Джереми Кэмп
Верю в любовь

Нажимая кнопку перезагрузки

Летом, после окончания второго курса средней школы Маккатчена в Лафайетте, я на неделю отправился в летний лагерь в Калифорнии.

Отец открыл часовню движения Жатвы в Лафайетте, когда мне было четырнадцать. Жатва входит в течение Часовни на Голгофе и является частью объединения неденоминированных церквей, которое началось в 1965 году с основания Чаком Смитом Часовни на Голгофе в Коста-Меса, Калифорния. Из-за того, что церковь была новой и пока небольшой, молодежной группы у нее еще не было, поэтому я посещал молодежную группу Часовни на Голгофе, в которую мы ходили в Кроуфордсвилле, в пятидесяти километрах от Лафайетта. У ассоциации Часовни на Голгофе был летний молодежный лагерь в Калифорнии, привлекавший подростков со всей страны, и моя группа тоже отправилась в этот лагерь. Для поездки нашлось несколько спонсоров, и кто-то из них помог мне набрать недостающую сумму.

Учитывая, что тогда происходило у меня в жизни, мое возбуждение, касавшееся предстоящей поездки в Калифорнию, было более, скажем так, социальным, чем духовным.

«Калифорния? – думал я. – Там можно отлично потусить. Я еду!»

Общительный, как и отец, я всегда легко заводил друзей. Я встречал там людей из разных штатов, включая тех, кто проехал полстраны, например, из Пенсильвании в Калифорнию.

Впрочем, духовные цели быстро обошли социальные.

На первой ночной службе в лагере, оглянувшись вокруг, я увидел других людей, поднимающих руки в молитве. Среди них были и взрослые, включая моих родителей, но было и несколько подростков моего возраста. Меня задело, что я оказался среди подростков, которые действительно любили Иисуса и имели сильную связь с Ним. Я вынужден был признать, что у меня не было того, что имели они.

«Что же я делал? – спросил я себя. – Что же я упустил?»

Чувство стыда захлестнуло меня. Я подумал обо всем дурном, что делал – понимая при этом, что поступаю плохо, но все равно продолжая так поступать. Это был самый сильный рывок на сторону Бога, который я почувствовал в этом перетягивании каната своей жизни. Я хотел ощутить то, что, очевидно, чувствовали все окружающие.

Джон Курсон, пастор Applegate Christian Fellowship в Орегоне и известный библейский комментатор, был специально приглашенным спикером. В эту первую ночь он сказал, что собирается учить нас Откровением. Перспектива услышать проповедь с цитатами из Откровения немного напугала аудиторию. Но Курсон говорил о том, чтобы «посвятить все наше существо Господу» и делал это так, что мы ощущали не страх, но милосердие и любовь Бога. Его послание вошло в меня не критическим «ты плохой человек». Скорее это было вдохновляющее «Бог может еще столь многое дать тебе».

Слушая, я представлял себя словно достигшим края обрыва. У меня было два варианта: я мог продолжать бунтовать и сорваться вниз или благодарно принять ту истину, что Господь любит меня и что у Него есть на меня особый план, и посвятить Ему свое сердце.

Я чувствовал, что Бог вложил эти слова в мое сердце: «Я хочу, чтобы ты оказался полезным Мне, но ты балансируешь на грани. Тебе нужно бежать – бежать прочь от соблазнов мира и вернуться ко Мне. Я всегда рядом и жду тебя».

Той ночью я вернул свою жизнь в руки Господа. Каждой частицей себя я хотел следовать за Ним, а не гнаться за пустой популярностью и мирскими радостями, которые и вполовину не оказались так приятны, как я ожидал.

После службы я подозвал родителей и рассказал им о своем решении.

– Мои глаза открыты, – сказал я, – и я желаю служить Ему.

Я был так возбужден, что всю ночь не мог заснуть. Я лежал в своей койке в общей спальне и вспоминал свою жизнь. До той ночи я и не представлял, какую тяжесть несу на плечах. Но внезапно этого груза не стало. Это как если после долгого застоя пуститься бежать, освежаясь и повышая уровень энергии, хотя физически ты сильно истощен. Перетягивание каната, судя по всему, подошло к концу. Я твердо, обеими ногами, стоял на стороне истины, больше не пытаясь протестовать против того, что, как я знал, было правдой.

Я чувствовал себя свободным, узы греха с меня спали. Под властью греха мы ошибочно выдаем возможность грешить за свободу, потому что можем делать что захотим. Но мы ошибаемся. И неважно, что какое-то время наша жизнь выглядит благополучной, это не свобода. Мы связаны – связаны грехом.

Нам нетрудно узнать людей, у которых есть проблемы с алкоголем и наркотиками, потому что это отражается на их телах и лицах. Они не выглядят умиротворенными. Грех накладывает на нас тяжелое бремя, и той ночью я понял, какую ношу таскал на себе все это время. Но сейчас я наконец «выздоровел».

Во время молитвы следующей ночью я поднимал руки вместе со всеми. Я испытывал то, чем обладали они, и понял, что упустил в свое время этот опыт, достойный погони за ним всем сердцем.

Оставшиеся занятия по изучению Библии и службы словно заиграли для меня новыми красками. Курсон продолжать читать Откровение, подчеркивая, как церковь может отдалиться от воли Божьей и то, как важно христианину блюсти чистоту в словах, поступках и побуждениях. Раз за разом слушая его, я думал: «О, это я. Ты ведь говоришь напрямую со мной?»

Одно из мест, которые мы разбирали, касалось Лаодикийской церкви. Из всех семи церквей, к которым Господь обращается в Откровении, она осталась в нерешительности, «теплой», как Он назвал ее. Лаодикийская церковь прошла через собственное перетягивание каната между следованием воле Божьей и погоней за земными благами. В результате она зависла между ними, и это сделало церковь настолько непривлекательной в глазах Господа, что он произнес знаменитые слова в Откровении 3:16: «Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих».

Конечно, это не самый приятный момент из Писания, но недостаточно горячая и недостаточно холодная церковь стала настолько неэффективной, что оказалась бесполезной для Царства Божия. Мысль о том, что Господь изгоняет нерешительных лаодикийцев, зацепила мое внимание, потому что я сам был тепл по отношению к Нему последние несколько лет. Я был бесполезен для Его Царства.

Этот стих прозвучал для меня как предупреждение, хотя это было предостережение, продиктованное любовью. Да, я заблудился. Я знал это. Знал даже тогда, когда поступал неправильно. Но тон, с каким было доставлено это послание, заставил меня понять, как сильно Бог любит меня. Он предупреждал меня, потому что бесконечно любил меня и хотел для меня только лучшего. Он всегда хотел для меня только самого лучшего.

Внезапно все мои прежние стремления рассыпались в прах. Словно кто-то нажал большую кнопку перезагрузки, и я начал жить абсолютно по-новому.

Мои разговоры с остальными за оставшееся время касались больше не штатов, откуда мы прибыли, а тех духовных состояний, в которых мы находились. Я вспоминаю один разговор с другом из молодежной группы, когда мы говорили о возвращении домой и о том, чтобы стать примерами для других.

– Давай же сделаем это, – сказали мы друг другу – давай же будем служить Господу.

Глава 4
Зов

Из лагеря я вернулся совершенно другим человеком. Я признался родителям в том, что пил и ходил на вечеринки. Перед тем, как мы уехали из лагеря, отец моего друга нашел алкоголь в его пикапе. Когда мои родители узнали об этом, они гадали, пил ли я тоже, потому что в лагере они не могли прямо подойти ко мне и спросить.

– Мы подозревали, что ты мог делать что-то подобное, – сказали они, когда я вернулся домой, – но мы так рады, что Господь не оставил тебя.

Теперь мое сердце и правда билось в такт с волей Бога. Но все равно осталось центром битвы.

Я углубился в изучение Библии, и теперь Слово Божье стало обретать для меня смысл, о котором я раньше и не подозревал. Изучая Писание с новообретенным чувством свободы, которым я наслаждался, я понял, что раньше читал Библию словно с завязанными глазами. Но когда эта пелена спала, слова прыгали со страницы прямо в мое сердце.

Но несмотря на произошедшие перемены, я знал, что какое-то время мне тяжело будет отходить от старых привычек.

Лето подходило к концу, и я все больше волновался о возвращении в школу, где был популярным и активным участником вечеринок. Мои старые друзья будут там, а вместе с ними искушение вернуться к прежнему образу жизни. Я чувствовал, как Господь говорит мне: «Ты еще не готов». Тогда я не был тем, кем являюсь сейчас, смело и прямо готовым делиться любовью и знанием о том, что Иисус Христос мой Господь и Спаситель. Со всеми окружающими подростка опасностями и соблазнами мною было легко управлять. У церкви в Кроуфордсвилле, чью молодежную группу я посещал, была очень маленькая школа, Христианская Школа Маранафа, и я решил, что она может стать для меня убежищем, в котором я нуждался в этот момент на пути к Христу. Разумеется, посещение частной школы стоило кучу денег, и хотя наше финансовое положение немного улучшилось, родители сказали мне, что не могут позволить себе отправить меня туда, хотя они сделают для этого все возможное.

Позвонив в школу, я спросил, не получится ли мне работать у них в обмен на обучение.

– Я могу быть дворником или кем захотите, – предложил я. Администрация школы ответила, что согласна на это.

Следующим препятствием стало то, как я буду ездить в Кроуфордсвилль, поскольку лишней машины у нас не было. Но у пастора, который много времени проводил на Украине, была машина, которой он пользовался только тогда, когда приезжал летом домой, и он предложил мне брать ее в его отсутствие.

Мои родители – к этому моменту больше даже отец – не были уверены, что мне так уж нужно посещать другую школу.

– Поверьте мне, я не могу вернуться в этом году в старую школу, – сказал я им.

Отец волновался о предстоящем футбольном сезоне, потому что я готовился стать полузащитником McCutcheon Mavericks и ожидалось, что команда будет очень сильной. Он продолжал убеждать меня, что если я останусь в команде, это станет для меня отличной платформой, с которой я смогу начать рассказывать другим игрокам о своем становлении христианином.

– Но я же не лидер, – говорил я отцу – я знаю, что я не лидер.

Но несмотря на мои просьбы, меня снова отправили в Маккатчен.

В первый день я изо всех сил не хотел идти. Даже просто одеться стало для меня тяжелым испытанием. Я боялся, что если снова войду в эти двери, то путь к Господу для меня закроется навсегда.

Мы с матерью сидели вместе в гостиной, и я неохотно ждал автобуса. Отец, который принимал душ, вошел в комнату.

– Джереми, – сказал он, – Господь только что говорил со мной в душе. Он сказал мне, что если ты говоришь, что не можешь сделать этого, и что Он сказал тебе отправиться в христианскую школу, тогда мне нужно позволить тебе это сделать.

Мать была поражена, потому что, как она говорила, учеба в христианской школе была тем, о чем она давно думала. Родители зачислили меня туда в тот же день.

Трудно объяснить почему, но я знал, что должен был отправиться в ту школу, что это было частью плана, который Господь имел на меня. Он дал мне возможность учиться там – не говоря уже о возможности ездить туда на машине, которую мне одолжили, – поэтому быть принятым в школу означало для меня то же, о чем Иеремия писал в 29:11: «Ибо только Я знаю намерения, какие имею о вас, говорит Господь, намерения во благо, а не на зло, чтобы дать вам будущность и надежду».

Я оставался на час после школы каждый день, чистил туалеты и пылесосил полы. Думаю, что я был очень хорошим уборщиком, особенно для подростка! Я гордился своей работой и действительно хотел держать в чистоте и полы и туалеты.

Эта работа научила меня тому, что, если Бог призывает тебя, ты сделаешь все, что сможешь, чтобы ответить на этот зов. В моем случае я сделал бы все, что мог, чтобы посещать эту школу.

Когда меня спросили, не против ли я мыть туалеты, я ответил:

– Без проблем!

В моем ответе отразился пример веры и обязательности, который показал мне отец. Церковь, которую он основал, сначала была маленькой и не могла платить ему полноценную ставку. Но он все равно продолжал работать там целыми днями. Таким был мой отец, с четырьмя детьми, которых нужно было кормить, руководивший такой же юной церковью, которую Господь поручил его заботе, и который, чтобы сводить концы с концами, подрабатывал в пиццерии на изготовлении и развозе пиццы. Я знал, что для него это очень скромная роль, но такая работа никогда не была для него унизительной.

Мой ежедневный час уборки прекрасно учил смирению, и я никогда не считал эту работу недостойной, никогда не чувствовал смущения или унижения, как было в случае с машиной. Разница была в том, что сейчас я служил Господу, и в результате все мое восприятие изменилось. Когда я был младше, то боролся с ненадежностью, стараясь обрести спокойствие и безопасность в вещах. Но когда я начал всем сердцем служить Богу, я обрел в Нем свою опору.

Я тогда думал так: «Иисус ведь любит меня. Я собираюсь полностью служить Ему. Поэтому сделаю все, что потребуется. Да, я буду драить туалеты. Мне все равно».

Тогда, с жесткой щеткой в руках, толкая перед собой пылесос, я чувствовал умиротворение.

Попрощайся с футболом

Сменив школу, я ушел от вечеринок, с которыми не хотел иметь ничего общего. Но я отдалился и от футбола, и это было более болезненно.

У меня была вполне реалистичная цель продолжать заниматься футболом и после окончания школы. Ребенком я играл в бейсбол, футбол и баскетбол. В бейсболе, в который я начал играть еще в пять лет, я был особенно хорош. Но к сожалению, на первом курсе я подхватил ангину. Когда я вернулся к команде, тренер сказал мне:

– Ты много пропустил, поэтому восполнишь недостающие дни пробежками.

Понимая, что ангина вернется, если я снова буду сильно истощен, я сказал, что после этого, скорее всего, опять заболею.

– Извини, – ответил тренер, – но это несправедливо по отношению к тем, кто тренируется и бегает здесь каждый день.

Так мне пришлось бросить бейсбол. Я сделал хороший рывок до начала бейсбольного сезона на втором курсе, и тренер хотел, чтобы я снова присоединился к команде. Это было в тот период, когда я был очень крут, и я сказал тренеру, что мне неинтересно играть в его команде. Как будто мое нежелание играть в бейсбол могло преподать ему какой-то урок.

Вдобавок я тогда хорошо продвинулся в футболе, и он начал лидировать среди моих спортивных увлечений. Я начал играть в футбол в шестом классе, и через год учебы мои навыки усовершенствовались. Я был в полузащите и хафбэке; быстрый и сильный, я знал, как нужно обращаться с мячом. Во время того сезона я начал думать, что футбол станет моей дорогой в колледж.

Когда в восьмом классе я решил не возвращаться в школу, я рассказал об этом тренеру.

– Я не могу этого сделать, – сказал я ему. – Я не могу вернуться в эту школу.

На его лице появилось выражение шока.

– Но почему нет? – удивился он. – Ты же член команды.

– Бог изменил мое сердце, – ответил я, – и мне нужно уйти от этого.

Не похоже было, что он понял меня, но я настоял, что мое решение окончательное.

– Ок, – сказал он.

Я говорил, что христианская школа была маленькой. Не совсем так – она была очень, очень маленькой. В старших классах нас было всего шесть человек. Не стоит говорить, что о футбольной команде здесь даже речи не шло.

Хотя среднюю школу я покинул с удовольствием, по футболу я все равно очень скучал.

Мы с отцом будем периодически ездить в университет Пёрдью в Западном Лафайетте и играть там христианские песни на небольшой площади в кампусе.

Студенты будут останавливаться и прислушиваться, а иногда наша музыка будет давать возможность поделиться с кем-нибудь из них нашей верой.

Как-то пятничным вечером мы ехали в Пёрдью и проезжали мимо моей старой школы. Огни футбольного стадиона ярко горели, и я хорошо видел зрителей на трибунах и игроков на поле.

И тут я расплакался, прямо здесь, на пассажирском сиденье в машине моего отца.

Отец знал, как сильно мне не хватает футбола, и увидев слезы у меня на лице, он наклонился ко мне и положил руку мне на плечо.

– Джереми, – сказал он, – ты делаешь то, к чему Господь призвал тебя. И я горжусь тобой.

Даже сегодня, вспоминая, как мы ехали тогда мимо стадиона и те слова моего отца, у меня подступают слезы. Момент был очень волнующим.

То, что я в тот год отошел от футбола, стало поворотным моментом в моей жизни. После того, как я несколько лет делал то, что хотел, я был вынужден отказаться от своих желаний и фантазий, чтобы делать то, что Господь повелел мне. Это было нелегко. Даже сейчас мне, взрослому, это не всегда легко. Но чтобы действительно служить Господу, мы должны находить в себе силы отказаться от того, что любим, если это не совпадает с тем, как Бог видит наше предназначение. В моем случае в футболе не было ничего плохого. Но сейчас, спустя пару десятков лет, я понимаю, что у Него в запасе было кое-что получше.

Так как в новой школе играть в футбол я не мог, я начал все больше заниматься музыкой. Мы с друзьями собрали даже свою группу. Мы играли каверы, хотя не думаю, что группы, чьи песни мы перепевали, особенно бы гордились этим, если бы услышали, как мы играли. Я не помню, как называлась наша группа, но помню, что когда дела пошли не очень, мы решили переименоваться в Temple Rising. Кроме названия, мы больше ничего не меняли, и лучше играть мы от этого не стали.

Мои музыкальные интересы простирались от христианских артистов, таких как Стивен Кертис Чепмен, до самых разных рок-групп. Периодически мои музыкальные вкусы демонстрировали, что хоть я и прошел долгий путь с того времени, когда еще ходил на вечеринки, у меня сохранялись пристрастия, которые теперь не были в моих интересах. Я не собираюсь заходить так далеко и утверждать, что вся нехристианская музыка плоха. Не в этом дело. Проблема была в отношении, стоящим за моим музыкальным выбором. Я еще не полностью избавился от бунтарской части своей натуры. У меня бывали моменты, когда я хотел доказать, что могу идти своим путем и делать то, что хочу.

В этот период моих музыкальных исследований я начал лучше разбираться в музыке и пробовал другие жанры типа фанка или регги. Не считая текстов, я, благодаря самообразованию и умению играть на слух, подхватывал разные музыкальные влияния.

Но хотя слушал я разную музыку, для нашей группы я начал писать музыку и тексты, сосредоточенные на одном – моей расцветающей вере в Иисуса. Наша музыка стала способом выразить то, что происходило у меня в сердце, и постепенно мое сердце приближалось к музыке все больше и больше.

Увидев свет

К концу моего третьего курса в христианской школе я почувствовал сильное желание вернуться в Маккатчен, чтобы закончить среднюю школу. Я хотел играть в футбол, а также использовать свой накопленный духовный опыт.

Я знал, что возвращение в среднюю школу станет для меня испытанием, но я даже хотел этого, чтобы проверить свою веру на прочность. Я чувствовал, что духовно был готов к этому, но пока не избавился от тех страхов, которые вынудили меня перевестись в христианскую школу.

Я отчаянно хотел играть в футбол, но в то же время не хотел проводить в Маккатчен весь учебный год. И я решился на загруженное расписание, которое позволит мне выпуститься уже в рождественские каникулы.

Однако футбольный сезон прошел не так, как я рассчитывал.

Прежде всего, хотя я все еще любил футбол, у меня не получилось заниматься им так плотно, как я хотел. До лагеря в Калифорнии футбол был моей жизнью. Теперь же моей жизнью было служить Господу. Кроме того, пропущенный год сделал достижение моей цели играть в футбол и в колледже гораздо труднее. Поскольку я не играл среди юниоров, то выпал из самого важного года, когда игроков замечают вербовщики абитуриентов.

Я полноценно играл в обороне, но для полузащиты, которая нравилась мне больше, времени оставалось мало. Да и в тот сезон команда играла хуже, чем ожидалось. Поэтому тренеры решили отдать мяч полузащитнику со второго курса, чтобы он получил нужный опыт для следующей пары сезонов, когда команда, как ожидалось, сыграет получше. Тренеры сказали, что так как я не играл в предыдущем сезоне, мне нужно показать себя. Но находясь в положении, где возможность нести мяч распределялась только между полузащитниками, я не мог как следует проявить себя перед тренером. Мои друзья тоже хотели, чтобы я играл в полузащите – тогда они будут сидеть на трибунах во время домашних матчей и кричать: «Дайте Кэмпу мяч! Дайте Кэмпу мяч!» Отца это тоже в конце концов настолько вывело из себя, что после одной игры он вежливо обратился к тренеру.

– Джереми ведь быстрее остальных полузащитников? – спросил он.

– Да, – ответил тренер.

– И сильнее?

– Да.

– И он вообще один из лучших игроков?

– Несомненно.

– Так почему же вы не даете ему играть? – спросил в итоге отец. – Дело в политике?

– Конечно нет, – ответил тренер.

Подойти к моему тренеру вот так было нетипично для моего отца, но для нас это было сложное время, потому что я собирался поступить в Пёрдью и учиться сначала без стипендии. Но я надеялся получить ее в будущих сезонах и хотел хорошо сыграть в полузащите в одной из местных школ, что увеличит мои шансы на стипендию. Но я мог оглянуться назад и увидеть, что Господь говорит мне: «Это не то, что Я приготовил для тебя». У Бога были на меня другие планы, нежели те, что я задумал для себя сам.

Те полгода в Маккатчен действительно стали для меня испытанием. Я еще не до конца избавился от старых привычек, вновь посвятив свою жизнь Христу. Я не посещал вечеринки и не пил, как раньше, но я боролся с этими желаниями. Мои друзья все еще ходили туда, но я решил не присоединяться к ним. Хотя мы встречались в тех же классах и коридорах, жили мы словно в разных Вселенных.

Я не знал, были ли в школе настоящие христиане, кроме меня, отчасти потому, что сам не осмеливался встать и заявить: «Отныне я христианин». Я по-прежнему пытался казаться крутым, и из-за желаний, которые я пока не преодолел, я ошибочно верил, что пока недостоин быть смелым для Христа.

После школы, когда я стану активнее в выражении моей веры и благодаря музыкальной карьере, я буду встречать бывших одноклассников, которые скажут мне: «Знаешь, а я ведь тоже тогда был христианином». Я буду оглядываться назад и спрашивать себя: «Что же я делал?» Я мог так влиять на остальных, вернувшись в школу на третьем курсе, и быть смелым ради своей веры. Напористость теперь руководит мной в разговорах с подростками, особенно когда они проходят через духовную трансформацию, и в них Господь действительно свершает свою работу. Я поощрял их идти в свои школы и изменить свое отношение.

В Евангелии от Матфея 5:14:16 сказано: «Вы – свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного».

Я приводил подросткам такой пример: представьте, что вы стоите в большой темной комнате, где кто-то вдруг зажигает лампу. Другой видит этот свет и зажигает свою лампу. Все больше и больше людей в комнате зажигают лампы, пока свет не разгоняет тьму.

Но пока никто не зажжет лампу, комната остается во мраке, как случилось в моей школе. Я не встал и не зажег свою лампу так, чтобы ее видели все, и поэтому не узнал о ком-то, кто сделал бы это тоже. Свет всегда побеждает тьму, и иногда для этого нужен лишь один смелый человек, который изменит все вокруг.