Дарья Донцова
Две невесты на одно место

– Какая ты умница! – восхитился Игорь. – Ну, давай за нас!

Он поднял стакан, самый простой, принесенный им из ванной, чокнулся с подругой, отпил темно-коричневую жидкость, почувствовал легкое головокружение и пробормотал:

– Что-то я устал, сидеть сил нет!

Франсуаза показала на разобранную постель. Еле-еле передвигая ногами, Игорь добрался до кровати и вновь ощутил приступ дурноты. Любимая вложила в его руку стакан. Самойлов машинально допил коньяк и упал на подушку. Потолок, бешено вращаясь, начал опускаться, глаза Игоря закрылись. Последнее, что он запомнил, это широкая улыбка Франсуазы, – девушка заботливо прикрывала любимого пледом.

Разбудил Игоря резкий стук в дверь. Самойлов сел и первые секунды не мог понять, где находится, глаза пробежались по комнате: трехстворчатый гардероб, комод, на окне узкие ярко-оранжевые занавески. В ту же минуту пришло понимание: он в пансионате. Надо же так вымотаться за прошедшую неделю, упал вчера камнем и заснул. Ну ничего, впереди еще почти целая суббота и воскресенье. Но где Франсуаза? Отчего Игорь лежит один?

В дверь снова заколотили, потом из коридора послышались громкие голоса.

– Ломай, Петя.

– Может, ему плохо!

– Да не, нажрался до усрачки.

Игорь не успел сообразить, что случилось, как хлипкая дверь затряслась и распахнулась. В номер ворвались две взъерошенные бабы, блондинка с брюнеткой, и мужик, распространяющий сильный запах перегара.

– Живой! – воскликнула одна из теток, увидав Игоря.

– Говорил же, бухал он, – прогундел мужчина.

– Что вы творите, товарищ, – возмутилась другая баба, – нам номер убирать пора, уже четырнадцать часов.

– С ума сошли! – возмутился Игорь. – Врываетесь внаглую.

– Так мы стучали, а вы не слышите, – слегка сбавила тон блондинка.

– Койко-место пора освобождать, – не сдавалась брюнетка, – у вас лишь до полудня оплачено! Временем перепользовался, алкоголик хренов!

Самойлов окончательно рассердился.

– Мы купили путевку на двое суток, – рявкнул он, – до утра понедельника, заехали в пятницу, доплатили за лишнюю ночь, что еще надо?

Блондинка хихикнула, брюнетка укоризненно закивала головой.

– Во мужики! И что только с вами бутылка делает! Пить меньше надо! Сегодня понедельник, два часа дня, давно твой срок пребывания в «Черемухе» истек. Собирайся живо и сматывайся.

– Да скажи спасибо, что доплату не требуем, – вступила в разговор блондинка, – десять минут тебе, ханурику, на сборы. Только не вздумай трендеть, милицию позовем.

– Как понедельник? – оторопел Игорь. – Я вчера заснул, в пятницу!

Бабы горестно вздохнули, а мужик воскликнул:

– Ну и назюзюкался ты!

– Я совсем не пью, – протянул Игорь, – так, чуть-чуть под хорошую закуску.

– Хватит бухтеть, – оборвала его брюнетка, – не веришь нам, спускайся на рецепшен и посмотри, какое число на стойке выставлено.

Блондинка же, не тратя лишних слов, ткнула пальцем в пульт телевизора. Вмиг экран озарился голубым светом, появилось женское лицо и послышался сочно окрашенный голос:

– Таковы последние события этого понедельника, нашу программу продолжит пятнадцатая серия…

– Офигеть, – прошептал Игорь, – ничего не понимаю. Франсуаза, ты где?

Глава 3

С огромным трудом пережив известие о летаргическом сне, поразившим его по невесть какой причине, Игорь узнал следующую новость: Франсуаза уехала. Поведение любимой озадачивало. Отчего она не испугалась, поняв, что кавалер спит вторые сутки не просыпаясь, почему не забила тревогу, не вызвала «Скорую помощь», не кинулась за врачами? Любая другая женщина, оказавшись в подобной ситуации, по меньшей мере бы удивилась, но Франсуаза предпочла испариться очень тихо, прихватив свою сумку.

В состоянии, близком к шоковому, Игорь вернулся домой, где его ждал новый сюрприз. Все вещи, принадлежавшие Франсуазе, исчезли, не было ничего, напоминавшего о том, что в квартире в течение нескольких месяцев жила девушка. С окон пропали занавески, из кухни улетучились милые вещички, из гардероба – шмотки, из ванной – косметика… Состояние Игоря было трудно описать словами. Сначала Самойлов пометался по комнатам, потом призадумался. Тут только до него дошло, что он ничегошеньки не знает о Франсуазе. Девушка ухитрилась не сообщить о себе никаких сведений, Игорь даже не знал, имеет ли она родителей, и лишь сейчас он сообразил: Франсуаза очень молода, неужели отец с матерью не беспокоились, с кем их дитя проводит время, отчего разрешили дочери жить с мужчиной без всякой регистрации отношений и ни разу не попытались связаться с ним? Да и сама Франсуаза никогда не ездила к родственникам. Было чему удивляться! Игорь не знал ни домашнего адреса, ни телефона родичей любимой, он также не мог назвать их имен, Самойлов даже не знал, в каком рекламном агентстве работала Франсуаза. Любимая умудрилась ни разу не сообщить адрес и название конторы.

Промаявшись до утра вторника и поняв, что девушка не собирается возвращаться, Игорь решил начать поиски Франсуазы. В голове у него вдруг появилось страшное предположение: что, если в субботу утром Франсуаза, решив не будить его, пошла завтракать, а затем отправилась прогуляться в лес? Там на нее напали, изнасиловали, бросили, глухонемую девушку подобрали добрые люди, отправили в больницу…

Игорь схватился за справочник и принялся методично обзванивать клиники. Через два часа ему стало ясно – больниц слишком много, одному с работой и за неделю не справиться. И потом, он звонит в московские госпитали, а пансионат-то находится в области, следовательно, Франсуазу могли отвезти куда угодно: в Истру, Дедовск, Красногорск…

Ощутив очередной приступ отчаяния, Самойлов пошел в кухню, отчего-то он испытал страшный приступ голода. Игорь открыл холодильник, вынул йогурт, уронил его, чертыхнулся, полез за тряпкой и вдруг замер. Боже, ну и глупости он делает! Если Франсуазу изнасиловали и она сейчас лежит в больнице, то кто же тогда собрал ее вещи в пансионате и вынес все из квартиры? Нет, любимая жива и здорова, осталось выяснить, зачем она все это проделала.

Игорь молча смотрел на растекающуюся по плитке белую лужицу. Неожиданно он додумался до совсем уж невероятной вещи. С какой стати его, крепкого мужчину, «унесло» от нескольких глотков коньяка?

Самойлов напрягся и восстановил в памяти картину вечера пятницы. Вот Франсуаза достает из сумки бутылку, Игорь открывает ее, наливает себе больше, девушке меньше, чокается с ней и выпивает благоуханный напиток. А девушка… она просто ставит стакан на стол.

Самойлов упал на стул. Вот оно что! В бутылке было сильнейшее снотворное или какой-то другой препарат с «вышибающим» эффектом. Зачем Франсуаза проделала с ним такое? Отчего пригласила в пансионат? Кто она? Где живет? Работает? В рекламном агентстве? Господи, как оно называется?!

У Игоря вновь закружилась голова, пошатываясь, он дошел до спальни и лег на кровать. Снова захотелось спать, слишком велик оказался перенесенный стресс, и измученный нервными переживаниями организм включил один из механизмов защиты. Игорь начал погружаться в дремоту.

Тяжелые веки торопились сомкнуться, Игорь повернулся на правый бок, на секунду скользнул взглядом по стене и мгновенно растерял весь сон. На обоях он увидел гвоздь. Пустой. Фотография с изображением девушки в красном купальнике, лист из календаря за май месяц, мирно висевший тут на протяжении многих лет, испарился.

Закончив рассказ, Игорь посмотрел на Нору.

– Найдите Франсуазу, я заплачу любую сумму, отстегну столько, сколько надо.

– Зачем она вам? – неожиданно поинтересовалась Элеонора. – Похоже, девушка попросту решила сбежать.

– Нет, – резко ответил Игорь, – ее похитили.

– Маловероятно, – попыталась вразумить его Нора, – сами же рассказывали: она собрала шмотки.

– Это могли сделать другие люди, – нахмурился Самойлов, – отняли у Франсуазы ключи. Я потом сообразил, вещи вполне способен унести любой человек.

– Да зачем? – спросил я. – С какой стати ее похищать? Она богата?

– Нет, впрочем, не знаю. Когда мы жили вместе, она производила впечатление хорошо зарабатывающего человека, но это не богатство, – протянул Игорь.

– Может, ее родители олигархи? – не успокаивался я.

– Не знаю.

– Или вам решили насолить конкуренты, – выдвигал я новые версии.

– Нет.

– Вы уверены?

Игорь хмыкнул.

– Мой бизнес стабильный, но маленький. Я имею пекарню в спальном районе столицы и пару «тонаров». Покупатели в основном жители близлежащих домов, я принимаю заказы, ну, допустим, на пирожки, булочки. Хотите отметить день рождения и просите: «Мне двадцать плюшек с яблоками». Есть еще несколько фирм, куда я поставляю выпечку для столовых. Дело идет неплохо, сейчас купил еще вагончик, увеличил объем производства и продаж. В планах создание второй пекарни, но это не раньше чем через год. Поймите, мой бизнес никому не составляет конкуренции, это не водка, не природные богатства, даже не продукты, всего лишь скромные батоны и булки. На жизнь хватает, покупатели довольны, так и существуем. Игорю Самойлову никогда не монополизировать всю торговлю хлебобулочными изделиями в столице, да я и не стремлюсь к этому, мои планы скромны, хочу тихого семейного счастья: любимую жену, троих детей, небольшой домик в Подмосковье, лето в Турции, машину-иномарку и все. Главное, чтобы семья была сыта, обута, одета. Я ни для кого не представляю опасности, не занял чужую нишу, не выжил из бизнеса другого хозяина. Да в нашем районе можно еще кучу «тонаров» поставить, и народ будет хлеб брать. Нет, исчезновение Франсуазы никак не связано с моим делом.

– Тогда куда же она подевалась? – воскликнул я.

– Именно это я и хочу узнать, – мрачно ответил Самойлов. – Беретесь?

– Нет, – быстро ответил я.

– Да, – мгновенно перебила меня Нора. – Иван Павлович, ну-ка запиши все ответы Игоря на вопросы, которые я сейчас стану ему задавать. Фамилию Франсуазы знаете?

– Да. Белявская.

– Хорошо. Номер мобильного?

Игорь изумленно глянул на Нору.

– Зачем он глухонемой девушке?

– Всякое бывает, – не сдалась Нора, – значит, его у нее нет?

– Нет.

– Ладно. Вы познакомились на тусовке?

– Да.

– Франсуаза пришла с неким…

– Олегом Писемским. Вроде так, хотя Олег и сказал, что она не с ним, но думаю, он тогда соврал из-за жены, небось хотел Франсуазу окрутить.

– Отлично! Давайте координаты Писемского, – воскликнула Нора.

Когда за клиентом захлопнулась дверь, Нора воскликнула:

– Ваня, ты похож на фигуру скорби! Что за кислый вид?

– Думаю, не следует браться за безнадежное дело, – осторожно ответил я.

– Ерунда, оно ясно, как слеза младенца, – отмахнулась Элеонора, – эта Франсуаза, бывают же люди, которые дают своим детям идиотские имена, просто удрапала от кавалера.

– Но почему?

– Господи, ты не понял, что он противный?

– Нет, вполне нормальный человек, похоже, очень аккуратный.

– Зануда! Небось извел бедняжку поучениями, вот она и убежала к родителям.

– Но…

– Не спорь!

– Однако…

– Ступай, звони Писемскому.

– Сейчас почти десять вечера.

– И что?

– Поздно уже.

– Вот! И ты зануда, – констатировала Нора, – действуй, а я пока кофейку выпью. Давай, давай, не жвачься!

Я только вздохнул. Нора подчас бывает невыносима, и потом, мне категорически не нравится изобретенный ею лично глагол «жвачиться». Но, сами знаете, я – наемный работник и не имею никакого права спорить с хозяйкой.

Слава богу, в доме у Писемского не спали, на звонок ответили мгновенно.

– Алло, – сказал тихий женский голос.

– Простите, если помешал, – завел я.

– Ничего, я телевизор смотрю, – прозвучало в ответ.

– Будьте любезны, позовите Олега.

– Кого?

– Олега Писемского.

В трубке воцарилось тяжелое молчание.

– Наверное, я не туда попал, – констатировал я, – еще раз приношу вам свои извинения.

– Зачем вам Олег? – прозвучал внезапный вопрос.

– Так это его квартира?

– Ну… да.

– Ваш телефон мне дал Игорь Самойлов, знаете такого?

– Нет.

Я растерялся.

– Ну как же, Игорь Самойлов, пекарь.

– А-а-а, – ответила женщина, – булочник!

– Вы, наверное, жена Олега.

– Да. Нина.

– Если вас не затруднит, позовите мужа, у меня к нему дело есть.

– Мой супруг умер, – ледяным голосом ответила Нина.

– Господи! Простите.

– Ничего. Вы же не знали.

– Нет, конечно, но и Игорь нас не предупредил.

– Самойлов общался с нами очень редко, – пояснила Нина, – раз в году. У нас имеется общий приятель Виктор Ряжин, вот на его дне рождения мы и виделись. Вполне вероятно, что Самойлов ничего не знает о несчастье.

– Что же случилось с Олегом? Он болел?

– Нет, под машину попал.

– Давно?

– В начале августа.

– Простите еще раз.

– Я не сержусь.

– Можно задать вам вопрос?

– Пожалуйста.

– Среди ваших знакомых нет глухонемой девушки?

– Нет и никогда не было.

– Может, слышали про девушку по имени Франсуаза? – цеплялся я за последнюю надежду.

– Нет, – не выразила никакого любопытства женщина, она даже не поинтересовалась, отчего я задаю ей идиотские вопросы.

– Ни от кого?

– У меня не такой уж большой круг общения, – тихо ответила Нина, – более ничего добавить не могу.

– Спасибо, – пробормотал я и повесил трубку.

Узнав детали разговора, Нора щелкнула языком и мгновенно позвонила Игорю. Ткнув пальцем в кнопку, она включила динамик, и по комнате разлетелся голос Самойлова:

– Уже нашли?

Я вздохнул – глупость и наивность некоторых людей попросту поражают.

– Вы видели паспорт девушки? – рявкнула Нора.

– Франсуазы? Нет.

– По идее, она могла назвать вам любое имя, сказать, что ее зовут Анна-Мария-Сюзанна Ротшильд.

– Да, но зачем?

– Фамилию знаете?

– Белявская.

– Откуда такая уверенность?

Игорь завздыхал.

– Ну… Франсуаза сообщила. Мы когда о браке заговорили, она сказала: «Мне фамилия Белявская меньше нравится, чем Самойлова, я твою возьму».

– Обалдеть можно, – заорала Нора, – умереть не встать! Как, по-вашему, отыскать девицу, о которой вообще ничего не известно? Вы точно уверены, что ее привел Олег?

– Думаю, да, а может, и нет, – растерянно протянул Игорь, – спросите у него сами, хотя он небось не признается из-за жены, но, если его потрясти…

– Писемский погиб.

– Как? – закричал Игорь. – Когда?

– Еще в августе, под машину попал.

– Ужасно, – прошептал Самойлов, – такое несчастье, я не знал, мы редко встречались.

– Каким же образом вы договаривались с Франсуазой о свидании? – наседала Нора. – Мобильного нет, домашнего адреса вы не знали, на службу к ней не приходили.

– Так она после работы домой ко мне ехала!

– Вы же не сразу стали жить вместе.

– Нет. Просто договор был – каждый вечер я подъезжаю в кафе «Тюльпанчик» и жду там Франсуазу, ровно в семь, или она меня поджидает. Если в полвосьмого кто-то из нас не приходит, то второй спокойно отправляется по своим делам, значит, свиданию помешали дела, увидимся завтра.

– Понятно, – процедила Нора.

– Но мы очень быстро поняли, что созданы друг для друга, и стали жить вместе.

– Ладно, – протянула Нора, – давайте адрес «Тюльпанчика».

Глава 4

Утром мне позвонил Славка и рыдающим голосом поинтересовался:

– Ты поговорил с Верой?

– Извини, не успел.

– Как же так!

– Закрутился по работе!

– Я себе места не нахожу, можешь сейчас поехать?

– Но, наверное, Вера на работе или в аудитории, ты же вроде ее учиться отправил!

– Дома она, – грустно сообщил Слава.

– Откуда знаешь?

– Позвонил ей, она трубку сняла.

– И что ты сказал?

– Ничего, послушал голос и отсоединился.

– Что за дурацкое поведение влюбленного подростка? – воскликнул я.

– Ты, Ваня, не поучай меня, а помоги, – загудел Минаев, – если не хочешь, так и скажи.

– Ладно, – сдался я, – сейчас позвоню.

Голос может многое сказать о женщине, но еще больше вам объяснит ее лексика и фонетика.

– Алле, – крикнула Вера. – Ну? Че молчите? За фигом в трубку сопеть? Который раз трезвоните! Думаете, вас найти сложно?

– Доброе утро, – приветливо сказал я, – сделайте одолжение, позовите Веру.

– Ну я это, – сбавила пыл девушка.

– Иван Павлович Подушкин беспокоит, приятель Славы Минаева.

– А-а-а, – радостно воскликнула Вера, – приветик, Ваня, как делишки?

– В общем и целом нормально, – ответил я, – а у вас?

– Шоколадно, – возвестила девушка.

– Скажите, Верочка…

– Ты зовешь меня на «вы»?

– Э… простите, то есть прости, – быстро поправился я.

Ну ничего не могу с собой поделать, если человек мне активно не нравится, даже после двадцати лет знакомства буду ему «выкать», с остальными довольно легко перехожу на «ты», но с теми, к кому испытываю некоторую, иногда совершенно не объяснимую для себя неприязнь, буду держаться официально. Если же собеседник с обидой воскликнет: «Ваня! С какой стати ты разводишь церемонии», – я, сделав над собой усилие, попытаюсь стать фамильярным, но на протяжении всего общения придется постоянно напоминать себе: «Иван Павлович, ты „дружишь“ с собеседником».

– Скажи, Верочка, – попытался я навести контакт с девицей, – не могли бы мы встретиться?

– Стопудово, – сообщила собеседница, – ваще без проблем.

– Когда и где?

– Хочешь, приезжай ко мне.

– Спасибо за приглашение, но думается, нам лучше поговорить наедине, без лишних заинтересованных свидетелей. Давайте, э… давай в кафе? Выбирай любое, по вкусу.

– Вот уж где потрепаться «спокойно» можно, так это в обжорке, – захихикала Вера, – кругом народу полно, музыка орет. Лучше дома.

Я вздохнул. Согласен, в ресторане подчас бывает шумновато, но, как это ни абсурдно, в толпе человек наиболее одинок, десятки людей за соседними столиками заняты собой, на вас, если, конечно, вы не являетесь звездой телеэкрана или шоу-бизнеса, никто внимания не обратит, а дома найдутся бабушка-дедушка, вроде глуховатые старички, но у них отчего-то резко обостряются все системы общения с внешним миром, если к внукам приходят гости. В квартире практически негде спрятаться от любящих, наблюдательных глаз, от людей, которые желают вам добра, от милых, горящих желанием помочь детям родителей.

– Сейчас можешь приехать? – продолжала Вера. – Тетка на работе, я одна сижу.

– Лучше в центре.

– Вот еще! Попрусь я туда невесть зачем, тебе надо, ты и кати, – хихикнула девушка.

Признав справедливость последнего аргумента, я сказал:

– Хорошо, записываю адрес.

Вера жила в стандартном доме, в самой обычной квартире, обставленной простецкой мебелью, вернее, тем самым набором из всех возможных, предлагаемых за мизерные деньги, который в магазинах называют «шикарным». Комнату, служившую тут спальней, гостиной, библиотекой и будуаром, украшала чудовищная «стенка», сделанная из сильно полированных прессованных обрезков упаковочной тары. По периметру дверей шли «золотые» накладки, а середина их была украшена вензелями. Впрочем, один из моих приятелей, неприлично богатый Сергей Приходько, имеет в своем загородном доме точь-в-точь такой же вариант. И то, что у Приходько гардеробы выполнены из цельного массива дерева, а накладки и впрямь являются золотыми, не спасает положения, мебель в его палатах выглядит столь же омерзительно.

– Ну, чего скажешь? – кокетливо прищурилась Вера и шлепнулась на ярко-зеленый велюровый диван.

Я сел напротив в кресло и завел беседу.

– Вы разошлись со Славой?

– Ага, – кивнула Вера, – теперь я снова свободная девушка.

– Если не секрет, кто решил порвать отношения?

– Я, – хихикнула Вера, – собрала шмотки и адью!

– А почему?

Девица закатила сильно накрашенные глазки.

– Какая разница! Ушла, и точка.

– Понимаешь, Верочка, Слава очень страдает.

– Ну.

– Он любит тебя.

– Ну и что?

– Хочет, чтобы вы снова были вместе.

– Ну?!

– Я искренне пытаюсь понять, чем он обидел тебя.

– Ну…

– На мой взгляд, Слава идеальный партнер. Не пьет, не курит, по бабам не бегает.

– Ну?!

– Зарабатывает деньги, заботится о тебе, так что случилось?

– Ну…

– Перестань «нукать», – еле сдерживая гнев, сказал я, – объясни по-человечески.

– За фигом? – зевнула Вера. – Все равно вместе нам не жить, я не люблю ругаться, лучше по-тихому разлететься, без воплей.

– Можно спокойно прояснить ситуацию.

– И кому это надо?

– Славе, он хочет понять причину разрыва.

– Какая разница! Главное-то понятно, вместе нам не жить.

– Слава ждет твоего возвращения, – сурово вымолвил я, – он готов все простить и…

– Чего? – подскочила Вера. – Ну ваще я офигеваю! Готов все простить! Это я его прощать должна.

– Так какой проступок совершил Слава?

Вера втянула ноги на диван.

– Зануда он, твой дружок, ну сил нет терпеть, как заведется, не остановишь. Сидим, допустим, в кафе, я прошу: «Дайте мне „Наполеон“», – а Славка начинает бухтеть: «Вера, лучше сухое пирожное, без крема. Масляная пропитка вредна для печени, к тому же она содержит огромное количество холестерина. Еще сейчас лето, жара, легко получить отравление, в июле следует исключить из рациона подобные лакомства». Потом повернется к официантке и велит: «Принесите моей спутнице фруктовый салат и не поливайте его жирным кремом». Но я-то хотела торт! Какая ему разница, что другой человек ест?

– Видишь ли, Верочка, – решил я осторожно объяснить глупой капризнице ее ошибку, – «Наполеон» и впрямь наносит удар по печени…

– Знаешь, Ваня, – неожиданно заявила девица, – это у старпера Славки печень есть, а у меня она пока не отросла, и о холестерине я заботиться не собираюсь. Еще он меня лекциями задолбал. Идем по городу спокойно, воздухом дышим, вдруг, бац, встанет и занудит: «Смотри, Верочка, этот дом построили при жизни Грибоедова. Писатель был…» И ну лекцию читать часа на два, ополоуметь можно, и, главное, пока все не скажет, не остановится. Еще он обожает раздавать кретинские указания, страсть: «Вера, проверь, выключила ли ты перед уходом газ?» А то я дура. Или: «Верушка, мы домой пришли, сними ботинки». Я чего, по ковру в сапогах шляюсь? Довел до икоты. И постоянно придирался: говорю не так, по телику не те киношки смотрю, музыку плохую слушаю. Прямо иззудился весь. Все какие-то тома мне приносил и велел: «Читай, развивайся». А там нудятина мелкими буквами и без картинок!

Выпалив тираду, Вера сердито зашмыгала носом. Я решил воспользоваться моментом и ласково сказал:

– Верочка, ангел мой, ты просто не разобралась в сути дела. Слава преподаватель, для него естественно учить людей, он воспитатель и поэтому занимался с тобой.

– Зачем? – хмуро спросила девушка.

– Ну… Хотел сделать тебе лучше.

– Зачем? – повторила Вера.

Я слегка растерялся.

– Каждый человек должен развиваться, образовываться. Ты очень молода, вот Слава и взялся помочь тебе стать гармоничной личностью.

– Спасибо, не надо, без гармошки проживу, – скривилась Вера, – чего он тогда со мной жил, если я такая дура?

– Ты в целом устраиваешь Славу, – попытался я вразумить строптивую красавицу, – но кое-какие мелочи требуют корректировки, люди в процессе совместной жизни притираются друг к другу.

– Нудный он, – вздохнула Вера, – не пьет, не курит, даже поревновать нельзя. И потом, скажи, у меня чего, ноги кривые? Ну-ка глянь?

С этими словами девчонка вскочила и завертелась передо мной. Я кашлянул.

– Замечательные ножки, очень стройные.

– Вот! – торжествующе воскликнула Вера. – Теперь выше посмотри: талия толстая? Да я как рюмочка!

– Верно, – подтвердил я, – фигура у тебя великолепная.

– Ага! – азартно воскликнула Вера. – Ты еще всего не знаешь!

Не успел я ахнуть, как девчонка ужом выскользнула из одежды и предстала передо мной совершенно обнаженной. От неожиданности я, вместо того чтобы опустить взгляд, начал ощупывать девушку глазами. Следовало признать, сложена она просто превосходно, можно понять, отчего Славка так хочет вернуть себе нимфетку. Если бы Вера не обладала глуповатым личиком и характером базарной бабенки, ее бы ждала карьера на подиуме или в кино. Щедрый господь, начисто лишив Верочку всякого ума, решил наградить ее удивительной красотой форм.

– Ну как? – мяукающим голоском осведомилась Вера.

– Ты красавица, – сказал я абсолютную правду.

Вера вновь нацепила на себя крохотное платьице, но, странное дело, одетая, она показалась мне еще более обнаженной.

– Сама знаю, что сладкая конфетка, – прошептала, подходя ко мне, Вера, – и ведь я жила со Славкой, не изменяла, на сторону не смотрела, надеялась – он замуж позовет, обеспечит, ан нет! Лишь зудел и поучал, запрещал короткие юбки носить, постоянно твердил: «Вера, оденься прилично, не сверкай коленками». А когда мне мини носить? В девяносто лет не захочется. И ваще! Ну скажи, Ваня, как я тебе?

С этими словами негодница подскочила и села мне на колени. Мои руки сами собой обняли тонкую талию, пышная, высокая грудь Веры нервно поднялась, ее жаркое тело прильнуло ко мне, нежные губы приоткрылись.

Лишь временным помрачением рассудка Ивана Павловича можно объяснить то, что случилось дальше. Сначала мы целовались в кресле, потом Вера, на ходу сдирая с себя одежду, сбегала на кухню, принесла бутылку дешевого вина, мигом расстелила диван, легла на ложе и, протянув мне бокал, проворковала:

– Выпей, милый!

Уж не знаю по какой причине, скорей всего, и на самом деле лишившись ума, я опрокинул в себя отвратительное пойло. Впрочем, кое-кто из мужчин меня поймет, Вера на самом деле была ослепительно, чертовски хороша, а я нормальный, относительно молодой человек со здоровыми потребностями.

Дальше не помню ничего, мозг окутал полный туман.

Звон будильника стрелой вонзился в ухо, я машинально поднял левую руку, попытался привычно нашарить тумбочку со стоящими на ней часами и ощутил пустоту. От удивления глаза раскрылись, я сел и чуть не заорал. Нахожусь в абсолютно незнакомом месте, на диване с не слишком свежим постельным бельем, моя одежда в полнейшем беспорядке валяется на ковре. Господи, где я? У Лизы Рокотовой? Бог мой, конечно, нет, с Елизаветой мы благополучно расстались пару месяцев назад, продолжать далее отношения показалось абсолютно бессмысленным. Лиза не собиралась разводиться со своим мужем, в мои планы не входила женитьба на женщине, приученной к шикарной жизни. Мы просто мило провели вместе время и разошлись друзьями. Иногда встречаясь с ней случайно у кого-нибудь в гостях, я только удивляюсь – неужели я испытывал некие чувства к этой маленькой, вертлявой дамочке?

– Проснулся, милый? – прозвенел веселый голосок.

Я повернул голову вправо, увидел обнаженную Веру и мгновенно покрылся липким потом. Ну и ну, хорош же ты гусь, Иван Павлович! Пришел уговаривать девицу вернуться к Славке, и что вышло? Здорово помог другу, нечего сказать! С какого, простите, ляду мне показалась небесно-прекрасной эта девочка? Нет, она вполне миленькая, но совсем не в моем вкусе.

– Чего ты на меня так смотришь, – уперла руки в бок Вера, – еще хочешь?

– Нет, – в полном ужасе воскликнул я, но, в тот же момент сообразив, что подобный ответ может звучать оскорбительно для девушки, быстро добавил: – Большое спасибо, пока не надо.

Вера фыркнула.

– Ты так говоришь, словно я тебе тарелку с борщом предлагаю.

Я окончательно растерялся. Надо встать, быстро одеться и уйти. Но для этого следует пройти пару метров голым, а мне совершенно не хотелось представать обнаженным перед Верой. Положение казалось ужасным, молчание тягостным, спустя пару томительных мгновений Вера кокетливо прикрыла грудь рукой.

– Ой, не пялься! Больше ничего не получится, скоро тетка припрется, тебе пора уходить.

Забыв про стыдливость, я вскочил с продавленного ложа и бросился к пуловеру и брюкам. Одеваться под оценивающим взглядом девушки оказалось непросто, в результате, запутавшись в брючинах, я чуть не упал, но сумел удержаться на ногах, уцепившись рукой за стол.

– Ты не алкоголик случайно? – деловито поинтересовалась Вера.

Я сунул голову в прорезь пуловера.

– Отчего вам… э… тебе пришел в голову сей вопрос?

– Выпил чуток сладенького и уплыл, теперь шатаешься, – пояснила девушка.

– Видишь ли, – нервно объяснил я, – мой организм плохо реагирует на крепленые вина, я в самом деле мгновенно засыпаю от них, но через час хмель выветривается, и я снова на ногах. Об этой моей особенности знают все друзья и припасают для меня коньяк. Странным образом крепкие напитки совсем меня не берут, ну, если, конечно, принять разумную дозу, впрочем, я никогда не пью спиртное литрами.

– Зачем тогда у меня портвейн глотал? – распахнула круглые глаза Вера.

Я тяжело вздохнул – а почему вообще оказался в этой идиотской ситуации? Исключительно по моей глупости. Господин Подушкин временно лишился разума. Но не говорить же это девушке, только что выскользнувшей из моих объятий.

– Наверное, при виде твоей красоты у меня отшибло ум, – галантно сказал я и кинулся в прихожую за ботинками.

Вера пошла следом.

– Хорошо, что предупредил, – воскликнула она, – в следующий раз куплю коньяк.

Вся кровь бросилась к моим щекам. «В следующий раз!» Какой ужас! Никогда в жизни я более не приближусь к Вере ближе, чем на пушечный выстрел.

Руки вцепились в дверную ручку.

– Прощай, – процедил я.

– Эй, погоди, – остановила меня Вера, – когда встретимся?

– Позвоню попозже, – малодушно пообещал я и ринулся вниз по ступенькам. Поверьте, никогда в жизни мне не было так гадко. И что сказать Славке?

Оказавшись в машине, я обрел способность мыслить и слегка успокоился. Вера больше не общается с Минаевым и, естественно, не расскажет тому о случившемся, я тоже не стану откровенничать с приятелем, просто сообщу: «Беседовал с Верой, но она, увы, не способна воспринимать мои разумные аргументы. Уверена в собственной правоте и исключительности, лучше забудь ее, ищи другую спутницу».

Моего телефона девица не знает, сам я, естественно, ей звонить не намерен, надо поскорей забыть неприятное происшествие и заняться делами. В конце концов, в жизни любого мужчины случаются этакие зигзаги, о которых не хочется никогда более вспоминать. Надо же было свалять дурака! Выпить ужасный, дешевый портвейн! Иван Павлович, ты, похоже, стареешь, если при виде голой девчонки потерял рассудок.

Окончательно обозлившись на себя, я взялся за руль. Нет, дело не в моей безголовости, а в потрясении: я просто оторопел от неожиданности, когда Вера вдруг мгновенно предстала обнаженной, она все-таки обладает красивым телом.

Все, стоп! Ты дурак, милейший, впредь будь умнее, а сейчас хватит заниматься самоедством, ни к чему хорошему это не приведет, лучше вспомни о служебных обязанностях и побыстрей кати в «Тюльпанчик». Иначе, не ровен час, Нора вспомнит о секретаре, позвонит и спросит: «Ну, как дела?» И что я ей тогда отвечу?