Екатерина Неглинская
Мерзкие боги
– Да, о Мудрый. Мы привыкли, что Крапивник не появляется дома по несколько дней. Он частенько отправлялся в каменоломню или к руднику. Мог задерживаться на строительстве в Храме. Мы думали, он ушёл выполнять новое распоряжение Зодчего, не зная о великом горе. Засомневались, только когда он не явился к похоронам.
– Когда сын рассказал вам, что стал учеником бога Аки? – задал следующий вопрос Дооку, пристально глядя на собеседницу. Её состояние не менялось, лишь небольшой трепет от его присутствия.
– Он сказал нам, как только Зодчий принял его к себе, о Мудрый.
– Кому вы об этом рассказывали?
– Никому, – она покачала головой. – Иначе…
– Что? – быстро переспросил он. Женщина не решалась. Теперь её волнение было явным даже для простого глаза.
– Дело в том, что наш Крапивник… он – Зрячий, – последнее слово она скорее прошептала, чем произнесла. Дооку вздохнул. Он ожидал услышать более интересное признание и был немного разочарован. В который раз за такой короткий промежуток времени.
– Не знал об этом.
– Никто не знал. И прошу, о Мудрый, сохрани это в тайне.
– Почему вдруг ты меня об этом просишь?
– В посёлке не любят Зрячих, – с опаской произнесла женщина. Край фартука в её беспокойных пальцах уже совсем превратился в мятый комок. – Жрец Мара… он…
За стеной, на половине родственников хлопнула дверь, и женщина замолчала. Мгновение она колебалась, а потом быстро приблизилась к Дооку на расстояние полушага и на одном дыхании прошептала: "Мара говорит, Зрячие опасны. Я не хочу погубить сына". Он сделал шаг назад, увидев, как всю её охватила дрожь. Женщина опустилась на колени, тяжело глотая воздух. Несмотря на свою родословную, она оказалась одной из тех, кто очень плохо переносил божественное присутствие.
– Я понял тебя, – проговорил Дооку. – И больше не буду беспокоить. Оставайся и отдохни, не провожай. Благодарю за искренность.
После визита в дом Крапивника он отправился в каменоломню, но ничего нового там не обнаружил. Постоял возле места, где было найдено тело Аки. Затем посетил рудник. Пусто и безлюдно.
И вот теперь он сидел около Храма, обдумывая тот небольшой улов, который принесли предпринятые действия. Он не сомневался, что мать Крапивника пыталась сказать ему нечто более значимое, чем могла себе позволить. Иначе зачем было предпринимать такой неприятный для неё контакт ради короткой фразы.
Зрячие, они были загадкой для всех жителей поселения. Эти люди выделялись одной отличительной чертой – могли совершенно безболезненно контактировать с богами, не испытывая ни малейшего дискомфорта. Именно из числа Зрячих женщин охотничий бог выбирал себе любовниц. Однако, дети рождавшиеся у них уже не имели уникальных свойств. Как и дети этих детей. По крайней мере, так считалось до настоящего дня.
Долгое время Зрячим не уделялось особого внимания. Воспитывались они в той же манере, что и все остальные люди. Первым высказал беспокойство жрец Мара, когда ещё в молодости получил свой пост и посох. Он предложил вести учёт Зрячих в поселении, ведь людей становилось всё больше, а уследить за каждым в отдельности – всё труднее. В качестве довода он привёл опасение, что невозможно предугадать, что способен совершить человек, имеющий такое преимущество перед односельчанами. Властный Ота в тот момент согласился, но оставил решение вопроса на откуп людям. Больше эта тема уже не поднималась. С тех пор боги узнавали о том, сколько имеется Зрячих и кто они, от Мары. В остальном ничего не изменилось, и Дооку ни разу не замечал выказанного недовольства со стороны людей по отношению к Зрячим. Потому слова матери Крапивника показались ему странными. Да и сам факт способностей юноши, если только они не были ложью, вызывал массу подозрений.
Дооку скрестил ноги, положил руки на колени и медленно выдохнул. Слишком много имелось мыслей, которые мешали ему. Он продолжал размеренно дышать, пока разум не успокоился и в голове не воцарилась тишина. Ощущения, звуки и запахи мира, в котором он пребывал сейчас, покинули его. Перед внутренним взором бога стояла первозданная темнота.
Поначалу она была ровным плоским занавесом, но постепенно он стал замечать оттенки, добавившие ей объёма. Они проступали то тут, то там широкими полосами, смешивались и громоздились, приводя в движение чёрную массу. Слух Дооку уловил отдалённый вой и рёв. Он вспомнил эти звуки: так могла шуметь только большая вода. Она взмывала вверх, поднималась на дыбы своей огромной массой и снова оседала. Катила волну за волной. Почти неразличимая в глухой ночной пустоте, потому внезапная и непредсказуемая. Ветер надрывался. Выл и шумел, то ли подражал воде, то ли соревновался с ней в силе. Низкие тяжёлые небеса разорвала вспышка молнии, упавшей в самую пучину. На мгновение она осветила вздыбленный океан. Дооку теперь видел его, как прежде, в ту безумную ночь. Первую ночь этого мира.
Глава 3. Боги знают не всё
Помещение, в котором занимались дети, находилось в большом просторном доме. Его соорудили по приказу Лучезарной Аи. Говорили, что в те далёкие времена, сам Зодчий Аки занимался строительством, не полагаясь на людей, и остальные боги помогали ему. Так это было или нет, Мальва не знала, но здание ей всегда нравилось. Наполненные светом и воздухом комнаты в жару держали прохладу, зимой быстро прогревались. Она хорошо помнила их расположение и убранство, хотя уже давно не посещала занятий.
Детей делили по возрасту на несколько групп. Перед Мальвой сейчас сидела средняя. Дети знали, что от них требуется, соблюдали тишину и внимательно смотрели на девушку. Кроме того, в конце комнаты расположилась на подушках Иволга. Они хоть и не могли её видеть, не обернувшись, но спинами чувствовали взгляд старой наставницы. Она одобрительно кивнула Мальве, чтобы та начинала.
– Вы уже, наверняка, слышали, что наш мир возник из звёздной пыли. Эта пыль двигалась так быстро в Великой Пустоте, что её частички прилипали друг к другу. Их становились всё больше и больше. И возникла твердь, – начала девушка. Дети внимательно слушали. – Но твердь была очень горячей.
– Почему? – спросил темноволосый мальчик, сидевший ближе остальных к Мальве.
– Потому что состояла из горячей звёздной пыли. Помнишь, я говорила, что она двигалась очень быстро. А когда кто-то спешит, то ему всегда жарко, – она улыбнулась. – Так вот, чтобы охладить твердь, Творец наполнил её водой.
– А откуда он взял воду?
– Он создал её. Вы ведь уже слышали, что Творец умеет создавать разные вещи из волшебных частиц. Он увидел, что твердь пуста и горяча. Создал воду и добавил её, тогда разлились океаны. Они такие большие, что нельзя увидеть другой берег.
– И ты видела океан? – не унимался ребёнок.
– Хватит вопросов, – вмешалась Иволга со своих подушек. – Слушайте молча.
– Никто не видел океана, кроме богов. Это так далеко, что нам за всю жизнь не дойти до него, – сказала Мальва. – Океан очень беспокойный и опасный. Он сильно сердился из-за горячей тверди. Как шипит вода, попавшая на горячую плиту. От этого воздух напоился влагой, и появились растения, а за ними пришли животные и люди. Но люди были несчастны, не знали порядка, часто ссорились между собой и болели. И вот однажды их увидели боги. Они плыли сквозь Большой шторм, волновавший океан, и сошли на берег, услышав плач людей. Боги сжалились и стали помогать людям. Учили их строить дома, добывать пищу, ткать одежду, считать, писать. Они научили людей всему, что мы сейчас с вами умеем. И продолжают нас учить.
– Раз боги пришли, то могут однажды и уйти. Как ушёл бог Аки, – произнёс всё тот же мальчик.
– А ну, тишина! – в голосе Иволги послышалась строгость.
– Отец говорит, боги с нами не навсегда. И пора бы уже и своей головой подумать.
– Твой отец прав в том, что своей головой обязательно нужно думать, – ответила Мальва, чуть склонившись к нему. – Но, как бы то ни было, нам следует уважать и чтить наших богов, не только пока они с нами.
– Потому что они всё знают и могут наказать? – снова спросил ребёнок.
– Потому что они всё знают и, несмотря на это, щедры к нам.
– Отец говорит, что ты одна из Зрячих. Это правда?
– Да, – коротко ответила Мальва, хотя Иволга активно подавала ей знаки не отвечать на заданный вопрос. Лгать и отпираться не было смысла, в поселении все знали правду о ней.
– Значит, ты можешь смотреть на них без боли! Какие они?
– Они… – Мальва на мгновение задержала дыхание, окинув свою юную аудиторию взглядом, – сияющие.
После занятий Иволга похвалила её, но дала строгое указание больше не устраивать с детьми дискуссий. Они должны были слушать её молча. С каждым годом, по её словам, их вопросы становились всё более каверзными и могли зайти слишком далеко, если их не пресекать.
По пути домой Мальве повстречался жрец Мара. На её удачу, она первой заметила его и потому смогла быстро свернуть за ближайший дом. Старик был слеп на один глаз, так что вряд ли успел её заметить.
Вечер приближался, следовало поторопиться, если она хотела опередить темноту. Однако, как Мальва ни старалась, приготовления заняли слишком много времени, так что она покинула свой дом уже в надвигающихся сумерках. Плотно завернувшись в накидку, она быстро пошла по пустующим улицам. Таиться не имело смысла, перезвон браслетов на щиколотках спешил за каждым её шагом. Временами девушка замечала, как из окон некоторых домов выглядывали любопытные лица. Что ж, пусть знают, кто и куда идёт. Так надёжнее.
Дверь дома, к которому она пришла, была открыта. В распахнутые ставни хорошо просматривались комнаты, заполненные светом ламп. Тем не менее, она почтительно остановилась на пороге и постучала по дверному косяку. "Заходи и закрой за собой", – раздался голос бога Ната из глубины дома.
Мальва вошла в покои и, сняв накидку, повесила её на крючок около двери . Аромат масла, которым тщательно было умащено её тело, заполнил собой комнату. Девушка поправила волосы, разложила складки на одежде, осмотрела свои украшения. Убедившись, что всё в полном порядке, она прошла в спальню.
Несокрушимый Нат лежал на кровати в одной набедренной повязке. В левой руке он держал стакан с вином, в правой – книгу. Отложив её при появлении Мальвы, поднялся на локте.
– Ты сегодня задержалась, – заметил он.
– Да, о Несокрушимый, – просто ответила она. Девушка стояла перед богом прямо, не склоняясь и не таясь. – Лучезарная Ая назначила меня обучать детей.
– Хорошее дело, – кивнул бог. Подойдя, Мальва опустилась на кровать рядом с ним.
– Что сегодня пожелает мой господин? – Нат улыбнулся её словам. Он протянул руку, погладил её плечо, аккуратно взял голову девушки под затылок и чуть привлёк к себе.
– Для начала ещё вина. И на обратном пути не забудь закрыть ставни.
Она кивнула и, быстро встав с кровати, ушла в кладовую.
Несмотря на поздний час, в покоях Властного Оты горел свет. Это было время ежедневного доклада, когда жрец Мара рассказывал своему непосредственному повелителю всё, что ему стало известно за минувший день. Хотя боги почитались в равной степени, каждый из жителей поселения нёс служение одному из тех, кому был посвящён в зависимости от своего статуса, рода занятий или положения. Охотники и следопыты почитали Несокрушимого Ната, женщины, в первую очередь, обращались к Лучезарной Ае, лекари, скотоводы и все, кто был связан с физическим здоровьем односельчан, принадлежали к последователям Мудрого Дооку, писцы, счетоводы и учителя – Речивого Тату. И всё это вместе находилось под контролем Властного Оты, теперь взявшего на себя и вопросы строительства, относившиеся раньше к Зодчему Аки.
Для того чтобы несколько сбавить поток мелких просьб и обращений, по установленному порядку первым делом люди шли к главному последователю каждого из богов, либо к жрецу Мара. А те, в свою очередь, уже решали, допускать ли просящего к своим великим покровителям. Исключение представляли лишь потомки Несокрушимого Ната, по его собственному разрешению всегда обращавшиеся к предку без какого-либо посредничества.
Мара руководил последователями богов. Он регулярно выслушивал их доклады о просьбах людей и делах в поселении, давал ценные советы, помогал решать проблемы. Мара обладал весомым многолетним опытом, его уважали, его слушались. Он чаще других беседовал с богами. Говорили, что его зрение не выдержало божественного сияния, с которым он сталкивался много больше прочих – Мара был слеп на один глаз, вторым видел плохо. Но даже слепота не могла помешать его чуткости, прозорливости и невероятной осведомлённости.
Пока Властный Ота пил свой вечерний цикорий, сидя за небольшим столиком, жрец монотонно бухтел, перечисляя события дня. Ввиду возраста и заслуг, ему единственному из людей дозволялось сидеть на аудиенции Оты. Но Мара предпочитал стоять, опираясь на свой посох. Здесь же, в комнате находилась Лучезарная Ая. Обычно она избегала выслушивать доклады жреца, но со смерти бога Аки стала проявлять к ним интерес. Она сидела в стороне от своего властного супруга, в небольшом уютном кресле и вязала с таким видом, словно происходящее её нисколько не занимало. Впрочем, ничего особенного в докладе Мары и не было, обычные будничные события.
Когда жрец закончил, Ота молчал, глядя в разбухшую и пожелтевшую от времени книгу, лежавшую перед ним на столике. Больше половины её листов отличались по размеру и качеству от предыдущих, потому что были добавлены позднее.
– Значит, так, – задумчиво сказал он. – Завтра в полдень я хочу переговорить со строителями. Собери их возле моих покоев. Когда закончится срок траура, мы должны возобновить работы в Храме. Поэтому нам нужно обсудить положение дел и план постройки.
– Да, о Властный, – ответил жрец и заметно смутился.
– Тебя что-то беспокоит, Мара?
– Я не рассказал всего, о Властный, потому что не знал, как это преподнести, – Мара выглядел взволнованным. – Сегодня я выяснил, что юноша по имени Крапивник исчез из поселения.
– Как это связано со строительством? – уточнил Ота.
– Он был учеником Зодчего Аки, о Властный.
– Мне это известно.
– Разумеется, о Властный, – жрец склонился ниже. – Дело в том, что он пропал, как я выяснил, в день Великой Скорби, когда Зодчий покинул нас. Но и это не всё. Я сразу же послал людей в мастерскую Зодчего, и мне доложили, что исчез его дневник с чертежами.
– Что ты предпринял? – спросил Ота быстро.
– Я отправил людей на розыски. Но мальчишка пропал несколько дней назад, след мог уже исчезнуть…
– Хорошо, продолжайте искать. Завтрашней встречи это не отменяет. Я хочу видеть все чертежи, что остались. Теперь можешь идти, Мара.
Дождавшись ухода жреца, Ая тоже поднялась со своего места и направилась к выходу.
– Куда ты идёшь так поздно? – спросил Ота, не отрываясь от своих записей, которые продолжал просматривать.
– У нас осталась недоигранная партия в шахматы с Тату. Заодно хочу обсудить с ним вопросы, связанные с обучением детей. Тебя что-то смущает?
– Да, – сказал он, чуть помедлив. Наконец, Ота закрыл книгу и поднял взгляд на свою лучезарную супругу. – Время. Не поздновато обсуждать школьные вопросы?
– Я уж было подумала, что тебе не понравилось, что мы с ним играем, и ты ревнуешь, – голос Аи был скучающим.
– С глупостями пусть твоя совесть разбирается. У меня есть дела и поважнее, – он встал и быстро подошёл к ней. – Но если ты что-то задумала, я тебя предупреждаю.
– Иначе что? Заключишь меня под стражу? Убьёшь? Впрочем, всё лучше, чем тут прозябать, – Ая смотрела на своего супруга прямо, ожидая ответа. Ота усмехнулся.
– Когда-то ты считала иначе. Забыла, что говорила мне в первые дни после шторма?
– Я думала, шторм всё изменил. Думала, будет иначе в этом новом мире. Но потом поняла, что сильно ошибалась. Нет такой стихии, которая смогла бы изменить тебя.
– Когда это тебе перестало нравиться то, какой я?
– Давно, – сухо произнесла Ая, – ещё в прошлой жизни.
– Не забывайся, – он крепко взял её за плечо и стиснул его. – Ты всё ещё моя жена. И это никакая стихия не изменит. Так что веди себя подобающе.
– Можешь пойти со мной, если не веришь, – она держалась спокойно, видя нарастающую злость Оты. Внезапно он её отпустил.
– Возвращайся не позже полуночи. Я пока поработаю.
Ая ничего не ответила, только развернулась и пошла прочь. Покои Тату находились всего в нескольких домах от покоев Оты. Несмотря на ночную прохладу, Ая пренебрегла накидкой. Она предпочла быстрее дойти до своего пункта назначения, чем терять время на поиски верхней одежды.
Тату ждал её. Его дом был значительно меньше того, что принадлежал Властному Оте. Всего две комнаты: гостиная, в которой Речивый Тату принимал посетителей, и спальня. Маленькая кухня располагалась в спальне за печкой. Там уже грелся чайник и была подготовлена тарелка с сушёными фруктами.
Ая поприветствовала хозяина дома и по его приглашению прошла в гостиную. На столике в углу стояла шахматная доска с фигурками неоконченной партии. Пока Тату отправился за угощением, гостья расположилась на одном из стульев. Она играла чёрными, ход был её.
Наконец, всё было готово. Тату тоже сел за стол. Посмотрев на доску, он в задумчивости потёр гладко выбритый подбородок.
– Похоже, он что-то подозревает, – тихо сказала Ая. Собеседник кивнул.
– Зря ты с ними там сидишь, ничего не услышишь нового. Если Мара что-то и говорит ему, то уж точно в другое время, – заметил Речивый.
– Чертежи Храма пропали.
– Я знаю, – он улыбнулся лишь губами. – Все об этом уже знают. Отец Крапивника пришёл к Маре утром. Сама понимаешь, такое шило никак не спрятать.
– Всё бесполезно, значит, – выдохнула она. Тату взял её руку и мягко сжал в своей.
– Нет, что ты. Наоборот. Это к лучшему. Нужно поговорить с Дооку.
– Ни в коем случае!
– Ая, – тихо произнёс он. – Всё изменилось. Нужно с ним поговорить. И будет лучше, если сделаешь это именно ты.
– Ладно, хоть мне это и не нравится. Только потому, что верю тебе, – взгляд её медовых глаз смягчился.
– Хорошо, – Тату кивнул на доску. – Твой ход.
Дом Мудрого Дооку, как и дом Тату, был небольшим. Он строился одним из первых и долгое время выполнял не только жилую функцию, но и служил для приёма больных. Хотя теперь, уже многие годы бог-врачеватель редко занимался пациентами. В поселении имелись два лекаря, которых он обучал и курировал. Для них построили отдельное здание, оборудованное всем необходимым. С будничными простыми случаями они вполне были способны справиться сами, а в сложных ситуациях обращались к Дооку за помощью. И хотя лекари старались не беспокоить Мудрого, бывало и так, что им приходилось стучаться в дверь его покоев даже в поздние ночные часы. Поэтому появление полуночного визитёра не вызвало у Дооку удивления. Сам он ещё не ложился спать, работал при свете лампы над медицинскими записями. Что было действительно необычно – персона человека, явившегося к нему в такой час без приглашения. Гостем оказался Ястреб.
– Что-то случилось? – спросил Дооку и стоявшего перед ним в поклоне молодого охотника. – Что-то с твоим другом Инеем?
– Позволь поговорить с тобой, о Мудрый, – попросил Ястреб. Голос у него был уверенный, без намёка на мольбу или раболепство.
– Конечно, проходи.
Войдя, Ястреб быстро осмотрелся. Внимательным охотничьим взглядом окинул простую обстановку старого сруба, в котором оказался впервые. Любопытство, довольно отметил про себя Дооку. Качество, присущее не многим в поселении.
– Ну, говори. Я тебя слушаю, – подбодрил он гостя. Впрочем, тот не слишком нуждался в этом. Ястреб выглядел удивительно спокойным для человека, пришедшего напрямую к одному из своих богов. Возможно, капля волнения. Ну, две. Не более.
– Я бы хотел стать твоим учеником, о Мудрый, – произнёс Ястреб. И вот только теперь его эмоциональное поле, за которым наблюдал Дооку, задрожало. Хозяин дома удивлённо поднял бровь. Чуть улыбнулся. Собеседник этого не видел. Он стоял, как и всегда, с опущенным взглядом.
– Моим учеником? – переспросил бог, делая шаг к зверолову. – Ты недоволен своим ремеслом охотника?
– В тот день в лесу, когда ты, о Мудрый, помогал Инею, я наблюдал, – заговорил Ястреб. Он продолжал волноваться, но не более. Дооку стал прохаживаться по комнате, слушая гостя, постепенно чуть приближаясь к нему и наблюдая за реакцией. – Меня поразило то, что ты делал. Я понял, что тоже хотел бы помогать людям.
– Похвально. В таком случае, я поговорю с лекарями. Они обучат тебя.
– Нет, о Мудрый. Они не смогут, – поскольку Дооку выжидающе молчал, зверолов продолжил объяснять. – Они слепо следуют твоим словам, не понимая сути. Ты видишь многое, видишь причины, чувствуешь человеческую природу. Вот что я бы хотел узнать.
– Да, наложить бинты может всякий, но чтобы видеть нужна божественная искра. Ни у кого из людей её нет.
– Прости, о Мудрый, но я слышал другое.
– Неужели? – Дооку остановился прямо перед гостем. – Поведай-ка мне. Что и от кого ты слышал.
– Великий Зодчий говорил, что Зрячие несут в себе божественную искру. Достаточно лишь разжечь её и направить, и это под силу богам.
– Действительно, – Дооку усмехнулся. Он теперь не пытался скрывать своих эмоций, догадавшись обо всём. – Ты – смелый человек, Ястреб. Не побоялся прийти ко мне напрямую, в обход жрецов и признаться в том, что ты Зрячий. Кстати, почему ты не стал обращаться к Маре?
– Я нарушил правило и пришёл к тебе, о Мудрый, напрямую, потому что иначе этот разговор никогда бы не состоялся. Ни Мара, ни твои последователи не позволил бы мне этого сделать.
– Почему же?
– Потому что… – он запнулся на мгновение и скользнул взглядом в сторону, – я занимаюсь охотой, и всё предрешено. Нечеловеческое это право, менять пути Судьбы.
– Да, – Дооку кивнул и снова сделал круг по комнате раздумывая. – Так многие считают, но не все. Ты ведь не первый из людей, пришедший просить у богов обучать его.
– Ты говоришь о Крапивнике, о Мудрый, – догадался Ястреб. – Понимаю, моя просьба выглядит странной. Подозрительной. Из-за того, что произошло.
– Нет, – Дооку посмотрел на него. – Я лишь думаю, случайность это или теперь уже закономерность?
– Прости, о Мудрый, я не понял твоих слов, – признался охотник.
– Я хочу сказать, что готов учить тебя. Приходи завтра после полудня сюда.
– Благодарю, о Мудрый… – Ястреб согнулся спиной в поклоне, чуть более глубоком, чем обычно. Дооку поморщился.
– И раз уж нам теперь с тобой предстоит видеться часто, обращайся ко мне по имени. Не выношу эти высокопарные эпитеты, – охотник поднял на него удивлённый взгляд. Хозяин дома усмехнулся. – Причуды богов.
В ту ночь Дооку долго не мог уснуть. Он хотел бы забыться в чёрной пелене дрёмы, но его преследовали воспоминания. Как и днём во время медитации, он снова видел океан, охваченный великим штормом. Огромные тяжёлые волны и низко нависающие пропитанные дождём тучи. Вой ветра, рёв большой воды, трескучие всполохи небесного огня. И посреди всего этого безумия он видел судно. Оно то медленно взбиралось на очередной вал, то летело вниз, разрезая носом его гладкую спину в брызги и пену .
Каждый такой подъём казался близким к провалу, но судно, направляемое умелыми руками, снова и снова преодолевало препятствие, чтобы встретиться с новым. Всё его нутро трещало под натиском стихии. В лобовое стекло рулевой рубки била вода. Шкипер, вцепившийся мёртвой хваткой в неповоротливый штурвал, не отрывал взгляда от чёрной водной массы впереди. Лицо его было бледным от напряжения и концентрации, челюсти сжаты до боли, которой он, впрочем, сейчас не замечал. Он был весь нацелен на то, чтобы провести судно и людей, прятавшихся в его каютах, через разгулявшийся океан.
Рядом со шкипером, схватившись за поручни у приборной панели, стоял ещё человек. Он постоянно вертел головой, глядя то на своего товарища по несчастью, то на воды впереди. По всему было видно, что ему очень страшно, но он не решается уйти. "Райнер!" – выкрикнул капитан, но его голос поглотил грохот, с которым очередная волна ударила в борт судна. "Райнер!" – предпринял новую попытку шкипер, и напарник посмотрел на него."
– Шли бы вы вниз, док! Тут не черта делать вдвоём! Нужно проверить, как там посланник и его люди.
– Нет, кэп, не могу оставить вас одного. Если что случится, вам потребуется помощь, – выкрикивал Райнер, надрывая горло.
– Если что случится, никому из нас уже помощь не потребуется. Всё, что могу, я делаю. Единственный, чьё содействие мне нужно, это Алекс в машинном отделении. И он тоже справляется, – шкипер прервался, сконцентрировавшись на очередном препятствии. Когда оно было преодолено, он снова повернулся к Райнеру. – Идите. Посланнику может потребоваться медицинская помощь и…
Он не успел договорить. Очередной удар был таким внезапным, что они оба не удержались на ногах. Шкипер выпустил штурвал из рук. Судно резко накренилось в сторону, вода полилась в рубку, заполняя её. Выжимая последние силы из мышц, Райнер пытался встать на ноги, чтобы добраться до штурвала. Неожиданно наступила тьма.
