Егор Фомин
Одиночества нет
Девушке было очень неудобно, ведь она пообещала работать у него, а спустя всего четыре дня говорит, что уезжает… Он же заверял, что ничего страшного, все так и должно быть.
– Когда ты приехала, я понял, что ты просто решила сменить обстановку и подумать, – дядя говорил это спокойно и ровно, глядя куда-то в сторону. – Ты сказала, что хочешь поработать, и я решил, что это самое малое, что я могу сделать, чтобы помочь тебе. Если тебе нужно работать, значит тебе это нужно.
– Но я же вам обещала…
– Ничего страшного. Хочу верить, что когда-нибудь ты все-таки приедешь сюда всерьез и надолго. Вот тогда и сдержишь свое обещание. Всему свое время.
Лена неуверенно покачала головой.
Тем не менее, когда она вошла в свою комнату, ощущение, что принято верное решение, лишь окрепло. Она подошла к столу и положила пуговицу рядом с очками. Завтра Лена заберет пуговицу с собой, а очки останутся здесь, но сейчас пусть они полежат вместе.
Она разделась и легла в кровать. Сразу уснула.
Проснулась Лена поздно и сразу захотела кофе. Она помнила, что видела на кухне среди прочей техники кофе-машину. А в шкафу нераспечатанный пакет кофе. Шлепая босыми ногами, Лена прошла на кухню, насыпала зерен в машину. Предвкушая ароматный эспрессо, включила чудо-агрегат. Однако тот как-то неуверенно мигнул, и высветил на индикаторной панели нечто непредставимое. Лена задумалась, еще раз попробовала донести до машины свои требования, но из второй попытки ничего не вышло. Девушка озадаченно прошлась по кухне, внимательно оглядывая другие аппараты. Она смогла предположить каково назначение некоторых из них и попробовала включить. Бесполезно. Не работал даже тостер. В нем она обнаружила какую-то подозрительную массу, отдаленно напоминающую сыр.
Лена помнила, что все это в свое время покупала и использовала тетя, и что несколько лет вся техника стояла без работы. Но отчего же? Стоило об этом задуматься, как тотчас же вспомнилась домработница Нина, так и оставшаяся незнакомой. Девушка ясно представила, как деятельная женщина с огромным интересом ходила вокруг того или иного агрегата, пыталась понять, для чего он служит, и заставить его работать. Шансы угадать были невелики, так что, когда аппарат ломался, она ставила его на место, и продолжала старательно стирать с него пыль.
Лена улыбнулась. Значит, чай, подумала она. Предназначение чайника достаточно очевидно, чтобы можно было сломать его по незнанию, видимо, это и спасло его от любопытной исследовательницы.
Девушка очень тщательно собралась, проверила, не забыла ли чего-то из своих вещей, взяла ли пуговицу и оставила ли проволочные очки, а потом вышла на улицу, тщательно заперев дверь. До поезда оставалось еще два часа, и Лена не смогла отказать себе в удовольствии прогуляться по городу.
На этот раз не было никаких мыслей, никаких тревог и беспокойств. Было просто приятно идти по улице, с каждым шагом еще немного приближаясь к дому.
Она немного постояла на Старой площади, дождалась четверти часа, когда из ворот над Львиными Курантами выехал пустой трон Львицы, а затем, гордо вышагивая, появилась маленькая Львенка. Старательно оглядевшись, она вспрыгнула на трон, и необыкновенно довольная собой уехала в левые ворота. Было бы замечательно, подумала девушка, дождаться целого часа, когда Львица обнаружит дочь на неподобающем месте и примерно накажет. Особенно Лене нравилось, что после порки, обнаружив в своих лапах совершенно расстроенную Львенку, Львица переворачивала ее и лизала в нос. Однако, толкаться среди многочисленных туристов совершенно не хотелось, и девушка продолжила свою прощальную прогулку.
По Марьиной улице Лена вышла на Медный рынок. Постояла, разглядывая украшенную каменной резьбой готическую Проезжую башню с островерхой четырехскатной крышей, и, пройдя под ее крестовыми сводами, оказалась на Морской набережной. Отсюда хорошо была видна сосновая горка и маяк, на берегу залива.
В нежданном осеннем солнце, беленая башня маяка ослепительно сверкала, и желание отправиться в дорогу стало столь сильно, что захотелось поехать домой по шоссе. Поймать машину или дождаться автобуса и смотреть за окно на пролетающие мимо сосны. Впрочем, это была очень кратковременная мысль. Лена даже не стала всерьез ее думать.
Девушка развернулась, и вспомнила еще одну нежно любимую особенность города – его дворики. Лена свернула в ближайшую подворотню, и была щедро вознаграждена. С детства ее умиляло все: и аккуратные клумбы посреди дворов, и цветы в горшках на подоконниках. Заботливость, с которой всегда были сооружены качели или песочницы. Развешанное на веревках белье, которое никто не охранял, и игрушки, оставленные в песке, которые никто и не думал забирать домой. В этих двориках всегда царило домашнее умиротворение, спокойствие и защищенность. Все беды и тревоги, вся суета оставалась на улице, а здесь ее посещало ощущение застывшего в момент тихого счастья времени.
Лена прошла к песочнице и села на скамейку. Она сидела, улыбалась и корила себя, что совсем позабыла о двориках. Вспомнила только сейчас, когда уже пора уезжать.
Посидев еще немного, девушка поднялась. Пора.
Лена пересекла Флотский проспект и ступила на тенистую Южноморскую улицу. Здесь находилась та самая лавка букиниста, в которую ей советовали зайти. Что ж, время еще есть. Девушка остановилась у маленькой двери под неприметной вывеской, и потянула толстую ручку на себя. Она ожидала, что магазин будет закрыт. На обед или хотя бы на учет. Но дверь открылась, она шагнула в полумрак между книжными полками, и сразу тоненько звякнул колокольчик над входом.
Букинист обнаружился чуть дальше, он сидел за книжным шкафом у антикварного секретера, смотрел на нее и улыбался. Это был невысокий немолодой человек, в коричневых потертых штанах, клетчатой рубашке и вязаном жилете.
– Здравствуйте, девушка, – сообщил он, прищурив глаза.
Странно, подумала Лена, на нем ведь непременно должны быть очки, но их нет. Она даже мысленно примерила к нему сделанные трубочистом очки из скрепок и решила, что они и впрямь подошли бы. Однако букинист даже в полумраке своего тесного магазинчика прекрасно обходился без них.
– Добрый день, – ответила Лена.
Он чуть склонил голову, продолжая на нее смотреть, а девушка не знала, что сказать еще. Она сюда зашла по рекомендации, а не потому, что ей действительно была нужна книга.
– Не знаете, что теперь делать, да? – спросил букинист.
Лена пожала плечами.
– Просто найдите свою книгу, – сказал он и махнул рукой вглубь помещения.
– Свою? – удивилась девушка.
– Именно. Вашу!
– Но как?
– Очень просто. Из всех книг вы заметите только одну. Проходите и смотрите.
– Но я не собиралась сейчас читать никаких книг!
Он покачал головой:
– Ее совершенно необязательно читать. Главное – чтобы она у вас была!
Заинтригованная Лена пошла дальше по проходу. Она смотрела на забитые книгами стеллажи и удивлялась странным словам – вот же, множество книг с тиснеными на корешках названиями, в кожаных переплетах и картонных обложках, отчего он говорил про одну? А потом Лена вдруг увидела ее. Эта книга была в мягком светлом переплете и действительно выделялась среди своих коричневато-красноватых соседей. Несмотря на полумрак, девушка легко прочитала надпись на корешке: «Эдельвейсы на черепичных крышах». На обложке был нарисован силуэт высоких крыш, с трубами и флюгерами, словно парящими над землей, и название. Больше ничего, ни издательства, ни имени автора.
Лена заглянула под обложку, но и на титульном листе обнаружилось только название. Девушка наугад открыла книгу и пробежала глазами страницу.
«– Как ты думаешь? – спросила она.
– Обычно я думаю сидя, положив подбородок на кулак левой руки. Нет, погоди, все-таки правой! Правой руки! – ответил он.
Она раздраженно махнула рукой и прошла по гостиной, лавируя между вычурной мебелью с гнутыми ножками. «С ним совершенно невозможно разговаривать!»: подумала она.
«Она совершенно не хочет разговаривать», – подумал он».
«Какая странная книга!» – решила Лена. Видно, ее действительно не нужно читать. Тем не менее, она взяла книгу с собой и вернулась к продавцу.
– Сколько я вам должна? – спросила девушка.
Букинист внимательно оглядел ее, и проговорил:
– Ничего. Вы уже заплатили за эту книгу.
– Это как?
– Не задавайте вопросов, ответы на которые вам либо ничего не дадут, либо останутся непонятны, – попросил продавец, а потом добавил. – Впрочем, если вы так уж хотите отдать за нее деньги, можете достать из кошелька самую крупную монету.
Букинист задумался и посетовал:
– Не переношу бумажных денег.
«Все чудесатее и чудесатее»: подумала Лена и открыла кошелек, расставаться с книгой уже не хотелось, и она мысленно пожелала, чтобы в кошельке оказалась монета покрупнее, рублей в десять. Таких монет оказалось целых две. Девушка выложила обе на секретер и отступила на шаг, довольная собой. Однако букинист не на шутку рассердился:
– Нет, нет! – заговорил он. – Только одну, одну монету, прошу вас! Я не могу брать вторую, а вы не можете мне ее давать! Сейчас же заберите! Заберите ее, или поставьте книгу на полку, и тогда оставляйте свои деньги сколько угодно!
Что ж, подумала Лена, если он так хочет, это его право.
– Извините, – пробормотала она и забрала монету.
– Вот, так-то лучше, – смягчился продавец и снова улыбнулся. – Большое спасибо, что заглянули.
Лена тоже не смогла сдержать улыбки:
– И вам спасибо! Всего хорошего!
– Всего доброго, девушка, – согласился букинист и склонился к секретеру.
Она вышла из магазина и продолжила путь. Пересекла Императорский проспект и вскоре оказалась перед бастионом Панцербург. Отсюда можно было свернуть к вокзалу, но, посмотрев на громаду темных гранитных стен, девушка поняла, что вновь хочет увидеть город с бастиона. Она поднялась по лестнице и оглянулась. Как и три дня назад весь город предстал перед ее глазами морем красных высоких крыш, лесом печных труб и флюгеров. Сверкали в ярких лучах купола Никольского собора, темнели шпили костела и Трех крестов, отблескивали золотом куранты на башне Старой Ратуши. Лене даже показалось, что она слышит, как колокола отбивают очередной час. Желтела листва деревьев над Монастырским бульваром. И захотелось вновь побывать под деревьями набережной и на мостиках бульвара, как будто и не было долгой прогулки по городу. Лена вздохнула. Все-таки пора уезжать из этого милого приморского городка. Она развернулась и через двор галереи вышла к лестнице.
Лена зашла в кассы и взяла билет, а потом направилась к Сафьяновскому пассажу. Надо было купить «Северной гавани» для отца и сибировских конфет для мамы. Лена пожалела, что самого ценного – пралине и марципанов из карамельной мастерской или кнутссеновского пива увезти не в состоянии. Впрочем, все-таки взяла для себя небольшую бутылку «Старого Замка».
Лена вышла из магазина, перешла площадь и оглянулась. Теперь все. Пора. Она прошла вдоль здания вокзала, перешагнула через низенькую бетонную оградку и оказалась на перроне. На жестяном навесе над платформой сидела серая чайка. Увидев девушку, птица пронзительно крикнула, поднялась в воздух и полетела куда-то вдоль железнодорожных путей.
Спустя полтора года, в мае, Лена снова оказалась в этом городе. Она приехала без цели, просто потому, что вновь захотелось побывать на узких улицах и послушать, как волны бьются в камни набережной под старой городской стеной. Хотелось выпить кнутссеновского пива, и еще раз попробовать замечательных ореховых пирожных в карамельной мастерской. За эти полтора года произошло много всего, и плохого, и хорошего, но ни то, ни другое сейчас не имело значения.
Лена зашла к дяде, оставила у него вещи и выпила чаю. Он не демонстрировал бурной радости, но было видно, что приезд племянницы ему приятен. Они немного поговорили, девушка передала ему приветы и гостинец от мамы. Дядя улыбнулся, повертев бесполезную вязаную шапочку.
Потом он отправился к камину, а Лена зашла в комнату и достала из сумки камешек. Этот камень она подобрала на одном из южных пляжей. Это был необычный пляж: по странной традиции каждый приезжий старался оставить на одном из его камешков рисунок. Среди прочих ей попалась галька, на которой была нарисована девушка, сидящая на скале подогнув колени. Тогда Лена решила, что обязательно привезет этот камень сюда. Она положила его в карман джинсов и вышла из дома.
Выйдя из подъезда, Лена повернула налево и пошла к набережной, к Южному валу. Было уже около десяти, и солнце клонилось к закату. Она дошла до места, где набережная кончалась, и устроенные в стене города дома стояли прямо на берегу, над волнами прибоя. Здесь сидел пес с висячими кудлатыми ушами и глядел на море.
Лена встала рядом с псом, и тоже стала смотреть на море. Дул легкий, очень теплый ветер, гоняя по воде рябь, и солнце, так же как полтора года назад, подкрашивало розовым башню маяка над песчаным обрывом.
Она стояла так до тех, пор, пока солнце не скрылось над горизонтом, и к небу не вернулась глубокая синева. Тогда она достала из кармана камешек и, широко размахнувшись, кинула его в воду. Пес повернул лобастую голову и поглядел девушке в глаза, протяжно и очень внимательно. А потом встал и потрусил в сторону улицы Медников.
Лена сунула руки в карманы, еще раз посмотрела на воду, и тоже пошла прочь.
Она вышла к Старой площади, и поглядела часы над ратушей, зашла в крохотный кабачок в полуподвале старинного здания с низкими сводами и темной деревянной мебелью. Немного посидела, а потом еще долго гуляла по кривым улочкам Старого города.
Уже совсем стемнело, когда Лена оказалась на неизвестной улице без тротуаров, со стоящими прямо посреди проезжей части фонарями. Она медленно поднималась вверх, и вдруг обнаружила, что свет одного из фонарей не ровный, а мерцающий.
Девушка остановилась, внимательно глядя на бьющийся за мутноватым стеклом язычок пламени, и ей вдруг стало удивительно тепло.
– Все-таки всегда должен быть живой огонек, – услышала она сзади хрипловатый голос. – Чтобы в темноте ночи, мы шли и видели, что кроме нас есть еще что-то. Маленький живой и теплый язычок пламени. Не правда ли?
Лена подняла голову и увидела молодого мужчину. Она улыбнулась в ответ и сказала:
– Тут неподалеку есть замечательное кафе. Пойдем?
Она ничего не ждала от этой встречи, и ничего не требовала. Было совершенно неважно, как закончится это знакомство и закончится ли оно вообще. Имело значение лишь то, что они шли рядом по улочке без тротуаров, мимо разноцветных узких фасадов, а за их спиной горел, бросая мерцающие отблески на стены домов, язычок живого пламени.
Использование произведения в целом или отдельных его частей допускается только с письменного согласия автора.
Фомин Егор
e-mail: fomc@inbox.ru
