Дроулин Линч
В гостях у привидения
Моя повседневность
Что я могу сказать о том, как живу? Пожалуй, стоит просто поведать тебе, как проходит мой обычный день.
Проснувшись с первыми петухами, я потянулся и пятнадцать минут потратил на зарядку – она важна в моём возрасте. В здоровом теле – здоровый дух, как говориться.
Полезный завтрак тоже мне нужен, поэтому я отправляюсь за колодезной водой на окраину деревни – другую окраину, не там, где живу я. Эта вода – самая чистая, без всяких примесей. Не засоряет организм.
Пока никого нет, в лесу тихо. Я всегда наслаждаюсь этой тишиной, потому что после полудня обычно приходят родители с маленькими детьми, и я стараюсь прятаться от них подальше, потому что ничего хорошего от них ждать не стоит. Сейчас лето, поэтому лес весь зелёный, а под ногами много цветов, и меня это очень радует.
Набрав воды, я вернулся в свой домик. Каждый раз смотрю на него и дивлюсь, как сильно он постарел за последние годы. Наверное, надо будет его сменить в ближайшее время, а не то быть беде. Даже мне, в моем положении, нельзя жить в такой разваленной халупе. Но, с другой стороны, в этот дом никто лишний раз не заходит, поэтому я живу относительно спокойно.
На завтрак у меня чистейшего вида бумага – я специально отбираю самые лучшие сорта. Да и к тому же, бумагу проще всего достать – она есть почти везде. Зашёл на почту после обеда, когда все немного подремывают – взял пару листочков, положил за шиворот. Никто и не заметит даже.
Залив порезанную бумагу чистой водой, которую я набрал ранее, я оставил ее настояться, а сам пошел проверять почту. Как ни странно, она ещё приходит. В почтовом ящике лежали три журнала про сад и огород, несколько рекламных брошюр и пара счетов по оплате. Дураки же эти управляющие компании! До сих пор пишут.
Я поел, помыл за собой посуду и проверил запасы продовольствия. Кроме бумаги, я иногда ем ещё волосы и ногти, ну а в качестве деликатеса, на самой верхней полке у меня лежит земля. Почему в качестве деликатеса, если ее кругом полно? Потому что она очень вкусная, а к хорошему быстро привыкаешь. Съем всю землю около своего дома, и что соседи будут думать? Отправлюсь на поиски другой земли, люди будут задаваться вопросами, а мне неприятности не нужны.
До вечера я гулял по лесу – у меня там, в самой глуши, есть оранжерея – я ее условно так называю. Просто я посадил себе несколько цветочков на опушке, чтобы наслаждаться ими подальше от людских глаз и шума. Сижу, блаженствую. Рядом маленький ручей течёт, поэтому цветам, как и мне, тут хорошо. Тут я люблю читать свои любимые произведения или стихотворения.
Сегодня у меня слишком хорошее настроение, поэтому вечером я решил себя побаловать землёй с ногтями – совсем немного. Ну а сейчас, вечером, я сижу и пишу это все, попивая дождевую воду, чтобы однажды ты мог прочитать это и, хотя бы чуть-чуть проникнуть в мой мир.
В мир одинокого и загадочного приведения, живущего в старом заброшенном доме.
Моя жизнь в целом
Наверное, также не будет лишним рассказать, кто я, откуда, чем занимаюсь и где живу.
Как ты уже понял, мой дорогой читатель, я – привидение. Самое настоящее привидение, о котором ты наверняка читал в книжках. О таких, как я, ты слышал из уст взрослых когда-то – хотя они пытаются уберечь от такой информации детей, потому что считают нас чем-то паранормальным и пугающим. О таких, как я, рассказывают байки у костра – страшные байки, чтобы потом ночью никто не мог уснуть. А как тут уснешь, если где-то скрипит дверь или шуршит листва на деревьях, а ты думаешь, что это старые и злые духи пришли за всеми.
Я не такой, нет. Ни в коем случае. Я никого не пугаю, ни за кем не охочусь и тем более никого не забираю – зачем мне это? Я даже приблизительно не похож на Кровавую Мэри или Пиковую даму, которых так обожают дети. Просто тихонечко существую.
Когда я был человеком, я жил практически в центре нашей деревни, около фонтанов. Конечно, было шумновато – в фонтане очень любили купаться дети, но мне нравилось. Дом этот был большой, двухэтажный. На первом этаже у нас располагалась большая гостиная, где часто сидели какие-то гости, и кухня. В гостиной прямо посередине стоял большой и круглый стол с пятью стульями. В углу стоял старый, дубовый рояль, на котором никто никогда не играл, а в другом углу стоял массивный письменный стол – я за ним часто делал уроки, пока готовился ужин. На втором этаже были спальные комнаты и несколько уборных. Моя комната была самая крайняя по коридору – я считал, что так я спрятан подальше ото всех.
В этом доме я жил с самого своего детства практически один – мама была больна, и вскоре после моего рождения скончалась, а отца я не знал. Со мной была лишь добродушная соседка, у которой никогда не было детей, и поэтому она считала меня своим родным сыном.
И теперь представьте, каково это – жить вдвоем с женщиной в таком огромном доме! Поэтому в восемь лет я попросил у своей нянечки (я так ее называл) какое-нибудь животное. В итоге у меня оказалось их даже два – большой лабрадор и крупный рыжий кот. Со временем лабрадор постепенно перешел к нянечке, потому что она была от него без ума и называла его «мое Золотце», а вот кот…
У нас были дипломатичные отношения – мы не нарушали личное пространство друг друга, но в моменты, когда нам было трудно, мы приходили друг к другу на помощь и искали утешения в объятиях друг друга. Этот кот был самым дорогим в моей жизни, потому что он видел намного, намного больше, чем другие. Только ему я мог доверить все свои тайны, и, по сути, только он был рядом, когда мне было плохо. Кот прожил со мной двадцать один год – коты в целом столько не живут. Но я обратил внимание, что он скончался через несколько месяцев после того, как я женился – сложилось впечатление, что он как бы «передал» меня в руки надежной жены. Как будто он был уверен, что на нее можно положиться. Что она меня также будет поддерживать, как и он.
Но обо всем по порядку. Я окончил школу и устроился помощником в местную психиатрическую больницу. Сначала потихоньку приучался к местным правилам – ну, что взять с шестнадцатилетнего юнца? Полы протру, пробирки вымою, и все тут. Но медицина там была халатная, а сумасшедших надо было лечить. Поэтому через несколько лет я стал высококвалифицированным медбратом. У меня даже учились некоторые сестры – как правильно уколы делать или с больными разговаривать.
Каково это – работать в психиатрической больнице? Мне было нормально. Конечно, иногда очень шумно и грязно, да и к тому же, некоторые больные часто не контролируют себя. Но в целом, мне нравилось.
Спустя четыре года моей работы там я встретил свою будущую жену – она приехала из города на практику, заканчивала высшее учебное заведение. Я и подумать не мог, что она обратит на меня какое-то внимание, однако она сама лично попросила меня стать ее напарником, инструктором, чтобы я все ей рассказал и объяснил. Потихоньку наша любовь разгоралась – она видела во мне защиту и опору; я действительно старался быть лучшим для нее. Однажды она случайно не закрыла дверь одного помещения в нашей больнице, а туда ей заходить ну никак нельзя было. Естественно, я взял всю вину на себя, и потом за разбитый в этом помещении инвентарь остался без половины зарплаты.
Затем она приехала сюда на работу, и естественно, я забрал ее к себе – я к тому моменту уже давно съехал в другой дом от нянечки. С утра мы просыпались и нежились в кровати, потом она готовила завтрак, а я убирал квартиру. Затем мы ели и шли на работу, где помогали друг другу и решали проблемы вместе. Вечером мы гуляли по парку или сидели дома и читали книги. Я наслаждался ей, как и она мной. Даже мой кот её полюбил – он сидел у нее на коленях и урчал, когда она гладила его за ушком. Она всегда была рядом – и когда мне было плохо, и когда хорошо.
А потом меня убили.
Мое убийство
Ну, раз уж я затронул эту тему, то стоит рассказать о том, как меня убили.
Да-да, меня именно убили. Я не покончил жизнь самоубийством, или не скончался от болезни или старости. Меня именно убили, причем безжалостно и абсолютно беспочвенно.
Дело было так. В каждой местности имеются маньяки – куда уж без них. Поработав достаточное время в психиатрической больнице, я убедился в том, что большинство людей, которые вынесли из своего детства какую-то травму – она может быть связана с травлей общества или с жестоким обращением родителей – становятся маньяками. Не все, конечно. Тут есть ещё такой фактор, как устойчивость психики. Люди с более устойчивой психикой могут "перешагнуть" этот процесс перехода из нормальной личности в больную (маньяка), выработав в себе внутренний стержень. Те же индивиды, у которых ужасное детство оставило огромный отпечаток в их психике и памяти, чаще всего становятся насильниками или маньяками.
Так вот. Слух о нашем маньяке ходил давно – года два точно. И почему-то никто не мог его поймать. Он, по-видимому, был настолько высококлассным специалистом своего дела, что не оставлял никаких следов. Но и охотился он на девушек – за два года у него насчитали семь жертв. За себя я не боялся, а вот за жену… мы всегда везде ходили вместе, я не позволял ей даже забрать почту из почтового ящика, хотя он находился на расстоянии десяти шагов от дома. Я постоянно ее провожал и встречал… кто же знал, что следующей жертвой этого маньяка стану я!
Я возвращался домой после смены в больнице – я был один, потому что жена на мокром полу подвернула ногу и лежала дома. Та смена была особенно тяжёлой – к нам привезли настоящего шизофреника. За все годы своей практики я видел таких только два раза, этот был третий. Он буянил, утверждал, что все мы находимся в котле у дьявола и варимся там, а он его прямой помощник; потом он украл парацетамол и пытался засунуть его в уши, чтобы не слышать голоса, что зовут его. В общем, возились мы с ним долго. Поэтому я брел домой в своих мыслях, не обращая внимания на то, что происходит вокруг.
Как сейчас вспомню, маньяк подкрался сзади и что-то приложил к моему лицу. Я, нанюхавшись таких "успокоительных" в больнице, отключился не сразу, поэтому мой убийца попытался меня придушить. Я свалился.
Очнулся я в каком-то сарае. Он был грязный и пыльный, очень сильно пахло бензином и краской. Полнейшая антисанитария! Но больше всего меня поразило то, что маньяком оказался мой сосед…
Вы представьте себе, сосед! Человек, с которым я каждый день здоровался, пожимал руку, делился опасениями насчёт жены, оказался воплощением моей смерти. Он знал, что я каждый день возвращаюсь с психушки домой, поэтому и подловил меня на середине пути.
Он был большим и коренастым – раза в два больше, чем я. И сейчас, пока я лежал связанный на полу, он точил нож.
Я поинтересовался у него, почему я – его жертва, если он два года подряд убивал лишь девушек, и что я такого плохого ему сделал. Он молчал. Я попытался применить свои знания из клинической области, но и они не помогли. Господи, сейчас как вспомню, с каким звуком он точил свой огромный нож, так аж передёргивает.
Он подошёл ко мне и неожиданно улыбнулся. Так улыбаются жёсткие дети, которые отрывают птенцам головы или топят котят. Он отрезал мне кисть. Сейчас я не испытываю того ужаса, что испытывал тогда – я кричал, визжал, а кровь хлестала из отрезанной конечности. Он положил мою кисть на стол и срезал кожу. Потом взял огромный молоток и начал бить. Через пять минут все кости и фаланги моей руки вместе с мясом превратились в отбивную – а я все это видел.
Потом он подошёл с другой стороны и отрезал правую кисть – да, если не ошибаюсь, это была правая кисть. Её ждала та же участь, что и предыдущую. Подо мной уже была огромная лужа крови. Я отключился.
Когда я вновь пришел в сознание, у меня не было стоп. Зачем я очнулся! Лучше бы я уже умер.
Куда делись мои стопы, я не знаю – на столе их не было. Меня стошнило. Тут маньяк снова подошёл ко мне и поднял. Попытался поставить. Как я кричал от боли! Он стукнул меня по лицу, я снова отключился.
Очнувшись во второй раз, я ощутил, что лежу на чем-то большом и плоском. Я покрутил головой, попытался приподняться. И увиденное зрелище меня поразило до глубины души.
Этот больной психопат, оказывается, решил устроить «званый ужин». Те семь девушек, которых он убил, сидели за столом. Ну, сидели это слишком…они были подвешены за какие-то нити, которые уходили в потолок. Комната уже была другой. Девушки были мертвы. У них не было глаз – вместо них были зашитые черными нитями пустые глазницы. Уголки их рта тоже были пришиты к щекам, поэтому они "улыбались". Они были красиво одеты – в белые платья, и причесаны.
Ну, а на столе лежал я. Я был голый, с отрезанными конечностями. Вокруг меня лежали человеческие сердца. Господи! Семь человеческих сердец были буквально в нескольких сантиметрах от меня. Меня снова стошнило.
Маньяк разозлился и яростно провел мне ножом по животу. Кишки не вылезли, но пошла кровь. Я спросил у него, сколько ещё мне это терпеть, и может ли он сразу меня убить. Он улыбнулся и ничего не ответил. Я лег обратно и закрыл глаза, ожидая.
Я не знаю, сколько я пролежал. Я уже не чувствовал себя – ног нет, рук тоже, из живота льется кровь. Тут пробили часы – наверное, полночь. Маньяк развернулся ко мне и что-то сказал на непонятном мне языке. Он зажёг свечи, которых раньше я не заметил. Взяв одну, он поднес ее к моему глазу и начал капать прямо на него воском. Я кричал и попытался вырваться, но своей сильной рукой он крепко придавил меня к столу. Со вторым глазом произошло то же самое. Глаза ужасно жгло, я кричал от боли. Я ослеп, и теперь мог ориентироваться лишь на звуки.
Маньяк куда-то отошёл. Потом вернулся. Я чувствовал, как он стоял надо мной. Я знал, что сейчас он меня убьёт – он наигрался. Я просто лежал и ждал, когда мои муки закончатся.
Он провел чем-то острым у меня по груди, и я решил, что он воткнет нож мне прямо в сердце. Но нет. Оказывается, такими острыми были его ногти, потому что в следующую секунду он вырвал мое сердце голыми руками.
Я умер, и что было дальше, понятия не имею. Что это было, зачем я ему понадобился, какие цели он преследовал – это так и осталось для меня загадкой.
