Ефим Семёнов
Простофиля

Глава 10

Больница.

Не каждый захочет ходить в описанный множеством свитков Перекрестный поход за своей фантазией, которому уподоблялись множество поколений запечатленных там же. Медицинская сестра не по родству поколениям, а по соответствию братьям по разуму, с именем Татьяна, собиралась в один из таких рейдов. Сложилось так, что восхваление данной профессии совпало с эпохами кровопролитий и чужеродному вмешательству в природу человеческой сущности, кто или что было причиной данных казусов, летописания в себе не несли, чтобы не порочить честное имя непричастных к бесчинствам. Но неопровержимым фактом сохранили упоминание первого помощника в часы тягостных молчаний, что носил странное звание Эскулап.

По преданиям дошедшим до рук Педагогов Татьяны, он заполучил свое могущество благодаря недюжинной силе мысли, ловким рукам и грамотным наставлениям от своего прородителя, по легендам, от одного из первоначальных отцов по имени Ща. Собираясь вместе для обсуждения плана мероприятий по присвоению новой области точки воззрения в будущие поколения, отцы озадачились невыносимой болью по поводу смешения знаний и чувств в единообразном порыве разума, что призывал их смотреть на вещи не привлекая помощи из вне, а руководствуясь только остатком понимания. Смотря на бушующие потоки черно-желтых работников по скрашиванию и без того прекрасных ароматов, пробуя результаты их труда, отцы пришли к единому, циничному для каждого из них решению, присвоить неусыпному покою имя Медицина. Но смотреть сквозь времена, а тем более трудиться в честь достижения восокопоставленной цели без должного понимания мысли “от чего – к чему” было очень сложно, порой даже безусловно, на что отец Ща дал свой зачаток прогрессивной волны мысли, которая выражалась в объединенном расхождении блудливых субстанций, с целью создания многопрофильного примера для схождения ответвленных категорий, связанных между собой и сдерживаемых по форме содержания. Присвоив ему Медицину, отцы продолжили заниматься своими делами, обращая внимание Ща на развитие мыслящей цивилизации, которая своими порогами, разбитыми течениями многочисленных вод, может сыскать славу беззвестия у будущих слоев наложенных в сущное развитие субстанций. Прислушавшись к коллегам, отец Ща призвал себе на помощь странное существо, с виду напоминающее тень Великого Ремнона, которую запечатлели в камне его Старожилы, дав ему напутственный оклик,– Эск. Встретив запрошенного помощника, отец Ща был сражен его небольшими габаритами по форме, но огромными знаниями по предмету, умолчать, не приветствуя его, было невозможно,– Улап,– добавил отец.

– Эскулап.– сухо поприветствовало существо.

Определившись со званием, и не решаясь поинтересоваться природой его появления на свет, а тем более именем, Ща сразу же принялся развиваться вместе со своим партнером, предполагая какие испытания выпадут на их любимую, уже вдвойне, отрасль всеобщего признания Медицину.

С таким наследием и багажом знаний умещающимся в небольшого размера саквояж, шла Татьяна к своему месту Перекрестия. Располагалось это здание невдалеке от пожарной части, в которую так любил наведываться Самри, в поисках спасительного Пожарника. К своему стыду, а может быть и к чести, с работниками соседнего учреждения Медицинская сестра знакома не была, но много слышала о них, тем более, что ее кабинет был украшен огромным плакатом с изображением брандспойта выплевывающего небольшого размера капли на точную дату по календарю. Сегодняшние воды сложились так, что затопленным оказалось двадцать второе апреля, а это значило то, что или брандспойт дал течь или она потеряла счет времени. Да и как не потерять, когда то там, то здесь появлялись новые страждущие, не терпящие отлагательств пациенты, всем своим видом дающие понять необходимость непосредственного вмешательства в их судьбу, а может быть и жизнь.

Раскрыв свою поклажу с инструментом и извлеча все необходимые по уходу за больными средства, Медсестра Татьяна, как называли ее коллеги по труду, приступила к кодированию своей личности от межотраслевых вмешательств в Медицину. Небольшого размера, точно облегающий ее стройную фигуру сюртук, на межгалактический манер украшающий спину только самых выдающихся потомков Эскулапа, плашмя ложился на небольшого размера грудь, оставляя коллегам вопросы по призванию Татьяны на сегодня. Поняв, что воды доходят до краев, она решила привести форму в естественное положение, обнажая навыворот лучезарно-белую кромку, обрамляющую по контуру огромный крест, что по долгу профессии ей приходилось нести на работе, чтобы возникало меньше сомнений в принадлежности Медицинской сестры к Перекрестию.

“В больницу попадают за общением, или всутствие отсутствия такового”,– любил повторять ее первый наставник Доктор Чик. Много лет он проводил свои лекции для вновь прибывших на данную службу сестер и братьев, что набравшись в учебных заведениях последователей Эскулапа первоначальных навыков, считали себя последователями самого Великого Ремнона, забывая про промежуточные звенья эволюции и колебаниях межпространственного единства, приводящего в движение силу мысли от отца Ща и другого, по названию учебного заведения. Испытывая огромную любовь к профессии и к не упоминаниям о другом, Доктор равнозначно относился к своим подопечным, не давая тем расслабиться и подстегивая их возможным свиданием с Эскулапом, с которым не понаслышке был знаком лично. Вмеру отличница по предмету от Чика, как называли его студенты, в миру и межгалактическом пространстве с именем Татьяна, Медицинская сестра увидела к чему так стремилась.

Загадочная тень сразу показалась ей хорошо знакомой и ничего не выдавало в ней беспокойства.

– Знакомьтесь, Эскулап.– кратко представил странную тень Доктор Чик.

– Таня.– потерявшимся голосом ответила Медицинская сестра.

– Это она кому?– вопросился странный друг Чика.

– Это ее зовут.– срезюмировал Доктор.

Ощутив всю прелесть и одновременный страх от рукопожатия гостя, Медицинская сестра Татьяна вынесла главный урок своих трудов – это призвание. Доктор Чик был заурядным начальником, особо не сглаживал форменную униформу, никогда не приставал с непонятными расспросами, но был жутко требовательным и особо отличившимся подопечным было понятно почему, над ним стоял сам Эскулап.

Новый день принес в ее жизнь долгожданное свидание с натурой Арно Дольда, что по запланированной программе проходил медицинское обследование для поддержания формы и партии Держателя из Прибратства. Неспешно войдя в фойе больницы и скинув Гардеробщику свое пальто, он уверенным шагом направился в кабинет Медсестры Татьяны, что молча забивала шприц лишней влагой из протекающего календаря. Особой любви к такого рода учреждениям он не испытывал, вспоминая судьбу друга Пова и Ижемы, которых он оставил наедине с Пати Клаус, минуя все уставы дружеского рукопожатия.

– Здравствуйте.– официально начал он.

– Проходите, рассказывайте.– осторожно подошла к Арно Татьяна.

– Я лучше покажу.– расскладывая на столе чертежи нового проекта по призванию “Тоннель или тунель” продолжил тот.

– Какой большой.– искренне удивилась Таня.

– И главное длинный.– в такт смутился Дольд.

Осматривая все проветриваемые выходы наружу, и пробивая водичкой спорные места, Медицинская сестра не оставила Арно не единого шанса на провал укреплений. Методично пролистывая техническую документацию, они вдвоем, как в Древности отец Ща с Эскулапом, проявили всю любовь к профессии по воззрению на будущие свершения.

Плавно попрощавшись с Арно, готовясь к плановому обходу посетителей больницы, Медицинская сестра сбросила с себя все наброски недавно проделанной работы и спокойной походкой направилась по прилегающим стационарам, что мерно посасывали невдалеке выданные им заранее градусники, давая понять место их стояния в состоянии покоя. Минуя череду посетителей, Татьяна увлекшись проектом Арно озадачилась вопросом,– “необходима ли ей консультация Пожарников или все можно решить в сжатые сроки”,– с этим она и пришла за советом к практикующему Садосмазо этажом ниже Доктору Чику.

– Садитесь.– кувнул в направлении поставленного невдалеке табурета Доктор Чик.

Медицинская сестра, осторожно, не задевая своими проблемами, продвинулась в направлении решения поставленной задачи.

– Что вас тревожит Танечка?.– поинтересовался Доктор, прикидывая карандашом размеры сестринского платья.

– Особо ничего, но есть проблемы с течью.– смутившись, ответила Татьяна.

– На курсах по управлению потоками сначала учат справляться с изобилием влаги, так где же тут вопрос.– сам у себя спросил Доктор Чик.

Слегка съежившись на приемном табурете, и ощутя естественный прилив благоразумия, Медицинская сестра решила углубиться в суть решаемой проблемы, зачерпнув в ладони воды из стоящей неподалеку раковины.

– Вот моя проблема Доктор.– разжимая руки прикрикнула Татьяна в направлении дверного проема.

– Вы любите витаминизированную.– искренне удивился Чик простоте течения.

– Я люблю с витаминками.– подытожила Таня, словно Эскулап стоял вплотную к ней.

Смерив размеры необходимых в рацион Татьяны витаминов, и нарисовав небольшого размера фотографию Медицинской сестры, ее Педагог, без стеснения и проблем с совестью насыпал ей целую пригоршню спасительных сосредоточений бодрости и энергии на целый день, а может быть и побольше, отпустив вперед с зажатыми руками, сквозь которые, топчась и оставляя следы из порошка, опытная Медсестра Татьяна быстрым шагом покинула кабинет Садосмазо практики.

По очереди на прием стоял невразумительного вида господин, со среднего размера шляпой в дрожавших от судороги руках.

– Здравствуйте, проходите.– мимоходом обронила Татьяна, указывая на свой кабинет.

Невразумительный господин сразу воспринял этот выпад в свою сторону, ловко забрасывая головной убор на макушку головы и ослепляя сестру белоснежной улыбкой.

– Принц или конь.– промелькнули в голове Татьяны, давая повод раздумьям о статичности имеющихся в провинции коней, но вот род деятельности странного господина судя по лампасам бирюзового цвета на штанах цвета черной дымки, не оставлял ей шанса на спасение.

– Митя Форж.– протискиваясь сквозь Татьяну успел процедить парень.

– Что же беспокоит Форжа.– забывая про чувство такта спохватилась она.

– Член не сходится.– на математическом языке начал изъясняться Митя, не попадая пальцем в палец.

Судьба Мити Форжа была исторически сложившимся, достоверным по словам его коллег по цеху и ремеслу богатством. Родился и вырос малыш Митя, как с детства приучали его родители, неподалеку от места его постоянного проживания, в городе Элн. Никто и никогда не мог упрекнуть малыша в незадачности или нерасторопности, настолько быстрым и способным был математически-процессуальный шаг его продвижения по линии жизни. Гадатель по рукам, Древний Муно, проживавший неподалеку, сразу предрек Мите Форжу нелегкое будущее Странника по Гадалам, что огромным множеством составляли ему непосредственную конкуренцию, принося на суд клиентов неверную информацию по причине их интеллектуальной неграмотности, приводящей к казуистике легко изъясняемых процессов. Повинуясь Муно и преследуя свою четко-выстроенную цель интеллектуального развития в ремесле исчисления неграмотности и беспорядочности, Митя без усердия поступил на курсы Зуми Крашенного, что преподавал в академии Порядка и Чистоты.

Зуми Крашенный: Порядок.

Митя Форж: Сходится.

Зуми Крашенный: Не правильно.

Митя Форж: Расходится.

Зуми Крашенный (с легкой иронией в голосе) : А что внутри?

Митя Форж: Я не смотрю.

Зуми Крашенный: Я смотрю.

Митя Форж: Порядок.

Зуми Крашенный: Чистота.

После успешного окончания курсов затушевавшийся Митя без труда нашел работу у Предсказателя по рукам Муно, что также не сидел без дела, а развивался в собственном мастерстве Гадателя. Несчетными количествами спускались в их руки местные и приезжие клиенты, что грезили, а порой просто мечтали, заполучить драгоценную информацию о содержании их естества. Но в один из погожих дней случилось необъяснимое, Муно и Митя разошлись во мнении, причиной того расхождения стал странный тип в приличном костюме от Вазелина, не яркого окраса, но с золотыми нитями в обрамлении. Предсказатель Муно сразу принял позицию непререкаемого роста по позиции, но осмотревшийся Митя решил что возможно нити указывают на спад по индустрии, так как руководствовался принципом Зуми Крашенного,– “Перед чистотой следует порядок”,– а так как клиент пришел к ним в поиске грез, значит,– “мечты его уперлись в контур”.– без стеснения выразил свою мысль мастеру Митя Форж.

Предсказатель или Гадатель Муно: Каково решение.

Митя Форж: Необходима консультация.

С этой мыслью он и пришел на прием в больницу.

– Расставь для сведения.– неловко бросила Татьяна “брюкам с бирюзой”.

Митя, не поняв с первой попытки Медицинскую сестру, принялся расставлять ноги, не зная анатомию человеческого строения организма, но, благодаря небольшому помещению кабинета, вовремя спохватился,– “Снимать ли мне ремешок из сердцевины гайки?”,– на что Татьяна многозначительно удивилась, понимая что ее униформа будет приукрашена новым элементом гардероба. “Конечно снимать, но расставить лучше пальцы.”– точно закончила она. Но Митю было не остановить, скинув модные туфли, оставив только полупрозрачные носки, он словно находясь в экипаже крейсерного корабля по покорению межгалактических пространств, начал руководить пальцами ноги. Понимая всю тщетность усилий по поимке Митиной руки, Медицинская сестра произвела осмотр нового ремешка, и, с улыбкой на лице, отпустила Форжа к Муно, выдав на прощание рецепт по новому покрою костюма от Вазелина полупрозрачным гольфическим Воском.

Рабочий день протекал в обычном режиме и на заметке Медицинской сестры Татьяны оставался главный эпизод, отпустить ждущих в коридоре решения по папе, Киму и ее подругу Заги. Главный Хирург больницы, Доктор Пих, поторапливал выделенный персонал в связи с не требующим отлагательств усечением функций проседания детей в учреждении больничного типа. Заглянув небольшой шевелюрой в дверной проем и позвав Татьяну присоединиться к их небольшому собранию, он уверенной походкой двинулся в сторону Операционной, в которой на взгляд Кимы и Заги происходит что-то странное, и что там делает папа для них являлось настоящей интригой.

– А где ваша мама?– поинтересовалась отзывчивая Медсестра.

– С папой.– захлебывающимся тоном ответила Кима.

– Или не с папой.– заинтриговала Заги.

Войдя в Операционную и увидев зажатое между кроватью тело папы Кимы, Медсестра Татьяна сразу потеряла дар речи.

– Симпатичная девочка.– пронеслось у нее в голове.

Но Доктор Пих был безупречен,– “Сестра зажим”,– уверенным голосом бросил он в Татьяну.

– Я так не смогу.– словно Эскулап не покидал ее, ответила Таня.

– А я смогу.– звенящим голосом просвистел Пих в поиске Анестезиолога.

– А я здесь.– догадавшись, ответил Доктор Мур.

– Танечка сколько кубиков?– вопросительно всмотрелся в помощницу Доктор Чик.

– А я люблю чистый.– голосом Мити ответила Татьяна.

– Тогда несколько.– срезюмировал Доктор Мур, проводя несложную манипуляцию.

Все замерли в ожидании успешного окончания трудоемкого процесса, Доктор Пих осторожно извлек папин молчаливый стан из нежных рук кроватки, и с нежностью передал его на попечение хозяйства Доктора Чика.

– Заманчиво.– тихо заметил он.

– Украдчиво.– вспоминая лицо Кимы, ответила Татьяна.

После этого, она с высоко поднятой головой вышла из Операционной, и со слезами на глазах отдала в руки девочкам несколько обменных вариантов из папиного кармана, чтобы те могли с толком скоротать остаток ожидания походки того, возможно, пригласив в их компанию маму Кимы, что позабыв о судьбе папы неспешно прогуливалась в пожарную часть, перепутав ее с больницей.

Глава 11

Месяц.

Он стелился по крышам домов, окрашивая провинцию в медово-золотистый блеск, вторгающий в изумление всех прогуливающихся по улицам прохожих. Мама Кимы, спешащая к папе, не стала исключением в иступляющем аромате наступающего вечера. Обходя краями лужи, оставленные после недавно прошедшего дождя, она спешила произвести неизгладимое впечатление на стекла и витражи, играющие в такт ее шагу.

Как это произошло не понял никто, как могло габаритное тело папы оказаться во внутренностях порочащей его честь формы кровати?– этим и другими вопросами была одолеваема словно жаждой познать, а при удобном стечении обстоятельств и принять новый облик хорошо знакомого человека, смекалка человека.

Познакомились они, когда ей не было и восемнадцати лет, двадцатиоднолетний юноша без слов, с букетом небольшого пластикового пакета, с содержимыми в нем спелыми плодами недавно созревшей вишни, подошел и приобнял ее.

– Кто Вы.– искренне смутилась она.

Он не дал ей ответ, только быстро ретировался и побежал на противоположную сторону улицы, на которой его ждала точно копирующая стан мамы Кимы девушка. Быстро отринув и от нее, он скрылся из виду.

Бабушка Кимы долго успокаивала дочь,– “он вернется, вишня не испортится, она вообще хорошо хранится.”– чего только не пришлось выслушать еще не окрепшей натуре девушки. Вера в человека, вера в природу очарования и свои силы копились в ней вулканом страстей, наколяющей сопредельную атмосферу градусом опасности неминуемого.

– Когда?.– задала она немой вопрос самой себе.

Как вдруг в их небольшой очаг счастья ворвался небольшого вида сверток, слетевший через приоткрытую форточку, чего только не было там, столько вариантов не приходилось рассматривать даже умудренной опытом бабушке, что не давая дочери опомниться, схватив непонятную бумагу вылетела резвой ланью на балкон.

– Андрей!– на всю округу провозгласила она имя дедушки Кимы.

Но он не мог ей ответить, ведь уже много лет прозябал у рьяных антагонистов своего непосредственного конкурента, Земы Солжа, Касыма Сверхом, что был хозяином Патственного мудника. До того как Палплащи совершили знаменитый визит во “во-друзейную” будущего Верховного баракчанина, Касым Сверхом уже как с десяток лет руководил этим не особо прибыльным хозяйством. “Судьба сложилась так, что человек порой не властен над обстоятельствами, где угодно, но только не в Патственном муднике”,– гласил лозунг, встречавший прибывших с миссией гостей. Касым очень любил эту надпись, потому что именно он, прибывая в состоянии легкого дистресса, провел кистью по голубому полотнищу. Ожидавший со стороны сомудников жестов осуждения или не понимания, был встречен “овацией кистей”, как потом в шутку вспоминали участники событий Патственного черчения.

– Андрей Ляйтнер.– тихо представился уже не молодой засидала, в положении стоя.

Какой взор был брошен Сверхом, не смог бы описать ни один из потомственных чертежников, “табун лошадей, сорвавшийся в погоне за черненьким не причиняет такой раздор, как взаимоотношение Андрея с Касымом”.– описывал их взаимоотношение мудник из той же мудни, Има Тихий.

– Какие функции подлежат мне?– решил разбавить неловкое молчание Андрей.

– Определись с судьбой.– ответил Касым Сверхом, подчеркивая ударение на “с”.

Какой промежуток времени предстояло провести Ляйтнеру в окружении столь своеобразных господ, он, тогда еще молодой юноша, не догадывался, но понимал, что крик любимой не услышит.

Вчитавшись в предоставленную свыше бумагу, бабушка поняла, что послание адресовано не ей и вслух зачитала: “Ваш стан пропитан соком вишни, но как стереть его?”.

– Папа.– сразу поняла мама, вырывая конверт из рук бабушки.

Смерив расстояние, которое она преодолела в забытьи, мама сразу же отправилась на место их первого свидания, чтобы встретить папу и уже не расставаться,– “никогда”.

Эти и другие воспоминания о совместном времяприпровождении следовали шаг в шаг со своей хозяйкой, доведя ее до Дяди из пожарной части.

– Вам кого?– недоразуменно поинтересовался тот.

– Папу.– с твердостью в голосе ответила мама.

– Потушить.– без тени иронии заметил Дядя.

– Да как вы смеете.– возмутилась мама, прорываясь на свидание с любимым.

Пожарная часть имела небольшую высоту и круглообразный вид, Архитектором ее постройки выступал ученик знаменитого Грома Визнера, Стол Дакт. Основательно и с пониманием дела взялся Стол за проектирование части, предполагая со слов вышестоящих Заказчиков, какой функционал будет поддерживать проектируемое строение. Лучший кирпич из оббоженной глины, доставленный с нижних притоков Сартдафа, драгоценные и не очень металлы прорывающие основание земли и умело обработанные на зодуках, что не стремясь к пополнению материального запаса, с любовью и охотой делились с Заказчиками, и, конечно, лучшие матерчатые полотна, умело прибранные заботливыми руками Мастеров со всего межгалактического пространства. Водрузив весь этот материал в одно, четко скомпонованное здание, Стол Дакт также не забыл о технических свойствах, необходимых для прохождения аттестации со стороны Начальника пожарной части и своего учителя по морали, Грома Визнера.

– Шланги на местах.– просматривая имеющиеся принадлежности подытожил Гром.

– Головные уборы, вертикально.– проводил инспекцию Начальник.

– Хорошая будочка.– слегка улыбнувшись увлекал Визнер.

– Лампочки со звоночком тоже прелестны.– был приятно удивлен Начальник.

После столь тщательной инспекции, они всем составом обмыли из многочисленных шлангов запорные ворота, что охраняли покой Пожарников от постороннего взора и крутнувший несоразмерно своей силе вентиль Архитектор Стол Дакт принял гром оваций от торжествующих “меченосцев шланга”.

Один из них, по должности – Начальник, как раз спускался в направлении Дежурного. День выдался нелегким, много вызовов пришлось принять его команде, чтобы подчеркнуть неуемную силу большинства над малым, что по всеобщему разумению, мог разрушить четко выстроенную систему взаимосвязи между человеком и природой. Приспустив козырек фуражки, не смотря по сторонам, он уткнулся нос к носу со странной женщиной, стремящейся обойти его по иерархии власти.

– Вы к кому?– обратился он к ней.

– К папе.– успела сказать она, как была поймана за ремешок от небольшого пальто, тот сразу развязался, немного притормозив хозяйку в направлении ворот.

– А кто он по званию?– разозлился Начальник.

– Папа.– тихим голосом ответила мама, доставляя имеющуюся в избытке у пожарников жидкость.

– А что он тут делает?– более спокойным голосом поинтересовался Начальник.

– В кровати зависает.– непонятным диалектом ответила мама, не зная как ответить на вопрос.

Слегка испугавшись непонятного языка, Начальник принялся изучать бумаги по личному составу пожарной части, но не найдя подходящий вариант, решил вызвать экипаж из находящейся неподалеку больницы, чтобы те помогли на месте определиться, что значит – “в кровати зависает”.

Карета скорой помощи, как в шутку прозвали Пожарники небольшого размера телегу по переправке “обезшланженных”, прибыла на площадку перед частью не подавая признаков жизни. Пара человек в приличной униформе, минуя Дядю, сразу рванулась в направлении Начальника, что мирно восседал на стуле, которыми комплектовались все части провинции.

– Что вас тревожит?– начали они без уважения.

– В кровати зависает.– словно заколдованный только и смог сказать он.

– А где же папа?– искренне удивилась сидящая неподалеку мама.

– Сейчас разберемся.– забывая где находятся ответили те, увлекая маму в путешествие на их карете, оставляя Начальнику немой ответ на его вопрос.

Проходя сквозь мрачные толпы людей, обремененных своей работой во взгляде наступающей ночи, мама не сразу нашла необходимый этаж. Идя под руку с Медбратьями, что догадывались о причине ее появления в пожарной части и последующим этапом путешествия по коридорам больницы в направлении поиска интересующего лица, она не сразу заметила Заги, что неспешно прогуливалась вперед-назад, крутя в руках колесико от кроватки, которая недавно была в целости и сохранности, мерно восставая у них в спальне.

– Привет Заги, а где папа?– голосом мамы поинтересовался Медбрат.

– В кабинете.– спокойно ответил ребенок, замечая в движении несоответствие формы содержанию.

Услышав страшный приговор ее рассудку, не зная в какой из множества комнат скрывается ее любимый, мама уже сама заговорила:”А где Кима”,– словно захлебываясь или задыхаясь процедила она.

– Она пошла нам за попить.– узнавая знакомый голос добавила девочка.

– А что вас мучает жажда.– непонимая усомнилась мама.

Кима шла неспешной, слегка заплетающейся походкой, попивая на ходу струйки необходимой влаги, что впитывалась ее губами словно губкой. Для детского рассудка “падение” папы было не рядовым происшествием, а чем-то выходящим за рамки восприятия окружающей действительности, что неизбежно вело к появлению проявления настоящей сущности человека как личности.”Может быть мне вылезти.”– словно змеиное шипение, раздавались в ее уме последние слова пациента, но как она, невысокого роста девчушка, могла совладать с таким гигантом,– ”Заги все знает.”– только и приходило девочке в голову. Спустя некоторое время появилась и она.

Заги: Привет звала.

Кима: Папа звал.

Заги: Чей?

Кима: Мой.

Заги: Чисто, но не о том.

Кима: Может Самри и Рики.

Заги: Может.

Папа: Точно нет.

Услышав голос из ниоткуда, у любого человека возникнет закономерный вывод, что что-то не то, что можно было сказать о двух, небольшого роста девочках, Кима сразу метнула в него имеющийся в руках учебник по грамматике, Заги, не теряя внимания, сняла и запустила в него свою шляпу, придавая тому ужасающе-жутковатый вид несоразмеренного с действительностью и приводило к закономерному результату неотложной помощи.

– Надо вызывать.– обратилась Заги к Киме.

– Кого?– заинтересовалась ученица.

– Учительницу.– захлебываясь от смеха выдавила Заги.

– Почему.– усомнилась Кима.

Неотложная помощь прибыла к месту происшествия не обращая внимания на дорожную обстановку, запротоколировав положение папы в кроватке и вынося попутно часть маминого ложе, Врачи не понимая детей спустили папу по балкону. Понимая сложность сложившейся ситуации, уподобляясь поведению взрослых, девочки также проследовали в их компанию.

– Группа поддержки.– сыронизировал Врач, доставая первую помощь.

– Группа воздержания.– ответила за подругу, не теряющая тон ведения деловых переговоров подруга.

После этого были часы проведенные в ожидании мамы, что увидев небольшой бардак, оставленный после чрезвычайной ситуации, не заставила себя ждать, давая силы вникнуть в суть взрослых взаимоотношений.

– Как это случилось.– увидев Киму, первым делом поинтересовалась она.

Недолго думая, Кима отдала Заги стаканчик с желанной жидкостью и внимательно всмотрелась в мать. Этот взгляд значил многое, если не все. Это часть проведенного в неусыпном бдении минут, минуя нормы и законы межпространственного развития устремлялись непосредственно вглубь восприятия окружающей действительности со стороны взрослого индивидуума. Мама все поняла без слов, такими же глазами смотрела она в сторону папы, когда узнала примерную дату появления их первенца на свет. “Так скоро.”– только что и смог сказать он, не придумывая сопутствующих или уточняющих вопросов.

Со стороны бабушки было приятной новостью узнать о том, что в их семье ожидается пополнение. Откуда берутся дети для нее было не в новинку, так как рожая маму она на себе прочувствовала любовь и чувственность материнского сердца, что в ушах Роженицы отдавалось плачем малютки. “Андрей встречай.”– нежным подчерком выводила она строки своего послания дедушке, что не зная как реагировать на такого рода заявления, разлил по кружкам сгущенное молоко, выдавая каждому из гостей по лакомству в виде формочки любимого животного, слепленного из сладких, промоченных в меду, крупиц.

– Ляйтнер, теперь ты не одинок.– предвидя развитие событий, поздравляли его гости, не отнимая уста от вкусного приветствия.

Переступив с мамой на руках порог жилища, бабушка представила ребенка как их дочь, что не отнимая взгляда от Андрея, тихо сопела, выдавая тому признаки присутствия жизни вне его понимания.

Эту историю она слышала от мамы много раз, не забывая вставить уточнения по поводу лица папы, когда тот услышал ее первые слова, перевернувшие всю природу его существования: “а-а-а-с”. Для будущего папы история о появлении мамы на свет давалась с трудом, романтик по натуре, грамотный человек по жизни, совладающий с уставами и наукой, что поддерживают стабильность их провинциального уклада жизни, он не сразу понял к чему она ведет. Понимание пришло после, когда шагнув сквозь время, она представила ему нового человека в их жизни, Киму.

Теперь он не мог удивиться, увидев взгляд дочери, или приберечь сорваные неподалеку вишни, карамелизированные в пакетике; только дверь кабинета соединяла их между собой.

– Входите не бойтесь.– услышала она совет Медицинской сестры.

– Боюсь.– не зная по имени обратилась мама.

– Танечка, мы пойдем.– голосом сестер обратились девочки к Медсестре.

– Конечно идите.– ответила за Таню мама, давая детям отменные средства на обратную дорогу.

Оставшись наедине со слегка уставшей Медсестрой, она внимательно изучала предметы ее гардероба, что на точно выстроенной фигуре спасительницы смотрелись отвязно. Что сказать? не приходило в голову никому из них, только свечение небольшого Перекрестия на груди Татьяны плавно намекало на неминуемость динамического развития.

– Проходим, не стесняемся.– уверенным голосом сказал Доктор Пих, проталкивая столпившихся в кабинет Доктора Чика.

– Может быть я лишняя.– пронеслось в голове Медсестры.

Улавливая ее взгляд, Доктор Чик не теряя хватки заполнил головы посетителей историей болезни папы, что после успешно проведенной операции, мог сидеть на табурете Татьяны, рассказывая всем собравшимся фрагментарно-эпохальное развитие его взаимоотношений с противоположным от кровати полом.

Началось это странное явление с детства, когда его папа начал приучать своего первенца к трудолюбию и сдержанности в отношении терпимости. Папа чтобы не теряться среди сверстников по воспитанию, начал делать робкие шаги на пути достижения своего, не зависящего от воли папы, продвижения. Осторожно ступая по темным лабиринтам юности и стадиям подросткового взросления, он обретал истину, осторожно складывающуюся в независимую систему ценностей обретения целомудренного величия. После взаимоотношений с мамой и узаконивания их равноправного сосуществования, он начал больше времени уделять бытовой рутине, по сравнению с тем, как он был свободен от данного враждования с невидимым, но очень осязаемым противником раньше. Дела по дому и дела на работе никак не хотели примириться с волей папы, Начальник требовал непосредственного подчинения и сосредоточения на делах компании, а мама, не замечая всех тягостных мучений, подыгровала ему, накидывая несоизмеримые с масштабом начальственных директив требования.”Чему подчиниться и о ком забыть.”– было навязчивой мыслью, разрываемым терзаниями совести в спасении самых близких людей папы. Только отдых приносил ему девственное наслаждение Эдемских чащоб, небольшого межпространственного и не имеющего индивидуальной принадлежности места, с которым в юности познакомил его папа.