Дмитрий Сергеевич Ермаков
Другая школа

Тогда со своего места встал Вова Иванов. От него Тимофей никак не ожидал встретить поддержку. Но поведение Егора возмутило даже Вову.

– Кончай, Егор. Завтра классный придёт – всё равно пересадит.

– Вот завтра и пересяду, – произнёс Григорьев невозмутимо. – А сегодня чёрта с два я с места сдвинусь.

Повисла напряжённая пауза. Длилась она несколько секунд.

Тимофей стоял перед Егором. Кулаки нестерпимо чесались. Он с трудом подавил желание тут же, прямо в кабинете поставить на место наглеца. Но он понимал: делать этого не стоит. Камила переминалась с ноги на ногу, переводила взгляд с одного мальчика на другого. Виктория тоже была растеряна. Она никак не ожидала, что ученик не подчинится прямому приказу, и сейчас ломала голову, как же заставить детей пойти на компромисс.

И тогда со своего места встал Коля Перепёлкин. Он поднял с пола рюкзак, прошёл через весь класс и сел на свободный стул рядом с Егором.

– Можете сесть там, – обратился Коля к новеньким.

Егор прожёг товарища испепеляющим взглядом. Но промолчал.

Тимофей и Камила смогли, наконец, сесть за парту вместе. Виктория и представить себе не могла менее удачное начало урока в новом классе с новыми детьми. На её глазах произошёл конфликт, а она ничего не смогла сделать. Егор просто пропустил её слова мимо ушей. Это был сильный удар по её авторитету. Нужно было срочно исправлять ситуацию.

– Знаете, ребята, – произнесла учительница задумчиво, – а ведь только что на наших глазах развернулась драма в духе феодальной раздробленности.

Дети засмеялись.

– Князь Георгий отказался уступить Киевский престол князю Тимофею, – хихикнул Вова. – Но пришёл великий князь Константин и навёл порядок.

– А князь Владимир несёт какую-то хрень! – огрызнулся Егор.

Вика между тем продолжала.

– Казалось бы, стульев в классе столько же, сколько детей. Не больше и не меньше. И всем, в идеале, должно быть хорошо! Так и на Руси. Вот вам Киев, вот Чернигов, вот Новгород-Северский, вот Галич. Но нет. Два князя как сцепятся за великое княжение, так половину Руси сожгут…

– А всё амбиции князя Георгия, – заметила Арина Федотова.

И все снова засмеялись.

Егор глядел по сторонам хмуро, недобро. Он никак не ожидал, что класс встанет на сторону пришлых учеников. Тимофею стало окончательно ясно: никакого заговора против них нет. По крайней мере, пока. А с одним, двумя соперниками вполне можно побороться.

– Да пошли вы все! – рявкнул Егор, вскакивая с места. – Жаловаться буду. На всех на вас пожалуюсь!

– На место сядьте, – выпалила Виктория. – Вы нарушили распоряжение классного руководителя. Вас поставили на место. И никто вас пальцем не тронул, это подтвердит весь класс.

– Не тронули. Даже слова грубого не сказали! – подтвердила Арина.

– Ты, Егор, не прав. И нечего на нас дуться. Сам виноват, – добавил Вова.

Егор рухнул обратно на стул и с отрешённым видом уставился в окно.

А Виктория весь первый урок рассказывала классу о конфликтах князей из-за Киева на примере Владимира Мономаха и Юрия Долгорукого.

Парта, за которой сидели Егор и Коля, выполняла роль Киева, парта Тимофея и Камилы – Ростово-Суздальского княжества. Арина и Вова символизировали Великий Новгород. Получилось живо и понятно, ребята слушали с интересом. Каждый раз, когда Вика посылала суздальские полки на Киев, Тимофей зловеще усмехался, а Егор злился и ворчал.

Блокнот с историческими курьёзами Вике не пригодился.

«Зато на втором уроке я немного расслаблюсь, – решила учительница. – Просто почитаю им из блокнота».

Прозвенел звонок, и класс вышел на перемену.

– Ребят, задержитесь на пару минут, – обратилась Вика к Тимофею и Камиле.

Но прежде, чем закрылась дверь, из коридора раздался голос Егора.

– Предатели! – голос Егора звенел от негодования. – Мы с пятого класса вместе учимся. Я думал, мы друзья, а вы!

– Егор, уймись, – отвечал Коля. – Что ты к ним привязался?!

– Это моё место! – рычал Григорьев. – Я тут всегда сидел. И тут припёрлись эти… И сразу Егор уступи. Почему я, почему не ты?!

– Так классный сказал, – пытался успокоить товарища Коля, но Егор лишь распалялся ещё сильнее.

– Да пошёл он. Достал уже! То нельзя, это нельзя! Мы не в казарме, а он не прапор.

– Егор, уймись! – в разговор вступила Арина. – И не смей так говорить про Игнатия Михайловича. Он хороший учитель.

Продолжение беседы Вика не услышала, спорящие подростки отошли от двери класса. Слышно было лишь, как Егор продолжает бушевать.

– Кажется, из-за нас в классе конфликт, – тяжко вздохнула Камила. – Жаль. Очень жаль.

Тимофей был спокоен. Если бы весь класс ополчился против них, тогда это стало бы проблемой. А то, что под раздачу в итоге попал его обидчик, Тимофея полностью устраивало.

– Ну как вам тут, ребят? – спросила Вика.

– Трудно, – честно призналась Камила. – За один день устала как за неделю. Ну ничего, втянусь. Кстати, Тим, а как там в этом торговом центре?

Мальчик неохотно проворчал что-то вроде «всё нормально». Но по всей его позе, по тону, по выражению лица было видно: в ТРЦ Тимофею не понравилось.

Прозвенел звонок, начался второй урок.

– А сейчас, ребята, я вам кое-что расскажу, – объявила Виктория, когда дети вернулись в кабинет.

– Итак, представьте себе. 1938-ой год, октябрь. Чехословакия. Продавец в книжном магазине недалеко от границы с Германией сидит себе в кресле, зевает. И вдруг к вашему магазину подъезжает немецкий танк… Оттуда выходят немцы и идут покупать карту.

– Чё? Карту?! Зачем? – спросил Коля Перепёлкин.

– А забыли взять, – рассмеялась в ответ Вика. – Операцию готовили в такой спешке… Гитлер сам, видимо, не ожидал, что ему Чехословакию просто подарят, что даже карты местности офицерам не раздали. Не учли как-то. Ну вот они взяли, и купили. И поехали себе дальше. Красиво? Красиво…

– Эх, чехи-чехи. Надо было гранатной в них кинуть, – заметил Коля Перепёлкин.

– Откуда у продавца книг может взяться граната?! – фыркнул Вова. – Стулом разве что мог бы в них кинуть… Но история забавная. А про операцию «Коттедж» вы слышали? В 1943-ем. Это когда американцы штурмовали пустой остров, где не было ни одного японца.

– Знаю я эту историю, – учительница улыбнулась. – Но можешь рассказать сам, я буду рада!

Вова был польщён. Он вышел к доске и в ярких красах пересказал классу историю про десантную операцию войск США на остров Кыска, где не оказалось ни одного врага. Зато на безжизненные скалы опустился такой туман, что множество американцев полегли от дружественного огня, а один эсминец напоролся на мину и затонул. Потери союзников в итоге были сравнимы с боевыми. И это при полном отсутствии на острове солдат противника. Даже Егор с интересом слушал рассказ Вовы.

Урок шёл по плану. Виктория был счастлива.

«Пошли дела кое-как, вот и хорошо», – думала она.

Следующий урок Виктории предстояло провести в 7А, инженерном классе. К счастью, бродить по зданию в поисках нужного кабинета не требовалось, ученики сами приходили в её кабинет, так что на перемене учитель смогла собраться с духом и мыслями.

«Значит, это физико-математики… Попробую начать с того, что интересно им», – решила Вика. Она включила интерактивную доску и вывела на экран схему: изображение военного самолёта времён Второй Мировой войны с красными точками на корпусе.

В 7А училось двадцать пять человек, из которых двадцать – парни. То есть, полная противоположность 7-ому Г. На Викторию они смотрели с интересом, перешёптывались. Ещё больший интерес вызвала у класса картинка, висевшая на экране.

– Это что такое? – спросил парень, сидевший на первой парте прямо перед учительским столом. У него были очки с толстыми линзами, а чёрные волосы топорщились так словно их только что лизнула корова.

– Ошибка выжившего, – отвечала Виктория. – Слышали про такое явление?

– Слышали, – отозвалась рыжеволосая девушка, одетая в клетчатый пиджак. – Это когда человек делает ошибочный вывод на основании личного опыта. Но при чём тут самолёт и красные точки?

И тогда Вика встала, взяла в руки указку и рассказала классу о том, как британские авиаконструкторы в 1941-1942 годах ломали голову над вопросом, как снизить потери бомбардировщиков от огня зениток.

– Представьте, на базу возвращается борт, – увлечённо рассказывала Вика. – Техники осматривают самолёт и видят, что основные пулевые отверстия у него тут, тут и тут. После этого усиливают бронирование в тех самых местах, которые я показала. Вроде, логично. А потери не снижаются! Вот хоть тресни, не снижаются, и всё тут. В чём ошибка?

– Стоп-стоп, – перебил Вику парень в очках. – Самолёт, который получил пробития в указанных местах, смог-таки дотянуть до базы. Значит, не такие уж они были серьёзные!

– Точно, – поддержала его девушка в клетчатом пиджаке. – А те, которые получили попадания в других местах, так и остались лежать где-нибудь под Гамбургом.

– И вы хотите сказать, что генералы этого не понимали?! – выкрикнул кто-то с задней парты. – Генералы. Опытные военные. Вы прикалываетесь?

– Во идиоты! – засмеялся другой ученик инженерного класса.

По-хорошему, Виктории стоило сделать всем участникам дискуссии строгие внушения, что говорить следует только с поднятой рукой. Но она промолчала. Замечания нарушили бы живое течение диалога. Так что он позволила себе отпустить ситуацию и просто наслаждаться процессом.

– Хотите верьте, хотите нет, – Виктория картинно развела руками. – Но до этого очевидного вывода очень долго никто не мог додуматься. А ошибку выявил не военный, а статистик. Абрахам Вальд.

Вика вывела на экран портрет героя её истории, улыбчивого седого учёного в очках.

– Именно он, этот гражданский человек, проанализировал статистику по пробоинам, и понял, что военные всё это время делали не то.

На экране появилась третья картинка. Тот же самый самолёт. Только отмечены были как раз те зоны, где у вернувшихся самолётов не обнаружили пробоин.

– А теперь кто догадается, что сделали военные? – обратилась учительница к классу.

– Стали делать всё наоборот? Бронировать то, что раньше не бронировали? – предположила девушка в пиджаке.

– Точно, – расплылась в улыбке Вика. – И потери в авиации сразу снизились. Вот так бывает в истории.

– Я слышал про закон Мёрфи, – заговорил снова мальчик в очках с толстыми линзами. – Звучит как-то так: «Если что-то может пойти не так, оно пойдёт не так». Есть ли реальные примеры действия этого закона в реальной жизни?

– О-о! В каком-то смысле вся история человечества – это сплошной закон Мёрфи. Но, конечно, есть и очень яркие примеры. Слушайте.

И Виктория рассказала классу о той череде фатальных случайностей и абсурдных совпадений, которые привели в итоге к гибели «Титаника», а дети слушали её, разинув рты.

– Охренеть! Жиза! Во дают, – такими комментариями сопровождали её рассказ.

Первое время Викторя слегка морщилась от таких комментариев. Она всё же представляла себе лицеистов несколько иначе. Но скоро Виктория поняла: в лицее учились самые обычные дети. От её бывших учеников они отличались не примерным поведением и утончёнными манерами, а искренним интересом к науке. Чего-чего, а этого у них было не отнять.

И когда 7А со звонком покидал кабинет, многие ребята останавливались возле учительского стола и говорили с искренними улыбками:

– Спасибо, это было клёво.

Сил на ещё один такой урок у Вики не было. Поэтому, когда на урок собрался 7Б, где парней и девочек было примерно поровну, она решила просто почитать им забавные истории из блокнота. Она больше не бегала по кабинету с указкой, изображая рыцаря, а просто сидела и читала. Но химико-биологическому классу, который оказался самым спокойным в параллели, хватило и этого. Ребята сидели и с улыбками слушали истории про графов и баронов, диктаторов и президентов творивших неописуемую дурь. А после звонка дружно сказали учителю: «Спасибо!».

Для Виктории их слова и улыбки были главной наградой.

В первый раз с того дня, как девушка получила диплом учителя, она почувствовала: в её труде есть смысл. Она не безнадёжна. Она что-то может.

Глава шестнадцатая.

Конкурс школьных музыкальных коллективов проходил в центральном доме культуры. Через жёсткий предварительный отбор прошло десять местных коллективов, которые и были приглашены выступить вживую перед жюри.

Победителей ждал денежный приз и право выступить на одной сцене с московскими музыкантами.

На сайте конкурса было указано, что он имеет международный статус. По факту из трёх сотен участников иностранные государства представляло всего пара десятков коллективов. И то это были в основном ансамбли из ближайшего зарубежья, Казахстана и Беларуси. И те выступали на площадках в Москве и Петербурге. А в провинциальных городках, конечно же, и речи не было о заграничных гостях. Тем не менее, при входе в ДК висел плакал, на котором аршинными буквами было написано: «Международный конкурс».

Посторонних зрителей в зале почти не оказалось. Видимо, конкурс школьный рок-групп не вызвал интереса у публики. И организовывать посещение учениками школ тоже не стали. Главные слушатели, члены жюри, были на месте. Они сидели на специальных креслах, расположенных в центре зала. Участники коллективов сидели на специально отмеченных местах в первых рядах.

– Мы какие по счёту выступаем? – спросил Игнат у ведущего, любезного молодого человека в костюме с иголочки. На бейдже было написано: «Вадим». Без фамилии.

– «Ренессанс»? Последними, – отвечал ведущий с приторной улыбкой.

Игнат слегка нахмурился. Ему не нравилось быть последним, ни в чём. Да и ведущий тоже не понравился. Он не любил людей, улыбки которых выглядели искусственными, словно приклеенными.

– Ладно, последними так последними… – проворчал Псарёв и сел на своё место.

Тем временем, все участники мероприятия собрались, и ведущий объявил членов жюри.

– Родомир, гитарист группы «Секрет булата»! – произнёс ведущий.

Со своего места привстал волосатый рокер в косухе и кожаных штанах. Выглядел гитарист весьма колоритно. Рост под два метра, густая рыжая борода. Родомир напоминал сурового древнего викинга, по недоразумению попавшего с борта боевого драккара на музыкальный конкурс.

– Всем привет! – прохрипел в микрофон Родомир.

– Слушал я их музыку, – заметил барабанщик Иван. – Такой жёсткий металл с элементами фолка. Вроде это называется «викинг-металл».

Тем временем Вадим объявил следующего члена жюри.

– Ираклий Болквадзе, продюсер, владелец студии!

С кресла привстал мужчина лет сорока в дорогом костюме. Он слегка улыбнулся краями губ и снова сел на своё место. Всем своим видом продюсер давал понять, какое огромное одолжение он делает всем собравшимся.

– Вот этот дядька на многое может повлиять, – отметила Мария. – Рокер так, по приколу пришёл. А у этого Ираклия полно денег. Этот конкурс он финансирует, кстати. И денежный приз – тоже от него.

Третьим членом жюри оказалась надменная дама лет сорока пяти. Её звали Эмилия Павловна Затевахина, она работала преподавателем вокала в престижной музыкальной школе. Эмилия Павловна прибыла на конкурс в длинном платье фиолетового цвета. Выглядела она величественно, на всех вокруг смотрела с превосходством.

– Ну, послушаем-послушаем, – промурлыкала Эмилия Павловна, скептически оглядывая участников.

Наконец, последнее кресло занимала молодая женщина лет тридцати, энергичная, подтянутая, улыбчивая. На ней была юбка до колен и клетчатая рубашка с коротким рукавом, а на ногах – кроссовки.

– Юлия Сергеевна Кот, – объявил ведущий, – солистка коллектива Hard Lite.

– Привет, ребята! – обратилась к участникам конкурса Юлия. – Всем удачи!

Имя девушки вызвало оживление в зале. Многие захлопали. Судя по реакции, Юлия Кот знала многих участников. Всё время до начала конкурса она бегала по залу, здороваясь с приятелями, шутила и смеялась.

– О, знаю их, крутую музыку играют, – заметил контрабасист Эдгар. – Она чумовая вокалистка.

– Интересно, «Кот» – это фамилия или сценически псевдоним? – усмехнулся Игнат.

– Фамилия, я точно знаю, – отозвалась Мария. – Мы с ней пересекались пару раз…

Тем временем конкурс начался. По правилам каждому коллективу отводилось пять минут на подготовку, пять минут на выступление и ещё пять – на обсуждение. Итого пятнадцать минут. Иначе мероприятие затянулось бы до ночи.

Коллективы выходили на сцену один за другим, но на Игната они не произвели никакого впечатления. Все школы выставили почти одно и то же. Четыре-пять участников с почти одинаковым набором инструментов: барабаны-гитары-бас-вокал. И исполняли все примерно одно и то же: разные варианты лёгкого рока с текстами про молодость и веселье.

Игнат думал, что члены жюри будут разносить эти безликие коллективы, играющие одно и то же. Но члены жюри были настроены благодушно. Ираклий говорил мало.

– Это имеет кое-какой коммерческий потенциал, – изрекал он после каждого выступления. – Нужно немного поработать над этим и этим, и можно на сцену…

Родомир скромно помалкивал. Видимо, ему, брутальному металлисту, было скучно слушать такую лёгкую музыку. Но когда Родомира просили высказаться, обычно говорил примерно следующее:

– Нормально. Молодёжно. Современно.

Эмилия Павловна была гораздо строже. Больше всего от неё доставалось вокалистам, что парням, что девчонкам. Пели они, в самом деле, простенько, играли тоже.

– Больше экспрессии, ребята! – рокотала Эмилия Павловна. – Больше драйва! Вы же рок играете!

Юлия Кот комментировала выступления участников активнее всех членов жюри. Для каждого коллектива она находила и тёплые слова благодарности, и критические замечания, и дельные советы.

Игнат был спокоен. На фоне подростков, неуверенно бьющих по струнам и поющих про дружбу-жвачку, их коллектив казался матёрыми профи. Да и оригинальности «Ренессансу» было не занимать.

На сцену музыканты из лицея выходили спокойно и уверено. Мария встала к синтезатору (фортепиано в зале не было). Иван сел за барабаны. На переднем краю сцены выстроились Эдгар с контрабасом, Кристина с флейтой и Игнат Псарёв с электрогитарой.

– Для вас играет коллектив «Ренессанс», – объявил Игнат. – Исполняем музыку Возрождения в современной обработке. Готовы? Погнали!

Барабанщик три раза ударил палочкой о палочку, а после этого в зале разразилась настоящая буря.

Никогда ещё «Ренессанс» не играл так слаженно и чётко. Все инструменты звучали на пределе возможностей. Кристина буквально слилась воедино со своей флейтой. Игнат обрушил на зал каскад гитарных рифов, один другого вычурнее. Мария играла так, словно делала это в последний раз в жизни.

Никто в зале не остался равнодушным. Родомир сидел и увлечённо стучал ладонями по коленям. Ни одно другое выступление не вызвало у него такой реакции. Эмилия Павловна перестала хмуриться, и вся обратилась в слух. Если раньше она сидела, откинувшись на спинку кресла, то теперь вся подалась вперёд. Даже Ираклий слушал выступление «Ренессанса» с явным интересом, он даже ни разу не достал из кармана телефон, в котором просидел почти всё время конкурса. Про Юлию Кот и говорить нечего, она сидела, прижав к груди сжатые кулаки и напряжённо вслушивалась в музыку.

Вслед за оглушительным вступлением наступила короткая пауза, во время которого слышно было лишь неторопливый перебор гитары, а потом Кристина запела. Она положила флейту на столик, одной рукой взялась за стойку микрофона, вторую протянула в зал, и запела текст старинной итальянской баллады. В это пение девушка вложила всю свою душу, всё своё существо. Игнат, стоял рядом и видел, как от напряжения вздуваются желваки под нежной девичьей кожей.

«Ренессанс» дал в этот вечер лучшее своё выступление, как по качеству исполнения, так и по самоотдаче. Игнату не в чем было упрекнуть своих товарищей. Наконец, музыка стихла. Музыканты поклонились публике и стали ждать вопросов от жюри.

Несколько секунд царила полная тишина. Никто не решался нарушить молчание. Первой микрофон взяла Эмилия Павловна.

Она судорожно сглотнула и произнесла:

– Это, конечно, очень здорово. Очень. Но… Вы же учитель. И пианистка у вас тоже педагог…

– Правила конкурса это не запрещают, – заметил на это Игнат.

– Не запрещают, – согласилась Эмилия Павловна. – Но главная цель конкурса – поддержать тех, кто испытывает материальные и технические сложности. А у вас с этим проблем нет.

Игнат нахмурился. Он ожидал совсем другой реакции на выступление «Ренессанса», но промолчал.

Следом микрофон взял музыкальный продюсер Ираклий Болквадзе.

– Знаете, если бы вы спросили, как можно продвигать вашу музыку, я бы затруднился с ответом. Представьте себе афишу: «Музыка Возрождения в современной обработке». Ну и кто на это пойдёт? Единицы. Коммерческий потенциал у вас огромный. Но сейчас его реализовать не получится.

– Нас это мало волнует, – вежливо, но твёрдо отвечала Мария. – Главное – творчество.

– В современном мире всё важно! – жёстко оборвал её Ираклий. – Хитовости вам не хватает, ребята. Запоминающихся мелодий. Я лично не запомнил ни одной мелодии.

– Публика хочет знать, о чём поётся в песне, – добавил Родомир. – Ладно, английский, его все понимают. Но итальянский… Соглашусь с господином Болквадзе. Хиты вам нужны. Такие, чтоб в голове крутились.

Игнат мрачнел всё больше. Он понимал: не видать им сегодня призов.

– Но почему обязательно нужны хиты? – спросила Кристина. – В филармонии же могут три часа играть концерт для флейты и гобоя. Без единой хитовой мелодии.

– Да, – согласилась Эмилия Павловна. – Только вот вы, ребят, сели между двух стульев. Любителей хард-рока отпугнут классические элементы, а поклонники классики в ужасе разбегутся от рёва электрогитары.

– И сколько зрителей ходит в филармонию? – усмехнулся Ираклий. – Человек двадцать, тридцать? Вас такая аудитория устроит?

Последней выступала Юлия Кот. Она встала, нервно облизнула губы и заговорила.

– Ребят… Вы крутые. Вы реально очень крутые. Достичь такого уровня, репетируя в школе, после уроков… Это что-то нереальное. Мы тоже когда-то играли такую музыку. Но от этого ещё обиднее осознавать: не будут сейчас люди такое слушать. Не будут! По себе знаю. То, что вы делаете, это хорошо. Да что я говорю? Это супер-пупер-мега круто! Но это – слишком сложно. Хотите выступать для узкого круга ценителей? Что ж, удачи. Этого уровня вы уже достигли. Хотите достичь большего? Упрощайте материал. И вот тогда… Тогда вы станете сенсацией. Спасибо.

Юлия положила микрофон и села.

В полном молчании, не обращая внимания на громовые аплодисменты, музыканты «Ренессанса» сели обратно в зал.

– Сегодня мы в пролёте, дорогой, – шепнул Мария на ухо Игнату.

Так оно и вышло. Жюри совещалось минут десять, после чего ведущий Вадим, нацепив свою дежурную улыбку, выбежал на сцену и объявил двух победителей. Первое место занял коллектив «Лучшие друзья» из восьмой гимназии. Данный коллектив исполнил песню про отношения подростков. Им вручили сертификат на сто тысяч рублей и приглашение на фестиваль в Москве.

Второе место досталось группе The Sky machine, музыка которых представляла собой кальку с The Beatles. Им дали пятьдесят тысяч рублей. Подростки радовались так, словно вошли в «Зал славы рок-н-ролла». Они прыгали, визжали, целовались. Остальные участники конкурса встречали их бурными овациями.

Мария и Кристина тоже хлопали, хоть и без особой радости, а вот мужчины вообще не стали реагировать на награждение триумфаторов. В угрюмом молчании Игнат, Эдгар и Иван поплелись в гардероб.

Там их нагнала Юлия Кот.

– Вы что, расстроились? – обратилась к ним Юлия. – Бросьте. Да что в наши дни можно купить на сто тысяч? Тем более, на пятьдесят… И фестиваль этот в Москве, между нами, просто толкучка. Сорок коллективов за три дня. Ребят, вы достойны лучшего!

– Спасибо, мы всё поняли, – огрызнулся Игнат Псарёв. – Публике нужны три аккорда, как у Хард Лайта. Мы по вашему пути не пойдём.

Юлия печально вздохнула, потом упёрла руки в бока и произнесла с лёгкой обидой:

– Да поймите же вы! Никто не говорит про три блатных аккорда! Просто добавить в вашу музыку хитовые мелодии, и она будет совсем другой. Чем злиться и ругаться, лучше прислушайтесь. Мы профи, ребят. И я, и Ираклий, и другие. Мы знаем, что говорим.

В этот момент к гардеробу подошли Кристина и Мария. Они получили на всех участников сувениры: блокноты и ручки. Увидев подарки, Игнат не смог сдержать злого смеха.

– Вот это царские дары. Спасибо вам огромное, прям не знаю, как отблагодарить.

Мария слегка толкнула Игната кулаком в бок. Юлия помолчала с минуту, потом устало вздохнула и сказала:

– В общем, как надумаете, звоните. Я дам свой номер телефона. Я готова помочь. Но для этого вы должны быть готовы меняться.

И Юлия Кот ушла к своим друзьям. Музыканты несколько минут молча смотрели друг на друга. Первой молчание нарушила Мария.

– Она права. Нравится нам это или нет, но она права. Её группа Hard Lite именно через это и прошла. Два года играли какой-то экспериментальный прогрессив-рок. Музыка у них была фантастическая, просто неземная. Только не слушал их никто. На концерты два человека ходили. Тогда Юля плюнула на свою гордость и стала писать простые хиты. И вот, она звезда…

– Это путь не для нас! – с гордым видом заявил Игнат Псарёв.

Но на лицах его товарищей читались совсем другие чувства.

– Ну… Я б от хорошего контракта не отказался… – заметил Эдгар.

– Я бы тоже! – поддакнул Иван.

– Мне всё равно, на каком языке петь, хоть на русском, хоть на английском, – добавила Кристина. – И если это принесёт нам славу, успех и прибыль… В чём проблема?

Мария промолчала. Они разъехались в разные стороны. Школьники – по своим домам, а Игнат и Мария – в съёмную студию на окраине города, где они жили вместе уже полгода. Войдя в квартиру, Мария обвела угрюмым взглядом их незатейливую обстановку, потом повернулась к Игнату и сказала сухо:

– Ты хочешь до конца дней жить здесь? В этой конуре, мы будем растить детей?!

– Ну не горячись, детка, – проворчал Игнат. – Заработаем, накопим…

– И сколько лет на это уйдёт? – напустилась на него девушка. – Пять лет? Десять? Я хочу большего, пойми ты! И я имею право на это большее! Судьба даёт нам шанс, милый. Глупо им не воспользоваться.

В это же время Камила и Тимофей возвращались домой из лицея. Ещё метров за сто до остановки Камила прилипла к окну троллейбуса, пытаясь рассмотреть, не отираются ли возле остановки знакомые ребята. Её волнение не укрылось от внимания Тимофея.

– Чё такое? – спросил он с тревогой.

– Вчера там стояли эти… Некит, Кирюха и прочие… Может, меня пасли. Не знаю.

На остановке никого не оказалось, это немного успокоило девушку. Они вышли из троллейбуса и зашагали в сторону дома Камилы, то и дело оглядываясь. Но всё было спокойно. Им оставалось пройти метров двести до нужного дома, и тут Тимофей заметил, что на скамейке возле подъезда Камилы сидят их бывшие одноклассники. Он схватил подругу за руку.

– Стой. Смотри.

– Вижу, – прошептала Камила. – Делать чё будем?

Пройти мимо было невозможно. Враги выбрали очень удачную позицию. Рано или поздно Камиле пришлось бы тут пройти.

– Может, я у тебя переночую? – шепнула Камила.

Но Тимофей лишь покачал головой. Светлана Николаевна не одобрила бы такую ночёвку. Конечно, Тимофей мог объяснить маме всю ситуацию. Но пугать мать ему тоже не хотелось.

– Бежать от проблем – не наша тема, – усмехнулся парень, и смело зашагал в сторону бывших одноклассников. Девушка ловким движением убрала волосы за воротник.

Их увидели. Некит и Кирюха встали со скамейки и перегородили ребятам дорогу.

– Попались, гады… – прошипела Алина.

– Чё вам надо? – спросила Камила, изготовившись к бою.

Вместо ответа Некит сорвался с места и сцепился с Тимофеем. Несколько секунд они молотили друг друга стоя, потом Тимофей повалил Некита на асфальт, запрыгнул сверху и несколько раз ударил соперника по лицу. Но и Некит успел разбить Тимофею щёку.

– Мочи их! – завизжала Алина.

Кирюха налетел на Камилу. Та ловко увернулась от выпада, нанесла Кирюхе страшный удар кулаком в бок, Кирюха охнул, развернулся и пнул Камилу в живот. Девушка переломилась пополам, несколько секунд она пыталась восстановить дыхание, в это время Алина успела ударить её по спине, а Кирюха схватил за волосы. Но тут Тимофей, разобравшийся с Некитом, вихрем налетел на врагов, швырнул Алину в клумбу, а Кирюхе врезал по лицу так, что тот отлетел.

– Ах ты, мразь, чтоб ты сдох! – простонала Алина, вылезая из клумбы. Некит и Кирюха с трудом встали на ноги. Они явно готовы были драться дальше.

В этот момент у подъезда остановился автомобиль и оттуда вышел сосед Камилы, Степан Сапожников, высокий, спортивный мужчина в кожаной куртке. Семья Ибрагимовых дружила с соседями, так что Камилу Степан отлично знал.

– Алё, шпана. А ну прыснули отсюда! – зарычал на подростков Степан Сапожников и замахнулся огромным кулаком.

Хулиганы испугаться взрослого мужчину, бросились наутёк через клумбы и загородки. Но прежде, чем скрыться за углом, Алина показала Камиле средний палец.

– Привет, ребята. Это кто такие были? – спросил Степан Сапожников.

– Одноклассники. Бывшие, – проворчала Камила. – Ох, чую, не отстанут они от меня.

– Да, надо что-то сделать… – вздохнул Тимофей, вытирая рукавом кровь со щеки. – Сами эти дебилы не отвяжутся.

Глава семнадцатая.

О том, что в конце мая ей предстоит работать на Едином экзамене, Вика узнала ещё в декабре.

– Оргом будешь, – заявил ей Дмитрий Юрьевич.

– Кем-кем? – Вика сначала вообще не поняла, о чём речь.

– Ну, организатором. На Едином государственном.

– Но почему я? У меня ж опыта никакого…

– Чему надо – научат. Невелика премудрость, – сухо, без лишних подробностей отвечал директор, потом слегка смягчился и добавил вкрадчиво:

– Работать некому, Викуль. Одни эксперты, их оргами ставить нельзя. Других учителей на сопровождение ставить надо, чтоб наших выпускников водили. Заняты все, даже хореограф и психолог…

Виктория вышла из кабинета директора слегка успокоенная. На первый взгляд новая задача не выглядела сложной. Всего-то пара недель в конце мая – начале июня. Экзамены шли не каждый день. На историю и обществознание её бы не поставили. Существовало правило, согласно которому учитель не мог работать на экзаменах по тем предметам, которые сам же преподавал.

Секретарь дал Виктории дополнительное соглашение к трудовому договору, и девушка, мельком проглядев текст, подписала его.

– Как оно, на ЕГЭ? Сложно? – спросила Виктория Игната Псарёва, но тот лишь фыркнул.

– Не сложнее замены в пятом классе… – проворчал Игнат. – Но тоска зелёная. Сиди себе, стенку подпирай, глазами хлопай.

– Почему «стенку подпирай»? – удивилась Вика.

–А больше ничего делать нельзя, – желчно рассмеялся Игнат. – Как в тюрьме чесслово. Книжку почитать – и то нельзя! Сидишь четыре часа как зомби…