Елена Амеличева
Древняя душа
Глава 24. Пламя
Касикандриэра
Площадь. Как много народу! Разве сегодня какой-то праздник? Почему все они собрались здесь? Что происходит? Я прошла сквозь толпу, которая не замечала меня. Все тянули шеи, пытаясь разглядеть что-то у стен тюрьмы. Пришлось как следует поработать локтями, чтобы пробиться в первые ряды.
Сначала мой взгляд уперся в деревянный помост. Такие раньше сооружали для убийства приговоренных к смерти преступников, но мой отец, когда унаследовал престол от отца, отменил смертную казнь, за что получил от народа прозвище Милосердный.
Именно он, Аконт Милосердный, бывший правитель, стоял на этом помосте, привязанный к столбу. Простая белая рубаха, не заправленная в черные брюки, была порвана и залита кровью. Лицо почернело от побоев. Глаза затекли настолько, что он, скорее всего, ничего не видел.
И слава Богине, потому что рядом, у других столбов стояли остальные – мои растрепанные и заплаканные сестры в серых рубахах до колена, перепуганный рыдающий Кассий, и стиснувшая зубы мать, смотрящая вперед безумными глазами. Даже самая маленькая, моя неуклюжая картавая малышка была здесь! Что происходит?!
Взгляд матери уперся в меня, и в нем полыхнула ненависть. Она ударила в грудь, словно Кассия с размаху толкнула руками. Я отшатнулась, но отступать было некуда – сзади напирала толпа. Материнская злоба заставила прижаться спиной к людям, не в силах отвести от нее глаз.
– Вот она! – истошно завопила бывшая королева. – Ловите, держите мерзавку! Ее вина во всем! Всю семью извела! Кахары говорили, что погубит, погубит всех эта дрянь! Ловите, или сгинете, все сгинете!
Толпа загудела и разделилась на две части, отхлынув от меня, словно волны. Я оказалась в центре бушующего человеческого моря, в кольце кричащих людей с искаженными злобой лицами. Изрыгая проклятия, они двинулись на меня, тряся кулаками и призывая гнев Богини на мою голову. Но даже не это было самым страшным.
Громкие крики родных разорвали мое сердце в клочья. Повернув голову, я увидела объятые огнем фигуры, которые бились в агонии.
– Это твоя вина, – раздался над ухом вкрадчивый голос. – Ты во всем виновата, моя Касик! – руки Деметрия стиснули талию, выдавив из меня весь воздух. – Смотри внимательно и запоминай – до конца жизни ты будешь видеть это в кошмарах! Не смей закрывать глаза! Смотри!
Мой крик слился с воплями родных, которые превратились в факелы, и…
Я проснулась. Потолок. Одежда вся мокрая. Протяжный выдох. Сон. Всего лишь сон, слава Богине!
Несколько минут прошли в полной тишине под звук дыхания. Когда оно выровнялось, нос уловил знакомый запах. Я повернула голову. На подушке лежал большой белый цветок – тот самый, что Кассия использует при бессоннице. А вот и еще один, и еще, и еще! Да я буквально завалена сонными цветами!
– Гаян!.. – сорвалось с губ.
Он обложил меня ими, чтобы спала подольше, видимо! Но из-за кошмара я половину пороняла на пол – вон сколько их вокруг кровати валяется, и проснулась из-за этого! Мерзавец!
Последние события, что вспомнились так резко, что меня подкинуло на постели, замелькали перед глазами. Лия с безучастным взглядом – она даже плакать не могла уже, лишь лежала под одеялом, свернувшись клубком.
Гаян, доложивший о прилете Деметрия. Этот монстр с бокалом вина – словно крови – в руке. Ненависть, что поднялась внутри, затмив все доводы рассудка, и заставила высказать ему прямо в лицо все, что накопилось на душе.
Помню, как он начал расстегивать крючки на платье, чтобы, вероятно, изнасиловать и меня тоже. Я оттолкнула его, потом Гаян сжал мою талию, в нос ударил резкий запах. Он усыпил меня, ублюдок! Но зачем?
Я встала с кровати. Все кружилось. На столике у окна стоял графин с водой и стаканы. Наполнив один, я подошла к окну и ахнула – это же не территория дворца! На горизонте горы! Как давно он меня тут держит? Я понюхала воду – вдруг этот гад и туда что-то подлил – и вздрогнула, услышав мужской голос.
– Можешь пить без опасений.
– Как ты посмел такое сотворить?! – полыхнув, я выплеснула воду ему в лицо.
– А что мне нужно было делать? – он усмехнулся. – Позволить этому гаду изнасиловать тебя на моих глазах? Смотреть, как Деметрий убивает тебя? Рвет в клочья твою душу? Придумывает для жены все более и более изощренные пытки? Уничтожает тебя?!
– Деметрий все равно станет моим мужем. – Тихо ответила я. – Мне не уйти от судьбы. Жизни моих родных зависят от этого. Иначе мерзавец… – договорить удалось с трудом, – сожжет их живьем!
– Риэра, – кажется, мужчине слова тоже давались нелегко, – он это уже сделал.
– Нет! – ахнула я. Перед глазами встали бьющиеся в агонии факелы – семь больших и один маленький. – Гаян! Это же был всего лишь сон! Скажи, что ты шутишь! Или… зачем ты так со мной? Как можешь такое говорить?! Гаян, умоляю! Да не молчи же, ублюдок!!! – я бросилась на него с кулаками.
– Прости, любимая. Прошла неделя с казни. – Он прижал меня к себе. – Уже ничего не изменишь, это произошло. Я не мог по-другому. Деметрий уничтожил бы твою душу. Ты стала бы Аяной!
Я кричала и вырывалась, но Гаян не отпускал, лишь обнимал все крепче и крепче. Истерика подчинила меня полностью, заставила потерять разум. Мной завладела боль – такая сильная и всепоглощающая, что не осталось сил ни на что иное, кроме как выть в голос и проклинать – и сероглазого, и себя.
Я стала причиной смерти всей своей семьи – отца, матери, Кассия и четырех сестер – включая самую маленькую и неуклюжую малышку. Деметрий сжег их заживо. Теперь пришла моя очередь окунуться в пламя.
– Все будет хорошо. – Что-то холодное касается лба. – Держись, Ри. Я всегда буду рядом.
Глаза открываются с трудом. Цветные пятна постепенно складываются в лицо Лии. Она здесь? Жива! Хотя бы она жива. Слезы уже не текут. Кончились? Разве так бывает? Как же больно! Во рту вкус крови.
– Ри! – всполошилась Лия. – Что же ты делаешь?! Не надо!
– Что?
– Ты уже все губы себе искусала! Остановись!
Вот откуда кровь. А боли нет. Я словно мертвая. Но мертвая лишь телом. Душа продолжает полыхать, объятая пламенем. Моя вина. Во всем моя вина. Мать была права. Лучше бы она придушила меня в детстве!
– Ри, да что же это такое! Очнись уже!
Голова резко мотнулась в сторону, заставив меня прищелкнуть зубами. Перед глазами заскакали цветные пятна. Я посмотрела на Лию.
– Прости, – девушка виновато улыбнулась. – Просто уже не знала, что делать.
Она вкатила мне затрещину!
– Можешь даже убить, такая дрянь, как я, это заслужила.
– Ты ни в чем не виновата! – загорячилась Лия. – И у Гаяна тоже никаких вариантов не было! Он спасал тебя от этого выродка!
– За это мои родные умерли в страшных муках.
– Ри, это уже не изменишь. – Она сжала мою ладонь. – Но нужно оставить в прошлом…
– Как?! – перебила я, полыхнув злостью. – Закрываю глаза и вижу… – горло сдавил спазм, и договорить не удалось. Тело затрясло.
Лия обняла меня и прижимала к себе, пока дрожь не унялась.
– Как ты здесь очутилась? – прошептала я ей на ухо.
– Почувствовала, наверное, что с тобой беда стряслась. Пришла к гостиной – с ножом. Так что если бы не сероглазый, прирезала бы этого выродка! И потом в отместку его люди всю планету бы… – Она помолчала. – Охранники сказали, что Деметрий тебя убил, а Гаян повез твое тело топить. Я успела, догнала карету. Ему пришлось мне все рассказать и взять с собой. Вот так. Ты же не прогонишь? – она отстранилась, чтобы заглянуть в мое лицо. – Ри, я очень виновата перед тобой, очень! Но я ничего ему важного не рассказывала, клянусь! И про вашу любовь с сероглазым не полсловечком не обмолвилась!
– Нет никакой любви. И быть не может.
– Я всегда буду тебя любить! – голос Гаяна заставил вздрогнуть. – Знаю, ты меня ненавидишь, заслужил, понимаю. Но моих чувств к тебе это не изменит.
– Все изменит Деметрий, когда найдет нас. – Мне хотелось причинить ему боль. Удалось. – Нас обоих он будет убивать долго и мучительно.
– Не говори так!
– Сам знаешь, это правда.
– Я увезу тебя отсюда, – зашептал Гаян, сев на кровать. – Надо лишь немного подождать. В день побега я отправил шаттл на автопилоте в космос. Он самоуничтожился, когда ушел из зоны видимости Резолюта. Деметрий считает, что мы сбежали на нем и не ищет здесь. Когда все успокоится, мы покинем планету. Я увезу тебя так далеко, что он никогда не отыщет!
Я смотрела на него и молча слушала, все отчетливее понимая, что должна сделать. Но для этого нужно усыпить бдительность Гаяна и Лии.
Глава 25. Поиск себя
Саяна
Маленький овощной рынок около дороги очаровал меня. А может, я просто не хотела думать о том, от чего всего несколько часов назад сбежала. Похоже, Ангел привыкла опрометью бросаться прочь, едва увидев, что на горизонте маячат проблемы.
Злясь на себя, я прошла между ящиками с фруктами, что стояли под простым навесом. Чего здесь только не было! И манго, похожие на мечи для регби или огромные недозревшие ягоды кофе, и бананы, и яблоки, и груши, и виноград, и всяческая экзотика.
Я покосилась на драгонфрут, хихикнула из-за названия и наткнулась взглядом на половинки арбуза, что стройными рядками лежали на досках, благоухая так, что мне едва удалось не захлебнуться слюной.
Когда Ангел в последний раз ела? Что-то никак вспомнить не могу. Неужели суп доньи Эухении, кипящий из-за раскаленных вулканических камней, был единственной нормальной трапезой за все это время? Ведь потом имела место быть лишь чашечка кофе на голодный желудок утром! Тогда понятно, почему я готова с урчанием вгрызаться в арбузы!
Закупившись, поражаясь ценам – 2 доллара за большущий арбуз, я отошла к скале неподалеку, присела и, вымыв четвертинку арбуза водой из бутылки, схомячила его, постанывая от удовольствия. А потом, недолго раздумывая, съела и вторую. Живот надулся, сам став похожим на арбуз, но мне было все равно – некого тут впечатлять осиной талией и легкой походкой от бедра. Обойдя мини-рынок, я нашла подобие мусорки и, утрамбовав туда корки, отправилась в путь.
Идти на полный желудок было тяжело, но поминать арбуз недобрым словом уже всерьез мне пришлось после того, как настала пора искать кустики. Как назло, по дороге, петляющей в горах, ехало много машин, да и людей шло немало. Уединиться было решительно негде – с одной стороны скала, с другой обрыв в пропасть.
Чувство юмора исчезало по мере наполнения мочевого пузыря. Проклятый арбуз! Я с завистью посмотрела на очередного мужика, который преспокойненько поливал колумбийскую растительность, наслаждаясь видом на утопающие в облаках горы на горизонте.
Но были и плюсы – двигалась Ангел очень быстро. Не зря говорят, что самый целеустремленный человек – это тот, кто ищет туалет. Я свой обнаружила у покосившейся будки со шлагбаумом. Узкий дощатый домик трещал по швам и нещадно вонял, но чувство облегчения от опустошенного мочевого пузыря перевесило. Как же мало порой надо для счастья! Улыбаясь, Ангел вышла наружу, улыбнулась серому небу и трем местным, что подошли ближе и потребовали четыре доллара.
– За туалет? – поинтересовалась я.
Может, мне не попался на глаза унитаз новейшей модели и стоявшее рядом биде? И шелковая туалетная бумага с ароматом персика ускользнула от моего внимания? К тому же, очевидно, Ангел умудрилась не заметить приветливую женщину на входе, что раздавала горячие влажные полотенца.
– Нет, нет, – ребята явно были рады «обуть» наивную блондинку. – За проход!
Я с еще большим интересом покосилась на ржавый шлагбаум, что не доходил и до трети дороги, и моя изогнутая бровь поползла вверх. Кивнув парням, мужчина постарше указал на веревку, которую они протянули поперек дороги. Похоже, он был горд собой.
– А если так? – мне не составило труда ее перешагнуть.
– Четыре доллара! – зло рявкнул он, сжав кулаки и преградив мне путь. Парни встали рядом.
– Не сегодня, мальчики, – я усмехнулась и отдалась инстинктам.
Тело скользнуло вперед, кулак в печень, замком рук по шее. Второго ловим за руку, которую тут же выкручиваем за спину, наносим удар под колено и отпускаем мальчика целовать колумбийскую грязь.
– Куда же ты? – понесся мой крик вдогонку третьему, что предпочел убежать.
– Так бы и сказала, – простонал, поднимаясь, мужчина.
– Что именно? Что не на ту напали? И вообще, втроем на девушку – нечестно!
– С тобой и вдесятером не справиться, – он отошел на безопасное расстояние.
– Пропустите ее, – раздался сзади женский голос.
– Ее попробуй удержи! – мужчина сплюнул себе под ноги.
– Прости, девушка, – незнакомка ощупала меня цепким взглядом. Понятно, кто у них в банде главный. – Зарабатываем, как можем.
– Бандитствуем, вы хотели сказать? – уточнила я, прищурившись.
– Зачем так? – женщина ткнула пальцем в толстый рулон, что висел у нее на шее. – Мы билетики даем!
– Гениально! – с губ сорвался смех. – Не боитесь, что побьют вас как-нибудь? Или в полицию наябедничают?
– Неа, наша полиция нас бережет! – она многозначительно ухмыльнулась.
– Все, как везде. – Оставалось лишь развести руками. – Что ж, надо идти. – Поправляем лямки рюкзачка и в путь.
– Иди, только осторожнее там, по твоим следам уже идут.
– Что? – я замерла.
– Дорога очень опасная, говорю, – улыбаясь, как ни в чем ни бывало, ответила женщина. – Иди. В пути, говорят, себя найти можно.
Их взгляды в спину я чувствовала еще долго, даже после того, как свернула. Вот ведь, забавно – когда арбуз требовал отпустить обратно в землю, что его взрастила, люди меня раздражали, а теперь, оказавшись в долгожданном одиночестве, я ловила себя на мысли, что не отказалась бы сейчас даже от общества Алекса, лишь бы тоска, сжавшая грудь, отпустила. Да, правильно говорят, что горное одиночество – особенное.
Я широко, словно старым друзьям, улыбнулась велосипедистам, что обогнали меня. Они в ответ замахали руками. С горных пиков начал стекать холод. Противная морось переросла в дождь, который крупными каплями ударял по лбу, а потом стекал за шиворот, создавая ощущение, что по телу ползают ледяные черви.
Мне вдруг пришло в голову залезть на слоистую скалу. А почему нет? С нее был виден серый туман, укрывший брюхо ущелья. Сила природы, мрачная и опасная, заставила запрокинуть голову и отправить в плачущие небеса первобытный крик преклонения перед этой мощью. Он пронесся между скал и вернулся ко мне искаженным эхом. Теперь можно рассказывать легенду о воющем в ущелье от переизбытка чувств свихнувшемся Ангеле!
Счет времени был потерян. Я поняла, что много прошла, только увидев тех самых велосипедистов, что недавно обогнали меня. Они сидели на каменном выступе, болтая ногами. Словно бессмертные! С губ сорвался тихий смешок. Парни сверкнули белозубыми улыбками и, обернувшись, вновь начали махать руками. Сумасшедшие! Упадут, костей не сосчитают ведь!
Не успела я об этом подумать, как один из велосипедистов, неловко растопырив локти, одним движением беззвучно стек с камня, как дождевая капля. Второй замер, оторопело глядя ему вслед.
Попытка выдернуть его из шокового состояния успехом не увенчалась. Бурча себе под нос сожаления о чрезмерной ранимости нынешних мужчин, я спустилась в ущелье. Пришлось цепляться за скользкие из-за дождя ветки и даже траву, которая пучками выдиралась из земли. Ангел пропалывает колумбийскую гору! Обхохочешься! А главное, это опять что-то напоминает, но вспомнить можно и не мечтать!
Серый туман окутал меня, заставив полностью потерять из виду пострадавшего парня. Сколько я ни звала его, отклика не было. Мне удалось нащупать ногами дно, но в какую сторону двигаться? Старый добрый наобум, да? Сколько раз я упала, не сосчитать. Но вскоре где-то рядом услышала стон. Ой, это парень стонет – я ему на руку наступила.
– Простите, – неуклюжий Ангел села рядом.
Ноги переломал, конечно же – кости прорвали плоть. Что с позвоночником и внутренними органами – только МРТ знает. Голову спас велосипедный шлем – если бы не он, раскроил бы этот идиот себе черепушку, и некому было бы давать кровь. Хорошо, кстати, что туман, приятель пострадавшего ничего не видит.
Наколов палец на осколок кости, торчащий из его же голени – ну нет у меня ножа, что поделаешь – я отправила бедный мизинец в рот парню. Какое же все-таки это завораживающее зрелище – смотреть, как затягивается перелом! Звук сирен заставил вздрогнуть. Уже? Здесь точно время течет по-особому!
Покричав для ориентира, я дождалась, когда медики со спасателями спустятся вниз, и полезла наверх. Это оказалось куда сложнее, чем спускаться. Ой, а ведь сейчас десяток колумбийцев впадут в ступор – когда поймут, что пострадавший весь в крови, а ран на теле нет! Об этом Ангел как-то не сподобилась подумать! Я начала карабкаться с удвоенной силой. Кто-то протянул мне руку и вытянул наверх.
Перед глазами замелькала картинка – окруженный иголочками сияния силуэт. И снова виден только взгляд – тот же, что преследует меня. Надо найти его обладателя! Не знаю, почему, но чувствую, что это главное!
– Вы ранены? – вопрос не сразу удалось осознать. Картинка растаяла, передо мной сидел на корточках один их спасателей.
– Нет, все хорошо. – Я раздраженно отмахнулась от него и встала. Стало стыдно. Он не виноват, что Ангел уже скучает по тому взгляду, что только что смотрел в самую душу.
Я найду его, обязательно найду! Где бы они ни был! А сейчас надо побыстрее убегать, иначе будет слишком много вопросов – а ответов у меня нет!
Деметрий
– Что-то удалось выяснить? – я подался навстречу вошедшему в каюту Андриану. – Докладывай!
– Мы получили важную информацию.
– Напали на след шаттла?
– Он взорвался, Повелитель.
– Не может быть! – потрясенно прошептал я.
– Но это был непростой взрыв.
– О чем ты?
– Мы сняли радиограмму с другого шаттла, он пролетал хоть и далеко от этого, но записал помехи от взрыва. Это было самоуничтожение, Повелитель. Причем, именно после того, как корабль покинул зону охвата Резолюта.
– Гаян его запрограммировал! Шаттл был пуст! – я разозлился, но понимание того, что Касикандриэра жива, наполнило меня радостью.
– Кроме нас, А-34 никто не покидал. – Андриан кивнул. – Они все еще там.
– Обыскать каждый уголок этой проклятой планеты! – вырвалось из меня рычанием. – Всех отправить туда! Отменить все увольнительные, стянуть все войска!
– Есть еще кое-что, Повелитель. Мы засекли какую-то активность в портале. Там что-то происходит.
– На этот проклятый портал мне плевать! – перебил я. – Все силы бросить на поиск Касикандриэры!
Глава 26. Сладко, но с горчинкой
Касикандриэра
План был прост. Неделю я усиленно делала вид, что прихожу в себя. Перестала кусать губы, начала нормально кушать, даже вышла пару раз на прогулку в сад и не стала прогонять Гаяна, когда он присоединился. Все просто. Сегодня мне предстояло воплотить в жизнь последнюю часть плана. И я была готова.
– Можно? – Гаян вошел в комнату после тихого стука. – Лия сказала, ты хочешь со мной поговорить?
Вернее, это она так думает. На самом деле у меня в отношении тебя несколько иные планы.
– Да, – я отошла от окна, перестав делать вид, что любуюсь природой. – Тут так красиво! Это лечит.
– Очень рад это слышать! – он так нежно улыбнулся, подойдя ближе, что мне с трудом удалось сдержаться и не въехать по его лицу кулаком, чтобы стереть улыбку. – О чем ты хотела поговорить, Риэра?
– О том, как мы будем жить дальше, Гаян. – Его серые глаза наполнились надеждой.
– Мои чувства тебе известны, – прошептал мужчина. – Сделаю все, как скажешь, любимая, лишь бы заслужить твое прощение!
– Смерть моих родных – не только твоя вина, – к сожалению, это так. – Я тоже виновата. Если бы мы не провели вместе ту ночь! Если бы мне не взбрело в голову устроить побег отцу и брату! Сдержи я тогда свой проклятый язык! Ничего бы этого не случилось!
– Риэра, я все равно сделал бы то, что сделал. – Твердо заявил Гаян. – Чтобы спасти тебя.
Мерзавец! Спасибо издевательствам покойной матери, она научила меня надевать маску невозмутимости!
– Нужно было озаботиться безопасностью и твоих близких тоже. – Тихо закончил он. – Но все случилось в такой спешке, что просто нельзя было рисковать. Это моя вина, не твоя.
– Как ты живешь с таким грузом? – не выдержала я.
– Это мой крест. Но каждый день вижу тебя живой – это облегчает муки совести.
Как же удобно ты устроился!
– Прости, не хотела бередить эту рану, – тихо сказала я, положив руки на его грудь.
– Рад, что мы смогли поговорить, – Гаян накрыл их своими ладонями. – Спасибо, Риэра, это так много для меня значит!
– И для меня! – мои губы были так близко, что он потянулся к ним – похоже, даже не понимая, что делает. Но я не стала останавливать его. Наоборот, сама поцеловала его.
Мужчина замер на мгновение, потом застонал и сжал талию так крепко, что стало тяжело дышать. Пришлось собрать все силы, чтобы убедительно изобразить то, что раньше чувствовала к нему.
– Любимая! – затуманенный взгляд, дрожащий голос. – Так скучал по тебе!
– Знаю! – я подставила ему шею, он со стоном начал целовать ее.
– Ты такая вкусная! – прошептал Гаян, оторвавшись чуть позже. – Сладкая, но с горчинкой.
– Тебе понравилось? – язвительно осведомилась я, оттолкнув его.
– Да, а что? – он помотал головой. – Кружится все. Риэра?.. Что ты мной сделала? – взгляд наполнился беспокойством. – Лия! – он попытался крикнуть, но голосовые связки уже не слушались. – Что ты задумала? Не пущу! – мужчина упал на колени и протянул ко мне руки.
– Не волнуйся, выживешь. – Я отступила на шаг. – Ты усыпил меня сонными цветами. А мне пришлось их пыльцой измазать шею, чтобы ты все слизал. Сладко, но с горчинкой.
– Не ухо…ди, – из последних сил прохрипел он, оперевшись ладонью о пол. – Это оп…пас…но!
– А кто тебе сказал, что меня беспокоит безопасность? – прошептала я, склонившись над ним. – Мне нужна не она. Я ищу лишь воздаяния за все, что сотворила!
Я натянула капюшон серого плаща поглубже и на цыпочках вышла из комнаты. Да, теплая плотная ткань быстро заставит изнывать от жары, но так меня, по крайней мере, не узнает первый же встречный, что будет не прочь разжиться солидным вознаграждением за сбежавшую от Повелителя невесту. Я вышла из дома и сразу же прошла вдоль стены, в сад. Трава мягко подавалась под ногами, овальные цветники источали нежные ароматы, но меня это не радовало.
С каким удовольствием я бы всадила клинок в сердце Деметрия! И еще раз, и еще, и еще! По одному разу за каждого дорогого мне человека, что он приказал сжечь на площади! За мою маленькую неуклюжую сестренку, что не могла проковылять на своих ножках по комнате, не уронив что-нибудь. За отца, который последним в своей жизни слышал крики безумной боли родных, которых пламя пожирало живьем. За сестер, что никогда не станут женами и матерями. За брата, что не взойдет на престол в положенное время. За мать, которую я любила, несмотря ни на что. За то, что сделал меня виновницей этих смертей!
Всхлипнув, я покачнулась и прижалась к дереву, чтобы не упасть. В его тени мелкая дрожь, что заставила тело покрыться потом, как во время лихорадки, прошла. Я вытерла мокрые щеки и двинулась дальше. А вот и конюшня. Лошади тихо всхрапывали, хрустели соломой из кормушек и шумно вздыхали. Мне было все равно, кого седлать, но глаза увидели рыжую морду с белой звездой на лбу. Резвый! Отец любил этого жеребца, не самого быстрого – вопреки кличке.
– Как же ты здесь оказался, малыш? – я погладила его, и он добродушно фыркнул. Щеколда подалась под руками, конь вышел наружу из денника, радостно взбрыкивая – он был рад компании.
Проверив, чтобы на внутренней стороне седла не было соринок и складок, я водрузила его на Резвого, расправила складки под крыльями седла, выровняла потник. Осталось пристегнуть подпруги, немного подтянуть их и подогнать стремена. Руки делали все по памяти, мне не впервой было седлать лошадь самой. Отец научил, когда еще была подростком.
– Папа… – по лицу заскользили слезинки. Как свыкнуться с мыслью, что никогда больше не увижу тебя, не прижмусь, не уткнусь лицом в твою грудь? Как, папа?!
Резвый толкнул мордой мое плечо. Я погладила его по гриве, шепча что-то бессвязное, вывела из конюшни и, когда мы миновали ворота, села в седло. Копыта застучали по утоптанной дороге, поднимая в воздух клубочки пыли. К сожалению, убивать Деметрия нельзя, иначе на моей совести будут миллионы смертей. Но и жить с Гаяном где-то вдали от Покорителя миров мне нельзя – не заслужила принцесса тихого спокойного счастья! Мне подходит только один вариант.
Я ни разу не оглянулась на тот дом, где остались Лия и Гаян. По ней буду скучать, ничего не поделаешь, а вот его постараюсь больше не вспоминать. Это будет сложно. Руки сероглазого на моем теле, вкус губ – нежность и страсть, стоны, от которых замирало сердце, горячий шепот. Все это сразу не забудешь. Моя любовь к нему вспыхнула внезапно, ярко, обожгла, причинила боль. Теперь самое время ей погаснуть – навсегда.
Прочь из моей головы, Гаян, прочь! Уже видны высокие деревянные ворота темно-серого цвета. Я подскакала к ним, спрыгнула с лошади и усмехнулась – до Деметрия врата обители кахар никогда не закрывались, даже на ночь! Здесь всегда мог найти кров и постель и богатый путник, и нищий. Служительницы были рады оказать помощь, вылечить, наставить и подсказать. Именно к ним люди идут, когда осталась лишь надежда. Потому и я пришла сюда – других вариантов не осталось.
Колотушка, сразу видно, недавно прикрученная к воротам, наполнила двор ухающими, как филин, звуками. Пришлось подождать, прежде чем мне открыли. Врата протяжно выдохнули, вздрогнув, одна створка ушла вперед, и в проем высунулся длинный нос. Следом показалась голова женщины с гладко зачесанными назад волосами. Кахара в положенном ей голубом одеянии, перепоясанном на талии витым поясом, окинула меня внимательным взглядом – таким придирчивым, что подумалось – сейчас прогонит.
– Зачем ты здесь? – изо всех сил налегая на дверь, чтобы приоткрыть пошире, прокряхтела она. – Хочешь переночевать?
– Спасибо, и это тоже. – Я помогла ей, радуясь, что здесь, в удаленной от столицы обители, меня не знают в лицо. – Но сначала хочу поговорить с настоятельницей.
– Ишь какая! – женщина посторонилась, пропуская нас с Резвым внутрь. – С чего взяла, что она будет с тобой беседовать?
– Потому что я хочу стать кахарой.
– Ох, что ж так? – в ее глазах сверкнуло любопытство. – Девка ты вроде ладная, чего удумала?
– Вся моя семья погибла. Буду молить Богиню даровать им покой. А мне… – Голос дрогнул. – А мне – прощение.
– Как знаешь, – она кивнула в глубину двора, где суетились послушницы. – Коня под навесом оставь и идем, отведу к настоятельнице.
– Скоро вернусь, – я погладила Резвого и отдала вожжи молоденькой девчушке, еще не зная, что больше этого скакуна не увижу.
Длинный коридор, что петлял из стороны в сторону, вывел нас с кахарой к приоткрытой двери.
– Жди тут. – Наказала женщина и, шелестя длинной юбкой голубого одеяния, скользнула в комнату. Долго ждать не пришлось. Вскоре, в точности так же, как у ворот, высунув наружу длинный нос, она поманила меня. – Проходи, тебя примут.
Я зашла внутрь и огляделась. Хоть и выросла в роскоши, никогда не питала к ней слабости. Но эта комната все же мало подходила настоятельнице кахар – на мой взгляд. Минимум мебели – лежанка с тонким тюфяком и свернутым рулоном одеялом, стол с раскрытой на последних страницах книгой, два стула, невысокий шкаф. Но все залито солнечным светом благодаря распахнутым в сад дверям.
– Проходи, девочка, – донесся из света глубокий грудной голос.
Прикрывая глаза рукой, я перешагнула порог и оказалась в маленьком раю, где все цвело, благоухало, жужжало и во все стороны расползалось сочной зеленью. Наш садовник схватился бы за сердце, увидев, как благородные розы сорта Королевские тянут вверх длинные стебли, горделиво взирая с высоты царственного положения на простушек-ромашек, что подставляли личику солнышку у их ног. А мне понравилось – никаких строго подстриженных кустов, все растет свободно, прекрасно уживаясь друг с другом. Никакого насилия над природой.
– Значит, решила стать кахарой? – спросила настоятельница, осторожно поливая под корень юное деревце. Ее большие карие глаза с любопытством глянули на меня из-под белой широкополой шляпы.
– Я должна.
– Что стряслось? – она отставила лейку и подошла ближе.
– Я… – Ее взгляд был таким участливым, что сердце, измученное болью, сжалось, а по лицу вновь потекли слезы. – Я принцесса… – Едва удалось выдохнуть мне. – Каси…кан… – Всхлип сжал горло, – дриэра.
– Детка! – ахнула настоятельница. – Прости, не признала тебя.
– Я… я виновата… – полилась из меня сбивчивая речь. – Родные погибли… Я… Он увез… Сжег…
– Ш-ш-ш, – женщина притянула меня к себе, и я разрыдалась, уже не в силах сдерживаться.
Уткнувшись лицом в ее плечо, я отпускала, выговаривая, ту боль, что колючей проволокой опутала душу, сжимаясь все сильнее и впиваясь прямо в сердце. Именно это мне было нужнее всего – молчаливое сочувствие, поглаживание по спине больших мягких рук и ласка – совершенно незнакомого человека, который видит принцессу в первый раз.
Очнулась я уже сидя за небольшим столиком в ее комнате. Передо мной стояла чашка с горячим отваром – судя по запаху, успокоительные травы. Теперь у меня была возможность рассмотреть настоятельницу. Она сняла шляпу, стали видны собранные в пучок волосы с сединой. Виски были уже полностью седые, а ведь женщина еще не старая. Доброе круглое лицо. Сев напротив на другой стул, она улыбнулась и кивнула на отвар.
– Пей, детка. Это успокоит тебя.
– Спасибо. – Я сжала чашку дрожащими руками и отпила глоток.
– Мы слышали про тяжкое горе, что выпало на твою долю. Соболезную тебе. Но терзаешь ты себя зря. Нет, подожди, выслушай. – Настоятельница выставила вперед ладонь, останавливая меня, готовую возразить. – Пей и слушай. Как я поняла, Гаян – так ведь его зовут? Увез тебя, чтобы спасти от этого монстра. Не вини его, детка. И себя не вини. Приказ отдал Покоритель, на него груз ответственности возложен. Ненависть и его самого сожжет, увидишь. А ты не сжигай свою душу. Все, что происходит, должно произойти. Не нам спорить с высшими силами.
– Спасибо, – едва смогла прошептать я. – За добрые слова.
– Пожалуйста, детка. Это все, что у нас есть – каждый может с добром отнестись к другому, помочь, поддержать в трудные времена. Так учила Богиня-мать.
– Вы позволите мне принести обет в качестве кахары?
– Нет, детка. Не обижайся. Твое место не здесь.
Я молчала, потрясенно глядя на нее.
– За клятву нарушенную не переживай – лично отмолю твой грех. И за близких твоих, в иной мир в мучениях отправленных, до скончания лет моих просить буду. А ты отдохни, выспись и отправляйся в путь.
