Елена Добрынина
Принцесса из Ясенево

«Ну как запретил, – хмыкнул про себя Антон, – запретить-то запретил, но думать-то о ней не перестал…». Однако слово, данное себе, сдержал. Семью не разрушил.

Только вот кому от этого легче? Сам скитался все эти годы, пытаясь найти родственную душу, обрести семейное счастье. Ему попадались всё сплошь не то: или охотницы, или какие-то слишком легкомысленные создания. Они сначала очаровывали его своими распахнутыми ресницами, а потом требовали, кто чего: денег, контроля, положения, его рабочих знакомств. А так как он крутился в сфере медиа, именно такие всё чаще и оказывались возле него.

Взять хотя бы Ангелину. При воспоминании о ней Антон даже поморщился. Вот уж точно все самые отвратительные качества совпали в этой женщине – алчность, тщеславие, эгоизм. И всё это в совокупности с ангельским внешним видом и томными взглядами. Но ведь «залип» и на неё поначалу, очередной раз надеясь, что она «та самая».

А теперь уже и сам не знал, как отделаться. Хорошо, что подвернулась эта командировка, было время наедине с самим собой взвесить все «за» и «против» отношений с ней. А теперь? Антон не знал, светит ли ему хоть что-то с Яной, он боялся даже подумать дальше завтрашнего дня, но совершенно точно вдруг осознал, что вся эта фальшивка, к коей и относилась Лина, ему уж точно не нужна.

Сегодня утром, когда не удержался и написал утреннее приветствие, чуть с ума не сошёл в ожидании ответа. «Как мальчишка!» – Думал он, меняя планы, делая подсъемы, расставляя свет. Всё на автомате. Даже Саня был в шоке. И между делом на перекуре сказал, мол, запорешь материал, убью тебя, Жданов. Видит, что Антон вообще не здесь, а в своих мыслях. А такого он не допускал в работе никогда. Только усилием воли смог сосредоточиться на процессе и, наконец, отключил этот поток сознания и нахлынувших чувств. Работа и только работа. Остальное всё потом.

…Сообщение от Яны он увидел уже вечером. Наконец-то они всё отсняли и теперь возвращались на арендованной машине в город. Завтра предстояла работа на Куршской косе, можно было уехать в забронированную гостиницу в Зеленоградске, но Антон настоял на возвращении в столицу региона.

– Дурак ты, малахольный, Антоха, – устало и зло выговаривал ему друг, – сдался тебе этот Кёниг. Я понимаю, конечно, зачем мы туда тащимся, но ведь логичнее было бы уехать к морю: успели бы всё подготовить к съемкам.

– С утра всё успеем, Сань, – отмахнулся Антон и вперился взглядом в телефон.

– Ты прикидываешь, во сколько для этого нужно утром встать? – возмутился Саша. – Да что ты там смотришь всё время? – И, увидев фото со странички Яны в соцсетях, протянул: – Ааа, ну даже не удивительно. Нельзя так, братан. Да и с Гелькой ты ещё не расставил все точки над «i». А уже по новой пассии убиваешься.

– Сань, ну хватит, а. Что там расставлять? Я ей перед отъездом всё сказал. Я же не виноват, что до неё туго доходит, – Антон снова провалился в свои мысли, бормоча под нос:

– Странно, ведь, замужем же. А фото только её и сына. Причём не только сейчас. А все фотки за семь лет.

Публичных фоток у Яны было не так много. В основном зарисовки из поездок и фото ребёнка. Своих фотографий было еще меньше, видимо, слишком критична к себе. «Дуреха», с нежностью подумал он. Янка не была писаной красавицей, но привлекала мягкими чертами лица, огромными, словно испуганными, серо-зелеными глазами, светло-русыми волосами чуть ниже плеч, маленьким аккуратным ртом.

Антона окатило жаркой волной. Боже, при воспоминании о Яне он терял рассудок. Знал бы Санёк, чего ему стоило вчера сдержаться и не впиться в её губы прямо у такси!

Ну вот и как уехать на побережье и не увидеть её сегодня? Пусть даже на каких-то 10 минут.

Не с силах бороться с собой, он набрал её номер.

***

Яна обессиленно упала на кровать. Она чувствовала себя уставшей как никогда.

Ещё бы! За день они обошли несколько фортов, зашли в музей янтаря и посетили, наконец-то, ту подводную лодку. Она даже боялась представить, сколько было намотано километров.

Но если она устала как собака и лежала сейчас тряпочкой на постели, то Мишка был бодр и весел. Лодка покорила его воображение, и он без устали делился с матерью своими впечатлениями.

Яна слушала в пол уха. Ей хотелось только одного – чтобы ноги не гудели, и чтобы написал Антон. Выходило не одно, а целых два желания. На её смс он так и не ответил. Зато она сама не ответила на сообщение мужа.

Скучное «Как дела?» – попытка помириться? Фу блин, даже смешно стало. Умотал к матери как будто бы «подумать», а теперь отпуск заканчивается, на работу пора, нужно пристанище? В итоге ограничилась коротким «Всё хорошо, Мишке нравится».

А сама все ждала звонка или сообщения от Антона. Корила себя за эти мысли, за ожидание. Ведь не семнадцать. А сердце всё стучит как бешеное при любом сигнале телефона. Додумать она не успела. Словно услышав её мысли, зазвонил смартфон, и на экране высветился его номер.

– Привет. Добби, наконец-то, свободен, – раздался в трубке знакомый баритон, и она поймала себя на том, что улыбается, глупо-глупо.

– Я Мишке обещал музей. И так как я не попал туда с вами, предлагаю погулять в парке… И да! Мороженое и сладкая вата – с меня.

Из дальнейшего разговора она поняла, что Антон будет один. От этого стало страшновато. Все-таки одно дело – ужин в компании, другое – встреча тет-а-тет. Да, будет ещё Мишутка. Но ведь в парке есть чем заняться ребёнку. А вот они… И всё равно бы она ни за что на свете не отменила эту встречу.

***

Тихий августовский вечер догорал. Уже спала дневная жара, в воздухе стало свежо и солоно – снова дул с залива ласковый, свежий ветерок. По аллее парка на взятом на прокат самокате носился Мишка. На лавочке где-то посередине его пути сидели Яна и Антон. Встреча началась скомкано. Яна нервничала. Антон вручил Мишке сладкую вату и воздушный шарик, который Мишка почти сразу потерял. Пытаясь есть вату, мелкий не уследил за веревочкой и отпустил красный пузатый шар. Тот взвился над головой от резкого порыва ветра и, гонимый им, улетел ввысь. Мишка пытался сдержаться, но усталость и обида взяли свое, и он разрыдался. Яна уговаривала сына не реветь, обещала купить мороженое и убеждала в том, что это все мелочи жизни, а шаров у него будет в этой жизни еще не одна связка. Но парень хотел один, красный и пузатый – именно тот, что бороздил сейчас воздушные просторы над побережьем Балтийского моря.

Спас ситуацию Антон. Заприметив на входе в парк скучающего молодого человека, который сидел у палатки с вывеской «Прокат» и в отсутствии клиентов с интересом наблюдал развернувшуюся драму, он ринулся к нему и взял для Мишки самокат. Тут же шарик был если не забыт, то отложен в ненужный уголок памяти, и вниманием ребенка завладела самоходная машина. Все участники и наблюдатели этой сцены остались довольны: Мишка лихо проносился мимо лавочки с Яной и Антоном с криками «Мам, смотри как я быстро!», а парень из палатки, в уме подсчитывая долгожданную прибыль, скрылся в недрах вагончика.

В парке было немноголюдно. Редкие парочки прогуливались по аллее, где-то вдалеке слышался шум машин на проспекте – город жил своей жизнью.

Антон смотрел на Яну. И казалось, что время замерло. Вот только что было шумно и суетно, а сейчас вдруг она опять падает в омут его голубых глаз, что-то сбивчиво рассказывает про сына, про их жизнь в столице, про работу, смеется, а сама тонет, тонет в его взгляде. Он, кажется, даже слушал: кивал головой и улыбался ее шуткам, косился на проносившегося мимо Мишку и продолжал смотреть.

– Ну а ты? – остановилась, наконец, Яна. – Расскажи мне про себя.

– Да особо и рассказывать не о чем, – отмахнулся Антон и пошутил. – Как там… «Не был, не состоял, не участвовал, не привлекался». У нас с Сашкой агентство. Было трудно сначала, пока клиентов набрали, пока слухами обросли. Ну а сейчас несколько человек в штате, даже сюда я ехать не должен был. Но оператор наш заболел. Представляешь, мы бы не встретились?

– А я до сих пор не верю, что мы встретились, – призналась Яна. – Как будто сон наяву. А завтра проснусь в Москве в своей панельке и нет ни этого парка, ни этого города, ни тебя рядом.

– Я есть, – сказал он так просто, а у нее подкосились ноги.

В парке они пробыли не очень долго. Сгущающаяся темнота принесла с собой и прохладу. Стало зябко. Засобирались домой. Мишка с сожалением вернул транспорт в прокат, взяв с Антона клятвенное обещание прокатиться в Москве на электрическом самокате.

А он, оказывается, знал, чем увлечь ребенка. Глядя на этот хитрый поединок между двумя мужчинами, маленьким и большим, Яна вдруг подумала, что ведь Антон мог бы быть и отцом Мишки. Если бы только тогда, в прошлом, им хватило решимости сделать всего один шаг навстречу друг другу. Если бы… Но как известно, история не знает сослагательного наклонения, а посему и думать об этом нечего, с горечью подвела итог она.

Казалось, по тени, промелькнувшей на ее лице, Антон понял, что за мысли в ее голове. Он и сам думал о том же, глядя на шустрого и любознательного мальчишку. Только смысл в этих размышлениях? И поэтому он просто повел их в пиццерию – греться и лопать самую вкусную по отзывам пиццу в городе.

В кафе было уютно и тепло. То ли от того, что проголодались, то ли отзывы, и вправду, были настоящие, но пицца не разочаровала. Утомившийся за день Мишка отчаянно клевал носом, пытаясь доесть кусок ароматного, на тонком тесте итальянского лакомства и запить сие великолепие молочным коктейлем. Временами казалось, что он справляется с задачей, а временами было ощущение, что еще пару минут – и он уснёт прямо за столом. Яна и Антон переглянулись и засмеялись: поняли друг друга без слов. Как-то всё было легко и просто, когда даже слова не нужны. Яна очень хотела задать ему миллион вопросов, но понимала, что на них нет ответов ни у Антона, ни у неё, и просто ловила эти моменты.

«В конце концов, может, это больше никогда не повторится, – подумала она, злясь на себя саму, – а я думаю о какой-то чепухе. Надо пользоваться каждой минутой, а потом будь как будет». Время тянулось как резиновое, и это безумно радовало.

Но всё когда-нибудь заканчивается. Вот и пицца съедена, и счет принесли. Антон вызвал им такси, но в последний момент вдруг передумал и поехал с ними – проводить, как он объяснил сам себе.

В такси Мишку окончательно вырубило. Поэтому до самого номера его нёс Антон.

Уложив спящего мальчишку на расстеленную Яной постель, он осторожно отошёл, наблюдая как она тихонечко, чтобы не разбудить, снимает с ребенка кофту и разувает его.

– Я пойду, – громким шёпотом сказал Антон, и Яна обернулась.

– Сейчас, подожди.

Укрыв сына тонким одеяльцем, подошла к выходу, где стоял он. Встала напротив, держа в руках детскую кофточку и кроссовки.

– Вы завтра на побережье работаете? – чтобы задержать его еще хоть на секунду, спросила она.

Антон кивнул:

– Приезжай тоже! Тут вы уже много чего посмотрели. Можно и на море…

В глазах Яны он увидел вспыхнувшие на его предложение огоньки. Что было потом, он помнил, как в тумане. Помнил, что потянулся к ней через маленький коридор, заключил в свои объятия без малейшего шанса выбраться, и как к источнику, который искал много лет, прильнул, наконец, к её губам.

Яна слышала только, как сердце толкает кровь по венам. Этот шум гулко отдавался в ушах. Где-то на заднем фоне, далеко-далеко, она услышала, как со стуком прямо на ковер из её рук выпали детские кроссовки. Поднялась на цыпочки, руками потянулась и обняла его за шею. И потом был бесконечно долгий поцелуй, такой, что не хватало воздуха, кружилась голова и сама она словно таяла в руках Антона. В какой-то момент она вдруг осознала, что из тьмы номера её зовёт Мишка.

– Мама, мааам, – позвал ребёнок, и всё очарование момента улетучилось.

– Я тут сыночек, иду, – хрипло отозвалась Яна, оторвавшись, наконец, от запретных губ. Антон ослабил хватку и отпустил.

– Иди, Антон, я приеду в Зеленоградск. Поедем с Мишкой на косу, – быстро шептала она, всё больше увеличивая расстояние между ними. – До завтра.

Антон опомнился, пришёл в себя.

– Да, конечно. Спокойной ночи. – И быстро чмокнув её в щеку, скрылся за дверью.

На ватных ногах Яна дошла до Мишкиной кровати, но сын уже снова сопел как ни в чем ни бывало. Скорее всего и звал-то он ее во сне от переполнявших его впечатлений. За один день и столько эмоций, – подумала Яна и присела на краешек кровати. А на губах до сих пор горел поцелуй.

***

Антон не вышел, а выпорхнул из гостиницы. Даже не заметил, как на ресепшн что-то пробурчала дежурная, когда он проходил мимо. Увидев его слишком счастливое выражение лица, дама нахмурилась еще больше, но вслух только пробормотала, что, мол, ходят тут всякие посторонние по ночам. Посторонние! Ну какой же он посторонний, подумал Антон, какой он теперь посторонний?! Он благодушно улыбнулся и пожелал тетушке хорошей смены. Этот поцелуй расставил все по местам, одновременно запутывая все еще больше. И никакого противоречия в этом не было. Теперь он точно знал, что все, что они испытывали друг к другу когда-то очень давно, как будто в другой жизни даже, существует в реальности, просто было спрятано в самом тайном уголке души. А сейчас оно открылось, поднялось из недр. И никакие преграды не могут остановить их. А преград было предостаточно. Их отношения слишком запутаны, в них замешаны другие люди. И если о муже Яны Антон, конечно, тоже думал, но в большей степени он переживал за Мишку.

До своей гостиницы Антон решил пройтись пешком. Он был в таком странном состоянии, что сам не понимал, то ли он абсолютно счастлив, то ли дико боится, как теперь все будет. Даже стрельнул сигарету у прохожего, закурил, хотя не курил уже лет 8, с тех пор как стал заниматься спортом. Сигарета не помогла, поэтому он выбросил ее, толком не затянувшись даже. Только мерзкий вкус и ничего больше. Гадость! Нужно было успокоиться, все обдумать, уложить в голове. И признать уже, наконец, что он влюбился как мальчишка, а точнее вспомнил, что давным-давно был влюблен в это чудо с распахнутыми серо-зелеными глазами и мелодичным именем Яна. Ну что ж, пора было вспомнить.

Антон зашел в приложение для путешественников и забронировал на Яну номер в той же гостинице, где на побережье остановились и они. Пусть будет ближе, в соседнем номере, решил он. Больше он её отпускать не намерен.

Глава 3. День третий

Утро навалилось на Яну головной болью. Она плохо спала ночью, много думала обо всём происходящем. Даже поревела украдкой, то ли от неземного счастья, то ли от ощущения, что вся её жизнь катится под откос. Всё было слишком сложно. Выстроенный с такой осторожностью, её хрупкий мир обещал вот-вот разрушиться. Она сама понимала, что на зыбучих песках не построить основательного здания, но год за годом каждый день строила его. И ведь, вроде бы даже получалось: научилась не видеть недовольство мужа, его придирки, привыкла не обижаться на колкие шпильки в её адрес, закрывала глаза на инертность в делах и на то, что жил в браке с нею, будто повинность выполнял. Просто он такой, думала она, оправдывая его в очередной раз. Все люди разные. Но несмотря на все её оправдания, в сердце жило ощущение чуждости. Как соседи. Просто делим быт и воспитываем сына.

С прошлого лета началась вообще какая-то чехарда. Мишка проводил лето у родителей Яны в деревне, а они, казалось бы, ещё молодые люди, были вдвоём и могли уделять друг другу времени и побольше. Поначалу она старалась: готовила его любимые блюда, звала гулять в парк и в центр. Но отклика это не нашло. Он вечно был уставший, зачастую задерживался на внеурочной работе, а иногда откровенно предпочитал ей друзей, проводя время в их кругу. Она злилась и плакала, верила, что до него дойдёт, как ей хочется внимания и даже ставила ультиматумы. Но всё было зря, и он сначала поступал как хотел, а потом как ни в чем не бывало начинал с ней разговор о бытовой ерунде.

И Яна махнула рукой. Когда в очередной раз, глотая слезы обиды, она рыдала в рабочем туалете, туда случайно зарулила коллега Машка. Увидев Яну в столь неприглядном виде, она её умыла и увела в переговорку. А потом прочитала лекцию, как девушка должна любить и ценить себя, а не какого-то мужика. Это всё было правдой, Яна всё это и сама знала из подписок на психологов и коучей из соцсетей, но то ли из-за своего воспитания, то ли от острой нехватки человеческого участия и внимания, продолжала жить в плену своих грёз, где муж носит её на руках, улыбается ей и слушает, а не отмахивается как от преданного, но назойливого питомца. Между ее фантазиями и реальностью была пропасть. И от этого было еще больнее.

Машка взяла её под крыло. В то лето Яна с подругой обошли все выставки и мероприятия, были в кино, гуляли в центре. А после обязательно выпивали по бокалу Розе на веранде какой-нибудь уютной кафешки. И Яна многое переоценила: пыталась слушать себя, выбирать то, что интересно ей и проводить время так, как ей хочется, а не заглядывать в рот мужу и ждать его благосклонности. Она научилась подолгу гулять одна, записалась в бассейн и даже на лекцию по истории моды. Эти действия принесли облегчение, но не сблизили их, а только развели еще дальше.

Лето закончилось, вернулся Мишка и жизнь потекла в своём русле. Но что-то треснуло, надломилось в их отношениях с мужем, и теперь все дальше друг от друга расходились эти два осколка некогда одного целого. Как овраг при эрозии почв растет с каждым годом и становится глубже, так и они отдалялись друг от друга. Яна могла оставить Мишу с мужем и уехать одна по своим делам, или просто отправлялась пешком в торговый центр. Иногда брала с собой Мишу или подруг. И её отпустило.

Казалось, муж даже не заметил изменений. Никто не докучал и не требовал внимания.

Так пролетел год.

В это лето муж впервые не пришёл ночевать. Она проснулась среди ночи и поняла, что уснула, пока его ждала. И вот уже забрезжил рассвет – летом светает рано – а она всё так же одна. В телефоне раздавались длинные гудки, он не брал трубку. Яна написала смс и тут же получила ответ: «Буду завтра». То есть, с ним всё было нормально. Он просто не хотел домой. И разговаривать с ней не хотел.

Всё оставшееся до утра время она собирала его вещи. Решилась! Скидывала без разбора в икеевские синие сумки всё, что попадалось под руку и имело к нему отношение. Он же сам сделал выбор. Собирала вещи, пока не присела на краешек дивана и не отключилась. Сказалась усталость за неделю и нервное напряжение. Утром, наскоро приняв душ, она уехала к подруге, той самой Машке.

Была суббота, Машка встретила ее заспанной и всклокоченной, в вытянутой, но явно уютной пижаме. Повела Яну на кухню, поставила чайник. Пока он вскипал, слушала Янин рассказ, подперев руками подбородок. Заварила кофе прямо в кружках и сказала, что всё Яна сделала правильно. Раз он не поднял трубку, но так быстро написал, значит, это его осознанное решение.

– Даже видеть его не хочу, – прошептала Яна и, наконец, разревелась: сказалось напряжение последних двух лет. – Хорошо, что Мишка всего этого не знает.

– Если ты не будешь разводить сырость, то и не узнает, – спокойно сказала подруга. – Мишка у тебя смышлёный парень. Привыкнет и всё правильно воспримет со временем. А свекрушке звонила? – Заодно поинтересовалась она.

Самым главным злом в отношениях Яны и мужа Машка считала его мать, поэтому заочно ненавидела ту всеми фибрами души.

– Нет. Да и смысл? – Пожала плечами Яна. – Опять ушат помоев выльет.

– А вот и зря! – возмутилась Машка. – Не всё же ей тебя оскорблять! Вечно ты обо всех думаешь кроме себя самой. – И со злостью громыхнула чашкой о стол.

Машка злилась не просто так. Яна как-то рассказывала ей о непростом характере свекрови, о том, что Яну она так и не приняла, и изо всех сил старалась «открыть глаза своему мальчику» на его жену. Только вот на что открыть глаза, было не ясно. В этом она сама как-то в ссоре призналась Яне. Муж, конечно, ничего ей не говорил, но после каждого звонка становился все более отстраненным и холодным. Может, Яна сама все это придумала, может, свекровь тут и была не при чем, но ей так все это надоело. Этот бесконечный неравный «бой», где нет победивших, ибо не любит мужчина одинаково мать и жену. Но свекровь этого не понимала, пытаясь отвоевать сыночка.

Вернувшись от Машки к вечеру, Яна увидела, что муж забрал вещи, оставив короткую записку о том, что он уехал в маленький городок, откуда пять лет назад они приехали в Москву. «К мамочке помчал!» – с горечью подумала она, но почему-то выдохнула. Все ее усилия пошли прахом, и она понимала, что, наверное, их развод неизбежен. Надо будет как-то объяснять это сыну, делить ипотечную квартиру, в которую была вложена вся ее душа, искать подработку или даже вторую работу, чтобы достойно обеспечивать ребенка. Все это тяжелая ноша для одной хрупкой девушки, но выбора не было. Можно было в очередной раз простить мужа, но Яна понимала, что в таком случае о нее будут разве что ноги вытирать – не просто так Юра спокойно забрал вещи и ушел. За две недели многое передумала. Были моменты, когда казалось, что нельзя рушить семью – все же за столько лет брака она привыкла к человеку, считала его родным, да и Мишке без отца будет плохо. Тогда в ней просыпалось желание написать ему или позвонить, помириться, но в чем она была виновата? В такие моменты очень хорошо ее отрезвляла Машка. Запрещала звонить и писать, аргументируя тем, что это муж должен делать первый шаг, если ему так дорога семья, но Юра не объявлялся.

Нет, совершенно точно их семейное суденышко с давними пробоинами в корпусе в виде многолетних непрощенных обид, решило-таки потонуть. И бороться с этим Яна уже устала, не хотела и не могла. Просто сложила весла и смотрела на то, как оно медленно идет ко дну.

Вдруг ей страстно захотелось поехать в отпуск. «Как только на работе появится возможность, сразу же и возьму недельку, – решила она, – возьму Мишку и махнем к морю». В отпуске она не была несколько лет: сначала они копили на первый взнос, потом делали ремонт. Всегда на что-то нужны были деньги. Этим летом, сидя в пустой квартире, отчаянно захотелось уехать в красивое место, желательно у моря. Эх, была бы только возможность улизнуть хоть на недельку из унылых будней в яркое летнее приключение! И возможность, как по мановению волшебной палочки, подвернулась довольно быстро.

Как только начальство сообщило, что могло бы отправить её на недельку в отпуск, так как не сезон и работа до сентября замерла, Яна ухватилась за эту мысль. И всё сложилось как надо. «Как будто сама судьба!» – думала она, ворочаясь на постели. Всё шло к их с Антоном встрече само. Вчера, довольно спешно покинув номер после этого сумасшедшего поцелуя, он прислал ей данные с номером брони отеля в Зеленоградске. Так тепло на душе стало, так удивительно и непривычно. И сразу отметила про себя, что муж не звонил ей с того самого дня, когда ушел, кроме одной глупой смс ни о чем. Не интересовался ни ей, ни Мишкой. В отличие от чужого мужчины.

С самой их встречи в аэропорту она чувствовала его заботу. Вызовы такси, помощь, обеды в кафешках, и даже приезд в парк, так как обещал Мишке совместный досуг, несмотря на загруженность и работу за городом. Можно было бы подумать, что всё эти поступки были направлены на то, чтобы создать о себе впечатление, этакие ухаживания за ней. Но Яна чувствовала, что это далеко не так. Она была все-таки не юной девой, которой каждый цветок от мужчины кажется доказательством вечной любви. Она хоть и поддалась давнишним чувствам, все-таки понимала, что просто Антон такой и, вызывая ей такси, он не делает ничего сверх своего воспитания. Постоянно сравнивала Антона и мужа, даже не желая этого. И по всем пунктам Юра проигрывал.

Вот и вчера по пути в гостиницу Антон успел забронировать им номер и обозначил время, к которому им нужно было быть готовыми. И время поджимало, поняла Яна, отвлекаясь от своих воспоминаний. Напомнила себе, что нужно позвонить Машке и рассказать ей все, что случилось. Ее переполняли эмоции, ими хотелось делиться. А Машка не осудит, она всегда на ее стороне.

С больной головой и совершенно не выспавшись, Яна поднялась и тихонечко собрала вещи, давая возможность Мишке поспать подольше.

День обещал быть жарким. Облачившись в лёгкий струящийся сарафан до пят изумрудного цвета, так хорошо оттенявший ее глаза, и нацепив на голову соломенную широкополую шляпу, она чувствовала себя тургеневской барышней, не иначе.

В назначенный час они стояли у входа в гостиницу.

Почему-то именно такой её и запомнит Антон. День был ветреный и пасмурный, но довольно жаркий. Яна стояла на нижней ступеньке крыльца, придерживая на голове улетающую шляпу. Другой рукой она держала за ручку Мишку. Перед ними стоял чемодан с якорями и штурвалами.

Антон успел только чмокнуть её в щеку, не желая афишировать, что они как будто стали ближе. Сашка и так недоволен, что пришлось тратить время и заезжать за Яной, а узнай он, что Антон только и мечтает, чтобы Яна оказалась в его объятьях, вообще прибьет его при первой возможности. И, наверное, будет прав. Утром и то успел выговорить Антону за то, что тот пришел в гостиницу поздно, а ему, между прочим, весь вечер названивала Ангелина, потому что Антон-де не удосужился взять трубку и ответить бывшей девушке.

Антону на это нечего было сказать, он считал, что разговаривать с Гелькой не имело ровным счетом никакого смысла – только время потратишь. Поэтому Антон как обычно отшутился.

Вещи погрузили быстро, усадили Яну и мальчика на заднее сидение, и авто покатилось за город по направлению к Зеленоградску, городку на побережье Балтийского моря.

Оставив вещи в гостинице, парни уехали на работу. Они очень торопились, так что Яна толком даже не попрощалась с Антоном. Они с Мишкой отправились осматривать город: набережную, городской парк и самое известное место здесь – Курортный проспект. Завтра Яна планировала отправиться на Куршскую косу. Им все равно надо чем-то заниматься, пока Антон работает. А Коса – то место, не посетить которое нельзя, если уж приехал в Калининградскую область.

День пролетел быстро. Где только не побывали Яна и Мишка, сколько тысяч шагов находили, намочили ноги в море, позагорали на дюнах у пляжа, скрывшись от постоянного ветра, пообедали прямо на берегу моря в кафе, нашли памятник кошкам на проспекте. К вечеру дико устали. Все-таки дневная августовская жара выматывала. Мишка уныло плелся по проспекту, даже миллион кошек уже не радовал пацана. Яна думала о своем, точнее пока еще не о своем, но вдруг ставшим таким важным человеке – об Антоне. Ей до сих пор не верилось, что спустя столько лет, они встретились в этом прекрасном месте совершенно чудесным образом. Яна всегда верила в волшебство, несмотря на то, что ей давно было не пять лет. Она вспомнила, что и в Деда Мороза верила дольше подружек, и в вечную любовь верит до сих пор. И если раньше, всего три дня назад, ей казалось, что с этой мечтой можно распрощаться из-за ее несбыточности, то теперь она снова отчаянно верила в прекрасных принцев, таких как Антон. Для нее он, и вправду, был как прекрасный принц.

– Мам, а папа приедет к нам сюда? – Вдруг спросил Мишка и поднял на нее голову.

Яна аж растерялась.

– Не знаю, Миш, но он же у бабушки был в отпуске. Теперь ему работать надо.

– Понятно. – Протянул сын.

– А ты соскучился? Хочешь, чтобы он приехал? – Осторожно и с опаской спросила Яна. Ей вдруг стало очень страшно, если сын ответит утвердительно.

– Ну так… – Мишка пожал плечами. И тут же отвлекся на красивую припаркованную у дорогого отеля на первой линии автомобиля. – Ой, мам, смотри какая машина. Сфоткай мне ее, пожалуйста, я ребятам во дворе покажу! – с мольбой в голосе просил он.

Липкий страх улегся на дно. Яна с энтузиазмом принялась за фотографирование крутой машины и Миши на ее фоне. А внутри зудело неприятное чувство. Неужели она покатилась по наклонной, и ей уже страшно, если вдруг Мишка позвонит, попросит приехать Юру.

«Только не это, – подумала она и сама поразилась своим мыслям, – Как же я хочу провести отпуск, глядя в глаза Антону. Один только отпуск и больше мне ничего не надо!».

На закате Яна и Мишка вернулись в гостиницу – новое здание чуть в отдалении от моря, минутах в десяти пешего хода. Номер был просторный, двухкомнатный – с гостиной и спальней, рядом с номерами Антона и Саши. Скорее всего такие номера были предназначены для семей с детьми постарше, чтобы хоть так отделить их от родителей.

Не успев положить вещи на кресло в гостиной, Яна услышала стук в дверь. Сердце отчаянно екнуло. Весь день она думала о нем. Казалось, весь ее мир сузился до этого маленького городка на краю земли, моря, сына, которому по всему пришелся по душе этот спонтанный отдых, и Антона, который нежданно-негаданно появился вдруг в ее жизни и заслонил собой все проблемы и печали.

Стук в дверь повторился чуть громче. Услыхав его, Мишка бросился к двери, опережая мать.

– Дядя Антон! Ура, это ты! Наконец-то! – обрадовался он, увидев за дверью нового знакомого. – А ты уже снял кино?

Антон усмехнулся, пожимая его маленькую руку:

– Ну что ты, Мишка, кино снимают много дней. Но то, что нужно было сегодня снять, готово, – отчитался он. – Теперь можно смело идти ужинать. Ты готов?

– Ну почти, – заявил мальчишка, – сейчас только ноги помою, – и кивнув на Яну, с подозрением прищурился. – Мама сказала, с грязными ногами ужинать не пустят.

Антон расхохотался и заговорщицки шепнул мальчику на ухо, но так, чтобы Яна слышала:

– Мамы, они такие, юнга. Если не хочешь остаться без ужина, живо мыть ноги!

Мишка отрапортовал «Есть!» и помчался в ванную. Яна едва поспела за ним, чтобы отдать полотенце. Послышался шум воды в кране и возня.

Выйдя из ванной комнаты, моментально наполнившейся влажным горячим паром, Яна прикрыла за собой дверь.

Она смотрела на Антона и улыбалась, а его взгляд говорил ей о том, как он соскучился, как хотел её увидеть весь день. Да и во взгляде девушки читалось тоже самое. Все грустные мысли улетучились сами собой. Антон приблизился к ней, потянул к себе, и стал целовать долго-долго. Яна чуть не лишилась чувств, тая, расплавляясь в его объятьях. Где-то далеко шумела вода, работал кондиционер, а она чувствовала только его руки, крепко держащие в своих объятьях, только его губы, целующие глубоко, чувственно.

Вода стихла. Понимая, что время вышло, она отстранилась, пытаясь отдышаться. Но как же не хотелось прерывать это сладостное безумие.