Дарья Донцова
Нежный супруг олигарха

Глава 3

Я не буду повторять историю моего знакомства с Катюшей, скажу лишь, что наша дружба возникла не в юности.^[1] И я, и Катюша очень не любим вспоминать прошлое, у нас там было мало хорошего. Впрочем, в детстве я имела любящих папу с мамой, а вот Катя очень рано лишилась родных. У нее нет фотографий, на которых она запечатлена ребенком, и о родителях подруга никогда не рассказывает. Единственное, что я знаю: дедушка у Кати был военный, он очень любил внучку и незадолго до смерти подарил ей шкатулку. Собственно, она не представляет никакой ценности и сделана, похоже, из простого железа, хоть покрашена под золото. Верхняя часть крышки – покрытая лаком картинка, на которой изображена женщина, сидящая у маленького столика в спальне: дама пишет письмо, перед ней горит зажженная свеча… В общем, настоящий китч. Это отнюдь не работа палехских или федоскинских мастеров, не изделие талантливого художника-миниатюриста, просто поделка, которую дедушка Кати скорей всего приобрел на рынке в каком-то городе, куда его занесло в очередную командировку. Насколько я помню, Катюша говорила, что дед занимался инспекцией продуктов питания в воинских частях, кажется, был санитарным врачом. Подробностей я не знаю, впрочем, и сама Катя путается в деталях.

Короче, цена шкатулки – две копейки, любителям старины она неинтересна, потому что изготовлена во второй половине двадцатого века и на произведение искусства никак не тянет. И только для Катюши это большая ценность. Мало того что она является единственной памятью о дедушке, так еще моя подруга считает ее талисманом.

Однажды рано утром я заглянула к Катюше в спальню и увидела, как она гладит коробочку.

– Сегодня у меня очень тяжелая операция, – пояснила она, увидав изумление на моем лице. – Я всегда в таких случаях пару минут держу шкатулку, от нее приходит удача!

Катюша никогда не выносила свой талисман из дома, а когда у нас пару лет назад случился пожар, моя подруга бросилась спасать не документы, деньги или золотые колечки – нет, она схватила жестяную безделицу, в которой лежит всякая ерунда: старый серебряный наперсток, несколько монеток, давно вышедших из употребления, в частности, пара медных пятаков. Катюша лечит ими мигрень, когда у кого-нибудь из нас начинает болеть голова, – прикладывает медяки к вискам, и, о чудо! боль затихает. Катюня дорожит этими пятаками, теперь таких ни за какие деньги не достать, нынче мелочь не делают из натуральной меди. Еще в шкатулке лежали украшения: простенькая серебряная цепочка с крестиком, браслет с эмалевыми вставками, которые, кажется, принадлежали бабушке Катюши. А еще там была и совсем уж странная, совершенно бесполезная штукенция: фишка из какого-то казино. История появления ее покрыта мраком, известно одно – она была дедушкиной. На одной стороне фишки выбита дата «170…» (последнюю цифру различить невозможно) и слово «годъ», что на другой – вообще непонятно. Фишка никому не нужна. Правда, один раз к ней проявил интерес Юра Бахнов. Он ставил со студентами спектакль про казино, пришел к нам в гости с Нахренатой и начал рассказывать о своей работе. Катюша сходила в спальню, принесла коробку, показала фишку и предложила:

– Хочешь, дам на время?

Но Юра тактично отказался.

– У меня не кино, – улыбнулся он, – крупных планов нет. Еще потеряю, ведь театральный реквизит часто пропадает неизвестно куда.

И вот теперь шкатулка-талисман украдена. Наверное, ворюга посчитал ее ценной вещью.

– Эй, Лампудель! – заорал Кирюша, вбегая в спальню. – Ты чего тут сидишь?

Я быстро задвинула ящик и захлопнула шкафчик.

– Я пришла за постельным бельем, вечером приедет Милена Бахнова.

– Зачем? – удивилась Лиза, входя в комнату. – Всем привет! Обедать дадут?

Я объяснила детям ситуацию, выслушала кучу критических замечаний и сказала:

– Значит, так! Все в командировках, нас осталось трое!

– И поэтому мы должны плясать под дудку Миленки? – скривилась Лиза. – Она дура!

– Противная! – подхватил Кирюша.

– Липкая!

– Сладкая и гадкая!

– Душится сильно!

– Ржет, как лошадь!

– Делает замечания!

– Ваще наглая!

– Тупая!

– Противная!

– Сладкая и гадкая!!!

– Стоп, стоп, – подняла я руки, – вы уже пошли по второму кругу. Можно спросить?

– Давай, – кивнул Кирюша.

– Ты же не хочешь, чтобы историю про унитаз узнали все? – я решила выступить в роли шантажистки.

– Ха! – топнул ногой Кирюша. – У нас бартер: я молчу про ключи.

– Ладно, – не сдалась я. – Но ведь кто-то давно желает получить веб-камеру и классные наушники.

– Согласен, – быстро закивал мальчик. – Только я сам выберу, какие!

– По рукам, – сказала я, – меняю твое участие в спектакле «Любимые племянники Бахновой» на компьютерные аксессуары. Теперь, Лизавета, поговорим с тобой! Как насчет пирсинга в пупке?

– Ты же запретила мне ходить в тату-салон, – обиженно протянула девочка.

– А теперь разрешу, если ты не будешь вредничать и согласишься звать Милену тетей.

– Хорошо, – подпрыгнула Лиза. – Но клипса будет с цирконом!

– Ладно, – скрипя зубами, согласилась я.

Похоже, собственная доброта обойдется мне очень дорого. В прямом смысле этого слова! Веб-камера, наушники, пирсинг с блестящими камушками, которые издали неотличимы от бриллиантов… Ну какого черта я дала слабину и пожалела Бахнову? Теперь придется лезть в заначку, да еще жить две недели с Миленой и ее женихом-олигархом. Кстати, если парень столь богат, почему он решил перебраться к Миле? Тут какая-то нестыковка!

– Лампушечка, – самым сладким голосом завел Кирюша, – очень кушать хочется!

– Если сбегаешь в супермаркет и принесешь пельмени, я мигом сварю их, – пообещала я.

В глазах Кирюши появилось возмущение, но тут он вспомнил про обещанные игрушки и моментально превратился в паиньку.

– Ага, – сказал он. – Лизка, пойдешь?

– Мне надо бесцветный лак купить, – вспомнила девочка. – Понеслись!

Веселые, как двухмесячные котята, ребята отправились в магазин. Я решила пока поставить воду на плиту, наклонилась, чтобы вынуть из шкафчика большую кастрюлю, и тут только увидела, что Рейчел лежит на какой-то темно-синей подстилке.

В нашем доме обитает целая стая собак: четыре мопсихи – Муля, Ада, Феня и Капа, двортерьер Рамик и стаффордшириха Рейчел. Вас изумляет, что при наличии такого количества псов вор беспрепятственно проник в квартиру и преспокойно по ней расхаживал?

А я совершенно не удивлена. У нас постоянно толкутся гости, животные привыкли к чужим и давно не реагируют на них. Стая оживляется, лишь услыхав звонок в дверь, а если кто-то тихо-тихо открывает замок ключом, то мопсы даже не шевельнутся, Рамик продолжит мирно спать на моей кровати, и только Рейчел проявит любопытство. Но наша стаффиха медлительна, пока она сгребет лапы в кучку, пока соизволит дотащить их до нужного места…

Владельцы стаффордширских терьеров сейчас изумятся: собаки этой породы отличные сторожа, это вам не мопсы-пофигисты, а бойцовые животные, мигом принимающие грозный вид при малейшем намеке на опасность. Так и быть, я открою вам страшную тайну семьи Романовых: мама у Рейчел самый что ни на есть настоящий стафф, а вот папа, увы, неизвестен. Рейчуха – плод страстной любви, и на первый взгляд она как две капли воды походит на маменьку – даму легкого поведения. Но если присмотреться, то становится ясно: благородная кровь разбавлена водицей. Тело собаки слишком круглое, уши посажены неправильно, лапы очень высокие, а о хвосте я лучше умолчу. От матушки Рейчел достались благородство и деликатность, а от папеньки крайняя лень и пофигизм. Рейчел толерантна по отношению ко всем людям и животным, а если вы угостите ее вкуснятиной, стаффиха на всю жизнь запомнит доброго человека и всякий раз будет встречать его с восторгом. Рейчуха настроена любить окружающий мир, она даже умеет улыбаться – растягивает губы, чуть-чуть приоткрывает пасть, сверкает белыми клыками и издает тихое ворчание:

– Р-р-р!

Незнакомые пугаются, думают, псина скалится, готовясь разорвать их в клочки, свои же гладят Рейчел и говорят:

– Крошка, ты сегодня в хорошем настроении. Может, подкрепить его печеньем?

Услыхав кодовую фразу, псина несется на кухню, за ней спешат и остальные собаки. Ленивые до самозабвения мопсихи и соня Рамик почему-то распознают слово «печенье», даже если вы его произнесете беззвучно, просто пошевелите губами.

– А ну дай сюда! – наклонилась я к стаффихе. – Где ты взяла подстилку? Опять рылась в кладовке?

Причина моего возмущения проста: когда Катя уезжает в командировку, Рейчел вытаскивает любую вещь обожаемой хозяйки и устраивается на ней спать.

– Вставай! – приказала я.

Рейчуха недовольно поднялась, я схватила шмотку и рассердилась. Точно, свитер Катюши!

– И как тебе не стыдно! – стала я воспитывать псину и встряхнула пуловером перед ее носом.

Тут же на пол выпала черная бейсболка с вышитым над козырьком белыми нитками черепом. Я остолбенела: у нас в доме никто не носит подобную «красотищу». Но в ту же секунду я вспомнила события сегодняшнего дня, и мне стало понятно, что произошло.

Торопясь в школу выручать из очередной беды Кирюшку, я столкнулась с юношей, на котором красовалась именно эта бейсболка. Парень упал, а чтобы подняться, схватился за меня. Значит, это он – вор, ловко обокравший глупую Лампу.

М-да… Встречаются на свете умельцы с «гуттаперчивыми» пальцами. Не так давно Костин рассказывал мне о «мастере», который в момент рукопожатия снимал у людей с запястья дорогие часы. Причем никто из пострадавших не замечал, как произошла кража.

Я села на стул. Так, так… Спокойно, надо попытаться восстановить события. Юноша упал, потом, цепляясь за меня, встал. Я с минуту поговорила с ним, и опытному щипачу вполне хватило времени, чтобы украсть ключи. Еще я ему наивно сообщила, что дома никого нет, ткнула пальцем в сторону нашего подъезда, сказала, что бежала с десятого этажа пешком. А на нашей лестничной клетке всего три квартиры… Ну и дурака я сваляла!

Получив ключи, вооруженный информацией об отсутствии хозяев и этаже, где расположена квартира, уголовник поднялся наверх, методом тыка обнаружил нужную дверь и преспокойно ее открыл. Собаки даже не пошевельнулись, услышав, как ключ поворачивается в замке. Пакостник, не подозревая о наличии животных, влез в первую комнату, это как раз спальня Кати, порылся в вещах, не нашел денег, прихватил шкатулку и двинулся дальше по коридору, и тут… Наверное, из кухни выглянула Рейчел и, как всегда, радостно улыбнулась! Воришка испугался, помчался к двери, уронил бейсболку, стаффиха подобрала головной убор и отнесла добычу к ранее заготовленному в качестве подстилки свитеру Катюши.

Я вскочила на ноги и побежала осматривать квартиру. Так, у Юли с Сережкой все на местах, в ящике письменного стола лежат ювелирные украшения, ключи и документы на машину. У Кирюшки и Лизаветы не тронуты ноутбуки, в моей спальне в шкафу в полной сохранности коробка с деньгами. Значит, я права: Рейчел спугнула грабителя. Но лучше бы он забрал все и оставил шкатулку! Представляю, как расстроится Катюша. Конечно, она мне и слова не скажет, но ведь именно из-за меня, раззявы, не почувствовавшей, как в кармане роется чужая рука, и случилась беда!

И что теперь делать? Ответ на поставленный вопрос прост: искать вора. Но как это сделать, имея лишь бейсболку? О, знаю, кто мне нужен!

Я кинулась к телефону и набрала номер Регины Збруевой.

– Слушаю, – колокольчиком прозвенел женский голос.

– Регина, ты?

– Странно звонить мне и ожидать услышать хор имени Пятницкого, – спокойно ответила Збруева. – Привет, Лампудель.

– Ты все еще хочешь получить для тестя тот пейзаж?

– Да! – с жаром ответила Регина. – Очень!

Я вздохнула. Мой отец собирал картины, и после его смерти я стала обладательницей большой коллекции, которую не хочу продавать – это память о родителях. Конечно, если вдруг речь пойдет о жизни домашних, то я не раздумывая сниму со стен все полотна, но пока, слава богу, такой необходимости не было. Впрочем, один раз… Нет, не хочу вспоминать.^[2]

Коллекция моего отца известна в среде коллекционеров, а тесть Регины, милейший Лев Яковлевич, – страстный собиратель живописи. И он давно мечтает купить один пейзаж, кстати, совсем недорогое полотно.

Несколько раз Регина заводила со мной беседу на эту тему, но я отвечала:

– Извини, я хочу сохранить коллекцию в том виде, в каком она мне досталась.

– Пейзаж не представляет особой ценности, – упрашивала подруга, – просто он очень нравится Льву Яковлевичу, никто не даст тебе такой цены, как он!

– Работа не продается, – отбивалась я.

Но сейчас, похоже, настал момент, когда мне придется расстаться с картиной.

– Здорово! – обрадовалась Регина. – Вечером я привезу деньги!

– Нет, нет, мне не нужны рубли.

– Доллары.

– Тем более.

– Хочешь кредитку? – деловито осведомилась приятельница. – Это не вопрос, но я ее до вечера не оформлю, и…

– Скажи, – перебила я Регину, – можно ли по бейсболке определить ее владельца?

Совсем забыла сказать: Регина, как, впрочем, и ее тесть Лев Яковлевич, криминалисты. Вся семья Збруевых работает в кримлаборатории, и, поверьте, сегодня такие специалисты способны творить чудеса – времена, когда на вооружении у исследователей имелась лишь одна лупа, безвозвратно канули в прошлое. Я бы, кстати, устраивала так называемым трудным подросткам экскурсии на работу к Збруевым. Пусть бы посмотрели и поняли, что нынче очень тяжело скрыться с места преступления, не оставив следов.

Глава 4

– Бейсболка? – деловито переспросила Регина. – Чья?

– Это и надо узнать!

– Понятно.

– Это выполнимо?

– Надежда умирает последней, – оптимистично заявила Регина.

– Предлагаю сделку: ты выжимаешь из бейсболки все возможное, я отдаю тебе пейзаж. Бесплатно!

– Положи вещь в пакет и дуй ко мне! – распорядилась Збруева. – Подчеркиваю: упаковка должна быть чистой. А то, представляешь, недавно мне приперли на экспертизу футболку в пакете, где лежала селедка!

– Уже бегу! – воскликнула я, кидаясь к корзинке, куда мы складываем полиэтиленовые мешки.

Нельзя терять ни минуты! Костин всегда повторяет: чем раньше начнешь расследование, тем оно будет успешнее.

Внезапно ожил телефон.

– Ты почему не на работе? – возмутился Лисица.

Я зажала пальцами нос:

– Заболела. Горло отекло, сопли…

– Ладно, – Юрка сменил гнев на милость, – посиди пару дней дома.

Я сунула трубку в карман. Ничего из-за моего отсутствия в агентстве не случится, клиентов все равно нет. Но даже если бы их было много, поиск шкатулки важнее любого дела.

– Лампудель, ты куда? – воскликнул Кирюша, распахивая дверь.

– На работу, – нервно ответила я. – Извините, ребята, вам придется самим варить пельмени. Ничего трудного!

– Вот здорово, ведь ты сама обещала, – заныла было Лиза, но тут же осеклась и совсем другим тоном продолжила: – Ну, конечно, мы понимаем, не волнуйся, голодными не останемся.

Я подавила ухмылку. Ничто так не воспитывает детей, как желание получить подарки. Надо ковать железо, пока горячо.

– Огромная просьба, помогите мне, – забубнила я, влезая в туфли.

– Все, что хочешь! – хором ответили хитрецы.

– Приготовьте комнату для Милены. Только помните: она ваша любимая тетя, умная женщина, отличная хозяйка. Понимаете? Лошадь на пожаре!

– Кто? – округлил глаза Кирюша. – Какая лошадь?

– И где пожар? – растерянно спросила Лиза.

– Потом объясню, – сказала я, выбегая к лифту. – Главное, не подведите, установите нужные декорации.

Взяв в руки бейсболку, Регина молча начала вертеть ее перед глазами.

– Имени не назову, – в конце концов вздохнула она.

– В общем-то я и не надеялась, что ты, увидав головной убор, сообщишь паспортные данные его владельца, – ехидно заметила я.

Но Збруева научный работник, поэтому плохо понимает шутки.

– Всякое случается, – пожала она плечами. – Подобные головные уборы носят, как правило, молодые люди. Студенты, школьники. Кое-кто подписывает вещь – вот тут на тесьме выводят фамилию в качестве профилактики воровства. Но данный кепарик не имеет опознавательных знаков. Итак, что я могу сказать. Вещь произведена из хлопка с небольшим добавлением синтетического волокна. Полагаю, она дорогая: состав не простой, хлопок нужен для того, чтобы бейсболка слегка растягивалась и принимала форму головы, а искусственные нити не дадут ей окончательно потерять форму. Дырочки по бокам окантованы металлическими рамками, имеется «язычок», благодаря которому убор можно слегка уменьшить или увеличить. Следовательно, это не кустарная работа, а фирменная. «Скарлино»!^[3] Знаю, знаю, эта совсем не дешевая фирма производит одежду для продвинутой молодежи. Так что хозяин кепарика – вполне обеспеченный человек.

– Ты выдала столько информации, всего лишь подержав ее в руках? – восхитилась я.

Регина улыбнулась.

– Там есть ярлычок с указанием состава и названием производителя. Что же касаемо «Скарлино», то моя Ленка выпрашивает джинсы этой фирмы. В прошлое воскресенье мы ездили в магазин, и я получила сильное впечатление: штанишки тянут на пятьсот баксов, свитера в два раза дороже. И бейсполку подобную видела, они по восемь тысяч рублей продаются.

– Однако! – покачала я головой. – Но что мне даст название торговой точки?

Збруева положила бейсболку на стол и водрузила на нос большие очки.

– Не знаю, – пропела она, включая мощную настольную лампу. – Кто у нас детектив? Я всего лишь исследователь, а ты думай. Допустим, в таком направлении. Дорогие бутики – не проходной двор, хорошо, если к ним за день несколько покупателей заглянет. Продавщицы отлично знают свою публику, у них есть система дисконтных карт. Еще девочки, получив новую коллекцию, начинают обзванивать модников, приглашать их за обновками. Если торгуешь штанами по цене космического корабля, следует вертеться. Вполне вероятно, что менеджер вспомнит, кому недавно продал эту кепку. Ее, похоже, недолго носили, лента не успела пропитаться потом.

Я мрачно кивнула.

– Замечательная идея, спасибо, я непременно сгоняю в «Скарлино». Вот только бейсболку могли потерять, спереть, просто выбросить…

– Верно, – пропела Регина и взяла пинцет, – а потому следует изучить все зацепки. Вот он, милашка! Ну-ка, иди под микроскоп…

– Что ты нашла? – заинтересовалась я.

– Волос, – восхищенно сообщила Регина. – Я говорила тебе про «язычок», благодаря которому можно изменять объем кепки, а тут пряжка, вот за нее волосок и зацепился.

– Надеешься увидеть на нем вытатуированное имя владельца? – не удержалась я от иронии.

Регина начала подкручивать микроскоп.

– Если человек добывает огонь трением двух палок, то бесполезно дарить ему зажигалку. Волос очень удачный.

– В каком смысле?

– Он не выпал, его вырвали!

– Кто?

Регина кашлянула.

– Повторяю: волос зацепился за пряжку, бейсболку сняли, тогда и выдрали часть волосяного покрова. И это замечательно.

– Перестань умничать, – обозлилась я, – говори нормально.

– Вроде я не по-китайски изъясняюсь, – пожала плечами Збруева. – На вырванном волосе сохранились микроскопические кусочки кожи и волосяная луковица.

– И что?

– Значит, я смогу выделить ДНК.

– Дальше!

Регина взяла крохотный пузырек.

– Про отпечатки пальцев знаешь?

– Конечно!

– ДНК – такой же опознавательный знак, у каждого человека совершенно уникальный. Выделить молекулу можно из слюны, спермы…

– Региночка, а если обойтись без леденящих душу подробностей? – взмолилась я. – Покороче!

– Сейчас я произведу анализ, – терпеливо пояснила подруга, – и сравню полученные данные с информацией из базы. Если владелец волоса когда-либо попадал в поле зрения нашего центра, а мы работаем с…

– То ты сообщишь мне его имя, – невежливо перебила я Регину. – И я узнаю, кто хозяин бейсболки!

Збруева запихнула пузырек в какой-то аппарат, чем-то похожий на кухонный комбайн.

– Нет, – сказала она, нажимая на кнопки, – данные владельца бейсболки я не назову.

– Почему? – подскочила я.

– Могу сообщить, кто надевал головной убор, – нудно пояснила подруга, – чей волос застрял в пряжке, но, как сама понимаешь, на основании этих сведений невозможно утверждать, что данный человек является владельцем бейсболки. Ее могли ему дать поносить, померить, потеряли ее в конце концов…

У меня закружилась голова. Нет, Регина редкая зануда!

– А если в твоей базе не найдется материала для сравнения? – перебила я ее.

– Значит, владелец волоса останется не определен.

– Замечательно!

– Конечно, – абсолютно серьезно кивнула Збруева. – Ведь когда ты обнаружишь преступника, я сумею точно ответить, он ли ходил в бейсболке. Поняла?

– Да, – мрачно кивнула я. – Интересно, какова вероятность, что безумец, способный купить кепарик с козырьком и черепом за восемь тысяч рублей, очутится в твоей базе?

– Это не моя база, а общая, – меланхолично поправила меня Регина.

Я устроилась на табуретке. Збруева невыносима! Интересно, как ее терпит дочь? Ленке надо памятник при жизни соорудить.

– Отлично… – бубнила Збруева, хватая выползшую из аппарата бумагу, – теперь сюда… заработало… пошло…

Я уставилась на мигающий экран монитора.

– Что он делает?

– Ищет, – пояснила Збруева, – сравнивает, анализирует. Зверь-машина!

– Как же вы работали раньше? Когда компов не было?

Регина махнула рукой.

– Не спрашивай! Впрочем, анализ ДНК делают не так уж давно, и мы… О! Есть!

Монитор прекратил мигать, на нем замерла фотография и высветился текст.

– Нашел! – заликовала я. – Обалдеть!

– Фомина Наталья Викторовна, – начала озвучивать текст Регина, – тысяча девятьсот восемьдесят пятого года рождения, десятое декабря, адрес по прописке – улица Красильщикова, дом шестьдесят четыре, квартира два. Так, так… примерная дата смерти пятнадцатое мая… ща… угу… ясно.

– Эй, эй, – заволновалась я, – она умерла?

– Секундочку, – сказала Регина, – сейчас. Вот оно. Хочешь подробности?

– Да!! – заорала я.

Из дальнего угла лаборатории донесся писк.

– Тише, – укоризненно сказала подруга, – мышей испугаешь, они резкие звуки не выносят.

– Зачем тебе грызуны? – на секунду отвлеклась я от дела.

– Для души, – улыбнулась Регина. – Устану, посмотрю на них, и сердце радуется. Значит, так! Фомина пропала, есть соответствующее заявление, потом было найдено тело в состоянии, непригодном для опознания.

– Как же определили, что это Фомина?

– По карте зубного врача, – пояснила Регина. – ДНК получили из волос, они застряли в расческе. Кроме того при ней сумка была с паспортом.

– Интересно, – протянула я. – Тело не опознаваемо, а ридикюль цел?

Регина поморщилась.

– Она сгорела на даче в бане, а сумка осталась в доме, в ней и лежали документы. Хорошо хоть череп сохранился, очень характерные зубы, через один на штифтах. Немного странно для молодой девушки, но всякое случается. Эту кепку носила покойница.

– Здорово! – заявила я. – Только она была на голове у парня.

– Значит, он взял чужую вещь.

– Когда умерла Фомина?

– Два года назад.

– Можешь определить время выдерга этого волоска?

– Какое замечательное слово «выдерг», – покачала головой Регина. – Похоже, несколько часов назад. Однако странно!

– Надо же, – скривилась я, – тебе что-то кажется странным?

– Конечно, – без тени улыбки ответила Збруева. – Так не бывает: человек мертв двадцать четыре месяца, а его волосы присутствуют на бейсболке, причем вырвали их только что. Нонсенс.

– Ты умеешь делать выводы, – фыркнула я.

– Не стоит меня хвалить, такие же соображения придут в голову даже младенцу, – ответила Збруева.

– Что у тебя еще есть по Фоминой?

– У меня – ничего.

– Поройся в данных, – терпеливо сказала я. – Извини, я употребила не то выражение. Что есть в базе? Можешь выяснить подробности дела?

– Вообще-то это запрещено, – уперлась Збруева, – в базе хранятся сведения для внутреннего пользования.

– Представь, как Лев Яковлевич обрадуется пейзажу… – тоном змея-искусителя пропела я.

Регина тяжело вздохнула и включила принтер, он с тихим шуршанием стал выплевывать листы бумаги.

– Если разобраться, – начала оправдываться она, – то ничего плохого я не совершаю, дело давно закрыто. Так когда ты принесешь картину? У свекра через две недели юбилей.

– Завтра попрошу Кирюшу, он привезет, – пообещала я.

– Очень хорошо, – обрадовалась Регина.

Сев в машину, я принялась изучать добытые материалы.

Наташа Фомина была обычной москвичкой. После школы поступила в институт, у нее был молодой человек, его звали Константин Рогов, он учился в том же вузе. Два года назад Наташа уехала на занятия и пропала. Родители забили тревогу, обзвонили все организации, куда обращаются в подобных случаях. Отца и мать успокоили: ни в одно ДТП их дочь не попадала, ни в больницах, ни в морге ее нет, следовательно, она скоро вернется. Но Наташа не вернулась домой. В конце концов машина поиска со скрипом заработала. Были опрошены приятели Фоминой, Рогов в том числе. Парень сообщил, что не виделся с девушкой уже неделю. Нет, они не ссорились – просто сессия, экзамены. Где Ната, что с ней случилось, Костя не знает.

Следователю его заявление показалось странным. Допустим, молодые люди не встречались из-за подготовки к зачетам, но человечество давным-давно придумало телефон, а сейчас у всех еще и мобильники есть. Но Костя упорно повторял:

– Мы семь дней не общались.

Свет на загадочные обстоятельства пролила Леся Рыбалко, лучшая подруга Наташи.

– Врет он, – заявила девушка и пояснила: – Он на дачу ее пригласил!

– Куда? – сделал стойку следователь.

Леся развела руками.

– Она ему от меня звонила. Костька сказал: «Приезжай, в баню сходим». Натка и помчалась.

Следователь выяснил: дача Роговых расположена в Папкино. Там на участке обнаружили сгоревшую баню, на пепелище нашли череп, а в доме сумку Наты. Разыскали и шофера, который подбросил Фомину из Москвы до Панкино.

Спустя неделю Рогова арестовали. Соседи в деревне сказали, что парень приезжал за пару часов до пожара, затем прикатила девица на такси, молодые люди поругались, юноша ушел, а едва он покинул дом, как в бане полыхнуло пламя. Рогова посадили, останки Фоминой похоронили.