Дороти Ли Сэйерс
Девять погребальных ударов

© The Trustees of Anthony Fleming (deceased), 1934

© Перевод. Е. Ильина, 2019

© Издание на русском языке AST Publishers, 2022

Предисловие

Люди часто жалуются на шум, издаваемый церковными колоколами. Странно, что поколение, готовое терпеть рев двигателей внутреннего сгорания и завывание джаз-бэндов, столь чувствительно к громким звукам, прославляющим Господа. Англия – единственная в мире страна, которая довела до совершенства искусство звона в колокола при помощи веревки и колеса и ни за что не откажется от своего уникального наследия.

Должна попросить прощения у всех звонарей Англии за допущенные ошибки в рассказе об их древнем мастерстве. Фамилии людей, используемые в этом произведении, действительно популярны в Восточной Англии, однако все герои, места и организации, описанные в романе, вымышлены.

Отдельно хочу поблагодарить мистера В. Дж. Редхеда, любезно согласившегося нарисовать для меня величественную приходскую церковь Святого Павла с ее украшенным херувимами куполом.

Дороти Ли Сэйерс

I
Отрывок из большого кентского трезвона

(В двух частях)

704

В конце каждой части

64352

23456

Колокол № 8 завершающий

Два умеренных удара, вперед, отклонить в сторону и вернуть назад.

Повторить один раз

Тройт

Глава 1
Колокола приходят в движение

Петля веревки колокола часто приводит в замешательство ученика звонаря. Она норовит ударить его по лицу, а иногда – и обвиться вокруг шеи (в этом случае веревка непременно задушит!).

Тройт. Искусство колокольного звона

– Проклятье! – воскликнул лорд Питер Уимзи.

Автомобиль ткнулся в глубокую канаву, и теперь его задние колеса беспомощно и нелепо торчали над дорогой. Со стороны это смотрелось так, словно он изо всех сил пытался зарыться в выросшем у обочины сугробе. Пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в бешеном кружении снежных хлопьев, Уимзи наконец понял, как все произошло. Узкий горбатый мост над дамбой, похожий на лишившегося глаз нищего, резко спускался на такую же невероятно узкую дорогу. Не стоило прибавлять скорость на этом вероломном мосту. Ослепленный злобной декабрьской вьюгой, его светлость промахнулся и угодил в глубокую канаву, и теперь свет фар выхватывал из мглы торчавшие из снега колючие ветви живой изгороди.

Повсюду расстилалась унылая, запорошенная снегом равнина. Часы давно уже пробили четыре. Сегодня, в канун Нового года, снег валил целый день, и теперь на фоне его ослепительной белизны серое небо казалось еще более мрачным и воинственным.

– Прошу прощения, – произнес Уимзи. – Как вы полагаете, Бантер, куда нас с вами занесло?

Верный камердинер включил электрический фонарик и сверился с картой.

– Полагаю, милорд, мы свернули с основной дороги на Лимхолт. И если я не ошибаюсь, сейчас мы находимся недалеко от церкви Святого Павла.

Едва эти слова сорвались с его языка, как ветер принес издалека приглушенные пургой удары церковного колокола. Четверть пятого.

– Слава богу! – воскликнул Уимзи. – Где церковь, там и цивилизация. До нее нам придется добираться пешком. Багаж оставим в машине. Потом можно будет кого-нибудь за ним прислать. Брр! Как холодно. Готов биться об заклад, что Чарльз Кингсли^[1] наверняка прятался от сильного северо-восточного ветра, сидя возле горящего камина и наслаждаясь свежими кексами. Я бы и сам не отказался сейчас от такого угощения. Если я когда-нибудь еще и выберусь в эти места, то только в разгар лета. Или же предпочту машине поезд. По-моему, церковь расположена с наветренной стороны. Да, точно.

Поплотнее запахнув полы пальто, путники подставили лица ветру и снегу. Слева от них тянулась темная река – настолько прямая, словно природа воспользовалась для ее создания линейкой. Крутые берега спускались к медленно и неумолимо убегающему вдаль руслу. Справа виднелись зазубренные края осыпавшейся изгороди, а также растущие небольшими группками тополя и ивы. На протяжении целой мили путники шли в полном молчании, морщась от снега. Вскоре на противоположном берегу реки показались мрачные очертания ветряной мельницы с темными окнами. Моста не было.

Пройдя еще полмили, наши путешественники наткнулись на указатель, возле которого дорога разветвлялась. Единственная надпись на указателе гласила: «Церковь Святого Павла». Других указателей не было, а главная дорога, находившаяся рядом с дамбой, тянулась вдаль и терялась в предвечерней мгле.

– Церковь так церковь, – произнес Уимзи, сворачивая направо в тот момент, когда церковный колокол зазвонил снова, но уже более громко. – Без четверти пять.

Еще через несколько сотен ярдов в этой обледенелой пустыне наконец-то возникли первые признаки жизни. Слева – крыши фермы, расположившейся на расстоянии от дороги, а справа – небольшое квадратное здание, похожее на кирпичную коробку, вывеска которого, с оглушительным скрипом раскачивающаяся на ветру, возвещала о том, что перед путниками местный паб «Сноп пшеницы». У крыльца стоял маленький старый автомобиль, а из-под красных ставен на окнах первого этажа пробивался свет.

Уимзи поднялся на крыльцо и тронул дверь. Она была не заперта.

– Есть кто-нибудь? – крикнул он.

Из глубины помещения появилась женщина средних лет.

– Мы еще не открылись! – резко бросила она.

– Прошу прощения, но с нашим автомобилем случилась беда. Не могли бы вы подсказать нам…

– Простите, сэр. Я уж подумала, это кто-то из наших завсегдатаев. Машина сломалась? Ай как скверно! Прошу вас, входите. Только вот у нас тут такой беспорядок…

– Что стряслось, миссис Теббат? – раздался мягкий мужской голос, и, проследовав за хозяйкой в небольшую гостиную, лорд Питер увидел пожилого священника.

– Автомобиль джентльменов попал в аварию.

– Ох ты господи! – всплеснул руками священник. – Что за ужасный день! Могу я чем-нибудь помочь?

Уимзи пояснил, что машина увязла в канаве, поэтому потребуются веревки и буксир.

– Ох-ох-ох, – покачал головой священник. – Полагаю, это случилось у Фрогс-Бриджа? Опасное место. Особенно в темноте. Посмотрим, что можно сделать. Позвольте подвезти вас до деревни.

– Спасибо. Это очень любезно, сэр.

– Что вы, что вы. Не стоит благодарности. Я как раз собирался выпить чаю, и, думаю, вам тоже не помешает согреться. Надеюсь, вы не слишком торопитесь. Мы будем рады приютить вас на ночь.

Уимзи сердечно поблагодарил пожилого священника, заметив, что не хочет злоупотреблять гостеприимством.

– Ну что вы, мне это доставит удовольствие, – учтиво произнес тот. – Мы с женой живем уединенно и, уверяю вас, будем рады провести некоторое время в вашем обществе.

– В таком случае… – начал Уимзи.

– Отлично, отлично!

– Я действительно вам благодарен. Даже если бы мы сумели вытащить мою машину уже сегодня, боюсь, передняя ось погнулась. И тогда потребуется помощь кузнеца. Но, вероятно, мы могли бы разместиться в гостинице или где-нибудь еще. Мне неловко…

– Уважаемый сэр, даже и не думайте, хотя миссис Теббат была бы рада взять вас под свое крыло и устроить с комфортом… с настоящим комфортом. Только вот ее супруг слег с сильной простудой – неприятно это говорить, но у нас тут настоящая эпидемия, – так что вам было бы не очень удобно. Не так ли, миссис Теббат?

– Да, видите ли, сэр, не знаю, как бы мы все здесь устроились в сложившихся обстоятельствах, а в «Красной корове» всего одна комната…

– Нет-нет, – поспешно возразил святой отец. – Только не в «Красную корову». У миссис Доннингтон уже есть постояльцы. В любом случае отказа я не приму. Вы непременно должны посетить мой дом. У нас много места. Кстати, меня зовут Венаблз. Мне стоило представиться чуть раньше. Я, как вы уже поняли, священник местного прихода.

– Это действительно весьма великодушно с вашей стороны, мистер Венаблз. Мы с удовольствием примем ваше приглашение, если действительно не причиним вам неудобств. Меня зовут Уимзи. Вот моя визитная карточка. А это мой камердинер Бантер.

Святой отец высвободил очки, запутавшиеся в веревке, на которой висели, неуклюже водрузил их на свой длинный нос и принялся изучать карточку его светлости.

– Лорд Питер Уимзи. Так-так… Бог мой! Это имя мне знакомо. Но я слышал его вовсе не в связи… Вспомнил! Ну конечно! «Руководство по поиску инкунабул»^[2]. Очень грамотно написанная монография, если можно так назвать это произведение. Да-да. Господи! Как приятно будет обменяться впечатлениями с еще одним коллекционером книг. Моя библиотека не слишком обширна, но в ней имеется издание «Евангелия от Никодима», которое может вас заинтересовать. Ну надо же! Как же чудесно, что мы с вами встретились. Господи помилуй, уже пять часов. Нам пора идти, иначе моя жена рассердится. Хорошего вам вечера, миссис Теббат. Надеюсь, завтра вашему мужу станет лучше. Да что там, я просто уверен, что он уже пошел на поправку.

– Благодарю вас, сэр. Том всегда рад вас видеть. Общение с вами ему на пользу.

– Передайте ему: пусть не падает духом. Ужасно, что его подкосила болезнь. Но худшее уже позади. Как только у него появится аппетит, я непременно пришлю бутылочку портвейна. «Холдсворт» восьмого года, – добавил святой отец, а потом вполголоса обратился к Уимзи: – Ему точно не повредит. Да. Господи! Право, нам пора идти. Машина моя, конечно, слова доброго не стоит. Но места в ней гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд. Сколько людей в нее уместилось после празднования крестин! Вы помните, миссис Теббат? Прошу вас, садитесь вперед рядом со мной, лорд Питер. А ваш камердинер и… О господи! А где же ваш багаж? Ах да… Остался на Фрогс-Бридже. Я пошлю за ним своего садовника. Он будет в полной сохранности. Жители нашей округи чужого не возьмут. Верно, миссис Теббат? Ну что ж, прекрасно. Вы непременно должны закутать ноги. Да-да, я настаиваю. Нет, что вы, я заведу мотор сам. Прекрасно с этим справляюсь. Вот видите! Пару движений рукояткой, и автомобиль оживает, точно колокол в руках звонаря. Как вы там, сзади? Хорошего вам вечера, миссис Теббат!

Древний автомобиль, вздрагивая всем своим существом, двинулся по прямой узкой дороге. Он миновал дом, и вдруг справа от дороги сквозь пелену снегопада проступили серые очертания огромного здания.

– Святые небеса! – воскликнул Уимзи. – Это и есть ваша церковь?

– Она самая, – горделиво кивнул священник. – Впечатляет, верно?

– Очень! – ответил Уимзи. – Это не просто церковь, а самый настоящий собор. Насколько велик ваш приход?

– Вы будете удивлены, – улыбнулся священник. – Триста сорок душ. Поразительно, правда? Впрочем, в наших краях это обычное дело. Восточная Англия славится размером и великолепием своих приходских церквей. И все мы тешим себя мыслью, что наш приход поистине уникален. Он возник на месте аббатства. В прежние времена церкви Святого Павла отводилась весьма важная роль. Как думаете, какова высота колокольни?

Уимзи взглянул на темный силуэт:

– Трудно определить в сгущающихся сумерках, но уж точно не менее ста тридцати футов.

– Почти угадали. Сто двадцать восемь. Однако из-за относительно низкой крыши над хорами кажется, будто она выше. Не многие храмы могут потягаться с нами: разве что церковь Святого Петра Манкрофта, но она расположена в городе. Ну и еще церковь Святого Михаила. Ее высота – сто тридцать футов без шпиля. И все же ни один из этих храмов не сравнится с нашим по красоте пропорций. Вы и сами сможете это увидеть, когда мы свернем за угол. Ну вот. Здесь я всегда давлю на клаксон. Стена погоста и деревья закрывают дорогу и делают ее опасной для прохожих. Порой мне кажется, что нам нужно чуть перенести кладбищенскую стену для удобства прихожан. Ага! Вот теперь у вас появилось представление о нашей церкви. Боковой неф и верхний ряд окон, освещающих хоры, выглядят очень изящными, не правда ли? Вы сможете рассмотреть их получше при дневном свете. А вон там, напротив церкви, мой дом. Перед воротами я тоже давлю на клаксон, чтобы предупредить находящихся поблизости людей. Ведь из-за кустов дороги почти не видно. Ну вот мы и добрались. Уверен, вы будете рады оказаться в тепле и выпить чашечку чая или чего-нибудь покрепче. Я всегда сигналю возле дверей дома, чтобы сообщить жене о своем приезде. Она нервничает, когда я возвращаюсь после наступления темноты. Канавы и дренажные рвы делают дороги очень ненадежными, да и я уже немолод. Боюсь, мы все же запоздали. Ага! Вот и моя жена. Агнес, дорогая, прости, что припозднился. Зато я привез с собой гостя. У него сломался австомобиль, так что он переночует у нас. Плед! Позвольте я заберу его у вас! Боюсь, сиденья в моей машине немного res angusta^[3]. Прошу вас, осторожнее, а не то ударитесь головой. Уф! Слава богу. Все хорошо. Моя дорогая, позволь представить тебе лорда Питера Уимзи.

Пухленькая, излучающая спокойствие миссис Венаблз, стоявшая на крыльце в круге света, восприняла вторжение незваного гостя с невозмутимым выражением лица.

– Как удачно, что вы повстречались с моим супругом. Машина сломалась? Надеюсь, сами вы целы. Я всегда говорила, что наши дороги в это время года – гиблое место.

– Благодарю вас, – произнес Уимзи. – Со мной все в порядке. Мы так нелепо слетели с дороги. Насколько я понял, это место называется Фрогс-Бридж.

– А… Знаю, знаю. Просто счастье, что вы не свалились в Тридцатифутовую дамбу. Прошу вас, проходите и погрейтесь у камина. Ваш слуга? Ну да, конечно. Эмили, отведи камердинера этого джентльмена на кухню и устрой как можно удобнее.

– Да, и скажи Хинкинсу, чтобы взял машину и съездил на Фрогс-Бридж за багажом, – добавил святой отец. – Он в автомобиле лорда Питера. Пусть едет не мешкая, пока не ухудшилась погода. И нужно послать кого-нибудь к Уайлдерспину. Машину необходимо вытащить из кювета.

– Думаю, это может подождать до утра, – заметил Уимзи.

– И то верно. Позаботимся об этом, как только рассветет. Уайлдерспин – местный кузнец. Отличный мастер, и сделает все как нужно. Господи! Проходите же, проходите. Нам всем просто необходимо выпить по чашке чаю. Агнес, дорогая, ты объяснила Эмили, что лорд Питер останется на ночь?

– Все будет в порядке, – успокоила мужа миссис Венаблз. – Надеюсь, Теодор, ты не подхватил простуду?

– Нет-нет, дорогая. Я основательно закутался. Господи! Что я вижу? Кексы?

– Просто мечтал отведать свежей выпечки, – улыбнулся Уимзи.

– Присаживайтесь, присаживайтесь. И угощайтесь. Вы наверняка ужасно проголодались. Нечасто выдаются такие ненастные дни. Может, вы предпочитаете чаю виски с содовой?

– Лучше чай, – ответил Уимзи. – Кексы выглядят невероятно аппетитно. Я действительно вам благодарен за то, что предоставили нам кров, миссис Венаблз.

– Всегда рада помочь, – тепло улыбнувшись, ответила та. – По-моему, нет ничего ужаснее наших заболоченных дорог зимой. Вам еще повезло, что авария случилась недалеко от деревни.

– Что верно, то верно. – Уимзи с благодарностью оглядел уютную гостиную с ее маленькими столиками, украшенными причудливым орнаментом, излучающим тепло камином, скрытым за строгой бархатной ширмой, и серебряным чайником, подмигивавшим гостю с полированного подноса. – Я чувствую себя Одиссеем, вернувшимся в тихую гавань после странствия по бушующему морю. – И он вонзил зубы в большой сдобный кекс.

– Судя по всему, Тому Теббату сегодня гораздо лучше, – заметил священник. – Хотя обидно, что он слег именно сейчас. И все же мы должны быть благодарны Господу за то, что ему не стало хуже. Остается лишь надеяться, что больше ни с кем не приключится несчастья. Думаю, у юного Пратта все получится. Сегодня утром он справился с двумя долгими перезвонами без единой ошибки. К тому же он весьма способный ученик. Кстати, нам, наверное, следует предупредить нашего гостя…

– Обязательно, – кивнула миссис Венаблз. – Мой муж пригласил вас на ночлег, но мы просто обязаны предупредить вас, что в непосредственной близости от церкви долго поспать вам не удастся. Хотя, возможно, колокольный звон вам не помешает.

– Совсем не помешает, – заверил Уимзи.

– Мой муж обладает незаурядным талантом звонаря. К тому же сегодня канун Нового года…

Святой отец, редко позволявший кому-либо договорить, с энтузиазмом подхватил:

– Сегодня, вернее, завтра утром мы собираемся показать верх своего мастерства. Намереваемся таким образом встретить Новый год. Кстати, вы наверняка не знаете, что в нашей церкви собраны одни из лучших колоколов в стране?

– В самом деле? – произнес Уимзи. – Кажется, я что-то слышал об этом.

– Возможно, где-то и есть более тяжелые колокола, но наши отличаются исключительным благозвучием. Номер семь – наиболее выдающийся и древний. Тенор тоже хорош, как и Джон с Иерихоном. Впрочем, все наши колокола невероятно мелодичны и звучны. Это даже упомянуто в старом девизе аббатства.

– Сколько же на вашей звоннице колоколов? Восемь?

– Да. Если вам интересно, я покажу одну чудесную маленькую книгу, написанную моим предшественником. В ней изложена история всех восьми колоколов. Например, наш тенор Тейлор Пол был отлит в поле в тысяча шестьсот четырнадцатом году. Там до сих пор сохранилось углубление в земле. А само поле так и называется – Колокол-поле.

– А звонари у вас хорошие? – вежливо поинтересовался Уимзи.

– Отличные, преисполненные энтузиазма люди. Это напомнило мне о том, что сегодня ночью мы собираемся исполнить Большой Кентский трезвон, состоящий из пятнадцати тысяч восьмисот сорока ударов. Ни больше ни меньше. Что вы об этом думаете? Неплохо, да?

– Господи! – всплеснул руками Уимзи. – Пятнадцать тысяч…

– Восемьсот сорок, – закончил священник.

Уимзи быстро сделал кое-какие расчеты.

– Вам потребуется на это немало времени.

– Девять часов, – кивнул святой отец с довольной улыбкой.

– Просто отлично, сэр. Это схоже с представлением лондонского клуба звонарей, имевшим место в тысяча восемьсот каком-то там году.

– В тысяча восемьсот шестьдесят восьмом, – уточник священник. – Мы собираемся последовать этому примеру. И получится у нас не хуже, хотя в перезвоне будут участвовать только восемь звонарей. Мы надеялись задействовать двенадцать, но, к сожалению, четверых наших лучших людей сразила эпидемия гриппа. Мы хотели попросить помощи у церкви Святого Стефана: у них тоже прекрасные колокола, хотя и не чета нашим, – однако их звонари не обучены искусству трезвона и умеют исполнять лишь простые перезвоны на семи колоколах.

Покачав головой, Уимзи взял с тарелки четвертый кекс.

– Что ж, это тоже достойно похвалы, – торжественно произнес он, – но нельзя добиться определенного звучания…

– Вот и я о том же! – с воодушевлением воскликнул святой отец. – Невозможно добиться идеального звучания, если тенора почти не слышно. И даже метод Фабиана Стедмана^[4] не поможет. Хотя и его мы исполняем, причем весьма неплохо. Но все же по богатству, разнообразию и благозвучию оттенков ничто не сравнится с перезвоном в восемь колоколов.

– Вы совершенно правы, сэр, – согласился Уимзи.

– И никогда его не превзойти, – добавил мистер Венаблз, счастливо возведя глаза к небу и взмахнув кексом так, что масло потекло по его рукаву. – Взять, например, перезвон, исполняемый нечетным количеством колоколов. Что вместе, что поодиночке, они звучат слишком монотонно. И это кажется мне огромным недостатком. А уж когда тройные удары сменяются…

Рассуждения святого отца о видах перезвонов прервала появившаяся в дверях Эмили, выражение лица которой не предвещало ничего хорошего.

– Прошу прощения, сэр, – произнесла она. – Не могли бы вы принять Джеймса Тодея?

– Джеймса Тодея? – переспросил святой отец. – Да-да, конечно. Пригласи его в кабинет, Эмили. Я подойду через минуту.

Хозяин дома отсутствовал совсем недолго. А когда вернулся, лицо его было неестественно вытянутым и утратило былое воодушевление. Он упал в кресло с видом глубоко разочарованного человека.

– Случилось непоправимое, – драматично выдохнул он. – Настоящее несчастье!

– Господи, Теодор! Объясни нам, что произошло.

– Уильям Тодей! Бедняга! Ну почему, почему это произошло именно сегодня? Я не должен думать о себе, но это просто не поддается описанию. Я раздавлен. Поистине раздавлен.

– Господи! Что случилось с Тодеем?

– Заболел. Слег с этим проклятым гриппом. Он совершенно без сил и даже бредит. Родные послали за доктором Бейнзом.

– Ай-я-яй, – сокрушенно покачала головой миссис Венаблз.

– Насколько я понял, – продолжил священник, – он уже утром чувствовал себя неважно, но настоял – весьма неблагоразумно, надо заметить, – на том, чтобы поехать по делам в Уолбич. Глупый, глупый. То-то он мне показался каким-то вялым, когда мы встречались с ним вчера вечером. К счастью, в городе он встретился с Джорджем Эштоном. Тот увидел, насколько он плох, и помог ему добраться до дома. Бедняга Тодей еще и ужасно замерз в дороге. Он едва добрался до кровати, а сейчас страдает от лихорадки и страшно переживает из-за того, что не сможет прийти сегодня вечером в церковь. Я попросил его брата успокоить беднягу, только, боюсь, сделать это будет непросто. Тодей был полон энтузиазма, и теперь мысль, что он слег в самый ответственный момент, не дает ему покоя.

– Очень жаль, – с сочувствием произнесла миссис Венаблз. – Надеюсь, доктор Бейнз даст ему какое-нибудь лекарство.

– Я тоже искренне на это надеюсь. Все это, конечно, ужасно. Но еще ужаснее то, что он принял свою болезнь так близко к сердцу. Что ж, ничего не поделаешь. Мы лишились последней надежды. И теперь придется ограничиться малым перезвоном^[5].

– Значит, этот бедняга – один из ваших звонарей, святой отец?

– К сожалению. И его никто не сумеет заменить. Придется забыть о грандиозных планах. Даже я, если я сам возьмусь за веревку, то не смогу звонить все девять часов. Я уже немолод, к тому же в восемь часов мне нужно служить заутреню. Да и после новогодней службы я освобожусь не раньше полуночи. Ладно. Человек предполагает, а Бог располагает. Если только… – Венаблз внезапно развернулся и внимательно посмотрел на своего гостя. – Вы сейчас с таким чувством говорили про трезвон, что у меня возник вопрос. Вы, случайно, не звонарь?

– Ну, – протянул Уимзи, – когда-то я весьма сносно управлялся с веревкой, но не утратил ли навык теперь…

– И в три приема тоже умеете звонить?

– Естественно. Однако с тех пор прошло так много времени…

– Вы быстро все вспомните! – горячо воскликнул святой отец. – Непременно вспомните. Стоит лишь полчаса поупражняться с веревкой…

– О господи! – вздохнула миссис Венаблз.

– Ну разве это не чудесно? – продолжил святой отец. – Самая настоящая удача! Господь послал нам гостя. Да не простого, а самого настоящего звонаря! – Он вызвал служанку. – Пусть Хинкинс немедленно идет сюда и приведет с собой остальных звонарей. Нам необходимо попрактиковаться на колокольчиках. Дорогая, боюсь, нам придется занять столовую, если не возражаешь. Эмили, передай Хинкинсу, что у нас тут джентльмен, который заменит заболевшего Уильяма Тодея, и я желаю немедленно видеть его самого…

– Подожди-ка, Эмили. Теодор, ты считаешь, справедливо просить нашего гостя, пережившего аварию и уставшего после напряженного дня, звонить в колокола с полуночи до девяти утра? Мы можем попросить его исполнить лишь короткий отрывок, да и то если он не возражает. Но даже в этом случае не кажется ли тебе, что мы слишком беззастенчиво пользуемся его добротой?

Уголки губ святого отца опустились вниз, точно у обиженного ребенка, и Уимзи поспешно произнес:

– Ну что вы, миссис Венаблз. Ничто не доставит мне большего удовольствия, чем время, проведенное на колокольне с веревкой в руках. Я готов звонить целый день и всю ночь, поскольку совершенно не устал и не нуждаюсь в отдыхе. Но вот способен ли я звонить несколько часов подряд, не сделав ни одной глупой ошибки? Это единственное, что меня тревожит.

– У вас все получится! – заверил гостя святой отец. – Хотя моя жена права. Я поступил необдуманно. Девять часов – слишком много. Пожалуй, нам действительно придется ограничиться пятью тысячами чередований…

– Нет-нет, не беспокойтесь, – перебил Уимзи. – Девять часов, не меньше. Я настаиваю. Хотя, вероятно, когда вы услышите мои слабые попытки, от идеи придется отказаться.

– Глупости! – заявил святой отец. – Эмили, передай Хинкинсу, чтобы собрал звонарей у меня дома к половине седьмого. Уверен, доберутся все, кроме Пратта, который живет в Тапперс-Энде. Но в таком случае место восьмого звонаря займу я. Боже мой, как же замечательно! Нет, я просто не могу поверить в то, что ваше появление здесь – простая случайность. Это лишний раз доказывает, что Господь никогда не оставляет детей своих в их стремлениях, если те не греховны. Надеюсь, лорд Питер, вы не будете против, если я упомяну об этом во время проповеди? Ничего грандиозного, просто несколько мыслей в канун Нового года. Могу я поинтересоваться, где вы обычно звоните в колокола?

– Теперь уже нигде, а в юности звонил в поместье герцога Денвера. Но иногда, приезжая домой на Рождество, нет-нет да и возьму в руки веревку.

– В поместье герцога Денвера? Знаю, знаю. Церковь Святого Иоанна. Хотя и небольшая, но очень красивая. Надеюсь, вы все же признаете, что наши колокола лучше. А сейчас прошу меня извинить. Мне нужно пойти в столовую и подготовить ее к репетиции.

И святой отец удалился.

– С вашей стороны очень любезно поддержать увлечение моего мужа, – произнесла миссис Венаблз. – Он так долго готовился к этому торжеству и не раз испытывал разочарование. Однако мне не по себе оттого, что мы предложили вам ночлег, а потом нагрузили тяжелой работой на всю ночь.

Однако Уимзи снова заверил хозяйку дома, что эта тяжелая работа доставит ему удовольствие.

– И все же я настаиваю, чтобы вы отдохнули хотя бы несколько часов, – сказал миссис Венаблз. – Не хотите ли подняться наверх и взглянуть на свою комнату? Ужин в половине восьмого, если, конечно, мой муж отпустит вас к тому времени, а после вам не помешает немного вздремнуть. Вот мы и пришли. О, я вижу, ваш камердинер все подготовил.

– Что ж, Бантер, – произнес его светлость, когда миссис Венаблз ушла, чтобы дать гостю возможность привести себя в порядок в тусклом свете небольшой масляной лампы и мерцающей свечи. – Кровать, по-моему, удобная. Только вот поспать в ней мне не суждено.

– Я уже понял это из разговора со служанкой, милорд.

– Жаль, что вы не сможете отправиться на колокольню вместо меня, Бантер.

– Смею заверить вас, милорд, я впервые в жизни жалею о том, что в свое время не обучился искусству колокольного звона.

– А мне всегда доставляет огромное удовольствие узнавать, что вы чего-то не умеете. Кстати, вы когда-нибудь пробовали звонить?

– Только один раз, милорд, и чудом избежал гибели. Ввиду отсутствия должной сноровки я едва не повесился на веревке.

– Довольно о виселицах! Мы ничего не расследуем, и мне не хочется говорить о смерти.

– Разумеется, милорд. Желает ли ваша светлость побриться?

– Да. Встречу Новый год с гладко выбритым лицом.

– Очень хорошо, милорд.

Ополоснувшись и побрившись, лорд Питер спустился в столовую и обнаружил, что стол отодвинут к стене, а стулья расставлены полукругом в центре комнаты. Семь стульев занимали мужчины разного возраста, начиная от похожего на гнома старика с длиной бородой и заканчивая пунцовым от смущения юношей с напомаженным чубом. Стоя посреди столовой, святой отец говорил без умолку, напоминая читающего заклинания доброго волшебника.

– А, вот и вы! Великолепно! Прекрасно! Итак, друзья, представляю вам лорда Питера Уимзи, которого Провидение прислало нам в помощь. Он рассказал мне, что давно не практиковался, поэтому вы наверняка согласитесь помочь ему восстановить навыки и освежить память. А теперь, лорд Питер, я представлю вам наших звонарей. Это Эзекайя Лавендер, звонивший в тенор на протяжении шестидесяти лет и намеревающийся звонить еще лет двадцать, верно Эзекайя?

Невысокий скрюченный старичок одарил лорда Питера беззубой улыбкой и протянул ему морщинистую руку.

– Рад знакомству, милорд. Да, я приводил в движение старину Тейлора Пола множество раз. Мы с ним давние друзья, и я буду звонить в него до тех пор, пока он сам не прозвонит по мне девять погребальных ударов^[6].

– Надеюсь, вы еще не скоро с ним расстанетесь, мистер Лавендер.

– Эзра Уайлдерспин, – продолжил священник. – Он самый крупный из нас, но звонит в самый маленький колокол. Так часто бывает, верно? Кстати, он наш кузнец и пообещал утром починить вашу машину.

Кузнец застенчиво рассмеялся, сгреб пальцы Уимзи своей огромной ладонью, а потом в смущении опустился на стул.

– Джек Годфри, – произнес святой отец. – Номер семь. Как дела у Бетти Томаса, Джек?

– Благодарю вас, сэр, отлично, ведь совсем недавно мы приладили к нему новую ось.

– Джеку выпала честь управлять самым старым из наших колоколов, – объяснил Венаблз. – Бетти Томас был отлит в тысяча триста тридцать восьмом году Томасом Белльэтером из Линна, но получил свое имя в честь аббата Томаса, отлившего его заново в тысяча триста восьмидесятом году. Верно, Джек?

– Да, сэр, – кивнул Годфри. – Тут нужно заметить, что в Англии все колокола, как и корабли, исключительно женского рода, независимо от того, какие имена носят.

– Мистер Доннингтон, хозяин «Красной коровы», также является церковным старостой. – Святой отец подтолкнул вперед высокого худощавого мужчину, глаза которого немного косили. – Мне следовало представить его в первую очередь, ведь он занимает ответственную должность. Но, видите ли, несмотря на то что он личность в наших краях довольно известная, его колокол не такой древний, как Тейлор Пол или Бетти Томас. Наш староста приводит в движение номер шесть. Мы называем его Димити. У него относительно новая форма, а вот металл старый.

– Более сладкоголосого колокола в нашей церкви нет, – решительно заявил мистер Доннингтон. – Рад с вами познакомиться, милорд.

– Джо Хинкинс, мой садовник. По-моему, вы с ним уже встречались. Он несет ответственность за номер пять. Номер четыре – Гарри Гоутубед^[7], наш церковный сторож и по совместительству могильщик. Имя у него тоже подходящее. Самый молодой из нас – Уолтер Пратт. Он звонит в номер три и, надо сказать, недурно с этим справляется. Я рад, что ты смог добраться вовремя, Уолтер. И что все мы собрались. Вы, лорд Питер, займете место бедняги Уильяма Тодея. Ваш колокол – номер два. Он и номер пятый были перелиты заново одновременно с Димити – в год юбилея нашей старой королевы. Его имя Саваоф. А теперь за работу. Вот вам колокольчик. Садитесь рядом с Уолтером Праттом. Наш старый добрый друг Эзекайя будет задавать тон и споет так же громко и чисто, как и его колокол. Ведь у него за плечами семьдесят пять лет. Верно, дедушка?

– Да, это я могу! – весело выкрикнул старик. – А теперь, ребятки, если вы готовы, сыграем небольшой отрывок из девяносто шестого чередования, чтобы наш новичок немного вошел в ритм. Не забудьте, милорд, что вы вступаете с тройного удара, потом затихаете и после этого вступаете снова.