Екатерина Боброва
Риль. Асхалут дракона

Тарка же по полной программе загрузил Зарран. Понять асхалутство оказалось непростым делом. С одной стороны, побратимы были тем самым элементом, который позволял драконам противостоять своим злейшим врагам – каррохедам, с другой, люди и грейфы оставались именно элементом. Зарран, как мог, усиливал их позиции, добиваясь хоть какого-то уважения, но перебороть драконье отношение к любимым, но младшим братьям, был не в состоянии. Тарк только сейчас в полной мере оценил всю трудность его положения. После первых же переговоров, маг был готов записаться в драконоборцы и срочно придушить парочку чешуйчатых высокомерий. Но стоило вернуться в Гнездо, взглянуть в любимые глаза, как гнев против драконов превращался в желание бросить весь мир под ноги одной прекраснейшей драконицы.

А неделю назад, когда он стал хозяином гронна, его вообще отстранили практически от всех дел. «Теперь он – твоя жизнь, – ткнул пальцем в комок пуха Зарран, – ты его кормишь, гуляешь, воспитываешь. Чем быстрее начнете понимать друг друга, тем лучше». Вот и оказался Тарк, как бы не удел. Даже к поискам Риль его не привлекли.

Тарку лишь оставалось тихо завидовать остальным, особенно Хирано. Тот вообще стал довольно важной фигурой, фактически возглавив все переговоры с драконами, успевая при этом разрабатывать программу обучения асхалутов и контролировать учебу своей ученицы.

Встречая по утрам в учебном центре замученную девушку, Тарк лишь качал головой. Маги всерьез взялись за бывшую первокурсницу, поставив целью максимально быстро довести уровень знаний девушки до приличного состояния. А то, непорядок. Маг, асхалут и жена дракона правящего Гнезда не должна позорить стены Академии, путь и отучилась в них всего один год. Но судьба на все имеет свои, иногда довольно коварные, планы.

Эта, гм, асхалутка продержалась в Гнезде целых три недели, и то благодаря неусыпному контролю своего чешуйчатого мужа. Но стоило ему ослабить контроль, как птичка ускользнула из Гнезда, вместе со своим младшим пуховым братом – гронном. Тарк нисколько не сомневался, что эта упрямица не бросила птенца, где бы она ни находилась. А вот где она теперь, одному Создателю известно.

Драконам понадобилась неделя, чтобы перерыть весь мир сверху донизу, но Риль, как сквозь землю провалилась. Чутье подсказывало Тарку, что девушки нет в этом мире. На месте похитителя он бы запрятал её как можно дальше.

Драконы, конечно, обладают хорошим чутьем, острым слухом и зорким зрением, но у команды Тарка есть неоценимое преимущество – опыт. Не одного мага они вытащили из таких передряг, что драконам и не снилось. Все-таки люди обладают настоящим талантом влипать в переделки. И о чем только Ластирран думал, беря в жены Риль. Он же с ней раньше времени поседеет или драконы облазят от нервов? Нет, решено, завтра Тарк пойдет к братьям и потребует включить его команду в поисковую группу. Пухлик им не помешает, а лезть в рукопашную и подставляться под удар он не собирается. Не дурак, рисковать собой, чтобы утащить за грань Гранту не будет.

Глава 4

Гремящие острова оказались действительно гремящими. Риль проснулась от грохота. За бортом шипело, бурлило, билось об обшивку, рычало и завывало злобными голосами. Не открывая глаз, она потянулась, и в этот момент два сундука, которые заменяли ей постель, решили ожить и прогуляться по полу. Девушка почувствовала, как начинает перемещаться в сторону двери, но затем её своенравная постель резко рванула обратно. Риль с размаху больно приложилась об стену, помянув в потемках того, кто стоит сейчас за штурвалом.

Сбоку жалобно пискнули. Грозному эта тряска так же пришлась не по душе, и он поспешил перебраться с пола к девушке на постель.

– Ну, что ты, успокойся. Это всего лишь небольшое волнение, – Риль погладила дрожащий комочек пуха. В этот момент корабль резко нырнул носом вниз, и она вместе с птицей опять устремилась навстречу со стеной. Еле успела подставить руки и смягчить удар. Гронн лишь крякнул, впечатываясь в стену.

Так же резко судно рвануло вверх, стряхивая с себя воду, чтобы тут же завалиться набок. На этот раз бедным пассажирам свои ласковые объятия приготовила дверь. Гронн, как мячик, так и отскакивал от стен, пола и двери, лишь попискивая при ударе. Получив пятый за минуту синяк и исчерпав словарный запас, терпение Риль лопнуло.

– Ты оставайся здесь, – она посадила Грозного на постель, – а я пойду гляну, что там происходит. А то у меня такое чувство, что скоро нам придется проверять твое умение плавать.

Гронн в ответ нахохлился и что-то недовольно пискнул.

– Сама знаю, что птицы летают, а не плавают, – Риль пыталась попасть рукой в рукав куртки, с третьего раза ей это удалось, – но ты у меня пока не летаешь, придется учиться плавать, хотя надеюсь, до этого не дойдет. Если это разноцветное пугало утопит свое корыто, мы сами его на суп пустим.

Палуба встретила девушку каскадом брызг и оглушительным ревом. Раннее утро радовало чистым лазуревым небом и свежим, немного сильным ветром. На этом, пожалуй, плюсы заканчивались.

Риль замерла на пороге своей кладовки, не решаясь покинуть безопасное место. Палуба точно вообразила себя танцором, так и норовя ускользнуть из-под ног. Судно в очередной раз накренилось на левый борт, демонстрируя окружающий пейзаж. А здесь было от чего впасть в панику. Серые острые скалы, зубьями подводного чудовища, торчали из пенистых вод. Вокруг них крутились, закручивались, запенивались тысячи водоворотов, вздымались тысячи фонтанов жадных брызг, словно слюна из пасти кровожадных морских монстров. Крохотное на фоне серых скал суденышко с невероятной решимостью и храбростью пробиралось сквозь пенистый лабиринт.

Воспользовавшись небольшим участком спокойной воды, Риль рванула в рубку. Цепляясь одной рукой за все, что можно, а второй ловя капризное равновесие, она добралась до трапа. А когда осилила подъем, подумаешь, всего раза два на ступеньках упала, да синяки на коленках поставила, то даже загордилась немного.

Дверь в рубку поддалась не с первого раза, но Риль все же смогла побороть упрямицу. Та внезапно распахнулась, оглушительный рев волн ворвался в рубку. Девушка быстро шагнула внутрь, едва избежав ускорительного пинка от резко захлопнувшейся двери. Стало тише.

Вид отсюда открывался просто душераздирающей. Сразу вспомнилась маленькая уютная каморка с двумя сундуками и теплым комочком пуха.

– А, магичка, это ты? – не отрывая рук от штурвала, обернулся Дон Маррон. Он стоял широко расставив ноги, его космы воинственно торчали дыбом, ворот рубашки был расстегнут, – Что не спишь в такую рань?

– А-а-а! – вместо ответа Риль ткнула пальцем в надвигающеюся на них скалу, – мы же сейчас разобьемся!

– Неужели? – капитан сосредоточил своё внимание на серо-зеленой громадине, – Нет, какая жалость! У меня же день рождение через неделю. А, как же пьянка, тысяча волн мне в глотку?

Он лихо заложил штурвал налево, так что девушку бросило на правую стену, а сверху на голову свалилось чучело разноцветной птицы.

– Осторожней с Логго, он очень хрупкий.

– Конечно, конечно, – пробормотала Риль себе под нос, ставя чучело на место и стряхивая пыль с головы, – на меня ему наплевать, да и на всех остальных. Тоже мне, гроза морей, да любой пьяный дракон и то ровнее лететь будет, чем этот судном управляет.

– Хей, крошка, не трусь, – подмигнул, оборачиваясь, Дон Маррон, – я тут уже в третий раз прохожу, дорогу, как морской узел, с закрытыми глазами знаю.

– Капитан, – в рубку заглянула голова шкипера, вместе с ней ворвался оглушительный рев волн, – шлюпка готова, провизия загружена, команда на старте к эвакуации, магичку будить?

– Не надо, – буркнул Маррон.

– Что? – не расслышал из-за шума Тайл, но тут его глаза смогли различить прижавшуюся к стене и вцепившуюся двумя руками в полочку девушку, – а, сама пришла.

– Какая шлюпка? К какой эвакуации? – переспросила Риль. Она обрела, наконец, устойчивое положение, и не собиралась в ближайшее время возвращаться на палубу.

– Это… так… предосторожность, – уклончиво прокричал капитан.

– Да, – бодро гаркнул шкипер, – первые два раза мы были не совсем готовы к крушению, зато теперь нам никакое столкновение не страшно.

– Замечательно! – простонала про себя Риль, а вслух прокричала, – а сколько раз вы здесь уже проходили?

– До конца ни одного, – честно проорал Тайл, – но сейчас уверен, все получится!

– Видишь, в меня верят! – Дон Маррон кинул обвиняющий взгляд на Риль.

– Верят в него, как же, – девушка прикрыла глаза, чтобы не видеть очередное серое, вырастающее из воды, – лучше бы от штурвала не отвлекался и не совался туда, куда прохода не знает.

– Не трусь, крошка, прорвемся, – капитан лихо закрутил штурвал, корабль немного подумал, а затем бодро повернул направо, разминаясь буквально в паре метров с серой громадиной, – здесь еще мой дед проходил.

Риль только недоверчиво качнула головой. Дед – не внук. Дед, может и проходил, а вот умелость внука вызывали у нее бо-о-ольшие сомнения.

Тайл зашел в рубку, прикрыл дверь. Широко расставив ноги, он встал за спиной капитана. Риль с завистью посмотрела на шкипера – стоит, словно на твердой земле.

– Направо, – вдруг гаркнул он.

– Нет, налево, – мотнул головой Дон Маррон, приготовившись поворачивать штурвал.

– Налево прошлый раз был, – не согласился Тайл.

– Чтоб мне упиться до потери разума, прошлый раз мы поворачивали направо.

– Да, поворачивайте уже куда-нибудь, – не выдержала Риль, не в силах смотреть, как нос корабля держит уверенный курс на рифы.

Мужчины разом замолчали. Дон Маррон недовольно крякнул.

– Не ори на капитана, – сказал он, поворачивая штурвал направо, – сама – магичка, а туда же лезет с советами.

– Женщина, – тяжко вздохнул шкипер.

Риль скрипнула зубами от злости. Если бы не ошейник, она бы им показала, она бы их быстро на место поставила…

От кровавых мыслей ее отвлек открывшейся вид. Судно нырнуло в узкий проход, пройдя серые врата скал, оказалось в поистине прелестном месте. Голубая вода мерцала тысячами солнечных зайчиков. На дне словно растянули золотые сети, которые скользили, переливаясь, по песчаным складкам. Стаи цветастых рыб бросались врассыпную от нарушителя спокойствия. Впереди, среди скал, желтой россыпью манил к себе пляж. Нежно изумрудная зелень обрамляла желто-серый берег.

Риль в очередной раз попыталась найти удобное положение, но камни есть камни. Как ни крутись, а мягкими и удобными они от этого не станут. Параноик-капитан загнал ее вместе с гронном в пещеру, приказав не высовываться. Ведь эта «корова», от которой он, великодушный Дон Маррон, спас юную магичку, может в любой момент показаться на горизонте. А зрение у летающей чешуйчатой коровы выгодно отличается от ее парнокопытной земношагаюшей родственницы.

Зато здесь не жарко. Риль попыталась найти плюсы своего положения. И есть небольшой грот с лужей теплой воды. В этой луже ей удалось искупать птенца и почистить одежду. Еще повезло, что на поиски гронна она оделась по-походному – тонкие штаны с кожаными вставками, легкая, почти до колен, рубашка с поясом и жилетка. Одевалась, чтобы было удобно лазить по скалам, а вместо скалолазания пришлось работать поломойкой у пиратов.

Судьба как-то странно дарит свои подарки. Если бы ее не забросило порталом к драконам, она бы не встретила Ласти. Но сейчас ей не нужны подобные подарки. Она вполне всем довольна и счастлива. Нет же. Опять ее куда-то занесло по вине одного чешуйчатого мстителя.

Мягкие волны с тихим шипением облизывали камни. Нестерпимо хотелось нырнуть в теплую воду лагуны. Ощутить прохладу на разгоряченной коже, соленый привкус на губах. Опуститься на дно, зачерпнуть ладонью мягкий песок и броситься в погоню за стаей разноцветных рыб. Мечты, мечты!

Их посудина пробудет в лагуне до заката, а потом в свете последних лучей солнца уйдет дальше до острова Шеерпонь, где их всех ждет «гостеприимная» база пиратов.

Шлеп! Перед ней на камни упал сверток неприглядного вида с непонятными бурыми разводами по бокам. Грозный заинтересованно приоткрыл глаза и приподнял голову.

– Это вашему питомцу, – шкипер стоял у входа в пещеру, загораживая вид на море, – я так понял, что вареное мясо ему не очень по вкусу. Таких птах надо сырым выкармливать, иначе вырастут хилыми, да дохлыми.

Грозному становится дохлым не хотелось. Он поднялся с места и, неуклюже переваливаясь через камни, двинулся к подношению.

– Откуда такие познания?

Риль не торопилась принять подарок. Свод правил пространственников по выживанию в чужом мире гласил: «Любой поступок доброжелательный или нет, следует подвергнуть анализу и определить мотивацию его совершившего». Мотивация шкипера определяться совсем не хотелась, как Риль ни старалась ее разгадать. Но голодный гронн не оставлял ей выбора. Он уже подобрался к свертку и тыкался в него клювом, безуспешно пытаясь добраться до содержимого. А сестра почему-то медлит. Как тут можно медлить, когда еда восхитительно пахнет – чуть сладковатой свежей кровью. Он же сейчас слюной захлебнется!

В ответ на вопрос девушки шкипер пожал плечами: «Подобные этой, у нас не водятся. Но хищник есть хищник, пусть и пернатый. В детстве я любил лазить по скалам и не раз видел, как орлины своих птенцов выкармливают. Эта покрупнее будет, когда вырастет, но желудок у них у всех одинаковый».

– Спасибо за заботу, Тайл, – немного холодно поблагодарила Риль. Тот понятливо кивнул, не ожидая, что девушки броситься в порыве благодарности к нему на шею.

Грозный еле дотерпел, пока Риль развернет сверток и с жадность набросился на еду.

– Проголодался, бедняга, – сочувственно вздохнула девушка. Растущий организм по ее вине не получал необходимое питание. Шкипер проявил заботу, превратив свежепойманную птицу в филе, и гронн, оголодав, давился, заглатывая куски целиком.

– Это что за внеплановая кормежка? – голос капитана прямо-таки звенел от ярости, – курица для супа сама должна стать мясом, а не мясо поедать!

Гронн нехотя оторвался от еды и посмотрел на того, кто нагло посмел претендовать на его обед. Глаза у него налились кровью, а из горла донесся утробный глухой клекот.

– Осмею заметить, кэп, – с ленцой проговорил Тайл, – птичка явно хищная. Вон, клювище какой, да и характер далеко не мирный. Вы бы с ним поаккуратней. Такие свое защищают досмерти.

– Очень надо, – пошел на попятную храбрейший и благороднейший Дон Маррон, – нужны мне эти клеванный полудохлым птицем куски мяса. Но порядок должен быть! – он грозно оглядел подчиненных, пытаясь обнаружить малейшие признаки неподчинения. Не найдя таковых (Тайл искусно прятал эмоции под непроницаемой маской, Риль же сделала вид, что нашла косточку в кусочке мяса и ничего важнее выковыривания этой кости нет на свете), капитан успокоено нахмурил брови и милостиво разрешил. – Ладно, корми эту тварь мясом. Свою порцию разрешаю брать на камбузе до того, как она попадет в суп. А то сдохнет еще. Мне только истерик магички на палубе не хватает. И что-то я не видел твоих занятий с моим племянник, – капитан сузил глаза, потом решил, что перешедший на сторону противника предатель тоже нуждается в срочном деле. Нечего тут всяких мясом подкармливать. Дон Маррон повернулся к Тайлу, – И, шкипер, мне показалось или нет, ты хотел проложить новый курс, а еще проверить, не выросла ли пара лишних рифов на выходе из этой лужи за последнее время.

Раздав всем ценнейшие указания, капитан горделиво удалился, бросив на прощанье многообещающий взгляд на гронна. Тот ответил не менее «добрым» взглядом.

Вскоре издалека донеслись громкие вопли капитана. Указания получили все. Нужные и не очень. Шкипер и Риль понимающе переглянулись, а затем каждый занялся своим делом. Тайл отправился готовить корабль к отплытию. Самую сложную часть пути они проделали утром, но и оставшийся кусок требовал пристального внимания. Море не прощает пренебрежительного к себе отношения. Риль делать было особо нечего. Она отчистила клюв обожравшегося птенца. Тот осоловело хлопал глазами, а потом завалился спать вполне довольный жизнью. Оставшееся мясо девушка положила в темный и прохладный угол пещеры.

Деятельность капитана принесла свои плоды. И теперь один из этих плодов нерешительно переминался у входа в пещеру.

– Привет, Лейтор, заходи, – позвала племянника Риль. Ждать пока он сам соберется с духом, можно было и до позднего вечера.

– Г-г-госпожа, – цвет лица Лейтора сейчас мог посоперничать с клонящимся к горизонту солнышком. Одну руку он прятал за спиной, второй пытался избавить куртку от верхней пуговицы.

Послал же ученичка, Создатель. Ему не про магию рассказывать надо, а уверенность в себе развивать. Если он и дальше будет краснеть, как девица на первом свидании, учить его бесполезно. И в принципе пока бесполезно – проверить способности Лейтора к магии она не может. Если только…

– Давай договоримся, – Риль улыбнулась и заворожено замерла – ей еще никогда не доводилось видеть, чтобы кто-то так быстро менял цвет лица с красного на белый.

«Для начала, улыбки отменяются, тон сухой и сдержанный, но дружелюбный», – мысленно поставила себе на заметку.

– Наедине мы с тобой на ты, и зовешь меня Риль, для остальных – госпожа Ри. Чтобы там не наобещал твой дядя, я не имею права заводить себе ученика. Считай меня старшим другом, который взялся тебя подтянуть по учебе. Если способности у тебя действительно есть, то занятия со мной лишь начало. Нужно будет учиться дальше.

Выбранный тон оказался верным. Лейтор немного расслабился. Лицо его опять порозовело, перестав пугать своей бледностью. Он даже кивнул в конце её речи, дав понять, что учиться не против.

Гронн тоже заинтересовался гостем. Изволил проснуться и сейчас настороженно наблюдал за посетителем сквозь щелки глаз.

– Вот и отлично. Присаживайся. Начнем с того, что ты мне расскажешь, почему увлекся магией.

Лейтор присел на камень, вздохнул, помолчал. Открыл было рот, но вдруг резко вскочил, попытался заглянуть себе за спину, вывернув шею назад. За спиной гронн с довольным видом пережевывал нечто. Желтый сок стекал по клюву. В глазах читался восторг.

– Грозный, – прикрикнула на воришку Риль, с трудом сдерживая улыбку. Птенец вынырнул из состояния блаженства, ответил девушке недоуменным взглядом – что за крик? Затем занялся изучением окружающего пространства. Не найдя больше ничего вкусного, он попытался подпрыгнуть и достать еще одну порцию. Лейтор понял, что подарок надо спасать. Глубоко вздохнув, он резким движением вытянул вперед руку. В маленькой корзинке горкой были сложены желтые овальные плоды.

– Вот, – пробормотал племянник, кивая на подарок.

В ногу Риль нетерпеливо ткнулся Грозный. Весь его вид словно говорил, давай, корми сама, раз не разрешаешь брать у этого…

– Спасибо, Лейтор, – поблагодарила, принимая фрукты. Желудок радостно заурчал. Еда была кстати. Это некоторые сырым мясом наелись, а она с утра ничего не ела. Пришлось, конечно, делиться с наглым пернатым, который, оказывается, любит полакомиться сладкими и сочными плодами, – так что у тебя там с магией?

С магией у Лейтора оказалось даже много чего. Подняв вверх палец правой руки, он замер, сосредоточенно закусив губу и буравя палец напряженным взглядом.

Эх, как жаль, что она не может сейчас видеть, что творится с потоками силы! Риль оставалось лишь ждать конечного результата. А он оказался неожиданным. Палец сначала покраснел, потом ожидаемо побелел, но и эта раскраска его не удовлетворила. В конечном итоге, палец словно окунули в банку с фиолетовой краской и брызнули немного крови.

– Оригинально, – Риль разглядывала это чудо природы, пытаясь понять, что же это – фокус или же какая-то магическая несуразность?

Глава 5

По времени чудо продержалось немного, минут десять, потом палец постепенно побелел и приобрел свой обычный, естественный вид.

Лейтор смущенно откашлялся и завел руку за спину.

– Как бы вот, – он покосился на Риль и замер в ожидании приговора.

– Скажи, Лейтор, а почему тебя раньше магам не показывали? – осторожно спросила она.

– Показывали, – скривился юноша и даже руку достал из-за спины, чтобы ее огорченно махнуть, – есть у нас один, вроде как маг. Когда я начал чудить в детстве, ну, там несушку в розовый цвет покрашу или молоко синим сделаю, мать ругалась, била даже, пока дядя не вмешался. Он что-то там углядел во всех этих моих шалостях, видимо что-то очень важное. Даже матери запретил меня ругать. Потащил к Лохмачу. А тот только лишь руками замахал: «Кыш, уберите от меня это недоразумение. Он мне тут пол лавки разнесет!». Подумаешь, одну, нет, две склянки разбил. Да, ему спасибо надо сказать, что такую вонючую гадость на пол вылил. Маг, он, как же! Только и знает, что настойки перегонять, да наших ими травить. Самогонщик, а не маг!

– Ну, маг, он или нет, я не знаю. Про дар твой тоже пока сказать ничего не могу. Сам видишь, я сейчас словно слепая. Талант у тебя есть. Странный, конечно. Да и проявляется слабо. Для самоучки ты поздноват. К такому возрасту либо выгорают, либо уже имеют две или три степени обучения. Но тестирование пока придется отложить.

– Да, я понимаю, – Лейтор смотрел с такой надеждой, словно она ему уже степень магистра присвоила. «Да, не повезло тебе, парень. Пираты не признают слабых и чудаков. А дядя твой лишь потому тебе помогает, что измыслил выгоду с редкого дара поиметь. Окажешься пустышкой, так враз и забудет о тебе», – Риль рассматривала своего ученика со смесью жалости и раздражения. Парня было жалко, но брать на себя ответственность за это чудо пиратское ей не хотелось. Самой бы выбраться из этой переделки, да гронна не погубить. Но кое-что для него она могла сделать и сейчас, без всякой магии.

– У тебя есть сейчас какие-нибудь дела на корабле?

– Нет, я свободен до отплытия.

– Прекрасно, есть важное дело, – Лейтор приосанился, важные дела ему поручались крайне редко, – нужно набрать еще вот этих фруктов, и я видела на скалах птиц. Свежие яйца будут очень кстати.

– Но…, – важное дело приобретало абсолютно несолидные оттенки простой добычи продовольствия.

– Видишь ли, мой юный ученик, – вкрадчиво начала Риль, ибо дело, выполненное со смыслом, гораздо продуктивнее бессмысленного занятия, – это прожорливое пернатое создание, ради которого ты будешь стараться, не просто птица, нет, это очень сильное магическое существо. Сейчас он маленький, и потому выглядит так, гм, невзрачно, но зато когда вырастет, то может и с драконом поспорить.

Риль не стала уточнять, что только поспорить, да и то, когда дракон принимает человеческое обличье. Главное, Лейтор проникся поставленной задачей и отправился на промысел. «Ну, что же, – поздравила себя Риль, – какой-то толк с ученика уже есть, если он не убьется на скалах и не притащит чего-нибудь ядовитого».

К пиратскому поселению они подплывали в поздних уже потерявших нежную розовую окраску лучах рассвета. Город по своему виду совсем не напоминал базу морских грабителей, скорее средних размеров рыбацкий поселок, средней же степени паршивости. Вдоль берега уже неслись ребятишки, сверкая голыми пятками и оглашая окрестности приветственными воплями и свистом. Им вторили мелкие лохматые собаки. На корабль им было, конечно же, плевать с высоты своей пасти, но поддержать радость любимых хозяев – обязанность любого четвероногого друга. Немного не в тон голосил скот, бредущий по дороге к пастбищу. Парнокопытные проводили ежеутреннюю спевку, попутно недовольно мыча на побуждающие причмокивания, окрики, а то и шлепки пастуха.

Все эти звуки сплетались друг с другом, отражались от невысоких скал и неслись над гладью моря эдаким многоголосым: «Эге-гей, гав-вау, му-у, пошла, костлявая» и повторялись снова и снова. Пожалуй, лишь звучный раскатистый грохот пушки мог добавить нужной глубины в этот гвалт, но пираты, похоже, пушек не имели, а если и имели, то не стали бы тратить ценное ядро на приветственное пробитие борта своего же, возвращающегося с рейда, корабля.

– Мы пойдем к магу сегодня! – Риль сузила глаза, уткнула руки в боки, попыталась принять наиболее грозный вид. Увы, грозный вид неподкрепленный реальной силой был всего лишь иллюзией, которую нагло проигнорировали.

Шел третий день ее пребывания в этой дыре, гордо именуемой тайно-скрытной, неприступной пиратской базой. Под скрытностью подразумевалась его маскировка рыбацким поселком, заросшего грязью, загаженного рыбьей чешуей, выделяющимся на живописном берегу, словно пятно сажи на лице светской красавицы. Покосившиеся домики с обшарпанными стенами маскировали своим видом жилье покорителей морских просторов и трюмов чужих кораблей, а разной степени мусора-утоптанности улицы знавали на себе отпечатки сапог самого Дейла Кровопийцы, ужаснейшего Дуна Кривомордого, хитрейшего Олла Кривое Ухо, удачливейшего Лойла Красавчика, жаднейшего Дыха Длиннорукого и многих, многих других, не оставивших значимых следов в народной памяти.

Неприступность этому поселению обеспечивало несколько факторов. Короткий и ближний путь проходил через Гремящие острова, а потому годился лишь для сумасшедших, ну, или для очень храбрых и уверенных в себе моряков, что в принципе было одним и тем же. Уверенность в море всегда граничит с сумасшествием. Окружной путь был не лучше – запутанный лабиринт островов Пьяного архипелага позволял сбрасывать любой хвост, решись кто-нибудь последовать за пиратами.

Свое название архипелаг получил не зря. Раз в год местные водоросли зацветали. Довольно рядовое для любого растения событие привлекало множество обитателей, как морских, так и сухопутных. Мелкие, невзрачные, бледно-фиолетовые цветы щедро усеивали поверхность моря между островами, распространяя вокруг чуть сладковатый аромат, от которого кружилась голова, сердце начинало биться быстрее, а жизнь приобретала розовый оттенок радости и веселия. На этот аромат собирались многие, желая приобщиться к блаженному состоянию, в котором тревоги и горести отступают на задний план, а любое событие вызывает приступ неудержимого хохота. Для животных, конечно, смех не входил в список естественных реакций на природный дурманящий аромат, но они приходили сюда не за этим. Морские обитатели плескались среди цветущих водорослей, теряя всякую осторожность. Им нравился вкус цветущих растений, который в эту пору приобретал особый оттенок и особое влияние на их организм.

Тучи насекомых, привлеченных ароматом, роились над цветами. На это скопище крылатых, сосущих и жужжащих слетались их извечные враги – птицы. Опьяненные запахом насекомые летали слабо и с трудом удирали от охотников, те, впрочем, объевшись в первые дни, летали тоже не особо быстро, с трудом удерживая в воздухе обожравшиеся тушки. На эти тушки сверху пикировали хищные обитатели прибрежных скал, продолжая пищевую цепочку.

Люди, появившись здесь, сначала гребли все подряд: ловили руками одуревшую рыбу, били обожравшихся птиц, забивали морских собак и тьянов, до тех пор пока… пока кто-то особо умный не придумал, как использовать цветы водорослей, перегоняя их в крепчайшее пойло. Нет, с дааргом этот продукт конкурировать не мог. Дурманящие цветы после переработки теряли все свои веселящие свойства. Их пробовали сушить и заваривать – тщетно, напиток выходил крайне гадкий и горький, да еще и со слабительным эффектом. Пробовали курить сушеные водоросли, но те воняли так, что их вполне можно было использовать в качестве отравляющего газа для враждебной армии, появись та каким-нибудь чудом на затерянных в море островах.

Но человеческий ум пытлив и настойчив, особенно когда дело касается придумывания очередной отравляющей организм гадости. Водоросли давили, полученный сок сбраживали, разводили водой, перегоняли и полученное зеленоватое пойло поставляли на материк. Отдельная выжимка только лишь из цветов стоила от золотого за бутылку и отличалась кристальной прозрачностью, отсутствием запаха и похмельного синдрома. Дешевле обходилась покупка напитка, в который для удешевления добавлялись и сами водоросли. Он, конечно, пованивал и отличался мутно-зеленым видом, но в целом тоже был не плох, тем более что его следовало не нюхать, а употреблять внутрь. Сей продукт был назван «Пиратская совесть» – для дорого варианта и «Пиратский дух» – для дешевого, вонючего и неплохо расходился в прибрежных кабаках, доходя иной раз даже до столицы.

На пару недель раз в году острова сходили с ума вместе со всеми обитателями. На поверхности воды живописным ковром расстилались темно-зеленые щупальца водорослей, сплошь усыпанные мелкими фиолетовыми цветами. В воздухе над ними носились тучи мелких птиц, периодически прорежаемые хищными пернатыми. На мелководье мелькали темные туши мелких и крупных морских обитателей, по проплешинам, не спешащих зарастать можно было отследить залегшего на дне любителя дурман-водорослей. Время от времени из проплешин поднимались пузыри воздуха, и тогда нежный цветочный аромат на пару мгновений сменялся жуткой вонью. Слабительный эффект действовал не только на людей. Такое плотное скопление всевозможных форм жизни не было спокойно-статичным, и поверхность часто взрывалась тучей брызг. Разлетались в разные стороны ошметки водорослей – морские собаки устраивали дружеские догонялки, или вода окрашивалась красным – очередная добыча находила свой конец в пасти какого-нибудь хищника. Но охотились здесь редко. Дурман действовал на всех, приводя в мирное расположение духа, разве что птицы не были подвержены этому безумству, просто набивая свои желудки.

Люди тоже вносили свою лепту. Они собирали цветы на мелководье, буквально топчась по жирным тушам разлегшихся там тьянов, оберегая ноги от острых зубов морских собак. Те могли и хватануть наглеца, посмевшего наступить им на хвост.

Юркие лодчонки, несуразные плоты, больше напоминавшие корыта, да и просто соединенные между собой старые полусгнившие деревья, все, что могло держаться на воде, пребывало в эти дни на поверхности моря. И перекрикивая птичий гвалт, с них доносился смех, громкоголосое ржание, мелкое хихиканье, когда сил больше не оставалось, мелодичные вопли – под песню работа шла быстрей. Слова в данном случае не важны, все перекрывал душевный порыв.

К магу Риль попала только лишь на следующий день, когда ее терпение было уже на исходе, а жизнь Дон Маррона висела на волоске. После его трехдневных увиливаний, скрываний и пустых обещаний, она была близка к тому, чтобы уменьшить срок своего ожидания, подсократив кое-кому конечности или укоротив длинный лживый язык. Капитан тянул время, пытаясь придумать, как половчее использовать попавшую к нему в руки магиню, да еще в таком беззащитном состоянии с антимагическим ошейником на шее. Придумывалось плохо. Идея требовала длительной подготовки, ошибиться можно было легко, а птичка то тю-тю, из рук уже выпорхнет.