Дубравка Руда
Чертова Дюжина. Книга Четвертая
– Да там это! Б…ть, такое! – Мужчина не мог подобрать нужных слов.
– Там, – Вмешался брат Насти, Андрей, – на наше чучело в садку, кто-то надел платье белое!
Вся семья ринулась в полисадник, на задней стороне хаты. И вправду, стояло там чучело огородное, из палок сколоченное в старой мешковине и шляпе соломенной. Чучело это отец сколотил, чтоб ворон отгонять, уж шибко те фруктами да ягодами лакомиться любили. Только вот теперь, чучело было ряженое в подвенечное платье Насти и впридачу, забрызгано кровью! Даже в потемках, подсвечивая керосинками, отчетливо проглядывались рясные пятна бурой крови и так по всему платью, очень равномерно.
Настя, не выдержав, завизжала, брат, закрыл ей ладонью рот. Мать с отцом переглянулись и оба, заматерились. Баба Катя, охая, внимательно разглядывала этот неприятный сюрприз.
– А вот и черевички. – Буркнула она.
Возле чучела, стояли белые туфельки, точнее уже далеко не белые, а скорее грязно серые. Вовнутрь туфелек, была насыпана под завязку, земля.
– Что это? – Плача спросила Настя.
– Земля, землица-то, внученька. – Ответила баба Катя. – И, похоже, кладбищенская!
Что бы прекратить причитания и матерщину, баба Катя попросила Андрея, притащить из сарая мешок, а Надежду, принести отрез черной ткани.
Обмотав руки черной тканью, старушка быстро поснимала все с чучела, и засунула в мешок. Вытряхнула землю с туфель на отдельный отрез ткани и тоже засунула их в мешок. Делала она это весьма аккуратно, дабы голыми руками не прикосаться.
Мужикам, баба Катя приказала дом обойти, а заодно посмотреть, что с собаками, чего ж это они не залаяли, когда такое дело у них чутли не под носом творилось? А невестку с внучкой, в сарай загнала и сама туда с ними пошла, держа в руках мешок, с нарядом невесты, снятым с чучела.
Зажигая каганцы, баба Катя очень серьезно сказала:
– К Евдокии бежать надобно!
– Ну вот, опять Вы за свое Катерина Васильевна. – Пыталась пристыдить старушку Надежда. – Кто-то назло пошутил противно, а Вы опять приплетаете ерунду. За такое с партии исключают.
– Циц! – Прикрикнула, хоть и шепотом, на невестку баба Катя. – Ты Надежда вроде умная всегда была, а гляжу, как дитя нашего дело коснулось, так малоумной стала, али как? Не понимаешь чтоли?
– Я Вам, Катерина Васильевна… мама… так скажу, не надо «нечисть» всякую сюда лепить! Тут дело другое, Я бы сказала, подсудное прямо.
– Не по комсомольскиииии… – Промычала слезно Настя, тря усердно опухший от слез нос.
Но старушка снова перебила Надежду и серьезно зыркнула на внучку:
– Не по комсомольскииии. – Протянула баба Катя и продолжила. – А это и не «нечисти» дела, Я и не леплю и без нужды на чертей, не наговариваю. Это человеческих рук дело. И нужно выяснить, кто такой умный? Я-то догадываюсь, да вот самим нам не разобраться, но скажу, что платье это уже Настеньке нельзя надевать.
Настя, пуще прежнего в слезы пустилась и рыдания.
– А постирааать? – Пыталась говорить она.
–Да какой тут стирать? Деточка, что ты? Что ты? Такое сжечь нужно, но сперва Евдокии, всеже показать, та уж наверняка все расскажет и объяснит, как надо поступить, да и обидчика воришку, за деяния такие накажет! По – комсомольски. – Язвительно произнесла старушка последнюю фразу и снова покосилась на зареванную внучку.
– Чтож завтра делать то? Не отменять свадьбу же? – Размахивая руками на весь сарай, сокрушалась мать Насти.
– Не отменять, нет. – Пыталась разумное решение найти баба Катя. – Быть свадьбе, да платье прийдеться другое надевать и туфли. Мой наряд свадебный, сохранился. Проверить его надобно.
– Бааааа… – Запричитала Настя. – Ну что тыыыы, ну как же? О чем ты говоришь? Давай это отстираем? За ночь глядишь и высохнет?
– Тьфу, дура девка и мать твоя, тоже дура! – Разозлилась баба Катя. – Говорю же Вам, там, на наряде твоем, поди, уже порча на смерть сделанная. О чем говоришь то? Какой стирать? Пошли мое платье искать.
Из комода бабы Кати, достали сверток, жутко разящий нафталином. Но идти словесно нарожон против старой бабки, никто не смел.
– Фуууу баааа – Протянула Настя.
– Циц!
Развернув, старушка извлекла от туда, платье, которое при свете свечей и киросиновых ламп, казалось унылым, жалким. Насте даже страшно было представить, как оно может выглядеть при дневном свете, и как все подруги будут смеяться и злорадствовать.
– Ба, ну может, и вправду, отстираем, а туфли отчистим? – Не сдавалась девушка, но баба Катя ее, и слушать не стала.
Надежда тяжело вздохнула и принялась рассматривать наряд бывшей невесты, а по совместительству, своей свекрухи, обдумывая, как и что получше сделать, чтоб не сгореть со стыда, что так дочь одели. А тем более, сама Настя, раззвонила по городу, что платье, у нее будет не абы какое, а самое-самое модное из города, у портнихи известной заказывали. А увидят сваты да гости такую моду, что подумают? Что либо рехнулись совсем либо обманули.
– Я в этом платье за деда твоего, Настасья, замуж выходила, девушкой. – Задумчивым голосом заговорила старушка, вздохнула и быстро смахнула рукой набежавшую слезу. – И жили мы душа в душу, хорошо жили, так что мне даже и жаловаться нечего. Правда, недолго вместе побыли. Ах, если бы не война разлучница.
Дед Насти, Всеволод Афонасьевич, погиб на фронте. Катерина очень тяжело весть эту перенесла, захворала сильно, еле оправилась. Как получила похоронку, тут-же и слегка, перекосило ее и рука отнялась, онемела. Но не из хлипких была женщина, ныть да обузой быть не приучена.
Поднялась, не сдалась, все по дому сама делала и помогала детям, Настаську да Андрюшеньку, она вырастила и воспитала, пока дети, невестка с сыном, работой занимались. Как бы там не было, а все старалась быть в пользу, а не сидеть сиднем.
Прикинули платье, оказалось в пору.
– Вот видишь, какой Я кралей, за деда твоего замуж выходила, тонкой, звонкой, а не как сейчас кривая да горбатая, колода дряхлая. – Всхлипнула баба Катя.
– Ну, воротнички эти, да пуговки, заменю, конечно. И манжеты. Еще остался отрез гипюровый, должно хватить. – Суетливо лепетала Надежда. – А ты дочка, иди спать и не о чем не думай. Поспи, а то завтра будет лицо опухшее точно сковорода якутская, вон как от слез веки и нос то, разбарабанило, а еще и натерла. Негоже так.
– Правду мать говорит. – Согласилась баба Катя. – Иди, отдыхай. Утро вечера мудренее будет.
– А с туфлями что делать? – Не унималась Настя.
– А что с туфлями? – Покосилась на мешок Надежда. – Уже ничего. Платье, Катерины Васильевны достаточно длинное, наденешь мои туфли, те праздничные, а за подолом оно не видно будет.
Слова эти не успокоили Настю, а напротив, еще больше расстроили. Этож, туфель то по традиции, воровать у невесты нужно и выкуп требовать. А как такие туфли воровать то? Со стыда сгореть, да и только.
– Да уймись уже! – Не выдержав, прикрикнула мать на очередные вопли дочери. – Иди спать, Я сказала.
Настя послушно встала, и хотела было незаметно схватить мешок с тем, что некогда было, а точнее должно было стать ее свадебным нарядом, но не тут-то было. Баба Катя парализованной рукой, схватила мешок и потянула на себя. Настя и Надежда опешили.
– Ой, как это? – Удивились обе.
– А вот так это! – Гневно, но с торжествующими нотками, ответила старушка. – И не смей это трогать! Поняла? А теперь иди, да еще подумай, кому это нужно было, из твоих подруг.
Настя пошла к себе в комнату. И вправду, счастье ей так ослепило глаза, что она не замечала ничего вокруг себя, а жизнь подруг ей стала настолько не интересна, что она даже и понять не могла, неужели есть такие люди, из ее окружения, кто не может с ней вместе радоваться.
Уснуть она так и не смогла в ту ночь. А самой назойливой мыслью в голове крутилось, что туфли надо бы стащить из мешка бабкиного да отмыть хорошенько. Глядишь, не все с ними так плохо, ну правда же, не идти в мамкиных? Тут и платья бабкиного подвенечного достаточно, чтоб подруги на смех подняли. Да что подруги? Глаза Петра страшно представить, а всю деревню и подавно.
Решила Настя выкрасть мешок. Да вот только баба Катя как предвидела поступок внучки, оттого и перепрятала кудато понадежней, чтоб та наверняка ничего не нашла хоть бы и весь дом перевернула.
– Ага? – За спиной девушки раздался скрипучий старческий голос. – Так Я и знала, что будешь искать! Знать правильно сделала, что все надежно перепрятала.
– Бааа.. – Попыталась оправдаться Настя.
– Ты за молодостью лет своих да по глупости родителей, что нехристями по законам власти советской стали, совсем ничего не понимаешь! – Воспитывала внучку баба Катя. – А вот человек, который так с тобою поступил, видимо неплохо в жизни разбираеться, а то, как же иначе? На то и рассчитывал, что ты платье да туфли, отмыть-отчистить задумаешь и оденешь. И тебя, этот человек, видимо очень хорошо знает!
Задумалась Настя. Ведь и вправду, кто ж мог так спокойно в хату войти и чтоб ни одна собака дворовая не залаяла? Явно, только вхожий не чужой, такое сотворить смог бы.
– Ты не переживай, внучка, да не думай о том, что да кто про наряд твой скажет. – Дала дельный совет баба Катя. – Не людям твоей жизнью жить да не тебе для них. А замуж ты выходишь, не для того, чтоб выселить подружек, потому не забивай голову разговорами. Так ли иначе, а даже если бы наряд твой был как у самой королевы английской, уж поверь, нашлись бы доброхоты, что и на такое погавкали бы да осудили. Всем хорош не будешь, а чужое счастье людям глаза во все времена жгло.
С этими словами, баба Катя ласково погладила внучку по голове. Девушку слова ее хоть и не особо успокоили, но задуматься заставили. Ведь как девичий ум устроен? Только о свадьбе и думают, какой павой на люд чесной выйдут, а там дальше, после торжетсва самой свадьбы, хоть трава не расти, а оно так негоже.
– А главное, как подруги то твои увидят подмену в наряде, никому не признавайся, что произошло. Поняла? – Дала напутсвенные рекомендации старушка. – Отшутись, как сумеешь и не откровенничай.
С утра пораньше, явились подружки, чтобы помочь Настю нарядить подобающе. Во дворе уже суета стояла, на кухне возились женщины, а мужики между делом, выпивали украдкой за здоровье и счастье будущих молодоженов.
Баба Катя, отличавшаяся самым острым умом и опытом жизненным, решила в Настиной комнатке, в уголку притаиться меж прочим и приняла вид, будто дремает на табуреточке об комод опершись.
Девчата особого внимания на «божьего одуванчика» похрапывающего, не обратили. Сидит себе на табуреточке, голову на комод, положа ну и сидит, главное, что жизни не поучает.
В свой план, внучку, старушка, тоже не стала посвящать. Оно ей и не надо.
Как же удивились девчата, когда увидели, что достала Настя из сундука старомодное длинное простенькое платье, желтоватое со скромной вышивкой, также в желтизну ушедшей.
– Это что такое? – Почти хором произнесли подружки.
– Платье мое. – Пыталась спокойным голосом отвечать Настя.
– А гдеж то, красивое? – Не унимались девчата.
– Та передумала Я. – Отмахнулась Настя. – Так посмотрела-посмотрела, а тут бабка моя традицию вспомнила, что коли предки хорошо и счастливо семейную жизнь прожили, то лучше в семейном платье замуж идти. По традициям, на счастье и удачу. Я вот подумала, решилась, и то правда.
– И то верно. – Сказала одна из девушек.
– Ага, Я тоже такое слыхала. – Похватила другая.
Лишь Лиза ничего не сказала. А баба Катя, для дела всхрапнула пуще прежнего, как бы в подтверждение слов внучкиных.
– А туфельки? – Поинтересовалась Лиза.
– А туфли мамкины надену. – Ответила невеста. – А что? Платье бабкино, туфли мамкины. По традициям все, для жизни счастливой семейной, Я ж сказала.
– Засмеют ведь! – Сжав нервно кулачки, прошипела Лиза.
Тут у Насти как пелена с глаз спала, но выдавать свои предположения и догадки, девушка не стала, а лишь спросила, делая удивленное лицо:
– Отчего это засмеют, Лизонька?
Та хмыкнула:
– Как отчего? Что как бабка под венец пойдешь.
– А хоть бы и как бабка, мне все равно, главное, что с любимым человеком и навсегда. Замуж Я Лизонька выхожу, стало быть не досуг уже о безделицах да глупостях думать, кто и чего скажет.
Баба Катя еще раз громко всхрапнула, давая понять внучке, что гордиться ей, что та все правильно говорит и лишь бы палку не перегнула.
– А что тебя это подруженька так волнует? – Спросила Настя, как-бы между прочим. – Вот засмеют, али нет, ты уж про себя и на своей свадьбе думать будешь, а мою не трошь! Понятно тебе?
Лиза нервно прикусила губу, как бы боясь чего гадкого подруге ответить. Девчонки лишь переглянулись. Не совсем они понимали, отчего вдруг на месте пустом, у Насти и Лизы, такая вражда произошла.
Торжетсво на славу выдалось! Даже местного фотографа пригласили, с огромным аппаратом. Дорого его услуги обходились, а что делать? Не каждый день люди в брак вступают, а память она на всю жизнь, чтоб было чего детям да внукам показать, а не только рассказать.
И гармонистов лучших пригласили, машины цветами, лентами да куклами украсили знатно. Давно такой свадьбы село не видело.
Наряд невесты хоть и скромный был, да гости мало внимания на него обратили, потому как молодость, сама по себе красивая и в других излишетсвах не нуждается.
Баба Катя постаралась, пошептала мороков-оморочек, чтоб поменьше народ «клювом щелкал» да глазел почем зря на молодых.
Старшее поколение напротив, даже похвалили, сказали, что и правильно, меньше завидовать будут да глазом черным глазить!
Три дня гуляли, как и полагается, с шутками, песнями, переодеваниями. Баба Катя, к слову, с самих молодых, да и с подруг внучки, глаз не спускала и правильно делала.
А когда все утихло, баба Катя кудато пропала. Никому ничего, не говоря, на трое суток пропала, и никто не знал куда. Искали старушку всей деревней, а когда милиционера вызвали из соседнего совхоза, так объявилась. Даже неудобно стало, что «человека должостного» побеспокоили.
– А чегой-то? Чегой? – Возмущалась старушка и прицокивала языком. – Уж и отлучиться по делам нельзя мне али как? Я Вам чего, Палкан на цепку сидеть да из будки глядеть? Ишь ты! Вы у меня сиську давно не сосете, так что и не надо тут суету разводить!
– Катерина Васильевна… Мама. – Взволновано тараторила Надежда. – Так Вы ж не предупредили даже? Трое суток, что шутки чтоли? А в лесу зверь дикий.
Та лишь руками отмахнулась, мол, не вашего ума дело. Не считала она нужным, объясняться, где была да что делала.
Все вроде стало как прежде.
Молодые потихоньку осваивались жить после свадьбы будничной жизнью. Дело шло к зиме, да вот страшная новость пробежала по селу. Лиза, молодая девушка, подруга Насти, скоропостижно скончалась без какой либо явной на то причины. Все село было шокировано новостью такой. Да и особо посплетничать у местных баб, не было возможности, ибо зацепок никаких, что и к чему так сталося.
– Ба, баааа… – Забегая в хату родителей, кричала Настя. – Вы чули уже? Лизка, Лизка то, подруга, померла-то?
Мать ахнула, а баба Катя спокойно новость восприняла, чем весьма удивила внучку и невестку. Как сидела, орехи лущила, так и продолжала, громко причмокивая и шамкая почти беззубым ртом.
– Сядь. – Властно приказала старушка Насте и указала на табурет. – И ты, Надежда сядь, не маячь мне перед очима.
Те послушно присели, а баба Катя свой рассказ начала:
– Неспроста это, неспроста. Слушайте внимательно да неперебевайте. Я ж тогда, когда платье увидела, на чучело огородное надетое, сразу все и поняла. А когда на три дня пропала, то Я к Едвокии Мохриной ходила, разузнать, а заодно и показать поруганный наряд, твой внуча. И знаете, что она мне сказала? Все как Я и думала.
Настя и Надежда рты пооткрывали да слушали. Оказалось, и вправду, выкрала платье подруга Настина от зависти лютой. Так уж ей тошно было, от счастья подруги, и что Петро не на ней женится, что извести решила Настю, по такому делу. Взяла платье и туфельки и на кладбище пошла, там кота зарезала да платье перепачкала, а в туфли, земли могильной насыпала.
– Уж не сказала Евдокия, кто девку то, такому научил делу темному, а может и умела чего, этого не скажу. Евдокия умолчала да она даже имени не сказала, а только то, что к зиме ближе, сами узнаем все и имя и кого с первым снегом, в гробу из хаты вынесут. Вот вишь как оно?
Поняли женщины, что баба Катя вовремя отреагировала и все правильно сделала. Совесно даже стало, за такое неверие ей и отношение несерьезное к ситуации. А ведь старые люди жизнь долгую прожили и не то еще видели, а посему к советам их, даже если те кажутся, мягко говоря, странными, прислушиваться стоит.
А когда Лизу из хаты в гробу выносили, первый снег закружил над селом. Вот такая история.
А девчатам на выдане, совет такой, что не все вашему счастью рады бывают, а посему поумнее да повнимательнее быть нужно, даже с подружками близкими, а то мало ли чего?! Уподобит кого, Ваш наряд выкрасть да на кладбище снести или еще там, чего в интернетах вычитают. Нынче то, много всякого сыскать можно, а дурное дело не хитрое.
6 «Должок платежом красен»
Я думаю, что многие знают, почему лучше не брать денег в долг, а если уж взял то потрудись вернуть в срок, дабы не накликивать бед и злой рок.
Исскуство делать долги, как много в этой фразе. Но одна женщина по имени Валя, не думала о последствиях, когда занимала крупную сумму у знакомой Анфиски.
