне и священники – работали вместе. Но и то мы, священники, в этом лагере жили в определенных камерах в разных бараках. И здесь бывали исключения – например, нам в священнические камеры надзиратели отправляли заключенных, которые раньше служили режиму… Предполагалось, что мы будем их защищать от других заключенных»³⁸. Свой «Ватикан» существовал и в тюрьме Миров в Чехии. Как вспоминают В. Вашко и О. Мадр, там священники служили мессы с вином, которое получали из переданных с воли изюминок, читали друг другу лекции и самостоятельно изучали литературу, которую удавалось достать (чем был особенно знаменит Феликс Мария Давидек), читали официальные газеты с воли и даже распространяли по тюрьме свой собственный еженедельник, написанный на папиросной бумаге³⁹.

Истории о несгибаемом поведении в тюрьме Давидека, Крчмери, Мадра и некоторых других активистов с удовольствием рассказывали впоследствии их ученики и последователи⁴⁰; заключение навсегда давало определенную легитимацию деятельности тех, кто сумел не сломаться.