Екатерина Бакулина
О бывшем наемнике и взрослой женщине

Глава 3. Свободная женщина

Лекада, дом семьи Сатоцци.

Он пил чай в гостиной. Чинно. И даже Недина старательно улыбалась ему.

Уверена, это устроила Аланта, в обход бабки, в обход матери, попросила отца. Она всегда так делала. А Тодорино, конечно, не знал этой истории, и Недина не успела надавить.

Аланта победно сияла, что-то ворковала без умолку и подливала Итану чай. Итан благосклонно слушал ее, весь такой – образец достоинства и благопристойности.

Вот только когда я спустилась в гостиную, он встал мне навстречу.

– Добрый вечер, ти Сатоцци. Вы присоединитесь к нам?

Словно не я, а он у себя дома. Кивнул так галантно, приглашая за стол.

Я присоединюсь.

– Благодарю вас, сен Гратто. Не знала, что вы пришли.

На мгновение под маской сладкого благоговения Аланты промелькнула разъяренная гарпия. И я отлично ее понимаю. Я тоже готова выцарапать ей глаза, за то, что она так смотрит на Итана. И еще больше за то, как он смотрит на нее.

Недина, кивнула, чтобы принесли еще чашку. На людях устраивать скандалы она не станет, сделает все тихо.

Итан сел.

– Я думала, ты отдыхаешь, Диури, – мать Аланты, Кьята, бросила на меня полный презрения взгляд. – Еще вчера ты вернулась с мигренью после приема, и сегодня не выходила. Я думала, что не стоит беспокоить тебя.

Она оправдывается?

– Спасибо, уже лучше, – вежливо кивнула я. – Возможно, немного крепкого чая мне поможет.

– Немного крепкого виски, – буркнул Тодорино. Но он не вмешивался, даже сидел чуть в стороне, откинувшись на спинку кресла. Возможно, ему уже прилетело от Недины.

Немного виски мне сейчас не помешало бы, но я предпочла оставить без внимания.

Итан взял свою чашечку. Маленькая, изящная, с золоченой каемкой, она смотрелась в его руках совсем игрушечной, совсем хрупкой. Но пальцы Итана держали ее бережно. Да, руки у него все такие же огромные, но, вместе с тем совсем другие – ухоженные, гладкие, с блестящими аккуратными ногтями… На правой руке… Впрочем, всю благопристойность нарушал бордовый синяк – явный след от моих зубов, но Итана это нисколько не смущало. В приличном обществе никто не станет интересоваться такими вещами, а взгляды…

Его левую руку я разглядела, когда принесли еще одну чашку, и он сам взял чайник, чтобы мне налить, совершенно спокойно, по-хозяйски.

На левой руке не было ногтей. Вырваны? Давно, шрамы сгладились. И мизинец, поломанный и криво сросшийся, неуклюже торчал в сторону.

Я видела, как эту руку разглядывает Аланта, затаив дыхание, бледнея. И как Кьята толкает ее под столом – неприлично смотреть так. И обе поспешно и смущенно отводят взгляд.

Я не отвела.

– Что у вас с рукой, сен Гратто? – спросила прямо.

Он не смутился, не спрятал, и даже наоборот – повернул руку так, чтобы мне было лучше видно.

– Ийлатская тюрьма, – сказал он. – Почти десять лет назад.

Ийлат? Его пытали свои? Он говорил это так, словно я должна понимать.

– Ох, Тэя Милостивая! – всплеснула руками Аланта, бледнея. – Какой ужас! Как же вы попали туда? Что случилось?

– Они решили, что я дарвикский шпион, – Итан ухмыльнулся, чуть заметно и чуть кривовато, уголками губ, глядя на меня, а не на нее. – Я же похож на северянина, а не на ютолийца.

Итан прав, я понимала. Магия начала слезать с него, или окончательно слезла. Черные кудри и черные ютолийские глаза поменялись на светлые, родные. Надеюсь, не слишком резко. И, наверняка, нашлись те, кто видел эти перемены. А ведь колдун обещал нам двадцать лет. Но вышло… сколько? Четыре?

– И как же вы оправдались, сен Гратто? – спросила я.

Итан взял в вазочке миндальное печенье, спокойно, левой рукой.

– Мы сошлись на том, что я беглый каторжник с очень темным прошлым. Но годы службы и верность императору, несомненно, должны позволить мне заслужить прощение.

– Темное прошлое иногда очень мешает жить, – сказала Кьята. Бросила на меня быстрый взгляд.

– Вы правы, ти Гвириче, – согласился Итан. – Но от прошлого нам никуда не деться. Хотя иногда полезно и приятно бывает начать с чистого листа. Почувствовать себя свободным.

Свободным? От меня. Я знаю, он был рад тогда начать новую жизнь.

– Вы правда беглый каторжник? – страшно смущаясь, спросила Аланта, почти шепотом.

Итана это позабавило, я в глазах мелькнула насмешка. Но только в глазах, он же не станет насмехаться над наивной девочкой.

В каком-то смысле это правда.

– Вам нечего бояться, ильтьята, – сказал он. – Слишком давняя история.

– С чистого листа? – сказала Кьята. – Вы хотите забыть прошлое?

– Нет, – Итан покачал головой. – Не стоит забывать, иначе рискуешь повторить свои же ошибки. Но давайте не будем об этом, ти Гвириче. Не лучшая тема для чаепития. Может быть, Аланта сыграет нам? – он повернулся, чуть склонил голову, улыбнувшись ей. – Ваш отец, ильтьята, сказал мне, что вы чудесно играете.

Так и есть, Тодорино пригласил его.

Аланта покраснела еще больше, довольная.

– Конечно, сен Гратто, с удовольствием!

И, бросив недопитый чай, побежала к роялю.

Итан глянул на меня. Нет, повторять ошибки он не станет, ему хватило, сейчас это слишком очевидно. Капелька сожаления в его взгляде… такого снисходительного сожаления: «прости, Джу». С чистого листа… Возможно, он даже не против провести со мной время, переспать разок-другой, но ничего больше. Я понимаю.

Потом… Аланта играла.

Я даже хотела уйти сразу, так невозможно!

Итан больше не говорил со мной, он слушал. Всем своим видом показывая, как восхищен игрой. И все же, между делом, успел допить чай, съесть немного печенья.

Потом подошел и встал рядом с Алантой у рояля.

Аланта играла с воодушевлением, необычайно старательно, она всегда гордилась своей игрой.

Готова поспорить, Итану плевать…

И, в какой-то момент, он шагнул ближе, что-то шепнул ей на ухо. У Аланты вспыхнули уши, она чуть сбилась. Какую-то пошлость? Нет? Судя по блеску в ее глазах, Итан сказал ей что-то приятное. Она лишь кивнула. Он сказал что-то еще, и осторожно, кончиками пальцев, дотронулся до ее плеча, легонько, и убрал руку.

Ничего особенного, ничего неприличного, если смотреть со стороны. Но, зная Итана…

Что я знаю о нем? Он так изменился.

– Я, пожалуй, пойду.

Поднялась.

Хватит с меня. Я не обязана смотреть на это.

Никто не подумал остановить меня.

Уже в дверях, обернувшись, я видела, как Итан стоит совсем близко, у Аланты за спиной, а она склонила к нему голову… и так…

Нет, хватит.

Глава 4. Горячие поцелуи

Марис, улицы.

20 лет назад.

В ту подворотню я затащила его сама.

Никогда не была скромной девочкой. Отец говорил – я веду себя как мальчишка, не забочусь об общественном мнении, просто делаю и беру то, что считаю нужным.

Впрочем, отец грозился отправить меня к бабке в Шуджар, если я не прекращу это. Нет, я могу гулять с кем хочу, я давно взрослая, но приличия соблюдать стоит, чтобы люди не болтали на каждом углу, и чтобы без последствий, я позорю его. Я девушка, и однажды мне нужно будет выйти замуж… Впрочем, такой муж, который захочет получить неопытную юную девственницу – мне не нужен самой. Что мне с ним делать? Следить за домом и печь пироги? Уже сейчас я помогаю отцу, занимаюсь бухгалтерией, со мной считаются и ведут дела, как с мужчиной, заключают сделки… других детей у Фейруха нет, однажды я получу все. И я имею право.

Я шла с Итаном рядом, я держала его за руку потому, что хотела этого. Мне понравилось целоваться с ним. Мне понравилось, как он смотрит на меня, как говорит. Он такой же как я – сам берет то, что хочет, не отступая.

Он красив. Действительно красив, у него благородные, правильные черты лица, очень выразительные серые глаза, широкие плечи, сильные руки… думаю, и с остальным тоже все отлично, я бы посмотрела… Высокий… В нем было что-то такое, от чего прямо закипала кровь. Да, то, как он смотрел на меня. Ему было плевать кто я и кто он, просто женщина и просто мужчина. Даже его чуть снисходительное превосходство… и неподдельное восхищение, вместе с тем. У меня голова шла кругом.

И даже его грязная шея и линялая рубашка – не смущали слишком сильно. Чего еще ожидать от наемника? В конце концов, его действительно можно сводить в баню и приодеть. Я займусь этим. Я даже могу пристроить его куда-нибудь к отцу, пусть грузчиком на первое время, а лучше бегать с поручениями. Потом, если покажет себя, то получит больше.

Альдаро будет ревновать… ну и пусть! Я знаю, он тоже ходит к какой-то девке, и платит ей. Я тоже могу.

Нужно только проверить, действительно ли этот Итан так хорош.

Я шла, строила планы, и даже почти не слушала, что он рассказывает мне – что-то о себе, о своих походах, каких-то планах на будущее. Но мне нравилось, как он поглаживает мою руку большим пальцем, удивительно нежно. Мне нравился звук его голоса.

– Джуара…

Я вздрогнула, когда он остановился, заставляя остановиться и меня тоже. Прямо посреди улицы.

– Джуара? Совсем не слушаешь? О чем ты думаешь?

Не обида в его голосе, скорее искренний интерес.

О чем? Сказать, что я думаю, куда бы его пристроить, чтобы был рядом – слишком. Пока рано для этого. Поэтому я только шагнула ближе, прильнув к нему бедром.

– Поцелуй меня, – сказала, глядя ему в глаза.

Он весело хмыкнул.

– Тебе понравилось? – так самодовольно. Его рука обхватила меня за талию, прижала к себе и скользнула ниже, поглаживая.

– Пока не разобрала, – сказала я. – Поцелуй еще разок, и я подумаю.

Он не заставил себя уговаривать.

От него пахло потом и вяленой рыбой, морской солью и старым железом, раскаленным на солнце, с бортов «Зеленой бочки». Но мне было все равно. Только его поцелуй и его прикосновения, его сбивчивое дыхание… Когда это я стала такой неразборчивой? Или это все от того, что с утонченным, сладко пахнущим Альдаро, в накрахмаленных рубашках, мне скучно? Мне хочется живой страсти, а не точно рассчитанных заигрываний и томных ласк на идеально застеленных простынях.

А волосы у него короткие и удивительно мягкие.

Мы целуемся прямо посреди улицы, у всех на виду… мне снова попадет от отца.

Тем более, что я хочу не поцелуев.

Пальцы Итана напряженно подрагивают, сжимая меня почти до боли, нетерпеливо сминая платье, словно ему стоит невероятных усилий держать себя в руках, не лаская слишком откровенно. Один поцелуй. Он отстраняется даже, не отпуская… в его глазах вопрос. В его глазах – голодное жгучее желание продолжить. Он выдыхает, стиснув зубы.

И я теряю голову.

– Здесь, через две улицы, за углом, – тихо сказала я, – есть тихое местечко между домами, куда никто не заходит. Никто…

Он облизал губы.

– Даже так?

– Да, – сказала я. – Почему бы и нет?

Он чуть нахмурился, с сомнением, разглядывая меня, словно только сейчас видел впервые, пытаясь справиться с собой. Он слишком близко, я чувствовала, как он хочет этого, как у него сердце колотится, и жадно расширяются зрачки.

– Ты поспорила с кем-то, что снимешь первого попавшегося парня на улице и переспишь с ним?

– Нет, – сказала я. – тем более, что я не собираюсь с тобой спасть. Только немного быстрого секса, и все. Ты боишься?

Он усмехнулся, чуть нервно.

– Я? А ты? Твой грозный папочка не свернет тебе шею за такие шалости?

– Мне нет. А вот тебе – может. Только не шею свернуть, а выпустить кишки, он всегда так поступает с теми, кто ему сильно задолжал, или… хм, сильно расстроил, – я улыбнулась, с вызовом, глядя ему в глаза. – Боишься?

И он повелся на подначку, конечно, желая доказать, что не боится ничего. Вспыхнул азарт.

– Идем.

Такой бешеный азарт в его глазах.

Тогда мне еще казалось, что это игра, и ничего серьезного и плохого случиться не может, никто не узнает, отец не станет наказывать меня. Никогда еще ничего серьезного не случалось…

Последние несколько шагов Итан едва не тащил меня на руках… я споткнулась, он подхватил и… я думаю, что со стороны это могло выглядеть неправильно. Но он уже не мог ждать… боялся, что я передумаю? Затащил в этот узкий проход между домами, прижал к стене.

– Уверена?

Его горячие губы на моем виске, его частое дыхание.

– Да.

Он зарылся носом в моих волосах, прикрыв глаза… он прижался ко мне бедрами, чуть потерся, с предвкушением, с невольным хриплым стоном.

– У меня никогда не было такой девушки, как ты, – выдохнул, пытаясь найти губами мои губы. – Потрясающе красивой… которая так вкусно пахнет…

Я не успела ответить, даже усмехнуться, я не могла сразу целоваться и говорить.

А, между прочим, этот аромат от Энтзо делали специально для меня, еще бы не вкусно! И стоит он больше, чем этот парень мог заработать за всю свою предыдущую жизнь! Но думать уже некогда. Его руки скользили по моему телу, сминая шелк, горячо и нетерпеливо.

Я сама обнимала его, чувствуя, как напрягаются мышцы под кожей, как он отчаянно хочет меня. Я сама принялась вытаскивать его рубашку из-под ремня, чтобы прикоснуться. Он подхватил, подобрал мое платье, его ладонь на моем бедре – жесткая, шершавая, но мне все равно приятно. И я выгнулась в его руках, обхватив ногой…

– Ильтьята!

Этот чужой голос заставил меня дернуться, даже попытаться освободиться. Я испугалась. Это люди отца. Что теперь?

– Отец убьет меня… – шепнула чуть слышно. Даже в глазах потемнело.

И, наверно, такой ужас отразился в моих глазах, потому что Итан среагировал мгновенно.

– Кричи! – велел мне на ухо.

Он схватил меня за плечи, тряхнув со всей силой. Я вскрикнула, скорее от неожиданности.

– Зови на помощь, дура!

– Помогите! – вскрикнула я, не осознав в первое мгновение, просто подчиняясь, он так уверенно… и только потом… – Беги! В конце дома лестница наверх и по крышам! Беги! Скорее!

Он кивнул и рванулся прочь.

А я кинулась к своим непрошенным защитникам наперерез.

– Помогите! – закричала я. – Помогите, он набросился на меня!

Тут совсем узкий проход, и с трудом можно разойтись, я перегородила всю дорогу, причитая, размахивая руками, кидаясь им на шею, давая Итану время. Его же не поймают? Главное, чтобы не стали стрелять. Так не честно…

Совершенно настоящие слезы у меня из глаз.

Глава 5. Темный подвал

Марис, дом Фейруха Фа-ди-Иджант.

– Джуара! Идем! – резко велел отец.

Он пришел ко мне вечером. Я сидела в своей комнате и боялась даже высунуть нос. Я боялась узнать, что Итана поймали, что…

Я пыталась придумать объяснения. Что сказать?

Когда отец зашел – у меня замерло сердце. Если бы он хотел просто поговорить, он поговорил бы здесь, в моей комнате. Но он повел меня…

Вниз и на задний двор, и в хозяйственный подвал, где…

– Нет… – шепнула я.

Отец шел впереди, не оборачиваясь.

И я уже знала, что сейчас увижу. Ноги подкашивались.

Только бы он был жив!

– Заходи, – отец пропустил меня вперед и почти втолкнул в дверь.

Страшно хотелось зажмуриться, но я не могла.

Маленький полутемный подвал, окошко у самого потолка, керосиновая лампа на столе, и блики так скачут…

Посередине – привязанный к стулу человек. Итан. Когда мы вошли, он поднял голову. У него разбито лицо, кровь тонкой струйкой текла из носа, по подбородку, капала на грудь.

– Джуара, – холодно сказал отец, – ты знаешь этого человека?

Кивнул одному из своих людей, стоящих в стороне, тот взял лампу, подошел, освещая Итану лицо, чтобы я могла лучше видеть. Итан чуть сощурился, поджав губы, ожидая, глядя мне в глаза.

– Знаешь? – повторил отец.

– Да, – шепнула я.

– И что произошло, Джуара? Может быть, объяснишь?

Объяснить? Что я соблазнила этого парня и сама затащила его в тихий уголок? Как я скажу такое? Зачем? Он и сам уже все знает. Может быть, наедине, но не при этих… его амбалах. Я не могу! Не при них!

Я молчала.

Сейчас меня отправят к бабке… А Итан? Что будет с ним? Он успел только поцеловать меня…

– Мне сказали, этот человек напал на тебя, – отец ждал объяснений.

Я смотрела на Итана, но Итан тоже молчал.

– Отпусти его, пожалуйста, – попросила я.

– Отпустить? – удивился отец. – Человека, который напал на тебя и пытался изнасиловать? Ты хоть понимаешь, что говоришь? Преступника? Мне стоит сдать его властям, пусть повесят. Или, может быть, все было не так?

Отец ждал объяснений. Но он и так все знал. Он всегда все знает.

И если бы он действительно думал, что мне сделали что-то плохое, то сейчас не спрашивал бы. И давно бы уже расправился с Итаном сам.

– Отпусти его! – попросила я. – Отпусти, я тебе все объясню. Не здесь. Пойдем наверх… Папа, пожалуйста…

Мне было страшно.

– Объясняй здесь, – сурово велел отец, его лицо было спокойно, но я видела, что он в ярости. – Сейчас. Мне сказали, ты сама подошла к нему на площади, и сама ушла с ним. Ты опустилась до того, Джуара, что начала вешаться на какую-то вшивую шваль? Грязного вонючего ублюдка, по которому плачет виселица? Ты, моя дочь? С этим? Где мне в следующий раз искать тебя? В порту, где ты будешь резвиться с целой командой пьяных матросов? В борделе, как дешевую шлюху?

Он говорил это жестко и холодно, как умел. Никаких эмоций на лице, равнодушно. Говорят, он так же равнодушно смотрел, как режут людей по его приказу. Свысока. И сейчас, как никогда раньше, я понимала, почему он внушает людям такой страх. Невысокий, полноватый мужчина, седой, лысеющий, уже за шестьдесят, с мягкими нежными руками, он мог производить впечатление доброго дедушки… Если бы не холодная сталь в глазах.

Я готова была умереть на месте и провалиться сквозь землю.

– Папа… – из последних сил попросила я. – Отпусти его. Я все объясню!

Он беззвучно выругался сквозь зубы.

– Собирай вещи, Джуара. Завтра утром ты уезжаешь в Шуджар.

Я всхлипнула, слезы покатились из глаз, я…

Земля уходила из-под ног. Все кончено? Я не понимала, как быть дальше. Не хочу…

И даже не сразу поняла, что это за звук, так нереально. И только увидев, как отца перекосило, я поняла – это Итан смеется. Словно обожгло. Он рад? Вот так…

– В чем дело?! – рявкнул отец.

– Ты собираешься наказать девчонку за то, что я трахнул ее? – как ни в чем не бывало, поинтересовался Итан. – Это смешно.

– Ты? Да ты хоть понимаешь, что несешь сейчас?

Лицо отца не изменилось, только побелели щеки.

– Понимаю, – сказал Итан, глядя отцу в глаза. – Я подцепил твою дочь на улице, схватил ее за руки, затащил в подворотню и трахнул. А наказывают ее. Мне понравилось. Может быть, у тебя есть еще дочери, чтобы повторить?

Нагло, без всякого страха.

Отец молча кивнул своему амбалу, тот ударил Итана по лицу. Со всей силы, так, что стул покачнулся. Голова Итана мотнулась…

Отец кивнул снова. Со второго удара Итан, вместе со стулом, свалился на пол.

Его подняли. Он зажмурился, пытаясь прийти в себя. Выплюнул кровь.

– Ну? Еще? – поинтересовался отец.

– Хватит! Пожалуйста! – вскрикнула я.

Так нельзя! Что же Итан делает?

Итан бросил на меня быстрый взгляд.

– А она чувствует себя виноватой? – хмыкнул он. Язык у него слегка заплетался, кровь во рту. – Наивная девочка. Это забавно. Она считает, что раз некстати улыбнулась мне, то виновата сама. Как думаешь? Если девочка улыбнулась мне на площади и кинула монетку за представление, то я имею право ее трахнуть? Выходит, имею!

– Итан! – вскрикнула я. – Хватит! Не надо!

Отец было обернулся ко мне, но Итан и не думал замолкать.

– А знаешь, как она отчаянно дралась и кричала? – с кривой ухмылкой поинтересовался он. – Но я зажал ей рот, чтобы никто не слышал, прижал хорошенько. Такая горячая сладкая цыпочка, и так сладко пахнет. Когда еще мне перепадет такое? Стоило рискнуть. И слезы у нее, вот как сейчас, размером с горошину…

На последних словах у него сел голос, Итан судорожно сглотнул, облизал губы.

Это все…

– На стол его, – велел отец. Холодно.

У меня потемнело в глазах. Мне казалось, все это происходит не на самом деле, не со мной. Так не может быть. До сих пор никого не убивали из-за меня. Никого… Я не хотела…

Я смотрела, как амбал перерезал веревки, сдернул Итана со стула, потащил в угол, на тяжелый мясницкий стол. Итан не сопротивлялся. Даже когда его укладывали, когда разводили руки, привязывали к кольцам. Когда распороли рубашку, открывая грудь и живот. Я только видела, как он часто дышит, как дергается кадык.

Я не могла поверить.

– Не надо… – у меня ком встал в горле, и голос тоже пропал совсем.

– А ты ведь понимаешь, парень, что я сделаю с тобой? – вкрадчиво поинтересовался отец.

– Выпустишь кишки. Мне говорили.

Итану было страшно, но он держался из последних сил.

Отец подошел ближе, взял нож…

Он же никогда не убивает сам…

– Нет! – вот тут меня накрыло, я сорвалась с места, бросилась к нему. – Не надо! Папа!

Меня поймали по дороге, схватили за плечи. Не вырваться.

– Уведите ее отсюда, – велел своим людям отец. – И заприте.