Елена Долгова
Генератор участи. Фантастический роман

– Рассвéт. Надо же, какой позор, зная язык почти в совершенстве, погореть на ударении…

– Оба варианта, особенно настоящий, очень странные – славянские что ли? Вы с северо-востока?

– Да. Не знали, что ли? Или не опознали язык, который обнаружили у себя в башке? Бездарный аферист. Если решились рискнуть и играть моего брата, следовало, по крайней мере, приготовиться как следует.

– Тут и знать-то нечего, ваши болота с клюквой и еловые заросли обильно поставляют технократов.

Рассвет только хмыкнул. Лейтена колотило и от злости, от пережитого потрясения, даже паралич слегка отпустил.

– Вы же знаете, что я хочу пить. Кибера с минералкой так и не дождался, зато ваш поганый хорь издевался надо мною как только захотел. Зачем вы его держите?

– Не ваше дело.

– Лучше бы завели кота. – Сказал Лейтен и осекся.

Прозвище сообщника легко и просто слетело с его языка. «Это не наркотик и не психоманипуляция, это только потому, что я все время думаю о них – о Коте и Вильме. В первую очередь о Вильме, ну и о Новаковском, конечно, тоже. Интересно, где они теперь?»

– Где, интересно, обретаются ваши сообщники? – поинтересовался Рассвет. – Я слышал, у Дина Шеннона взломали личный пароль – вашей компании работа?

К великой радости координатора Тони не ответил.

– Вот вы и сознались. Бывают молчаливые признания. Вам кто-то помогал в Эламе?

– Задумали вызвать ловцов?

На этот раз не ответил Рассвет. Браслет управления «суром» запульсировал на его руке – должно быть, снаружи кто-то явился.

– Придется подождать, – неопределенно пообещал эламит и исчез, бросив Лейтена одного. Некоторое время ничего не происходило. Потом раздались шаги – одни уже привычные, рассветовские, и чьи-то чужие, однако мягкие, не похожие на топот полицейских ботинок. Фразы разговора долетали урывками:

– Хотят прикрыть финансирование…

– …бред зазнаек и интриги дураков…

– Не могу хладнокровно слушать…

– …думаю, при правильном давлении, здравый смысл перевесит.

Рассвет вернулся довольно скоро, но не один, в обществе высокого блондина с правильным, несколько высокомерным лицом. Гость рассматривал художника безо всякой вежливости, даже не пытаясь ее изобразить.

– Это тот самый? – коротко спросил незнакомый эламит.

Тони отвернулся.

– Да, это он, – очень спокойно отозвался Рассвет.

– Вы с ним похожи, – с легкой иронией продолжил лощеный гость. – Болезненное состояние, кстати, не очень заметно. Хотите, чтобы я проконсультировал вашего брата?

Лейтен не поднимал век, опасаясь выдать себя затравленным видом.

– Не возитесь с ним, Шеннон. Костю исследовали без счету раз, это бесполезная трата сил, ничего с ним не поделаешь.

– Тогда всего хорошего, увидимся позднее.

Пришелец быстро удалился.

– Отлегло? – ехидно спросил Рассвет. – Струсили? Я думал, вы скончаетесь на месте.

– Кто это был?

– Специалист по психотехнологиям. Мой добрый знакомый и коллега.

– Может быть, определимся? – озлоблено бросил Лейтен. – Если вы хотите выдать меня полиции, то действуйте прямо сейчас – валяйте, звоните и выдавайте. Если решили устроить самосуд, то и это делайте поскорее, а если не решили ничего, то сами вы сумасшедший. Вся ваша семейка – псих на психе и погоняет психом.

– Успокойтесь, куда вы лезете? На тот свет? Хотите раньше времени умереть? Или предпочитаете думать о вечном в тюрьме Элама?

– А вы сами чего хотите?

– Разобраться в деле. Меня озадачило покушение и кое-какие другие обстоятельства. Я не собираюсь вам мстить, потому что вы очевидная пешка на этой испачканной дерьмом доске. Когда пойму, в чем тут дело, я вас выпущу.

– Так я и поверил.

– Честное слово.

– О!

Лейтен захохотал так, как давно уже не смеялся.

– Да ладно, бросьте интересно и разнообразно лгать. Чего вы от меня хотите на самом деле-то?

– Сведений о ваших сообщниках.

– А вот этого и не скажу.

– Глупости. Как, кстати, самочувствие, встать сможете?

Паралич Тони почти прошел, но слабость осталась. На притворство Лейтен пока не решился, решив оставить эту возможность на потом – он не хотел раньше времени злить декан-координатора.

– Пожалуй, смогу, если очень захочется.

Рассвет пошарил в ящике стола и вытащил малопонятный предмет, наподобие наручных часов.

– Вы любите подарки, Антон?

– Смотря какие.

– Хорошие. Этот вам подойдет.

Он взял правую руку гостя и защелкнул на ней браслет.

Тони «подарок» сразу не понравился.

– Что это вы мне подсунули – «противоугонное»?

– Вещица рассчитана на эксперименты с животными, так что не стану врать, вас она в любом случае не убьет. Но мерзость та еще, если попробуете от меня сбежать без спросу, весь комплекс дискомфорта гарантирован. Снять тоже не пытайтесь – прекрасный металл, очень прочный и легкий. Я не думаю, что у вас хватит духу оттяпать себе кисть руки.

– Сволочь.

– Нет.

– Скажите это кому-нибудь другому.

– Напрасно злитесь, я даже не буду демонстрировать модель в действии. Просто предупреждаю, чтобы не отходили далеко. Думаю, сто метров устроит нас обоих. А теперь вставайте. Осторожно только. Голова не кружится?

Тони промолчал, он, пошатываясь, прошел вслед за декан-координатором, как оказалось, только лишь через анфиладу комнат, к противоположному окну. Плотное жалюзи закрывало проем. Рассвет с любопытством приник к щели.

– Смотрите, мой «дорогой братец», какое тут творится рандеву.

Лейтен тоже приник к отверстию. По ту сторону толстого стекла, на расстоянии примерно шести метров от стены здания, на головокружительной высоте завис двуместный спортивный гироплан. Номер густо пятнала то ли краска, то ли пена. Очки прикрывали лица и водителя, и пассажира. Оба чего-то ждали, пассажир, к тому же, не показывал рук, возможно, прятал приготовленное оружие, или просто предпочитал такую позу.

– А я не верю в случайности, – философски заметил Рассвет.

– Это те самые люди, которые пытались меня убить?

– Возможно.

Панорама Элама расстилалась перед ними. Холодно блестели покрытые рябью озера. Башни тянулись к небу, словно побеги противоестественно огромного растения. Точки машин перемещались вдалеке, и только один гироплан – серый, похожий на раздувшееся насекомое, ждал по другую сторону стены, маневрируя в потоках воздуха.

Глухая тоска, отягощенная непонятной логикой событий, нависла над местом действия.

– Пошли отсюда, – буркнул Рассвет недовольно. – Хватит таращиться на безрадостное зрелище.

Глава 5. В ловушке
Элам, утро после побега Вильмы

Есть такое правило, если хочешь спрятаться получше – устройся под носом у охотника.

Ботинки навсегда остались в доме Шеннона. Вильма убедилась, что координатор не решился на погоню, и пошла босиком по мозаичному полу яруса с таким видом, как будто отсутствие обуви – дело самое естественное. Обычно в Эламе поощряли оригинальность, или, во всяком случае, смотрели на чудаков снисходительно. Спрятать нечеловеческие глаза труднее. Можно сдвинуть кудри низко на лоб и поднять воротник блузки, прикрыв подбородок и щеки. Можно напустить на себя осовелый вид и держать полуопущенными веки. Это немного затеняет глазницы, но не более того. Дорогая одежда в сочетании с напускной неряшливостью и босыми ступнями придает вам вид не лишенной шарма, но морально опустившейся личности.

«Девочка, ты уже вполне проснулась?» – бодро спросил кто-то на ходу и ущипнул Вильму за бедро.

Она безмолвно скользнула в коробку огромного лифта, затерялась среди двух десятков пассажиров, пробралась к стене и прижалась к ней. Чей-то взгляд ползал по лицу и шее – она чувствовала это внимание как щекотку от комара.

«Наркоманка», – довольно громко сказало сильное, грудное женское контральто. Голос гудел как виолончель, наполняя собой тесноту лифта.

Прочие попутчики поначалу промолчали. Кто-то исподтишка, зло и больно, ткнул Вильму пальцем в бок.

«Девушка, должно быть, заблудилась, надо бы проверить ее чип», – радостно произнес старческий фальцет.

В ответ легко и непринужденно рассмеялась женщина – так смеются над пустяками счастливые люди, не имея иных причин, кроме собственного состояния. Вильма испугалась. Чужие голоса раздавались с разных сторон.

«Честное слово, парни, она расстелится под ноги здешнему стаду – спорю на что угодно».

«Вот наш этаж, выходим, пошли…»

«Тут девушке плохо – господа, помогите»

«Девушке? Охотно, я всегда помогаю девушкам» (хриплый голос и хриплый смех)

«Не трогай ее…»

«Что вы сказали? Заразиться чем?»

«Да не толкайтесь, ради бога. Этот проклятый загон и так переполнен»

…Она прижалась к стене, удивленная и испуганная неестественной враждебностью попутчиков. «В чем дело? Обычно эламиты терпимы, если, конечно, чужой имидж не мешает работе. Должно быть, у меня вид отверженной – именно он провоцирует их на агрессию».

Лифт остановился снова и кабина почти опустела. Владелец фальцета, выходя, бросил напоследок: «падаль, сука». Когда Вильма выбралась из башни, ее колотило, словно от стужи, несмотря на то, что городская климатическая установка пригревала вовсю.

«В моем зрительном устройстве чип внучки генерал-координатора. Вытащить чип и не повредить зрение может только хороший специалист. Пока что Дин Шеннон опешил, но он скоро в себя придет – такие типы слабаками не бывают. Наверное, прежде чем звать ловцов, Дин встретится с моим дедом. Оба будут держать совет по моему укрощению. Значит, есть еще несколько часов в запасе. И все – потом конец с гарантией. Система управления городом включит тревогу, и меня засечет первая же глупая-преглупая сканирующая арка на выходе из района».

Вильма отошла подальше от подножия башни к набережной амортизационного озера. Она брела, продолжая старательно щуриться, рассматривая мир сквозь радужный туман и не обращая внимания на редких прохожих. Незнакомый парень-водитель – очень смуглый, но с высветленными до соломенной желтизны волосами, возился возле двухместного гироплана. У желтоволосого что-то не ладилось. Вильма остановилась, равнодушно пропуская мимо людей, не обращая внимания на летающие и катящиеся механизмы – ее зрачки сфокусировались на водителе.

– Закурить найдется? – спросила она чуть развязно, с оттенком минорной грусти. Интонация пришла внезапно и получилась хорошо.

Парень охотно поднес ей огонь и засмеялся.

– Как делишки? Застрял? – снова грудным голосом спросила Вильма.

– Есть немного. Компания норовит навязать мне вместо грузовика самое потрепанное барахло в городе.

– А я думала, ты меня подбросишь в аэропорт.

– А что? С удовольствием, потому что нам по пути. Я тут уже подправил кое-что.

Вильма втиснулась в кабину, отыскав себе место на заднем сиденье среди завала больших коробок – картонных, и маленьких – обернутых в серебристую бумагу.

– Поехали.

Машина шла низко над поверхностью озера, оставляя на жидкости пенистый бурун. Пару раз смуглый сворачивал под арки, Вильма каждый раз непроизвольно ежилась, но система безопасности покуда не реагировала никак. За пределами озера водитель предпочитал набирать высоту.

– Времени мало, – двусмысленно обронил он.

– Я ты садись поближе, прямо к арке, – с загадочным видом посоветовала внучка координатора.

Добровольный помощник, видимо, задумался на предмет второго смысла намека. Он любил себя, считался неотразимым для девиц, и был туповат, что Вильму как нельзя больше устраивало.

– Может быть, заедем куда-нибудь пропустить стаканчик?

Она кивнула, но не ответила, специально не сообразуясь с тем, сумеет ли водитель заметить этот жест. «Только бы он дополз до места, не запомнив меня слишком хорошо, и не подняв скандала. Хотя мои глаза разве не запомнишь?»

– Аэропорт.

Вильма соскочила на теплые и чистые плиты площади. Сканирующая арка маячила в отдалении.

– Спасибо.

Парень, должно быть, только сейчас заметил босые ноги попутчицы.

– У меня сестра тоже баловалась этим, – глубокомысленно заметил он.

– Чем баловалась?

– Очищала энергии, – несколько неуверенно добавил водитель. – Понимаешь, она всегда ходила босиком – всегда, даже если когда стояли холода, хотя по-настоящему в Эламе не выстывает. Короче, она любила бегать с голыми пятками и без шляпы, чтобы освободить энергии, или еще что-то в этом роде освободить. Пяточки у нее были ничего себе, она их чистила и мыла. Потом подцепила какого-то парня с хорошим индексом и поселилась в другом районе, так что я редко вижу ее, а когда вижу, то обувь сестренки стоит всю мою квартальную получку.

– Занятно. Я ухожу.

Вильма, оставив желтоволосого за спиной, быстро зашагала прочь. «Только бы арка пропустила меня. Силы небесные, сделайте так, что бы она меня пропустила. Если это чудо случится, я никогда не увижу ни Кота, ни Тони – черт с ними со всеми, с проходимцами, пусть как хотят, так дальше и живут. Я уеду далеко-далеко – в то местечко, где длинными веснами по утрам изморозь ложится на траву, а в летний полдень холодное море слизывает со старых камней прибрежную соль. Не будет ни риска, ни роскоши – ничего. Я стану безвестной тварью, песчинкой среди песка, забьюсь в самый дальний угол и никогда не явлюсь к Лейтену за своею толикой денег».

– Эй, ты! – грубовато окликнул ее беловолосый. – Как хоть тебя зовут? Ты уезжаешь или ищешь кого-нибудь?! Может быть, встретимся сегодня вечером, поболтаем, то-сё?

Внучка Кантера обернулась и прощально помахала водителю рукой. Следовало покинуть Элам. В Европе, там, где законодательство ограничивало манипуляции с индексами, можно хотя бы на время затеряться.

Стояло раннее утро и остывшая за ночь площадь грелась под солнцем. Контрольная арка, как символ судного дня, высилась совсем рядом. Скучал на положенном месте служащий, печальный бес по долгу службы, быть может, один из старых знакомых.

Вильма дрогнула, собираясь бежать.

– Вам куда? – лениво спросил чиновник.

«Во Франкфурт», – хотела произнести она заранее приготовленный ответ и осеклась.

Там, впереди, возле того же самого бордюра из подстриженной зелени, переминался с ноги на ногу лысоватый толстячок. Его мягкое лицо выглядело безобидным и исполненным дружелюбия. Такая же мягкая розовая сумка, подобие хозяина, устроилась у ног.

То был уже знакомый сыщик.

– Здравствуйте, – добродушно сказал он. – О! Я вижу, вы уезжаете… Жаль, город прекрасен как отвлеченная идея. Впрочем, я уезжаю тоже. Элам – слишком велик и исполнен сложности, чтобы не утомлять склонного к покою человека. Поеду во Франкфурт, по делам, может быть, загляну куда-нибудь еще. Знаете, я искренне рад вас видеть, не хочу показаться совсем уж бестактным, но у вас незабываемые глаза, если хотите, они более выразительны, чем любая поделка природы.

«Ну все, – обреченно поняла Вильма. – Этот чертов шпик теперь не отвяжется. Возможно, соглядатая нанял сам Кантер. Может быть, Дин. Может быть, оба они вместе его наняли. Вполне возможно также, что толстячок действует на свой страх и риск, в припадке интуитивного прозрения. При всем при том, он получает жалование „с головы“ – за каждого пойманного нелегального беглеца или мигранта. Этим утром, когда я скрылась от психотехнолога, со мною приключилось нечто противоестественное. Сначала эти эламиты в лифте – они вели себя как черные вороны, которые долбят альбиноса, затесавшегося в стаю. Потом частный сыщик, который нюхом чует мою тревогу и тоску».

– Я никуда не еду, просто вернулась сюда, потому что потеряла свое сердечко.

– Что?! – спросил ошеломленный стукач. – Простите, я никак не возьму в толк…

– Я носила кулон в виде сердца, и, должно быть, обронила его здесь, – с мстительным спокойствием заявила внучка Кантера.

На этот раз оживился чиновник.

– Так вы никуда не едете, мисс? Боже мой! следовало воспользоваться другим проходом, простите меня, ради бога, я задумался и не сообразил, что происходит. Все потерянные вещи подбирает кибермусорщик и сдает на склад. Вернитесь, пожалуйста, пройдите под аркой в обратную сторону, тогда манипуляция с вашим счетом за билет окажется недействительной. Видите широкую синюю линию на тротуаре? Ступайте вдоль нее, эта тропа приведет вас в хранилище находок.

На самом деле поддельное сердечко давно стало добычей Шеннона.

Вильма лживо поблагодарила и с сияющей улыбкой прошествовала до конца по бесполезной «тропе», молясь в душе, чтобы поменьше обращали внимания на ее босые ноги. Миниатюрная девушка, чудо синтетической красоты, с поддельными ногтями и волосами, исполненная вежливости и равнодушия, с полчаса искала заведомо несуществующую находку – сначала через Сеть, потом, чуть смутившись отсутствием результата, вручную. Вильма ее не торопила. В широкое и высокое окно офиса прекрасно просматривалась площадь. Толстяк покрутился там и исчез, должно быть, решил остаться или выбрал себе другой рейс. Зато водитель до сих пор ждал под теплым солнцем возле крошечного пивного заведения. «У меня второй завтрак», – сказал он, как бы оправдываясь, вернувшейся Вильме. Они зашли в забегаловку вместе.

Там было чисто и довольно весело. Пересмеивалась стайка подростков. В другом углу красавица в легком летнем плаще, высокая, с точеными голыми ногам, курила тонкую сигаретку. Она заносчиво оглядела пришелицу. Дорогая серьга в розовой мочке стрельнула радужным лучиком.

«Где-то я видела эту роскошную шлюху».

Водитель плюхнулся на стул и заказал по кружке дешевого пива – себе и новой знакомой. По вильминым плечам все бродил и бродил неторопливый взгляд красавицы.

«И чего она ко мне привязалась?»

Она обернулась и едва не подавилась дармовым пойлом – в голоногой прелестнице она уже узнала соседку Кантера – ту самую женщину, которая всего семьдесят часов назад первой встретила ее ночью, в пустом и полутемном ярусе башни.

Тогда эламитка была одета в вечернее платье серебряных оттенков, от нее веяло духами и дорогим коньяком. Сейчас дама потягивала точно такое же пиво, как и водитель гироплана, и выглядела помятой и усталой. Лицо чуть поблекло, на щеках залегли тонкие тени – одним слово, бабочка с потрепанными крылышками, да и только.

– А, это вы… Девушка с правдивыми глазами, – протянула она хрипловатым, но приятным голосом. – Как здоровье вашего дедушки, генерал-координатора?

Водитель, и без того озадаченный, удивился так, что Вильме сделалось неловко.

– Нормально, – буркнула она в ответ.

– Странно, я слышала, он серьезно болен. Мне кажется, Кантер очень нуждается в поддержке семьи, но, как вы сами догадались, с этим у генерала приключилась серьезная проблема.

Вильма покраснела – она пыталась, но не могла справиться с собой. Горели щеки, пылали мочки ушей.

Водитель, напротив, слушал очень внимательно и флегматично, но ничего не понял. Женщина пересела поближе, прихватив с собою недопитую кружку.

– Мне так удобнее разговаривать, – пояснила она. – Вы знаете, у вас действительно не лживые глаза, потому что ложь – чисто человеческое состояние, а механизмы способны только умалчивать или добросовестно заблуждаться.

Внучка Кантера пропустила укол. Беловолосый водитель криво ухмыльнулся, должно быть, взвесил все и решил не встревать в женскую ссору.

Эламитка задумчиво затянулась, сложила в колечко рот, окрашенный перламутром, и выпустила в пространство струю дыма.

– Я сейчас кое-что расскажу, – заявила она. – Знаете, меня зовут Стефания, или Эстефания, или Стэффи – я согласна на любой из вариантов.

Скандал явно назревал. Вильма горела от желания исчезнуть, но не знала, куда бежать. Система поиска могла включиться и с минуты на минуту, и через несколько часов – все зависело от расторопности Дина Шеннона. Единственный простой способ улизнуть не удался, осведомитель осязаемой угрозой крутился где-то неподалеку, положение явно становилось критическим.

Подвыпившая Стеффи несла как ни в чем не бывало:

– У Кантера было двое детей от кратковременных жен, но дожил до зрелости только один – тот, которого звали Имре. Скорее всего, он был клон своего папаши, а мама тут и вовсе не при чем – я помню парня, он выглядел как вылитый координатор, только помоложе. Имре был замешан в проектах Кантера, что-то там безумно сложное для меня, но, конечно, не в этом дело… Говорят, он был верующим экзотического толка.

– Разве?

– По крайней мере он верил, что ад существует, искал туда дорогу, и в конце концов, говорят, ее нашел – Имре прихлопнуло в горах, когда он шарил по ту сторону барьера. Впрочем… Ах, простите, я забыла, что вы его дочь.

Шофер наслаждался историей – видно, охоч был до мыльных опер. Измученная Вильма выглянула в окно. Толстяк с розовой сумкой упорно топтался на площади. «Я не могу выйти через главную дверь, он тотчас же увяжется за мною как за собакой грязный хвост. Интересно, как тут насчет черного хода…»

– Простите, я сейчас вернусь – только помою ручки.

Туалет оказался свободен. Два узких окна на двух противоположных стенах выходили: одно – на пространство площади, другое – на замусоренный задний дворик заведения. Стекла с односторонней прозрачностью позволяли видеть пеструю суету людей. Кибертележка проволокла большой контейнер. Вильма закусила губу в отчаянии: прямо к контрольной арке, расталкивая публику как пловец рассекает воду, двигался ни кто иной, как сам Дин Шеннон.

– О, господи!

Второе окно – то, которое выходило на задний дворик, оказалось слишком маленьким, оно сгодилось бы разве что для кошки. Вильма обреченно постояла в простенке туалета, снаружи уже топтались и дважды робко постучали.

«Может быть, вернуться обратно в зал? Бьюсь об заклад сама с собой, он туда и не заглянет. Шеннону и в голову не придет, что беглянка, которую вот-вот объявят в розыск, будет тянуть пиво в компании водителя грузового гироплана и опустившейся светской дамы. Вперед! Главное не трусить, а там посмотрим».

Вильма умылась теплой водой, пытаясь избавиться от гримасы страдания на лице. Зеленоватое зеркало безжалостно отразило ее облик – блузу с распоротым еще прошлой ночью рукавом, забытую пластиковую повязку на руке, заострившиеся скулы и спутанные кудри. К счастью, датчики на лице маскировали легкий налет неопрятности, который неизбежно обретает человек, загнанный и очутившийся в бегах.

«Что толку в умывании или маскировке? Мои глаза меня же и выдают – они самая главная примета».

По ту сторону двери туалета ждала своей очереди маленькая старушка с острым мышиным лицом и красным носиком, Вильма скользнула мимо, старательно отворачиваясь к стене и слабо надеясь, что бабуля ее не запомнит. Народу в маленьком зале все прибавлялось. Внучка Кантера осторожно выглянула из-за косяка и обомлела.

Дин Шеннон, умник и технократ, собственной персоной, тихо беседовал с барменом. Их губы шевелились, хотя слова не долетали, Вильма по этим движениям уловила суть разговора и немного успокоилась – во всяком случае, обер-координатору ответили в отрицательном смысле. Дин отошел от стойки и почти по-свойски подсел к Стефании, они поболтали, сблизив головы, профиль эламитки в обрамлении густых волос, выглядел на редкость правильным и спокойным. Водитель исчез – должно быть, не дождавшись финала, не солоно хлебавши поплелся к своей машине.

«Вот и все, – подумала Вильма. – Я попалась, эламитка меня со вкусом выдаст».

Обер-координатор, однако, встал со стула и, одарив знакомую одной из своих улыбок, без спешки двинулся на выход. Некоторое время не происходило ничего особенного. Потом Стеффи поднялась и, чуть «поплыв», характерной походкой пьяной девушки зашагала прямо в ту сторону, где затаилась Вильма.

– Тебя искали, подруга, – сказала она, усмехнувшись широко и чуть кривовато. – Я не могла сказать, что тебя тут не было. Врать следует только тогда, когда на вранье тебя не смогут поймать. Дину, я донесла, что ты уехала с твоим новым приятелем – парнем в грузовике.

– Зачем?

– Мне очень скучно. Если ты составишь мне компанию на несколько дней, я найду способ отвадить психотехнолога подальше.

«Сумасшедшая, – подумала Вильма. – Все они тут ненормальные как один. Наверное, это оборотная сторона их хваленого интеллекта».

– Пошли.

Они вместе сели в такси. Розыскная система до сих пор не включила тревогу, но Вильма понимала, что это последние часы, а, может быть, минуты затишья перед безжалостной охотой. «Зачем меня искал Шеннон? Или он до сих пор надеется решить дело миром?»

Резиденция Стеффи была третьим по счету зрелищем эламитской квартиры, после дома Кантера и Дина. Она оказалась поменьше, выглядела гораздо более захламленной и походила на приют любителя искусства, но в точности определить, чем занимается хозяйка, оставалось невозможным. На беспредельном столе вперемешку сгрудилась тысяча мелочей, в том числе коробочки с театральным гримом, простой незакрытый терминал с застывшей схемой на экране, сохлая палитра с яркими кляксами краски, причем преобладали сиреневые и пурпурные тона.

Опьянение, похоже, совершенно соскочило с эламитки.

– Тебя ведь зовут Вильма?

– Да, именно так. Вильма Кантер, а раньше у меня была фамилия матери.

– Заходи сюда.

В комнате без окон стоял белый диван, стены отливали тусклым блеском металла, вернее, были обшиты внахлест довольно толстыми металлическими листами.

– Мое любимое место для медитаций. Обшивка отсекает внешние энергии, – заявила Стеффи и с хрустом затворила толстую дверь.

– Глухо как в сейфе.

– Да, конечно, тут сейф для ценной вещи – для меня.

Стеффи плюхнулась на диван и поджала ноги. Она хмуро рассматривала Вильму в упор.

– Сур не может засекать чипы в этой комнате.

– Разве? А какое мне до этого дело?

– Тебя ведь ищут, подруга, ты в бегах – коротко, просто и очень деловито ответила Стефания. – И не строй передо мной умственную девственность. Ты насолила Кантеру, а, может быть, и Дину насолила тоже – об этом не догадается разве что двухлетний ребенок. Выпей соку, бутылочка в шкафу. Я до конца расскажу тебе начатую историю…

Вильма присела рядом и отпила из своего стакана – жидкость горчила смолой. Стефания запрокинула голову к потолку, открыв высокую белую шею. Тени на ее правильном лице залегли глубже, черты трагически заострились. Она задумалась не надолго, и продолжила.