Екатерина Тимошина
Аяла и первый дракон
Глава 1
– Чтобы я еще хоть раз повелась “на слабо”! – гневно пыхтя и вешая очередной елочный шар, бубнила я.
– Сколько раз ты это уже говорила? Стопятьсот, как сказал бы мой брат? – подтрунивала Ринка, открывая мне глаза на чистую правду.
Ну вот почему я не умею держать язык за зубами и всегда стремлюсь кому-то что-то доказать? Папе – поступив на боевой факультет в БАМ (Беорцигскую Академию Магии), Трису – украшая полигон для тренировок, вместо того чтобы сейчас тихо-мирно спать и видеть сладкие сны.
А еще мне предстоит “нарядить” Пушка, при виде которого все чресла трепещет от “восторга” и священного ужаса.
А началось-то все более чем банально.
– Да тебе слабо даже подойти к Пушку! – начал брать меня на понт Трис, пока мы, сидя в академической столовой, поглощали обед перед предстоящей трехчасовой тренировкой у Магистра Макконахи, который по совместительству является еще и куратором нашей группы.
– Пф-ф, Трис, да это ты подойти к нему не сможешь, отсюда вижу, как твои поджилки от одной этой мысли трясутся! А я могу … да вот украсить его пушистую морду этой прекрасной мишурой! – выпалила я, стащив с новогодней елки, стоящей рядом с нашим любимым столиком, мишуру ярко-розового цвета, которая еще и светилась всеми оттенками розового.
– Ой, да что ты заливаешь, Ая?! Не сможешь! – ерепенился Трис, которому поддакивали Лерой и Раян.
– Смогу!
– Спорим? – блеснули азартом его глаза.
– Спорим! Сегодня ночью я наряжу Пушка! – громко заявила я, отчего, мне кажется, во всей столовой воцарилась тишина. Хотя не-е, показалось.
– И полигон.
– И полигон…
И мы скрепили наш спор священной и нерушимой клятвой всех адептов БАМа – поплевали три раза и скрестили руки, произнеся фразу-активатор “Торжественно клянусь, что затеваю только шалость”. А что самое смешное, это пошло от моих старших братьев, которые в своем мире пересмотрели некоего Гарри Поттера. И теперь этой клятвой скрепляют все споры и слабо нашей Академии.
– Теперь точно последний раз! – обещала я, поглаживая свою метку, которая не уйдет с руки, пока не исполню данную клятву и не украшу полигон и Пушка.
– Ну что ты готова? – подошел к нам Трис, стреляя глазками, и протянул ту самую розовую мишуру.
– Готова! – выхватила из его рук злосчастное розовое недоразумение и пошла в сторону грязевого болота – любимого места обитания Пушка.
На мой позор пришли посмотреть все адепты нашей группы. Чем может похвастаться боевое отделение – так это сплоченностью и абсолютным бесстрашием перед грядущим. Хотя я бы еще добавила глупость, но некоторые со мной не согласятся…
И вот стоит чертова дюжина адептов 6-й группы вокруг болотца, где дает храпака чудище с помесью крокодила и льва – 3 метра в длину, с массивным туловищем, огромной пастью и с пушистой черной гривой.
Вообще нас пока к нему не подпускали, но у любого адепта было абсолютное неравнодушие и священный интерес к легенде БАМа.
Это чудище притащил наш куратор с Мейверских болот, где йампалов расплодилось такое количество, что они не давали спокойно жить населению близлежащих деревень, так как они любили полакомиться всем, что плохо лежало, сидело и ходило, в том числе и человечинкой. Численность сократили, а одного притащили к нам, чтобы не давать расслабляться во время изнурительных тренировок.
– Ну что, пока он спит, предлагаю начать. – прошептала я, – Трис, Лерой, Барт и Балу – держите ему ноги, Фелисити – пасть, ну а дальше я сама.
Трис и Лерой – были магами-созидателями, поэтому создали энергетические путы, ловко обхватив передние ноги Пушка, Барт – маг-воздушник – использовал воздушное лассо, а Балу – маг-огневик – огненное лассо. Я и Фелисити – уравнители, но чаще пользуемся энергией как созидатели. Фелисити создала некое подобие намордника, который накинула на пасть Пушка и с двух сторон протянула нити, обхватившие соседние деревья, чтобы он поменьше крутил головой.
Пушок открыл свои невозможные бордовые глаза, в которых опасно вытянулся зрачок, боднул головой, но путы держали крепко.
– Тише, маленький, мы тебя не обидим, – утешая несчастное животное, которому досталась жизнь с кучкой несносных адептов, вечно ищущих приключения, и подошла ближе.
Пушок угрожающе рычал, но пока сделать ничего не мог. Все-таки три минувших курса на боевом факультете нас многому научили. Я обошла чудище по дуге, разбежалась и запрыгнула ему на спину. Пушок взревел, пытаясь скинуть меня с себя. Что будет, если друзья его не удержат, я старалась не думать… Он рвался и стремился ударить меня своим хвостом с длинными и ядовитыми костяными наростами.
– Кеннет и Раян, держите его хво-ост, – начала кричать я, пытаясь уходить от ударов Пушка и при этом еще не свалиться в болото. Парни быстро сплели сети, которые сразу же накинули на животное целиком. Вместе со мной, конечно.
– Да вы что, обалдели??? Меня-то зачем?! – взревела я. – А-ай, еще и энергетические. – удивилась я, получив разряд тока, когда пыталась утихомирить животное, которое я обнимала за пушистую гриву. Надо же какая мягенькая. Никогда бы не подумала, глядя на это чудовище.
– П-прости, Ая, это случайно вы-ышло… – ответил Раян, пытающийся скрыть рвущийся наружу смех. Ну-ну, я это еще припомню…
Я же схватила мишуру, обмотала вокруг шеи (ну там, где она теоретически должна быть) и завязала красивым бантом. Наложила чары, чтобы это чудище не смогло снять. Развеяла энергетическую сеть “добрых” друзей и спрыгнула с Пушка, отбежав на приличное расстояние.
Парни и Фелисити последовали моему примеру, правда, сначала отбежали, а потом сняли удерживающие путы. Пушок, оглашая своим недовольством нашу наглость, попытался рвануть за нами, но ему не позволила магическая клетка, опоясывающая его болото. Поэтому он немного пометался и улегся в успокаивающие грязи, гневно поглядывая на нас своими бордовыми глазищами.
Метка на моей руке ярко вспыхнула и развеялась мириадой золотых искорок, демонстрируя всем присутствующим, что Аяла держит свое слово.
– Идем спать. – устало махнула я рукой в сторону спального корпуса и поплелась в свою комнату, параллельно стряхивая с себя куски земли и непонятные лохмотья то ли водорослей, то ли кувшинок.
Каждый раз, поднимаясь пешком на 6 этаж, я думала о специфическом чувстве юмора нашей кастелянши, которая разместила весь боевой факультет на последнем этаже женского общежития. Когда после изнурительных тренировок, от которых ноет каждая мышца и трясутся ноги, приходится пешком подниматься по 186 ступеням, так и хочется сделать какую-нибудь гадость.
– Ты где тор-рчала, Ая? – щуря свои рыжие глаза, спросила Белка, когда я показалась в дверях нашей комнаты.
– Давай завтра? Сейчас нет сил даже языком ворочать, – зевнула я, посмотрев на часы-артефакты, которые продемонстрировали, насколько глубока сейчас ночь, а до утренней побудки осталось всего 4 часа.
Скинула с себя грязную одежду и очистила тело магией. Ощущения чистоты это не добавило, но хотя бы грязь с меня сыпаться перестала. И увалилась спать, даже не надев пижаму. Все завтра.
Утро наступило непростительно быстро, а дополнительных эмоций добавил традиционный гон боевого отделения. Напоминал он что-то среднее между боевым кличем носорога и воплем самки примата во время спаривания. Представить сложно? Зато проснуться после такого легко, а главное, эти истошные звуки не глушат даже специально разработанные артефакты. Сколько поколений боевых магов билось над этой загадкой. Не удалось пока никому. И будет орать до тех пор, пока ты не встанешь и не проснешься. Встать и тут же лечь обратно – не прокатывает. Эта штука будет поумнее некоторых здешних адептов.
– Вставай, чу-ур-дище! Пор-ра! – рычала над ухом Белка.
– Тебе надо, ты и вставай. – отмахнулась я, скидывая ее с подушки и накрывая ей свою голову, пытаясь хоть немного заглушить эти страшные звуки.
– Мяф… – раздалось где-то снизу, а затем в мой зад впилась когтистая лапа.
– Ты чего творишь?! – вопила я, вскакивая все-таки с кровати и потирая сцапанный зад.
– Ты забыла, какой у кошек чу-ур-ткий слу-ур-х? Я и так выну-рждена из-за тебя это каждое утр-ро слу-ур-шать, а ты еще не встаешь, ур-р-р, чтобы закончить по-быстр-рому эти му-ур-чения. – прикрывая лапками свои ушки, жалобно промурлыкала Белка.
Это чудо, по какому-то недоразумению, было названо Белкой и прибыло вместе с моими родственниками с планеты Земля и являлось кошкой. Единственной в своем роде, если не считать лаккарака Ара (или Артаксеркса, что означает “Молчание Света” и звучит, как насмешка, потому что молчание и Ар – вещи несовместимые), сменившего свой лошадиный облик на кошачий, чтобы понравиться Белке.
Артаксеркс (полное имя АрКышш’ Брысъ-не Артаксеркс, а можно просто Кыш) – лаккарак – редкое магическое существо, которое осталось еще со времен, когда Альму населяли фениксы. А было это более 5000 лет назад. Он может принимать облик любого животного и обладает массой редких и удивительных умений. 40 лет назад он выбрал маму и стал ее фамильяром, а Белку сделал моим фамильяром. А я теперь мучаюсь, потому что эта кошечка с самым противным характером, который только можно вообразить. На Земле ее называли “исчадием ада в пушистой шубке”, и я не могу с этим не согласиться, хотя вслух повторять не рискую. Откусит мне что-нибудь и скажет, что так и было.
Я бросила торопливый взгляд на часы-артефакты и ужаснулась, что осталось 15 минут до построения. Поэтому мне пришлось проявить чудеса изворотливости и гибкости тела, чтобы одновременно чистить зубы, надевать спортивную форму и зашнуровывать берцы. Быстро завязав волосы в высокий хвост, я вылетела из комнаты, на автомате замкнув защитный контур помещения, чтобы ни одна живая душа не смогла безнаказанно проникнуть в святая святых. А наказание я предусмотрела суровое…
Надо сказать, что не я одна опаздывала на построение, поэтому мы наперегонки, перепрыгивая то одну, то две ступеньки, летели вниз. Периодически сталкиваясь с другими несчастными в это не очень доброе утро.
На полигон я влетела предпоследняя, но все-таки раньше магистра, который зашел минутой позже, двигаясь размеренным и вальяжным шагом, гаденько предвкушая, как сделает наше утро максимально бодрым.
Куратор окинул взглядом наши стройные ряды, прошелся абсолютно по каждому, что невольно захотелось раздаться вширь и ввысь, чтобы казаться больше, чем ты есть. Особенно учитывая, что я без этого метр с кепкой в прыжке, а в простонародье зовусь “мелкой”, что меня неимоверно злит. Вот как подумаю, так тут же хочется какого-нибудь громилу стукнуть своей миниатюрной и изящной ножкой.
– Дорогие, адепты, эта красота здесь, чтобы услаждать ваш взор или мой? – подозрительно улыбаясь, поинтересовался магистр Макконахи.
– Общий, магистр. Праздники же скоро, а полигон не наряжен… – рискнул ответить Трис, осторожно кося глаза в мою сторону.
– И правда. Как это я сам до такого не додумался?! – радостно всплеснул руками куратор, а потом потер их ладошками, бросая восхищенный взгляд на наряженное чудище с розовым бантиком на “шее”. – Вы и Пушка нарядили? Прекра-асно! Он даже улыбается, так ему понравилось.
Наш дружный строй одновременно подался вперед, пытаясь разглядеть на чудовищной крокодильей морде с пятью рядами острых, как бритва, клыков улыбку.
Лично мне показалось, что Пушок нас запомнил и сейчас представлял, как будет по очереди снимать шкурку с каждого глупого адепта. А когда Пушок вытащил свой длинный змеиный язык, раздвоенный на конце, и провел им по стройным рядам своих клыков, я совершенно точно убедилась в этом.
Нам всем хана.
– Ну что, господа адепты, будущие боевые маги, надежда всего нашего мира, – выделяя паузой каждое слово, торжественно вещал магистр Макконахи, который важно стоял, расставив ноги на ширине плеч и сложив руки за спиной.
А с каждым сказанным им словом вся эта “надежда” стремительно бледнела и начала трястись, гадая, какой будет подлянка от нашего куратора.
– 15 кругов по нашему праздничному полигону! – закончил он.
Адепты слаженно застонали, откуда-то послышались шепотки из разряда “бесчеловечно”, “да как это можно”, “а всегда было 10”. Но Магистр заставил одним своим взглядом прикрыть рты и отправиться на пробежку. А вдогонку донеслось:
– Пушок составит вам компанию!
Не трудно догадаться, что после этих слов каждый, даже самый слабый и ленивый, сегодня бежал, как лучший спринтер человечества. А после пятого круга Магистр решил “оживить” наше праздничное оформление и иллюминацию, добавив в утреннюю пробежку массу острых, кусачих, жалящих и бьющих ощущений.
Разом все, с таким трудом развешанные, елочные шары начали хаотично метаться по полосе препятствий, подгоняя бегущих то стремительным шлепком по заду, то по пяткам, то сбивая неподготовленных адептов.
Периодически слышались выкрикивания Магистра:
– Трис, шевели ластами! Или тебе мотивации не хватает?! Сейчас исправим!
И тут за несчастным понесся рой растревоженных, точно пчелиный улей, елочных шаров, которые пугающе бросали во все стороны искры и назойливо жужжали. Так быстро Трис не бегал еще никогда.
– Фелисити, ты долго еще будешь купаться в луже? Там уже Пушок заждался.
– Тревис, а ну прекрати залезать на Лероя, вы же мужчины! Стыдно-то как…
– Кеннет, Раян и Балу, ну куда же вы полетели? Зачем так машете крыльями? От шаров надо магией отбиваться, а не руками!
А затем мишура вообразила себя кучкой шипящих змей, поэтому неожиданно спрыгивала на головы мимо пробегающим и без того вздрагивающим “надеждам”. Те, в свою очередь, истошно верещали, как затрапезные девицы. Мишура только ярче светилась и громче шипела, бросалась в лица истеричкам, обматывала их шеи и завязывалась бантиками, после чего не слезала ни под какими предлогами.
– Норд, бесполезно, не снимешь! Лучше закрой рот, пока она не залезла по самые гланды, и беги! – продолжал вещать наш куратор.
Отдельно всех удивила елка, которая красиво стояла в центре нашего полигона и горела всеми возможными огнями. Она медленно поднялась, отряхнулась, как собака, оглашая всех жутковатым звоном стучащих друг о друга елочных шаров. Подобрала свои юбки и побежала вслед за отстающими парнями.
Смотря, как Хаас и Кеннет улепетывают от нее, крича ей вслед проклятия и какие-то заклинания, призывающие остановить все это безобразие, я припустила сильнее. Искренне радуясь, что бег не является моей слабой стороной.
На 10-м кругу, когда силы всех боевых магов стремительно изволили покидать, Магистр выпустил Пушка. Тот бежал, громко топая, отчего сама земля дрожала и вздымалась. А мишура на шеях адептов испуганно трясла своими хвостиками, закрывая обзор и без того побледневших парней. У всех “надежд” резко открылось второе дыхание, а затем и третье, и четвертое…
Я бежала пуще прежнего, пока меня не остановил голос, усиленный магией:
– Адептка Аяла, тебя желает видеть Пушок. Он очень хочет поблагодарить за свой обновленный имидж. Ну не прелесть ли?! – умилительно взирал на своего любимца куратор.
Я же, успевшая поверить, что останусь безнаказанной за свою пакость, стала нервно оглядываться в поисках то ли Пушка, то ли того, кто меня сдал.
Ух, найду засранца, придумаю пакость пострашнее…
Когда на горизонте показался Пушок, плотоядно облизывающий свое бесчисленное количество клыков, я взвизгнула и залезла на елку, которая в свою очередь пыталась догнать бегущих впереди адептов.
Елка тряслась, кололась и всячески пыталась меня скинуть. Но я держалась стойко, бросая испуганный взгляд вниз, где Пушок, подпрыгивая, пытался залезть ко мне на елку.
А вы видели прыгающего на коротких ножках крокодила? Было бы по-настоящему смешно, если бы не так страшно оттого, что елка, кажется, тоже испугалась и вздумала потерять сознание, падая прямиком на Пушка.
Я заверещала, а елка упала, придавив собой чудище.
– Ах ты, исчадие ада! – заорал магистр, подбегая к нам и пытаясь пробраться сквозь колючие ветви к пострадавшему.
Тут материализовалась Белка, которая, узрев меня, сидящую на елке, приняла боевую стойку и зашипела:
– Ш-што с-случилос-сь?
– Это у тебя такой позывной, что ли? – спросила я, удивляясь такому неожиданно прибытию моего фамильяра.
С горем пополам и исколотыми конечностями я слезла с елки, после чего магистр магией перенес ее подальше. Яростно посмотрел на меня и прорычал:
– К ректору, адептка Аяла!
– Но за что? Я не виновата… – делая большие и испуганные глаза, пыталась я смилостивить гневающегося куратора, который, впрочем, абсолютно не растрогался, указал мне на выход и отвернулся, поглаживая игольчатый бок Пушка.
Я, понуро опустив голову, направилась к ректору Масу Вало. Белка догнала и запрыгнула мне на плечо, обхватив шею своим пушистым хвостом, видимо, решив таким образом “прокатиться” со мной.
– Позовите целителя! – услышала я за спиной голос куратора, а сама грустно посмотрела на свои кровоточащие ладошки, понимая, что в очередной раз по своей глупости влипла во что-то дурно пахнущее.
Я поднялась по широкой лестнице на 2 этаж преподавательского корпуса, где на нижних ярусах располагались кабинеты, а на верхних – покои преподавателей. Остановившись напротив латунной таблички с надписью “Ректор Мас Вало”, я постояла некоторое время, ощущая, как тучи над головой ощутимо сгущаются, предвещая настоящую грозу. Сделала глубокий вдох-выдох и постучала.
– Войдите. – раздался женский голос.
Я распахнула дверь, встречаясь взглядом с помощницей ректора, которая сидела за большим полукруглым рабочим столом, заваленным кучей бумажек. А еще повсюду этот стол украшали кактусы и мухоловки красного и синего цвета, которые каждый раз вводили меня в ступор, намекая на странные предпочтения этой женщины и заставляя ее справедливо опасаться.
Элла Мэйзекин по праву занимала свое место. Такой помощницы больше не сыскать. Если надо, она, как та синяя мухоловка, откусит нос случайным желающим сунуть его туда, куда не следует.
– Адептка Аяла, вы снова к нам? Седмицу назад только были. – кивая головой из стороны в сторону, намекала она на мое не самое лучшее поведение.
Ну что поделаешь, если неприятности так и сыплются на мою бедовую голову…
– Здравствуйте, Элла Мэйзекин. Меня к Масу Вало направил магистр Макконахи.
– Да-да, наслышаны об обновленном полигоне. Магистр даже предложил так делать каждый год. Уж очень ему понравился эта задумка.
“Ну еще бы ему не понравилось такое количество новых штучек терроризировать бедных адептов.” – гневно думала про себя я.
– Проходи-проходи. Он у себя.
Я кивнула этой странной женщине и прошла к двери, ведущей в кабинет ректора, где любит вершиться правосудие над бедными учениками БАМа. Постучала и после громогласного “Войдите” вошла.
Глава 2
– Здравствуйте, Мас Вало!
– Ну, здравствуй, Аяла. Что на этот раз случилось? – проговорил мужчина, откинувшись на спинку своего огромного кресла и скрестив пальцы, положил их на свое немаленькое пузо.
Вообще, Мас Вало был действительно хорошим ректором и непревзойденным магом-созидателем. По своей силе и огромному опыту, сравнимым с архимагом, за что и получил титул Мас.
На Кларо и Оскуро есть только два вида титулов. Эльмас и Мас. Когда-то, еще до изменения Альмы, в мире был один правитель. Он практически приравнивался к Богу. Звали его Готам, что означает – тот, кто рассеивает тьму своим сиянием. Так как тогда люди рождались, благословленные частичкой божественной силы, то могущество людей определялось количеством этой самой божественной силы. Ну, в ком ее больше, тот и круче.
Так вот, Готам был наделен больше остальных, поэтому его и стали величать Эль мас, что означает “наиболее”, а тех, у кого поменьше, но все равно достаточно много – Мас, что означает “более”. Потом это выражение укоренилось, и сейчас Эльмасом называют правителя Кларо и правителя Оскуро, а Масы – своего рода президенты и губернаторы, которые возглавляют грефы (страны) и рамасы (области).
Титул Эльмаса передается, как у королей, – в роду, от отца к старшему сыну. А вот титул Маса получается – его избирают жители путем выборов и голосования, а также состязания, так как тут еще влияет магическая сила кандидата. Выборы проводят раз в 30 лет. Могут выбрать нового или же утвердить нынешнего Маса.
Но в исключительных случаях титул Маса достается сильным магам, которые стали профессионалами высшего уровня. Например, как наш ректор, мас Вало.
А что касается женщин, то принято обращение Элла. Раньше так называли любимых женщин Эльмасов и Масов, но теперь это своего рода уважительное обращение, заменяющее Мадам, Мисс или Леди.
И, возвращаясь к разговору о ректоре, он удивительным образом любит адептов, старается вникнуть в их детские проблемы и поддержать во всех безумных, а иногда и глупых начинаниях, позволяя совершать ошибки под его чутким руководством. А потом помогает делать правильные выводы.
Он никогда не кричит, если и наказывает, то исключительно за дело. Но при этом внушает безмерное доверие и уважение. А еще он хороший друг моего отца. Поэтому относится ко мне как к дочери, ну или к племяннице. В общем, балует подарками и добрыми словами. Хотя в академии мы этими отношениями не кичимся, а я, наоборот, стараюсь скрывать.
– Я не виновата, ректор… – начала было я.
– То есть это не ты вчера украсила новогодними шарами весь полигон? – вскидывая одну бровь, спросил он.
– Я, но…
– И не ты завязала розовый бант на шее Пушка?
– Я, но…
– Аяла, о твоих проделках уже слагают легенды, а ты едва перешла на 4-й курс. Что же будет на 6-м?
– Но я…
– Только на той седмице ты стояла передо мной после того, как на академическом флагштоке вместо флага БАМа развевались чьи-то семейные трусы в сердечко.
– Но, ректор…
– А за седмицу до этого ты устроила саботаж в столовой, подначивая всех первокурсников отказаться от дежурства и отработок. – на этом ректор встал со своего места, опершись необъятным животом в крышку стола, а руками – на него. Посмотрел на меня, пытаясь донести всю шаткость моего положения, и продолжил:
– Ты являешься лучшей адепткой всего курса, но при этом с самым ужасным поведением. За половину проделок ты уже должна была быть отчислена, но только благодаря твоему многоуважаемому отцу я закрываю на это глаза. Но так больше не может продолжаться.
– Чт-то вы им-мете в виду? – тихо спросила я, вглядываясь в его непроницаемые глаза, и даже Белка все это время спокойно сидевшая на моем плече, начала нервно барабанить по плечу своим хвостом.
– Это последнее предупреждение, Ая. Если ты не утихомиришь свой нрав, то будешь отчислена! – строго проговорил ректор, испепеляя меня взглядом, а я вот поверила. Абсолютно точно поверила и решила, что больше никакого спора! Никогда!
Тут ректор, видимо, прочитав на моем лице решимость и осознание происходящего, сел на свое место, снова сложив руки на пузе.
– Да, и еще. Завтра к нам приедет важный гость, который будет инкогнито. Но, скажу тебе по секрету, это большая шишка, которую стоит опасаться. И ты станешь его помощницей. Будешь делать все, что он попросит! Принеси-подай, погладь-постирай, хоть книжку почитай. ВСЕ! Это ясно?
Я, осоловело выпучила глаза, но не рискнула возразить, а просто кивнула в знак согласия. И только Белка тихо сказала: “Мяф”, на большее ее, видимо, тоже не хватило.
– Прекрасно. Можешь идти. – кивнув в сторону двери, ректор опустил глаза на какие-то бумажки, делая вид, что читает, хотя мне отчетливо послышался раздавшийся смешок. Я бросила подозрительный взгляд на мужчину, но тот и бровью не повел, занятый интересным чтивом.
Ну я и пошла. Мне очень хотелось хлопнуть дверью, но я пересилила себя, все-таки иногда даже мою голову посещает благоразумие, и почти беззвучно ее прикрыла, а после направилась в свою комнату, грустно осознавая, что на завтрак уже не успею.
– Чего это он, ур? – тихо промурлыкала Белка, которой также, как и мне, еще не приходилось видеть настолько суровым добряка Маса Вало.
– Не знаю… – прошептала я в ответ. Пытаясь понять, во что все это выльется, кто завтра приедет и почему именно я должна прислуживать таинственному визитеру. – А как ты оказалась на полигоне?
– Сама у-ур-дивилась. Почу-ур-вствовала, что ты испу-ур-галась и пер-ренеслась из теплой и мягкой кр-роватки. Честно, ур, не очень-то и хотела.
– А я уж решила, что “Исчадие ада” – это у тебя слова призыва. – не осталась я в долгу.
Белка недовольно фыркнула, но больше ничего не добавила.
Преподавательский корпус находился рядом с женским общежитием, видимо, чтобы отслеживать нерадивых адептов мужского пола, которые так и норовят пролезть в комнаты к спящим (ну или не очень) девицам. А мужской корпус расположили поближе к полигону. И вот где справедливость, я спрашиваю? Когда девушке нужно больше времени, чтобы собраться, ей требуется бежать за тридевять земель, дабы успеть на утреннее построение, а парням достаточно только выйти из общежития, как они уже на полигоне.
А учебный корпус гордо возвышался в сердце Беорциге вместе с алтарем, где и по сей день светится перо феникса, с помощью которого Боги создали наш мир. Вернее, мир Альма уже был, тогда его населяли только прекрасные создания – фениксы, а Боги Уриэль и Урия захотели подселить к ним еще и людей. И с помощью пера они этих самых людей и воплотили.
К сожалению, некоторые люди оказались алчными и наглыми и стремились заполучить перья фениксов, которые они сбрасывают во время своего перерождения. Так как происходит огромный выброс энергии, которая концентрируется в одном единственном пере. А чтобы начать новый жизненный цикл, феникс освобождается от излишков энергии, накопленных за всю жизнь, тем самым наделяя перо невиданной человеку силой.
А один нехороший человек, Моргот, возомнивший себя Богом, пытался завладеть тем самым пером феникса, чтобы стать всемогущим и неуязвимым. Но не сумел совладать с чистой и светлой силой пера феникса, что привело к глобальному изменению самой Альмы, из-за чего мир стал двумя разными мирами – Кларо и Оскуро, – которые теперь были зеркальным отображением друг друга, словно планету Альму откопипастили, отзеркалили и слепили воедино. Но попасть в один из другого было абсолютно невозможно, так как там была другая магия, которая губила не носителей.
Кларовцы рождались созидателями (энергетическими магами), а оскурцы – разрушителями (хотя мы их зовем стихийниками). А Беорциге стало единственным местом, в котором могли находиться люди обоих миров, не боясь при этом погибнуть.
Правда, есть еще Гавист – Обитель света, где Боги спрятали фениксов от людей. Но туда попасть никто не может, и даже неизвестно, остались там еще эти существа или их больше нет. Но людям обоих миров доступен храм у подножия Гависта. Я там еще не была, но обязательно когда-нибудь туда отправлюсь.
И вернемся к нашим баранам, то есть к Беорциге. Еще это священное место, где все наши дети в возрасте 7 лет обретают магические силы. 40 лет назад, как раз, когда сюда перо феникса вместе с Богиней Урией перенесло мою маму и брата с планеты Земля, она должна была спасти этот мир и его детей, так как дочь того самого Моргота, погубившего мир Альму, – Курагари – решила недалеко пойти от отца и забирать жизни детей, чтобы самой жить вечно. Во время обретения ребенком магических сил, она высасывала всю их жизненную энергию ци. К тому моменту детей практически не осталось, да и не рождалось толком. Люди вырождались, а миры Оскуро и Кларо не просто стояли на краю пропасти, а уже смотрели в нее.
Но мама отважно уничтожила злодейку, вернула перо на свое законное место – на алтарь Беорциге, и мир начал восстанавливать равновесие, в связи с чем стало рождаться много уравнителей – это те маги, в жилах которых проявляется магия обоих миров, и они, соответственно, могут жить и на Кларо, и на Оскуро.
Собственно, именно поэтому и построили нашу академию на Беорциге, чтобы уравнителей могли обучать маги-созидатели и маги-разрушители. Потому что наша сила обычно крепче и сложнее контролируемая. Да и побольшому счету прошло только 40 лет с момента появления первых уравнителей. Мы, так сказать, образец еще изучаемый. Хотя подопытных кроликов с каждым годом рождается все больше, а интереса к нам становится значительно меньше.
Ой, помню, как мама мне рассказывала, что долго не могла привыкнуть к синим растениям Кларо и красным – Оскуро. А здесь на Беорциге все смешанное. Вот, например, наше женское общежитие утопает в красных плетистых растениях с огромными белыми бутонами, которые источают такие насыщенные ароматы, что каждый раз проходя мимо, я радуюсь, что все-таки живу на 6 этаже, а не на первом.
А у парней высадили брутальные синие и черные цветочки и деревца, которые скрюченными ветвями издевательски стучатся в окна, скребутся по ним, а иногда и вгрызаются, да и вообще тихими темными вечерами пугают до колик и нервного тика. Первый год я откровенно опасалась там проходить. Хотя полагаю, что это была тоже своеобразная задумка планировщиков сей застройки, чтобы девицы тоже не думали посещать мужское общежитие, а обходили его десятой дорогой.
Надо признать, им это удалось.
Привычно перешагивая через ступеньку, я добралась до своей комнаты №5, разомкнула защитный контур и вошла в святая святых настоящего холерика.
Минимализм – мое все.
Когда эмоции перегружают и без того не всегда стабильную психику, только моя комната – просторная, светлая, без лишних раздражителей и ненужных деталей, – способно дать мне время на передышку и успокоить нервишки.
Из мебели только самое нужное – шкаф-ниша, спрятанный за легкими деревянными дверцами-решетками, кровать с мягким изумрудным изголовьем, стоящая у самой стены, одна прикроватная тумбочка, рабочий стол с креслом, да небольшой стеллаж для книг и учебников. Единственное, что я добавила – это деревянное панно светлого цвета на стену, откуда выходит теплый приглушенный свет, и висят цветы в небольших горшках, имитирующие вертикальное озеленение. И постелила на пол пушистый ковер молочного цвета. А и еще моя отдельная любовь – уютный подоконник, застеленный мягким коричневым матрасом и несколькими подушками, на котором так приятно посидеть с интересной книгой и кружкой горячего шоколада.
На полках у меня всегда идеальный порядок и чистота. Правда, чистоту мне помогает поддерживать специальное заклинание, которое я нанесла на все поверхности. Оно позволяет собирать пыль и грязь в одном месте, накапливая ее в специальный мешок, а я потом его просто выбрасываю.
Я даже толком не стала украшать комнату к Новому году, поставила только живую елку на свой любимый подоконник и украсила деревянными игрушками в виде шишек и звездочек. А по пушистым колючим ветвям пустила, как выразилась моя мама, гирлянду, горящую крохотными желтыми огоньками, больше похожими на светлячков, нежели на лампочки. Потому что они были вполне себе живые и совершенно добровольно сидели на елке и освещали ее. Довольствуясь платой в виде смолы дерева, как любимого лакомства для этих малышей.
