Екатерина Елизарова
Под светом твоей звезды

Пролог

– Жантаин, понимаешь ли ты всю тяжесть своего поступка и осознаешь ли его последствия?

– Да, Сантан, – ответила девушка, покаянно склонив голову.

– В таком случае ты знаешь, что наказание твое будет суровым и заплатить придется не только тебе.

Сумрак звездного зала как будто сгустился после его слов, еще больше погрузив Жантаин во тьму.

– Что ждет его? – спросила она, поднимая глаза.

– Ваш тайный союз изменил его много раньше срока, он не был готов, но ему придется отвечать по обновленным вибрациям. Одному. Общением с ним ты утяжелила свои излучения и потеряла возможность исполнить начертанное. Теперь ему предстоит нести эту ношу за тебя. Никак иначе исправить содеянное уже не получится.

– Мы еще увидимся? – обреченно спросила она.

– Не об этом ты должна думать сейчас. Вам отводилась важная роль, теперь же сроки отодвигаются, этот сбой отразится во всех сферах, – сказал он и после паузы добавил: – Если хочешь обрести право на воссоединение, ты должна искупить свою вину.

– Как? – едва слышно произнесла она.

– Ты будешь изгнана, Жантаин. Сослана на низшую планету. Проблемную, с непростой судьбой. Не навсегда. Тебе предстоят несколько воплощений. Точный срок будем определять уже не мы. В сущности, ты будешь перерождаться на ней до тех пор, пока не обретешь способность притянуться на Алантаир обратно, – он взмахнул рукой, и под высоким куполообразным потолком появились трехмерные проекции незнакомых звезд, а затем и планет. Голубой шар, густо покрытый белыми облаками, приблизился и замер прямо напротив нее. – Своим присутствием на Земле ты не только искупишь содеянное, но и будешь способствовать восприятию ее замкнутой атмосферой токов нашего светила.

Сантан говорил уверенно, но в глазах его читалось хоть и смутное, но сомнение, которое так не понравилось девушке.

«Если даже Хранящий сомневается, то что же в действительности ждет меня на этой планете?..»

Глава 1

Женевьева, Земля

В дверь немилосердно барабанили. Выходить не хотелось совершенно, но и спать под такое было невозможно. А ведь я собиралась еще часок вздремнуть перед сменой! Стук в очередной раз сменился елейным голоском одного из дружков моего непутевого соседа по коммуналке.

– Жень… Женечка, послушай, ну выходи уже. Нам без твоей женской компании тут совсем тоскливо.

– Отстаньте вы от нее, – пытался утихомирить приятелей горе-сосед. Однако не слишком-то усердно. От него, судя по всему, отмахнулись и начали колотить в дверь теперь уже ногами.

Ну что ж, будем считать – сами напросились. Пить мерзкую кислятину от таких вот алкашей, в избытке населявших мой райончик, я зареклась в первый же раз, когда попробовала, но деваться некуда.

Я повернула задвижку и резко распахнула дверь. Страждущие моего внимания как будто даже растерялись от такой прыти.

– Женечка…

– Привет, котик, – нарочито игриво сказала я, заглядывая в глаза и обволакивая мужчину нитями, послушно шедшими из солнечного сплетения. Бойкая радость, удивление и неприкрытое предвкушение быстро потухли на его лице, и он стал оседать на пол.

Андрей, тот самый сосед, быстро ретировался к себе в комнату, не желая попадаться мне под горячую руку, а вот его приятель сперва непонимающе уставился на дружка, а потом, видно, решив, что так даже лучше, продвинулся ко мне.

– Ну что же ты так долго нам не открывала, красавица?

Не люблю играть на похоти, но этот на вид оказался не так пьян и слишком силен, чтобы совсем уж легко от него отделаться. Сделав шаг в его сторону, я медленно произнесла:

– Не думала, что к соседу заходят такие парни, как ты, – сделав еще шаг, я провела пальцем по его футболке. – Если бы знала, вышла бы намного раньше.

Довольная ухмылка озарила щербатое лицо, руки потянулись ко мне, но хищный огонек моих глаз уже отразился в его. Это оказалось даже проще и быстрее, чем я могла бы подумать. Взор мужика заволокло дымкой, и он осел на грязный дощатый пол подобно своему товарищу.

– Ну и дрянь… Эй, ты, – я постучала в дверь напротив. – Чтобы я этих здесь больше не видела, понял? А то в следующий раз заявление на тебя напишу!

Ответа дожидаться было не обязательно. То, что я и без всякого заявления могу немало ему насолить, Андрей знал прекрасно. И обычно не досаждал, а бывало даже в чем-то по мелочи помогал. И свою сегодняшнюю ошибку, полагаю, давно понял и сам. А потому я просто поплелась на кухню, решив заварить себе кофе перед тем, как собираться на работу. Желание спать пропало, а вот запить ту гадость, которой пришлось напитаться, хотелось – и весьма. Я, конечно, знала, что никакая еда тут не поможет, но заполнение желудка ароматным напитком создавало хотя бы видимость.

Так уж вышло, что обходиться без подобной энергетической подпитки я не могла. У других получалось, а у меня почему-то нет. В считанные дни я превращалась в вялую куклу, которой не помогали ни сон, ни еда, ни врачи. Если только это не были молодые привлекательные доктора, на эмоциях которых легко сыграть, чтобы испить немного их силы. Для удовлетворения этой потребности годились в общем-то какие угодно ауры и любые достаточно яркие эмоции, но когда можешь отведать будоражащей ярости или неподдельного изумления от неожиданного поцелуя, то зачем опускаться до отвратительной, замутненной алкоголем похоти?

«Нет, – зареклась я в который раз. – Уж лучше отсидеться в комнате и действительно вызвать наряд полиции, чем наполнить себя этой мерзостью еще когда-нибудь».

Перешагнув через так и лежавшие посреди узкого коридора тела, я зашла в комнату. Надеюсь, к моменту, когда я вернусь, молодчики уберутся восвояси. Просить Андрея уволочь их к себе я не хотела, да и навряд ли их грузные тела дадутся ему легко. Он, как я знала, в прошлом отвоевал ни много ни мало в Чечне, но сейчас его заморенное нездоровым образом жизни и последствиями участия в военных действиях тело было мало способно на подвиги. Так, во всяком случае, я думала, удивляясь подчас просыпавшемуся, но в целом совершенно мне не свойственному сочувствию.

«Ладно, сегодня за баром Толик, а значит, на работе будет не так мрачно», – подумала я, одеваясь.

Тонкие капроновые колготки и коротенькая черная юбочка в мороз радовали мало. Нельзя сказать, чтобы я не любила красиво одеваться или под настроение даже шокировать откровенным внешним видом. Сладкие и такие желанные эмоции окружающих (и чем ярче, тем вкуснее) становились лучшей наградой за старания. Но, несмотря на это, в обычной жизни я предпочитала удобство моде и шику. К тому же сегодня я не голодна, а значит, все ненужное внимание клиентов предстоит сносить молча.

Смена в нашем поселковом кафе прошла на удивление тихо. Вроде и черта города, но подобное заведение в округе одно-единственное, да и контингент соответствующий: или алкаши, или сомнительного вида мужчины, охарактеризовать которых одним словом можно просто – «братки». Правда, в такой мороз односельчане, похоже, не были готовы добираться до кафе даже ради горячительных напитков и компании обаятельного бармена Толи. Уж не знаю, не пожалеет ли хозяин заведения о своем решении сделать его круглосуточным, тем более зимой? Впрочем, меня такое положение дел вполне устраивало. Чаевых не перепадало, но зато и не доставал никто, да и с Толей скучать особо не приходилось. Вот так я и просидела почти без дела до самого рассвета, то погружаясь в присущую мне мрачную апатию бытия, то выныривая, вслушиваясь в живую болтовню бармена и невольно улыбаясь.

У меня не было друзей. Ни подруг, ни бойфренда – я вообще никогда не любила людей, хотя и зависела некоторым образом от них. Толя был едва ли не единственным, кто не раздражал меня и чье общество мне даже нравилось. И все равно, когда пришла сменщица Катя я облегченно выдохнула, мечтая поскорее донести голову до подушки и отдаться хмурым объятьям Морфея со всей полнотой. Сон не давал мне чего-то такого, что приносил другим людям. Судя по всему, они получали не только физический отдых, но и силы. Они, но не я. При этом вместо того, чтобы не спать вовсе, я нуждалась во сне куда больше знакомых мне людей. Как будто каждый раз, засыпая, я долго и упорно искала там нечто мне недоступное.

Мороз с утра начал крепчать. Он набросился и впился колючими иголками, едва только я вышла на крыльцо. Проклиная практически оголенные ноги и коротенькую дубленку, я быстро продвигалась вперед. Чтобы не поскользнуться, смотреть приходилось под ноги, а согреваться – мечтами о теплом одеяле. Однако достигнуть желаемого оказалось не так легко.

– Ты глянь, мы только пришли, а крали уже на выход собрались, – сказал как выплюнул амбаловидный парень, преграждая мне дорогу. И что, спрашивается, он забыл тут с утра пораньше?

Первой мыслью было непринужденно отмахнуться от назойливых приставал, как от мух, и топать домой. Но мысль эта в мозгу не укоренилась, поскольку чутье буквально кричало: фокус этот вряд ли удастся. И стоило только поднять глаза, чтобы в этом убедиться.

Вместо ожидаемого интереса, издевки или даже желания в чужих глазах кипела злость. Странная, непонятная и совершенно несоответствующая ситуации, но лишающая всякой надежды на благополучный исход.

Впрочем, злость – это как раз хорошо… Хуже, если бы ее не было, а так… Надо лишь немного ее раззадорить, чтобы полилась через край, и она моя.

– Я вам не по зубам, – сказала с вызовом.

Глаза «амбала» округлились. Я усмехнулась, а в нем начала просыпаться настоящая ярость.

«Как раз то, что нужно», – подумала я, непроизвольно закипая от предвкушения сама.

Даже не пытаясь скрываться, я вскинула руки в стороны, прикрыла глаза и выпила всю ее без остатка. Сил после ночного инцидента было предостаточно, и эта невиданная щедрость буквально пьянила, бурля пузырьками кипучей энергии внутри.

Вслед за яростью из мужчины утекала жизненная сила, на лице его вновь проступило удивление, но ненадолго. Так и продолжая смотреть на меня, он медленно осел и повалился на обледенелую землю.

– Ммм… – промычала я довольно.

Второй был далеко не таким рослым, но не менее грозным на вид, с угольками черных глаз и смуглой, выдающей южную кровь, кожей. В немом оцепенении наблюдавший за происходящим, он наконец прокричал «Ах ты тварь!» и кинулся ко мне. Да, парень явно не понимал, что сейчас мне не понадобится даже пояс по каратэ, который, кстати сказать, имелся, чтобы справиться с ним. Когда глаза его с читаемой в них знакомой яростью уперлись в мои и я уже приготовилась осушить его, мне почудилась в них тень осознания, и… он отступил!

– Развалился тут, – пробормотала я, обходя первого, и решила поскорее убраться отсюда.

Навалилась усталость, не физическая и даже не энергетическая – несмотря на вкусовые пристрастия, получила я вдоволь. Усталость была эмоциональная: мне просто хотелось поскорее оказаться дома. И не важно, что этим словом я называла небольшую комнатушку в пятикомнатной обшарпанной коммуналке, где меня никто не ждал. Единственное живое – фикус, подобранный неизвестно зачем на лестничной клетке этажом ниже, однажды неожиданно погиб после вспышки ярости в его присутствии. Наутро я обнаружила несчастное растение в таком виде будто его ошпарили кипятком: вместо листьев – серая слизь. Но там было хотя бы тепло и ждала вполне удобная кровать – первое, что я купила, начав зарабатывать себе на жизнь.

Думать ни о чем не хотелось, и даже визги проснувшихся отпрысков пышнотелой, не всегда трезвой, стервозной соседки не раздражали с той силой, как это бывало обычно. Мне хотелось спать, душу сковала необъяснимая тоска, отчего картинки доведенной до бешенства этой самой соседки уже не вызывали улыбки. В первое время после выпуска из детского дома и освоения премудростей самостоятельной жизни я частенько прибегала к этому способу подпитки сил, но довольно скоро он мне наскучил. Вывести из себя тетю Аню удавалось слишком легко, и я стала искать более изощренные способы вне дома, когда азарт, испытываемый при получении чужой энергии, придавал ей особенный аромат. Я давно не доводила ее целенаправленно, но невольные стычки случались почти каждый день: достаточно было столкнуться на кухне или в коридоре. Ее перекошенное злобой лицо частенько согревало мне душу и поднимало настроение. Но не в этот раз.

Едва закрыв глаза, я погрузилась в густой мрак, вязкий и неприятный. Он не пускал, сковывая и замедляя движения, а мне хотелось бежать, хотелось лететь! Я стала неистово рвать ткань сна руками, раздвигать его края, и мне это почти удалось. Мрак сменился тьмой, уже не густой и не страшной, а еще не такой однородной как прежде. Приглядевшись, я смогла увидеть россыпь бликов, напоминающих звезды. Чем внимательнее я всматривалась, тем отчетливее понимала, что это именно звезды. Их становилось вокруг все больше и больше, они окрашивались во все более яркие краски, буквально вливая в душу неиспытанный прежде восторг. Почуяв нечто до сих пор недоступное, я устремилась вперед, меня тянуло куда-то туда, все дальше и дальше, прочь от липкого мрака. Свет. Я еще не видела его, но уже точно знала, что он где-то там, и меня с непреодолимой силой влекло к нему. А потом все оборвалось, словно лопнула натянутая нить и с оглушительным хлопком выдернула меня из сна.

Футболка намокла и неприятно липла к телу. Я откинула одеяло, отчего меня мгновенно обдало холодом. Но и лежать накрывшись я не могла. Внутри все клокотало, я не помнила, чтобы когда-либо прежде у меня получалось так быстро оторваться от навязчивого мрака, окружающего меня каждую ночь, а теперь… Тот свет, что почудился где-то там, за кромкой видимого, тревожил и будоражил душу, возвращая вновь и вновь ощущениями в пережитый сон.

Я еще долго ворочалась без сна, безрезультатно пытаясь прогнать чувство зияющей пустоты внутри. Пустоты, которая заставляла день изо дня наполнять себя чужой жизненной силой. Пустоты, делающей меня изгоем, не способным найти иной схемы взаимодействия с окружающими людьми, кроме как «охотник-жертва». Да я не сильно и старалась, не имея на то никакого желания. Люди в лучшем случае были мне неприятны, чаще – безразличны. Кто знает, возможно, если бы я так остро не нуждалась в них, то давно покинула город и жила затворницей. Нет, нет… На размышлениях о собственной жизни и ее никчемности я успела поставить жирный крест. Когда становится слишком пусто и холодно внутри, нужно просто выйти на охоту, да такую, чтобы выветрить всю эту тоску из души и заполнить себя ликованием победы.

«Вот этим и займусь», – решила я и все-таки провалилась обратно в сон.

Глава 2

Тейлондер, Алантаир

Символы начали расплываться перед глазами и, пребывая в глубокой задумчивости, я не сразу понял, в чем дело.

– Айзик! – окликнул я друга. – Не свети мне в глаза!

– Не могу! У тебя просто недопустимо серьезное лицо! – ответил этот паршивец и, смеясь, растрепал свои золотистые кудри. – Что ты там такое изучаешь?

– Хроники, Айзик, Хроники. И тебе было бы полезно, – ухмыльнулся я.

– Тей, я не понимаю, зачем тратить время на книги? Ведь когда-нибудь мы отворим двери в резервуары накопленной памяти! И, возможно, не только своей собственной!

– Такое, как ты знаешь, подвластно одному лишь Хранящему. И даже если Кристалл подтвердит в нас Стражей Луча, Хранящими мы никогда не станем.

– Но как-то стал Сантан Хранящим? Не всегда же он им был? – с сомнением протянул он.

– Не знаю, Айзик, но вот если ты и в прошлых своих воплощениях относился так пренебрежительно к книгам, то боюсь, мало что откроешь и с помощью глубинной памяти, – рассмеялся я, будучи уверенным, что друг оценит шутку и не вздумает обижаться. Во-первых, обида была крайне редким и упорно искореняемым явлением, а во-вторых, я не сомневался – Айзик и сам прекрасно понимает, что набраться знаний и опыта можно далеко не только из книг. И даже напротив!

Нет, он, конечно, не расстроился, но и не отказал себе в удовольствии снова направить мне в лицо мощную струю света, отраженную от круглого увеличительного зеркала.

– Прекрати! – взмолился я. – Вот лучше послушай: «Когда приближается срок, отбираются все рожденные, в ком вероятна принадлежность к Стражам Луча. Нередко знаком служит отсутствие в звездной карте ребенка четко намеченного пути, а как следствие, предрасположенности к одному из видов деятельности». Карты, конечно, и без того просматривают, – добавил я. – Но, по всей видимости, чем ближе к моменту прихода облака, тем тщательнее именно на предмет знака Стража, – Айзик оторвался от зеркала и кивнул.

– Интересно, как все-таки выходит, что подобные нам рождаются в определенный период? Или бывает иначе?

– Хм… Хороший вопрос, – я ненадолго задумался, а затем продолжил чтение, надеясь отыскать ответы в книге. – «Если во всех прочих случаях следует развивать качества и умения, которые пригодятся в дальнейшем и полностью раскроют заложенный потенциал в выбранной области, то в случае знака Стража ребенку необходимо предоставить полную свободу выбора с самого раннего детства, не заостряя внимания ни на одном из видов деятельности».

– Да, помню, как удивлялся, почему родители ничего не посоветовали мне, никак не помогли определиться с выбором, в то время как с Айрой не раз говорили на эту тему и активно поддержали, когда она увлеклась занятиями в студии театра мысли. Как мне кажется, я только поэтому столько занятий перепробовал. Не все из них были мне по-настоящему интересны. Просто я ждал, когда же они скажут, что я наконец сделал правильный выбор!

– Да уж, столько, сколько ты, не перепробовал, пожалуй, ни один из нас! – я снова рассмеялся, вспоминая рассказы друга о несметном количестве его увлечений в стремлении во что бы то ни стало найти свое призвание. Дошло у него даже до попытки проникнуть в закрытый город. Хотя это как раз было уже не смешно. Кто знает, чем могла бы закончиться та история, если бы ему это удалось? – Нет, Айзик, теперь-то мы знаем, что все это закономерно. Да и Хроники полностью подтверждают слова Учителя. Смотри. «Ему не советуют, не направляют, давая возможность испробовать все. Как правило, такие дети увлекаются многим, они пламенно загораются одним, но довольно быстро переключаются на другое. Такое поведение становится очередным признаком кандидата в Стражи. Те из призванных, кто впоследствии отвергаются Кристаллом, довольно быстро находят себя, зачастую в нестандартных сферах, не имеющих четкой классификации. Из них выходят те единицы, что привносят в устоявшуюся жизнь новое». Неплохая перспектива, если мы не пройдем отбор, как думаешь?

– Может, и не пройдем, – очень тихо сказал Айзик и уже громче добавил: – У Антаны было не так. Она всегда чувствовала, что будет призвана. Не знала, кем именно, но ждала чего-то подобного. Она отбор точно пройдет.

– Я не знал, – почти беззвучно ответил я, удивленный тем, что Антана рассказала об этом Айзику, а не мне.

Мы втроем сдружились за время обучения особенно крепко, но наедине с Антаной я бывал все-таки чаще, чем Айзик.

– На этот раз претендентов в Стражи критически мало, ты не находишь? – неожиданно спросил он.

– Ну наконец-то! – обрадовался я. – А то я уже начал сомневаться, что смогу расшевелить твою заинтересованность. Отчего, ты думаешь, я взялся за изучение этих пренебрегаемых тобою фолиантов? Семь пар Стражей, Айзик, семь пар на семь Лучей, кандидатов обычно куда больше. Прошло больше полугода, а в Храме нас по-прежнему всего тринадцать!

Золотистые брови друга сдвинулись, и всегда безмятежное лицо в миг нахмурилось, отчего даже лучистые голубые глаза чуть померкли. Он быстро мотнул головой, словно бы стряхивая любые сомнения, и уверенно сказал:

– Да, это странно, но думаю, всему есть объяснение. И когда придет время, Знающий нам сообщит. Ведь так? – и он снова взялся за зеркало, подключив к своему отражающему эксперименту еще несколько линз.

Никогда и ничем непоколебимое доверие к старшим всегда восхищало меня в Айзике. Для него такое состояние было естественно, я же зачастую нуждался в подтверждении. Я не сомневался, что Знающим, к числу которых принадлежал наш Учитель, ведомо намного больше, чем мне. Хранящему Мудрость – несравнимо больше. Но хотел докопаться до сути сам, а не ждать, пребывая в неведении. Особенно учитывая, что ситуация с отбором касается непосредственно меня самого.

– Ладно, давай собираться, нам уже пора на урок.

– Точно! А ведь Актафий обещал рассказать сегодня об основных приемах борьбы со стихиями и даже показать! – вмиг воодушевился Айзик и вскочил с места.

Я ухмыльнулся и, отложив книгу, тоже встал. Беззаботность друга порой заставляла меня чувствовать себя и серьезнее, и старше его. И все же беспечным Айзик только казался, а радость его разделял и я сам.

Узнать новое о такой жизненно важной для всех алантаирцев сфере деятельности, как борьба с разбушевавшимися стихиями, да еще и увидеть этот процесс собственными глазами – большая удача. И много увлекательнее, чем слушать историю развития планетарной системы, разбираться в тонкостях устройства Иерархии или вникать в суть каждой из существующих специализаций. Нам не суждено было посвятить свои жизни борьбе со стихиями, но уникальность нашего обучения заключалась в изучении почти всех основных видов деятельности. Изначально мы, как и все молодые люди, придерживались единой программы, включающей базовые знания из всех областей, но если у остальных ею познания других сфер и ограничивались, то мы в силу статуса кандидатов в Стражи Луча понемногу углублялись в каждую из них. Так, мы осваивали навыки чтения знаков звездного неба, премудрости взаимодействия с представителями растительного и животного миров и даже основы межмирового общения и специфики передачи излучений сквозь межзвездное пространство. Пока – только основы. Тем из нас, кто будет одобрен Кристаллом, предстоит познать эти аспекты в совершенстве. Тонкости, доступные лишь Знающим и самому Хранящему.

Призванные до момента заключительного отбора, мы и жили, и проходили обучение в стенах Храма, в средоточии которого располагался зал с Кристаллом. Кристалл выполнял роль проводника высших сил, руководящих жизнью и процветанием планеты и не имеющих материальных оболочек. Был он далеко не один, в каждом храме имелся свой, но в Антулессе находился самый крупный из всех. С его помощью проводились ритуалы, касающиеся всего Алантаира, и именно сюда были созваны кандидаты в Стражи со всей планеты. А потому добраться до нужного зала не составило для нас труда. Однако сам зал неожиданно оказался полупустым. В нем обнаружились только Антана с Кайрой, и, как мне показалось, девушки вздохнули с облегчением, увидев нас.

– Где же остальные? – удивился Айзик. И словно в ответ на его вопрос в голове раздался голос Учителя.

«Тейлондер, сегодняшний урок пройдет на террасе, приведи оставшихся», – произнес он и отключился.

Я был уверен – Актафий легко мог обратиться так, чтобы его услышали все, но отчего-то не сделал этого, как не делал и прежде. Я, в свою очередь, так и не решился спросить его об этом.

– Учитель ждет нас на террасе, – сказал я и предложил Антане руку, про себя отметив и нежную улыбку, подаренную мне, и блеск радостных глаз.

Мы с Антаной не являлись парой в общепринятом смысле. Никто из кандидатов в Стражи не проходил ритуал избрания наиболее гармоничной пары (хотя бы просто потому, что пройти его предстояло тем четырнадцати, которых утвердит Кристалл), но каждому из нас было очевидно – половинка, вероятнее всего, найдется среди оказавшихся рядом в стенах Храма. Все так. Только вот не хватало как минимум одного, точнее одной, и это при том, что из имеющихся тринадцати не все могли в итоге пройти отбор.

«Занятная складывается ситуация», – снова подумал я о том же, но быстро одернул себя. Как бы там ни было, именно в Антане, этой удивительно светлой, тонкой и в то же время решительной девушке, я видел свою будущую избранницу.

Продолжая держаться за руки, мы вышли на освещенную лучами Таира просторную террасу, окруженную балюстрадой. Крыша с террасой не была самой высокой в Храме, но даже с нее открывался поистине величественный вид на земли Антулесса, его ослепительно зеленые заросли и окрашенные в теплые бежевые тона небеса. Верхушка кроны удивительного дерева шиин пристроилась на самом стыке террасы и прилегающей к ней стены, уходящей далеко вверх и оканчивающейся центральной куполообразной крышей. Дерево возвышалось над уровнем террасы так, что создавало иллюзию того, что мы находимся недалеко от земли. А еще его сплошь покрывали мелкие нежно-розовые цветы, наполняющие воздух ненавязчивым и очень приятным ароматом.

– Прекрасно, – окинув взором собравшихся, произнес Учитель. – Все в сборе. Приступим.

После его слов ясное и искристое от разлитого в нем света пространство над нами вмиг затянуло плотной серой дымкой, сокрывшей не только высокие небеса с летающими в них созданиями, но и раскидистые ветви дерева. Тучи повисли так низко, что стало очевидно: изменения произошли не повсюду, а на участке, ограниченном образованным специально для тренировки сводом. Актафий умел и не такое, но понять, как ему это удавалось, было выше моих сил.

– Ну что ж, вижу, никто не обманулся моим фокусом, – хитро прищурившись, сказал Знающий, а созданные им тучи заклубились, разрастаясь, и кое-где прорезались серебристыми всполохами молний. – Однако способ преодоления явления не зависит от его размера.

Группа молча взирала на набирающую обороты непогоду, не предпринимая попыток что-либо сделать. Судя по растерянным лицам, не представлял, как выполнить задание, не только я.

– Ну что же вы, приступайте, пока эти молнии не изжарили нас всех! – «подбодрил» Учитель.

«Легко сказать «приступайте», когда никто из нас не обладает нужными навыками и даже приблизительно не знает, как действовать в случае надвигающейся бури, – подумал я, но быстро подавил подобные мысли: – Раз Учитель устроил нам это испытание и ждет действий, значит, на что-то мы все-таки способны. Не зря же одной из черт избранного в Стражи является всесторонность познаний», – припомнил я Хроники.

Кроме того, нельзя сказать, чтобы мы вовсе не имели представления, чем являются стихии. В определенной степени общаться с силами природы естественно для каждого алантаирца. Ведь без участия некоторых из них мы не смогли бы летать! А представить себе жизнь на Алантаире без полетов просто невозможно. Здесь летает, буквально дышит полетом все: и птицы, и немногочисленные звери, и даже рыбы, то и дело выныривающие из морских пучин, дабы засвидетельствовать свое почтение величественному Таиру. Светилу, согревающему своим теплом и дарующему жизнь всему на «планете под его светом», как дословно переводится «Алантаир».

Человек, подружившись с крохотными элементалями воздуха – сильвами, приобщался к общему потоку жизни планеты, сливаясь с ветром и наполняясь его силой и ликованием. Но одно дело – приручить сильв, а другое – усмирить разбушевавшуюся стихию. Бури случались на Алантаире с завидной регулярностью, и по силе своей такие проявления подчас были способны стереть с лица планеты целые города. Справиться с ними могли только специально обученные борцы или, как их еще называли, покорители стихий, коими мы не являлись! И пусть сейчас мы столкнулись всего лишь с грозой, никто из нас прежде не пробовал себя в этой роли, что незамедлительно и озвучила Олиния, выразив тем самым общую мысль. Эта миниатюрная рыжеволосая девушка всегда отличалась смелостью, в том числе и в своих высказываниях Учителю.

Актафий ничего не ответил, но окинул нас взглядом, утверждающим в каждом понимание того, что он не стал бы требовать невыполнимого. Молнии тем временем били все яростнее, а тучи становились темнее и гуще. Я прикрыл глаза, пытаясь почувствовать стихию, чтобы узнать, на каком языке говорить с ней. И понял, что не представляю, как сделать это! Не чувствую совсем ничего! Я начинал злиться на себя за неспособность к уроку. Не успел я поймать этот недопустимый темный огонь, понемногу разгорающийся во мне, чтобы остудить его, как уловил сначала отдаленное и робкое, а затем все более ощутимое присутствие Ланы. Имя этой девушки, буквально означающее «светлая», вполне отражало и ее внешность, и спокойный кроткий нрав. Понимание того, что Лана оказалась способнее в делах усмирения бурь, да еще и смогла передать свое восприятие не только мне, но и всем остальным, пришло следом за ним самим. Спасибо, Лана! Намека, даже тени этого ощущения оказалось достаточно, чтобы пробудить свое собственное. Выпорхнувшая нить потянулась навстречу грозовой туче, желая обуздать ее гнев и успокоить. Только вот одна нить была слишком слабой, чтобы совершить подобное. Едва заметная, она скорее раззадорила бы стихию, чем покорила. Усилием воли я сдержал ее и почти сразу услышал витиеватый, но вполне понятный ответ на невысказанный вопрос:

«Схожая практика предстоит вам в дальнейшем при работе с Объединенным Лучом», – изрек Учитель.

Не знаю, слышали ли его другие, я не стал медлить. Расширив и усилив ментальный контакт с Ланой, а через нее и со всей группой, я направил нить не в тучу, которая готова была вот-вот разразиться ливнем, а в условную точку фокуса в пространстве под ней.

– Ну же! – крикнул я нетерпеливо.

И меня поняли. Нити будущих Стражей стянулись к точке, образовав узкий конус, стрелу объединенных сил собравшихся. Отпущенная на волю, она вонзилась в подкупольные небеса, разрывая темную ткань, вмиг потерявшую свою густоту. Тучи просто растаяли, лишь немного окропив нас начинающимся дождем.

Я смотрел в посветлевшее небо, и в сознании укоренялось понимание: этот урок был посвящен далеко не вопросу овладения стихиями. Актафий начал учить нас чувствовать друг друга и действовать сообща. А ведь мы еще даже не прошли отбор, не говоря о том, что числа простых кандидатов не хватает до полного спектра. Отчего же он так спешит?

– Ну вот и славно, а теперь летите на тренировочную площадку, разомните ваши тела. Погода сегодня благоволит к занятиям под открытым небом, – ухмыльнулся Учитель и покинул нас. Выглядел он довольным.

Ошарашенные выражения на лицах избранных тут же сменились предвкушающе-радостными, а я решил отложить свои размышления на потом.

Глава 3

Женевьева, Земля

Провалялась в постели я часов до трех дня, потом все-таки заставила себя встать. Артур, хозяин кафе, позвонил и попросил выйти утром, а значит, спать предстояло ночью. На душе было пасмурно, на улице – тоже. Небо заволокли тяжелые облака, из которых валил густой снег. Потеплело, но я бы предпочла хрустящий мороз, голубое небо и солнечный свет, чтобы хоть немного взбодриться. Вяло прошлась до магазина, приготовила нехитрый то ли завтрак, то ли обед, то ли вообще ужин, даже не обращая внимания на по-хозяйски завладевшую половиной пространства кухни тетку Аню и старавшегося быть как можно более незаметным Андрея. Последний пару раз тенью пробирался до плиты и сразу скрывался в своей комнате.