Екатерина Николаевна Широкова
Богатые тоже зомби

Немного поболтав и утолив возникший за последние дни информационный голод, ведь мелким никогда ничего не объясняют толком про непонятное, дети-зомби несколько раз подряд провернули фокус: отводили в сторонку одного из незаражённых и что-то убедительно рассказывали, а потом тот сам совал пальцы сквозь защиту, позволяя слегка себя цапнуть. Удивительно, как никто ничего не заметил, когда всё случилось буквально перед носом.

Все только смеялись, и ни один не пожаловался.

Потом я спросила Борисика, что же вы им сказали, чтобы уговорить превратиться в зомби?

Ответ был прост:

– Конечно, они захотели стать выжившими!

– А ты уже выживший?

– Нет пока, но скоро стану. Здорово, правда?

– Откуда ты это знаешь?

– Мне так сказала королева.

Не стала рассказывать маме Борисика про всё то, что случилось на детской площадке, ведь мадам М наверняка несколько по-другому представляла себе развитие событий. Правило для нянь всегда простое: сомневаешься, тогда молчи. Зачем добровольно нарываться на неприятности?

Зато порадовала её хорошей новостью: дети-зомби сами отвоевали себе место под солнцем, придя играть большой толпой и автоматом закрыв вопрос спорной территории. Если что, всегда можно на текст «с зомби вход воспрещён» ответить ещё мощнее, зайти с козырей – «опасно для человеческих детей». Кто сильнее, тот и прав.

После истории с больницей, переполненной зомби, острое желание получить там имя гастарбайтера, заразившего сына, несколько подувяло, и мадам М решила, что ей не так уж и сильно хочется оформлять ребёнку постоянный пропуск – хватит пока временного, а там как-нибудь само рассосётся.

Удалось подслушать часть хозяйского разговора, из которого поняла, что укушенная в больнице Инга, помощница Творилина, отпросилась с работы, но была им отпущена только после подробнейшего отчёта. Рассказ её сводился к тому, что живых людей там никого не осталось, в регистратуру не прорваться, везде бродят зомби и вообще какой-то бардак. Исполнительная Инга попыталась всё-таки пролезть и найти кого-то, с кем можно поговорить нормально, вот и цапнули её под горячую руку. Смелая девочка, я бы сроду не полезла в их гнездо. Хотя, кого я обманываю? Ходила же к соседям.

Пока ещё распространение зомби-заразы не выглядело катастрофой и воспринималось лишь как досадное осложнение, которое при определённых усилиях всё ещё можно втиснуть в формат нормального хода событий.

В тот день к нам впервые пришёл участковый. Конечно, то был ненастоящий участковый, что стало ясно практически сразу. В посёлке полиции сроду не было, кроме облав на мигрантов лет сто назад, когда все строились, а внешний вид пришедшего – собранный военный в штатском – красноречиво показывал, что человек он серьёзный, не для разборов соседских склок.

Творилин сначала изумился – участковый спрашивает хозяев? Вот так, ни с чего, беспокоит приличных людей? Понимает ли он, к кому пожаловал? Разговорившись, Творилин изменил отношение, догадавшись, что за ведомство в игре, и превратился в саму любезность.

Проверяли тогда всех, кто не смог указать источник заражения зомби, во всяком случае, в нашем районе – точно. Помнится, мы все тогда удивлялись, какая разница, кто кого укусил? Какая разница, когда это случилось? Но военные проявляли поразительную настойчивость в подобных вопросах. Потом уже мы поняли, что они искали нулевого пациента. Помогло бы это? Кто знает. Возможно.

Поскольку нужны были свидетели происшествия, позвали и меня, не нужно было больше околачиваться за дверью в гостиную. Военный попросил убрать всех зомби из комнаты и начал с расспросов про самый первый случай, с Борисиком, впрочем, мельком уточнив и детали заражения садовника.

Выяснив, что у нас из домочадцев никто больше не пострадал, переключился на соседей – что мы видели, о чём слышали. Конечно, не стала рассказывать, как соседские детишки в компании с сыном хозяев покусали сегодня целую кучу своих ровесников прямо перед глазами их ненаблюдательных нянь. Зато упоминание соседей, у которых все превратились в зомби, явно показалось военному чрезвычайно любопытным. Пускай разберутся с ними, а то прямо мороз по коже от такого соседства.

Оставив карточку с фамилией Герасимов и номером мобильного телефона – без звания, без конторы, просил звонить в любое время, если случится что-то новое.

Поскольку дети, как партизаны, не стали ничего рассказывать родителям, начавшийся процесс превращения заметили не сразу, а только на следующий день. Появившиеся на ладонях тёмные вытянутые кляксы, характерные признаки начальных зомби, нельзя было ни с чем перепутать, поднялась паника – а что толку? Всё уже случилось. Посёлок загудел, требуя расправы, а виноватых-то нет. Никаких диких зомби или нарушений со стороны зарегистрированных. Полная тишь да гладь, но детей же кто-то покусал?

И сколько Герасимов не ходил потом по домам, в попытке выяснить, откуда такой неожиданный всплеск активности, и разговаривал со всем возможными свидетелями – никто не смог пролить свет. По слухам, на прохлопавших заражение нянь оказывали давление и родители, но что можно добиться от того, кто правда всё проспал? Повезло, что меня пока ни в чём не заподозрили, не уверена, что смогла бы достаточно убедительно прикрывать своего подопечного, начни они копать как следует.

Дети-зомби, как ни в чём не бывало, свободно выходили теперь гулять и даже пытались заходить к соседям, узнать, не выйдут ли те на прогулку. Перепуганные родители незаражённых детей больше не верили в зомби-защиту и во всё остальное, заперев своих отпрысков крепко-накрепко по домам, за высокими заборами. Свежеукушенных тоже пока не выпускали, ни одного из них – вопреки всякой логике, как обычно, но, видимо, родителям просто нужно было время, чтобы смириться.

Вот так и вышло, что по посёлку теперь разгуливала лишь весёлая компания малолеток и смешанная группа присматривающих за ними взрослых, чётко поделенная на две команды: уже зомби и пока ещё нет.

Конечно, у меня остались вопросы к Борисику, и, улучив удобный момент, когда суета чуть поутихла, аккуратно расспросила:

– Расскажи мне про вашу королеву, которая научила, как превратить друзей в зомби.

– Няня, ты всё неправильно поняла! Она нас этому не учила.

– А чему она вас учила?

– Что останемся только мы, ну, потом.

– Когда это – потом?

– Когда вас не будет.

– Нас, это в смысле – людей?

– Ну да, няня! Выживут только зомби. Жалко, что тебя не разрешили превратить. Ты мне нравишься, ты хорошая.

– Спасибо, родной мой. А куда денутся все люди, она не сказала?

– Нет. Наверное, станут слишком старенькие, как дедушка? Я не знаю.

– А кто она, ваша королева? Тётя Галина?

– Нет, няня, ты чего? Я её не видел пока. Ты хочешь её попросить, чтобы она разрешила тебя превратить?

– Ой, не надо, я пока не хочу, ладно?

– Ну, как хочешь.

– Скажи, а как ты разговариваешь с королевой, если не видишь её?

– Это просто, я слышу её прямо здесь, в голове, – и Борисик выразительно постучал по своей макушке.

Как только мне показалось, что всё, проехали, удалось замять проблему с хозяйским мальчиком, Герасимов доказал, что на его работе случайных людей не бывает. Подойдя на прогулке ровно тогда, когда рядом не было никаких лишних ушей, сходу начал беседу в доброжелательном и твёрдом тоне, от которого у меня почему-то похолодела спина:

– Удивительно, что никто ничего не видел, как вы считаете?

– Да, странно как-то, – попыталась изобразить растерянную задумчивость, но не уверена, что хорошо получилось.

– А ведь я ещё пару странностей заметил. Хотите, поделюсь с вами?

– А у меня есть выбор?

– Смотрю, вы быстро разобрались, что к чему. Это мне нравится.

– Обращайтесь.

– А вот дерзить не советую.

– Даже и не думала, просто пока не поняла, к чему вы клоните.

– Дело в том, что вы пока единственный человек из всех свидетелей, кто явно что-то знает и врёт, что не знает, – хотела что-нибудь возразить, но не стала нарываться, – а ещё вы первый известный мне человек, которого зомби не трогают.

– Зомби не всех подряд кусают, разве нет? Иначе все бы давно превратились.

– Да, но в вашем случае явно сделано особое исключение.

– И что из этого следует?

– Из этого следует, что вас нужно отвезти в исследовательский центр и попробовать разобраться, что к чему. Учёные у нас отличные, думаю, справятся, да и найти зомби для опытов проблем не составит.

– Но есть и другие варианты, правда? Всегда есть запасной план.

– Рад, что мы так легко находим общий язык. Мы можем попробовать разобраться на месте. Что скажете?

– Что буду очень рада помочь. Только у меня один вопрос, а почему невозможно допросить самих детей? Неужели расследование в детском саду теперь проблема для спецслужб?

– Потому что мы опоздали, с этими зомби уже бесполезно связываться, они всё равно не расскажут то, что нам нужно. Начальные зомби ещё вполне способны указать источник заражения, но те, кто уже начал превращаться, просто молчат. И да, дети меняются быстрее всех.

– А бравые военные не могут ничего придумать? Как-то… Поговорить? Поубедительней?

– Мы пробовали, поверьте, – Герасимов покачал головой, – без толку.

– Верю. А что конкретно вы хотите от меня?

– Для начала, просто расскажите, кто и как покусал всех соседских детей. Очевидно, что здесь замешан ваш подопечный, но гораздо больше меня волнует, как получилось, что никто ничего не заметил.

Пришлось рассказать, как всё было. А что было делать? Сдаваться на опыты я не подписывалась. Герасимов слушал очень внимательно, кивая и задавая иногда уточняющие вопросы.

– Есть идеи, кто конкретно их направляет?

– Ясно одно, это не наша соседка, Галина.

– Я бы не сбрасывал так быстро её со счетов.

– Почему?

– Думаю, будет лучше, если я вам кое-что покажу. Как думаете, сможете отпроситься с работы на пару часов?

– Уйти с работы? А куда я ребёнка дену?

– Вы можете взять его с собой, даже хорошо так.

– Это как? Мадам М строго не разрешает выходить с Борисиком за пределы посёлка. За такое и уволить могут, а мне эта работа очень нужна.

– Придётся решить, что вам кажется менее неприятным, расстроить работодателя, который вряд ли что-то заметит, или отказаться от сотрудничества.

– Ладно, всё поняла. Куда едем?

– Здесь совсем рядом, это больница. Вы с мальчиком сможете опознать того зомби, который его укусил, среди пациентов.

– То самое место, где покусали помощницу Творилина, Ингу? Ни за что туда не поеду!

– Не нужно так паниковать, её уже полностью зачистили. Поступил сигнал по нападению диких зомби, приехала полиция и навела порядок. Всех упаковали в защиту, вот только очень много неопознанных заражённых нашли, без документов и о себе ничего не сообщают.

– Там точно безопасно?

– Если что, смогу разобраться, не сомневайтесь.

Борисик сразу же согласился поехать со мной и Герасимовым, даже не спросив, разрешили ли мама с папой. Гораздо больше он заинтересовался, куда и зачем мы поехали. Вопросы сыпались, как из рога изобилия: «А что мы там будем делать? А зачем взяли меня? А зачем взяли тебя?». Герасимов не давал ничего объяснить, предлагая ребёнку лишь односложные и бессодержательные ответы, которые только больше распаляли мальчишеское любопытство.

Представила себе злополучную больницу, как вагон метро в час-пик, только вместо пассажиров агрессивные зомби, но на деле всё вышло совсем по-другому. В холле было пусто – ни души. В окошке регистратуры обнаружилась молоденькая девушка-зомби в белом халате и защите, без запинки спросившая, чем может помочь.

Герасимов предъявил удостоверение и попросил журнал приёма больных. Она покачала головой и посетовала, что все последние журналы забрал главврач, которого сегодня нет на месте, ей очень жаль. Показала на пустой стол – никаких бумаг, даже пыль уже образовалась. По правде говоря, пылищи везде было полно, довольно странное дело для больницы.

– Прекрасно, тогда скажите, где кабинет главврача?

– Ой, туда вам нельзя!

– Не сомневайтесь, мне, – Герасимов сделал ударение на этом слове, – можно.

Тут мы услышали приближающийся стук каблуков, и из-за угла широкого больничного коридора показалась чуть прихрамывающая соседка Галина, работавшая здесь, кажется, заведующей отделением. Похоже, даже превращение в зомби и последовавшие за этим проблемы с координацией не вынудили её отказаться от шпилек. Зрелище не для слабонервных. Если вдруг стану зомби, надо запомнить – никаких высоких каблуков.

– Здравствуйте, а что у нас тут происходит?

– Вот, пришли товарищи, просят журналы, а их Семён Аркадьевич забрал и не отдавал ещё пока.

– Понятно, ну вы попробуйте зайти завтра, хорошо? После обеда где-то. Может, он как раз будет на месте.

– Нет, мы поступим по-другому. Сейчас вы меня проводите и откроете кабинет, а я сам всё проверю.

– Так не получится.

– Ещё как получится, – Герасимов повторно показал удостоверение. Галина поджала губы и кивнула:

– Хорошо, следуйте за мной.

Страшно было углубляться в лабиринт больничных переходов, но ещё меньше хотелось отходить далеко от Герасимова, надеюсь, их там хорошо вооружают. Наши шаги отдавались гулким эхом, пугающим из-за отсутствия посетителей. Все двери, мимо которых мы шли, были тщательно закрыты, и вокруг – гробовая тишина, только цок-цок её туфель.

Конечно, в кабинете главврача мы ничего не нашли. Точнее, нашли измельчитель документов, доверху забитый бумажной трухой. Герасимов выразительно посмотрел на Галину, флегматично наблюдающую за его действиями, но та лишь пожала плечами, когда он извлёк из давно не опустошаемой корзины для мусора корешок журнала, выпотрошенного целиком. Судя по всему, осталась только эта обложка, а его содержимое благополучно перемешалось с медицинскими картами заражённых зомби-пациентов, тоже уничтоженными.

– Полиция написала в рапорте, что сервер больничной базы данных не работает. Я могу взглянуть?

Галина заперла за нами кабинет, которым явно не пользовались уже несколько дней – даже немытые чашки от кофе стояли на столе начальства, укоряя своим видом отсутствующего на месте секретаря. Мы спустились в подвал, и обступившая нас тишина стала ощутимо более плотной. В тесной серверной обнаружилось оборудование, по которому будто вандалы прошлись – вырванные с мясом железки, торчащие повсюду провода.

– Так, понятно. А записи с камер видеонаблюдения где смотреть? Тоже тут?

– Данные с камер тут хранились, так что… Тоже ничего нет. Совсем.

– Как удобно вышло!

– Чем ещё могу вам помочь? – Галина стояла в проходе, неторопливо постукивая пальцами по дверной коробке. Лицо каменное, очень бледное, почти как мел.

– В какое отделение поступали начальные зомби? В инфекцию?

– Да, но некоторые в хирургию.

– Отлично, покажите нам, где это.

В глазах Галины впервые мелькнуло какое-то сомнение, впрочем быстро пропавшее. Борисик, следовавший за нами по пятам и глазевший по сторонам с самым невозмутимым видом, вдруг очень внимательно посмотрел на неё и неожиданно громко заявил:

– Няня, я хочу домой.

– Мы скоро поедем, обещаю, – было видно, что он занервничал, даже губы начал кусать. Герасимов лишь хмыкнул.

Этаж с надписью «инфекционное отделение» был заперт, а когда Галина открыла замок и распахнула дверь, оттуда отчётливо потянуло затхлостью и чем-то скисшим.

В ближайшей палате мы нашли несколько заражённых, сидевших на кроватях и смотревших на нас молча, без всякого выражения, сквозь решётки своей защиты. Впрочем, они внимательно следили за каждым нашим движением.

В следующих – то же самое. С первого взгляда можно было понять, что это не гастарбайтеры, которых мы ищем. Борисик старательно заглядывал за нами в палаты и отрицательно качал головой, повторяя: «Нет, это не они».

В конце коридора Герасимов чуть замешкался перед постом медсестры, а я инстинктивно обернулась, чтобы убедиться, что он рядом. Прямо за ним стоял высокий зомби, здоровенный, настоящий амбал, и без защиты. Не представляю, как он смог так быстро и бесшумно подкрасться, но Герасимов всё равно успел отреагировать, одним движением развернувшись на месте и направив оружие в голову нападавшего. Сухой щелчок снятого предохранителя услышали все.

Я попятилась, не отрывая глаз от Герасимова, державшего на мушке плечистого зомби в белом халате. Уткнувшись в стену плечом, судорожно попыталась нащупать рукой Борисика, который только что был за моей спиной. Его там не оказалось.

Герасимов сделал шаг в сторону и приказал:

– Руки к стене! Быстро!

Зомби нехорошо застонал и резко прыгнул вперёд. Пуля попала точно между глаз, но огромная туша всё равно навалилась на него, придавливая к полу. Сбросив с себя обмякшее тело, вскочил на ноги, но из распахнувшейся двери ординаторской хлынули зомби, один за другим, кто-то в форме охранника, кто-то в одежде для медперсонала, а кто-то трениках и майке, но все без защиты.

А дальше, в конце коридора, мелькнул ярко-красная толстовка Борисика, тут же исчезнувшая за стеклянными дверями. Поняв, что оставаться на месте совершенно бесполезно, рванула за Борисиком в безумном адреналиновом порыве, кажется, ещё и истошно крича при этом, прямо через толпу диких зомби, и даже в этом паническом состоянии вдруг совершенно чётко и хладнокровно отметила, что они с готовностью расступаются, пропускают, не желая нападать или останавливать меня.

Их целью явно был Герасимов, военный, а не тихая и скромная няня.

Я не стала детально исследовать вопрос, точно ли зомбаки не будут кусаться, и вылетела вон оттуда, захлопнув за собой двери и схватившись за перила на лестничной площадке. Куда он побежал, вверх или вниз? Слишком шумно, ничего не слышно. Увидев мелькнувший краешек красного рукава, поняла – вниз.

Толком не думая, прыжками одолела несколько этажей, удивительно, как ничего не сломала при этом, и уткнулась носом в огромную крашеную дверь в подвал с массивным железным засовом. Тут явно давно не ступала нога человека. В отчаянии попыталась дернуть засов, но он не поддался, намертво прикипел под слоем краски. И так понятно, что Борисика здесь не найти, зачем ломиться? Пнула дверь. Ай, больно.

И где теперь его искать? Творилины мне голову оторвут за такое, и будут в чём-то правы. А здесь ещё и зомби. Ну и влипла ты, голубушка.

Высунула голову в лестничный пролёт – прислушаться. Наверху отдалённый шум, и вроде стекло разбили. Выстрелов больше не было слышно, и я осторожно поднялась обратно, на один уровень. На этом этаже вроде бы тихо.

Попробовала чуть-чуть приоткрыть дверь – никого. Шмыгнула внутрь, осмотрелась, пытаясь унять бешено колотящееся сердце, и тут увидела снаружи бегущего по крыше пристройки Герасимова. Попыталась сдвинуть шпингалет, чтобы открыть окно и позвать его, но руки не слушались. Пока пыталась совладать с рамой, Герасимов спрыгнул на козырёк подъезда и скрылся за углом.

Как можно бесшумнее побежала вдоль коридора, закончившегося столовой. Сквозь стекло видны столы с брошенной кое-где посудой, местами поваленные стулья и лужи на полу. Кажется, пусто. С другой стороны столовой послышался шум и я увидела Герасимова с оружием в руках. Он быстро осмотрелся и махнул мне рукой, приставив сначала палец к губам.

Бросилась бежать со всех ног – не бросил! Красавец!

И это была ошибка – одна тварь была за колонной, рядом, сидела на полу, раскинув ноги. Я споткнулась, а зомби успел прихватить меня зубами за запястье, совсем чуть-чуть, почти даже и не больно.

Похоже, это был кто-то свежеукушенный – у шеи характерный след, с небольшим тёмным пятном на коже. Начальный зомби, совсем дикий. Вот не повезло!

Прочь, навстречу Герасимову. Кажется, он даже не понял, что меня укусили.

Плохо помню, как мы покинули здание больницы. Зато хорошо отпечаталось в памяти, как сидела на скамейке, поставив локти на колени и обхватив руками голову, и всё повторяла: «Где ребёнок? Где Борисик? Как теперь его искать?»

Герасимов уже вызвал штурмовую бригаду, и очень быстро вокруг замелькали военные в закрывающих лицо шлемах, обвешанные какими-то устройствами, и с серьёзным вооружением. Это было вполне понятно – тут полицией не обойтись, осознанное нападение диких зомби на сотрудника спецслужб, это вам не кучка покусанных штатских.

Боя практически не было, если судить снаружи здания. Как тени, штурмовики просочились внутрь, мелькая в окнах то там, то сям. Ни один зомби оттуда не вышел.

Позже появились совсем уж странные люди: в костюмах химзащиты или что-то вроде, с чемоданчиками и кучей непонятной аппаратуры. Похоже, они задумали проводить здесь какой-то очень дорогой и, как водится, крайне бесполезный эксперимент, как это обычно делают учёные, когда им дают бюджет. Этим явно отвалили очень много денег, судя по тому, как серьёзно они подготовились к вопросу.

Если бы я тогда знала, что мне предстоит пережить с этими любознательными исследователями, наверняка тут же сбежала бы, роняя тапки, хоть куда. Но я тогда лишь безвольно сидела на скамейке внутри больничного периметра, в шоковом состоянии, и очень переживала, что же теперь скажу родителям ребёнка, и изо всех сил надеялась, что вот-вот, ещё пару минут, и его приведут, и мы сможем спокойно поехать домой.

Герасимов периодически подходил и интересовался моим состоянием, уклончиво объясняя, что Борисика ищут. В какой-то момент он вдруг сдвинул широкий рукав куртки и приподнял мою руку, рассматривая след от крохотного укуса, так, почти царапина. Всё-таки заметил, наблюдательный какой.

Потом подошёл лаборант, целиком упакованный в свой дурацкий скафандр, и очень ловко обработал ранку, одновременно изящно и ненавязчиво взяв образцы тканей. Это уже потом поняла про образцы, конечно, а тогда просто подумала, вот смешной какой, вроде бы толковый, руками хорошо работает, молодец, а такую канитель развёл из-за ерунды. Либо стану теперь зомби, либо нет, что уж тут препарировать? Учёные, что с них взять. Как дети малые, лишь бы опыты проводить.

Похоже было, что люди в скафандрах совсем не разочарованы больницей и её экспонатами – ажиотаж вокруг всё нарастал, и не было признаков, что они собираются сворачиваться. Наоборот, появились ещё машины, которые бодро разгружались у здания.

Пришлось взять себя в руки и пойти поймать в суматохе Герасимова, явно занимающего не последнее место в видимой иерархии военных.

– А что там Борисик, нашли его? Наверное, там уже всё осмотрели?

– Не волнуйтесь, всё под контролем.

– В каком это смысле? Я не понимаю.

– Я сообщу родителям мальчика.

– Что сообщите?

– Так, а давайте-ка мы с вами присядем, хорошо? Вот здесь как раз.

– Так что случилось-то? Вы его нашли? – по выражению лица Герасимова ничего нельзя было разобрать, но отсутствие быстрого и чёткого ответа мне совсем не понравилось.

Не знаю, то ли они мне тогда что-то успокоительное вкололи, то ли сама вырубилась от пережитого – от зомби побегать, это вам не шутки, даже если они преследовали не меня, что ещё не доказано. В целом всё как-то смутно со вчерашним днём, а точнее – вечером, почти ничего не помню.

Очнулась уже в палате. Всё вокруг белое, стерильное, накрахмаленное. Пошевелилась – не привязана. Проверила укус на руке – хм, странно. Как будто бы кожа хорошо затянулась, и никаких характерных признаков начальных зомби нет. Ни тёмных разводов вокруг, ни бледности, вообще ничего, просто еле заметное углубление. И ещё один нюанс – зомби-защиту на меня не надели. Что же, это всё хорошие признаки. Наверное, мне повезло, не заразилась. Попыталась встать. Голова немного кружится.

Подошла к окну – и почти сразу же узнала территорию больницы. Сомнений быть не может, это она, и меня зачем-то положили именно здесь. Вот только обычный забор, крашеные железные прутья с дырами в удобных для прохода местах, превратился в мощную и высокую конструкцию из какого-то непрозрачного материала, с колючей проволокой по верхам. Похоже, здесь теперь круто охраняемый объект. Любопытно, что же охраняют? Меня, что ли?

Немного прошлась по палате, разминаясь. Ощущение, что лежала очень долго. Захотелось хоть расчесаться, но не нашла своей сумки. Сполоснула лицо водой из-под крана, отметив про себя, что здесь даже зеркала нет. Прошлась пятернёй по волосам в попытках разгладить – наверное, вид кошмарный.

Подошла к двери и хотела выглянуть в коридор, но не тут-то было. Заперто! Что ещё за новости? И как быть?

Снова выглянула в окно, теперь заметила и охрану. Серьёзные ребята, военные, а не обычные ребята, каких встретишь в больнице на посту. Что у них тут вообще происходит?

Каюсь, немного пошумела, подёргала дверную ручку и даже не отказала себе в удовольствии побарабанить по самой двери. А нечего запирать приличных людей! Потом присела на кровать, подумать. Заметила на стене кнопку вызова. Нажала.

Довольно быстро пришёл новенький лаборант в белом халате. А куда подевались их супернадёжные костюмы биологической или химической защиты? Особой опасности больше нет, получается? Или её стало немного меньше? Лаборант был лишь в прозрачной маске, закрывающей всё лицо, и перчатках. Он участливо спросил, пытаясь заодно прощупать мой пульс:

– Добрый день! Проснулись? Как себя чувствуете?

– Нормально! Вот только не поняла, а почему меня запирают?

– Это ради вашей безопасности.

– А чего волноваться-то? В зомби я не превратилась, зачем меня тут держать? Хотите устроить здесь секретный научный центр, ваше право. Но я вам зачем сдалась?

Лаборант очевидно смутился, не находя слов. Подумав, он плавно двинулся в сторону выхода, бодро сообщив, что сейчас позовёт начальство, и исчез. Дверь запер, было слышно щелчок замка. Ну и порядки у них тут!

И кто, вы думаете, пришёл? Снова Герасимов! Кажется, он ко мне неравнодушен, как будто я мёдом намазана.

Все свои вопрос повторила и ему, только в более эмоциональной форме – понимать надо, что не железная. Герасимов задумчиво на меня посмотрел, а потом пробормотал, что сейчас вернётся, и тоже сбежал. Но он быстро вернулся, неся в руках небольшой предмет, оказавшийся зеркалом.

Поначалу изумилась, как он смог догадаться, что мне хотелось бы привести себя в порядок, неужели так плохо выгляжу. Но когда увидела своё отражение, вопросы пропали – глаза полностью белые, без радужки, и крошечный чёрный зрачок посередине. Вид жуткий.

Хорошо, что уже сидела, потому что ноги вдруг стали ватными:

– Так, я не поняла, что это со мной? Как вы это объясните? – собственное шокирующее отражение с белёсыми глазами никуда не исчезало, сколько не моргала.

– Пока конкретно трудно сказать, – видно, Герасимов подготовился, говорил складно, без запинки, – учёные ещё ни разу не видели ни у кого подобную реакцию на зомби-вирус.

– Это хорошо или плохо?

– Мнения разные, – увидев мою предельно разочарованную реакцию, поспешил добавить, – но сейчас преобладает теория, что у вас может быть иммунитет.

– А не слишком ли быстро столь смелые идеи появились? За одну прямо ночь, и уже столько мыслей? Они у вас что, не спят совсем?

– Не за одну ночь.

– А за сколько? Давно я тут?

– Уже неделю.

Хотелось выругаться, но постеснялась при мужчине.

– И что, просто спала? Или вы меня специально?…

– Нет, что вы. Просто спали. Сами.

Появилось нехорошее предчувствие. Закатала рукава казённого халата – точно, катетер. Лечили по полной, наверняка, пока была в отключке. Страшно представить.

– А это что?

– Мы брали образцы, чтобы отслеживать картину.

– Так, стоп. Вы меня, что ли, на опыты собрались пустить?

– Если у вас действительно окажется иммунитет, значит, можно будет сделать вакцину.

– То есть из меня будет вакцина для всех остальных людей? Просто восторг, в самом деле.

– Это совершенно безопасно, но пока нужно просто подождать и выяснить, что происходит.

Рассмотрев себя получше, довольно сильно захотела отшвырнуть зеркало прочь и ещё стукнуть кого-нибудь виноватого, да посильней. Герасимов подходил для этой цели как нельзя лучше, но пришлось отложить пока выброс пара. Наконец вспомнила, что действительно неприятное угнетало настолько, что невольно хотелось отложить на попозже.

– Вы нашли Борисика?

Герасимов моргнул, посмотрел в сторону, потом опять на меня и твердо сказал:

– Да. Мы его нашли. И других.

– Каких ещё других? И что с ним?

– Он сейчас здесь, только внизу, на другом этаже. Под наблюдением.

– Это ещё почему? Что-то не в порядке?

– Можно и так сказать. Когда мы нашли детей, а это почти сразу произошло, пришлось экстренно развернуть здесь исследовательский центр. Самые лучшие специалисты – все у нас.

– Говорите чётко, что с ним?

– Он спит. Они все спят. Только по-другому, не как вы. Думаю, это лучше увидеть.

– Ну так пошли, покажете мне?

Конечно, захотела как можно скорее взглянуть, пока воображение не нарисовало настолько страшные картины, что от чувства вины не стало совсем паршиво. На практике оказалось, что я переоценила мощь своих фантазий про зомби – такого и в страшном сне не представить.

Герасимов вывел меня из палаты тюремного типа, запираемой снаружи бдительными лаборантами, и коротко кивнул на вопросительный взгляд крепкого охранника. Сразу же бросилось в глаза, насколько сильно изменилась больница, и не только потому, что здесь очень ощущалось присутствие большого количества людей или зомби. Никакого запустения, на каждом этаже охрана, а прямо по потолку проложены толстые жгуты проводов, разбегающиеся по кабинетам. Да, они тут времени даром не теряли.

Интересно, а кто же в соседних палатах? Все двери плотно закрыты. Но это пока не главное, сначала нужно выяснить, что с Борисиком.

Мы спустились на лифте на минус второй этаж. Потолок низкий, а освещение весьма скудное, не позволяющее даже понять, в какой цвет выкрашены стены – отличные декорации для преследования, но и здесь тянется совсем свежий канал многочисленных проводов, внушающий спокойствие из-за явной близости человеческой цивилизации. Коридор упёрся в герметичный прозрачный шлюз, охраняемый двумя военными. Герасимов перебросился с ними порой слов и нас пропустили внутрь, заставив надеть похожие на скафандры костюмы.

После шлюза всё выглядело иначе – на стенах обрывки свалявшегося сероватого пуха, а через несколько шагов обнаружился провал в стене, с норой в человеческий рост. По бокам и везде – полосы серой ткани, похожей на войлок или рыхлую бумагу, покрывающие нору изнутри, а что там дальше, в глубине, не разобрать – слишком темно.

Герасимов включил прожектор, установленный прямо напротив входа в нору, и тот беспощадно высветил содержимое зомби-кладки. Весь видимый объём занимали плотно прижатые друг к другу коконы, как вытянутые осиные гнёзда, только размером заметно побольше. С торца каждого кокона на нас смотрело хорошо различимое детское лицо, безмятежно спящее. Лиц было много, несколько десятков, наверное.