Дмитрий Райн
Холодная любовь Альвы

Пролог

Давным-давно, когда на земле еще не было зла, люди жили в мире и гармонии с фантастическими существами. Самым сильным они поклонялись, выражая свое восхищение, а более слабым не отказывали в защите и помощи.

Каждое существо находилось на своем месте, благодаря чему и поддерживался порядок на Земле. Стражи Лесов делали мир красивым: повсюду росли высокие экзотические деревья, цвели лужайки, разливались кристально чистые озера.

Драконы, являвшиеся неким Божеством для всех существ, не позволяли совершать злые деяния, донося им древние мудрости о природе добра и зла. Все находилось в равновесии до тех пор, пока у Стражей Лесов не начались разногласия.

В третью луну по древнему календарю королева родила двух сыновей, что явилось большой редкостью для этих существ. Никто из живущих тогда не наблюдал такого тысячи лет. Династия, вступившая на престол, подвергалась старейшему обряду, ограничивающему рождение.

Не было никаких пророчеств, способных пролить свет на произошедшее, как и понимания, что следует сделать со вторым ребенком.

Королева-мать сохранила жизнь обоим, сумев убедить тысячи военачальников, и вырастила сыновей с одинаковой любовью.

Все шло своим чередом, пока не настала пора возглавить кланы Стражей Лесов одному из них, вместо несвоевременно ушедшей на покой Матери-королевы. Ее последней волей был указ о том, чтобы братья жили в мире и согласии. Но Верховных Друидов это не устроило.

Испокон веков Стражами Лесов правил один признанный наследник, а если такого не было, выродившаяся династия уступала трон другой.

Когда нет принца – явление не редкое, но что делать, если их двое? Один любил день, второго вдохновляла ночь. Первый искал умиротворение в воде, другой же видел всю силу огня. И как бы ни были эти братья похожи внешне, внутри них разгорались противоречия.

На совете старейшин произошел раскол. Каждый принимал сторону того брата, которого считал более сильным. Собрание, что впоследствии стало называться «Великим скопищем», длилось сотню дней. Гнев, захлестнувший священный лес, никогда не видело человечество. Стражи забыли обо всем. Природа стала увядать. Растения умирали. Многие покидали скопище, так и не достигнув понимания соплеменников, оставив свои тотемные столбы. Однажды ночью, после долгих лесных распрей, под шум и крики старейшин пропал второй наследник. Скопище переросло в поиск принца, который так и не увенчался успехом.

С тех пор миновало немало лет, как на престол Стражей вошел Тайеритон, провозглашенный Великим колдуном. Все вернулось на круги своя. Леса процветали, люди жили в мире и согласии, пока с востока не пришел холодный туман.

Глава 1. Мертвый лес

– Амелия! Ты спишь? Выходи прогуляемся. Есть что обсудить. Погода просто фантастическая. Аме-е-елия! – кричал я в окошко ее дома. – Знаю же, что ты там.

– Зайди! – послышалось из дальней комнаты. – Я одна.

Красивая рыжеволосая девочка Амелия. Кажется, мы знакомы с ней с раннего детства. Впервые я увидел ее, когда она воровала яблоки с нашего двора и зацепилась за забор при побеге. Так мы и познакомились. С тех пор только и слышал от родителей: «Опять это твоя Амелия что-то натворила. Ее ровесницы давно уже мужами обзавелись, а она все в девках ходит».

Жила Амелия с родителями неподалеку от моего дома. Наши семьи не общались, их разделяла какая-то старая, забытая ссора.

Мой отец был потомственным кожемякой, а мать трудилась в пекарне старого Джорджи.

Больше всего времени мы проводили вместе с Амелией. Я никогда не чувствовал, что играю с девочкой, которую легко обидеть, неосторожно толкнув, или оскорбить. Амелия была боевая девушка, умеющая постоять за себя.

Наши встречи всегда начинались по-разному, и я не мог предугадать, какой фортель она выкинет сегодня. Ее любимое дело – это прятки и неожиданное появление.

– А помнишь ту историю в пещере? – начал я, выискивая ее по комнатам.

– Не тот ли день, где ты пытался ко мне приставать? – голос с усмешкой доносился позади меня.

– О чем ты? Я не приставал к тебе ни в какой пещере. Да и вообще не приставал.

– Хоп! – играючи схватила Амелия меня за плечи. – Какой ты стал большой и мужественный, – произнесла она, обхватывая меня руками. – Я и не замечала, как ты меняешься.

– Не узнаю тебя, подруга, что с тобой? – говорил я в недоумении.

– Расслабься, это шутка. Я в приподнятом настроении. Наконец-то закончила вышивать ковер. Посмотри на него! Хотя нет, слушай, к черту эту подстилку, что там за история?

– Не помнишь? Нам было лет по восемь, когда мы нашли какую-то пещеру, там еще странные вопли слышали, глаза красные мелькали, пахло жутко, как от твоей еды. Ну, вспомни. Ты, кажется, еще с мокрыми штанами оттуда удирала.

– Ну не-е-ет, – протянула она. – Не придумывай. Пещеру я помню. Но за эти годы я убедила себя в том, что нам просто показалось, ну или мы все это выдумали. Мы же были детьми.

– Сколько нам было, лет по двенадцать?

– А к чему ты, собственно, спрашиваешь? – прищурилась, в манере своей матери.

– Мне приснился сон, – начал я свой рассказ, усевшись на деревянный табурет. – Будто мы опять пришли в эту пещеру. Непонятно, маленькие мы или как сейчас, но там снова были красные глаза. Криков не было, скорее наоборот, стояла гробовая тишина.

– Скукотища, – зевнула Амелия. – Мне сны поинтереснее снятся. Вот слушай, сегодня снилось, как я скачу на коне, жеребец такой белый, ухоженная грива. Но скачу я не сама – меня везет статный рыцарь, самый известный лорд этих земель. Ну, понимаешь, да, чем это заканчивается?

– Унылым разочарованием, – пробубнил я. – Он везет тебя, чтоб ты перемыла ему гору грязных глиняных горшков и постирала его портки, в которые он справлял нужду, пока пребывал в боевом походе. Обратная сторона сказок, о которой не принято говорить.

– Да ну тебя, – отмахнулась Амелия, – все время ты так. Но шутка смешная, мне понравилось. Пойдем прогуляемся, но до заката надо возвратиться, родители скоро вернутся, нужно накрыть на стол.

Мы вышли пройтись на окраину поселения. Солнце было еще высоко над нами. Как всегда, шли и просто болтали. Мы могли разговаривать часами, будто не существовало мира вокруг нас. Амелия очень любила гулять со мной. Я даже и не помню, чтоб она еще с кем-то проводила время.

Осенняя природа этих мест неописуема: еще зеленые, но местами желтеющие деревья закрывают небосвод, как только входишь в лесополосу. Люди говорят, что в древние времена лес дорастал до облаков, птицы не вили гнезд, а жили высоко в горах.

Непонятно только, для кого тогда деревья, если на них не жили огромные птицы?

«Откуда берутся подобные истории о фантастических тварях? – молча размышлял я. – Что они и вправду были – исключено. Иначе что бы им помешало дальше существовать?»

– Алистер, – после долгой тишины обратилась Амелия. – А куда мы идем? Не хочешь ли ты сказать, что ведешь меня в ту пещеру?

– Нет, – ответил я, немного задумавшись над ее вопросом. – Но идея и вправду неплохая. Может, найдем? Не зря же сон приснился, развеем наконец завесу детской выдумки.

– Ну-у-у, я не против, – протянула она, – почему бы и нет? Давно мы не уходили далеко, ты последнее время всегда занят и не находишь мне места. Подружку завел с соседней деревни! Видела я эту «Рыбу».

– Рыбу? – переспросил я, остановившись от недоумения. – Это ты о чем?

– Твоя новая подружка Алиша! Недавно я с отцом была на рыбалке у старого пруда, мы там столько таких «Алиш» поймали, мешка два точно, – еле сдерживая улыбку, продолжала она.

– Не знал бы я тебя, подруга, подумал, что ревнуешь.

– Ревную? Да брось, довольно глупо сказал. Забудь, в общем. Где эта пещера? Не хочется уже туда идти. Скоро темнеть начнет.

Я не мог вспомнить, где именно она находилась. Начал терять уверенность, что та вообще существовала. Не понимал, заходили ли мы так далеко вглубь.

Давным-давно, когда Алистер и Амелия были совсем детьми, они заблудились в лесу и нашли мрачную пещеру. В ней, как им показалось, жило страшное чудовище, у которого были красные глаза. Но, разумеется, в эту историю тогда никто не поверил.

В те времена были известны сотни разных небылиц: огромные огнедышащие драконы, лесные существа и многое другое, что казалось людям правдой.

– Али! – обратилась Амелия, взяв меня за руку. – По-моему, мы ушли уже очень далеко.

К нашему удивлению, пейзаж потихоньку начинал меняться. Чем глубже мы удалялись, тем болезненней выглядели деревья. На одних отсутствовала листва, на других не было коры. Дальше шли гнутые умирающие стволы и сухая трава под ногами. Пенье птиц полностью стихло.

– Мертвый лес! – шепотом произнесла она. – Я не помню, чтобы мы тут бывали ранее. Голые деревья, а солнца не видать, что за чертовщина? Еще ведь даже не вечер…

– Уже вечереет, – успокоил я. – Солнце где-то позади нас. Но место и вправду жуткое. Стоп, ты видела это дерево? – резко остановился я.

– Дерево?! Алистер, мы в лесу, откуда тут могут взяться деревья? – расхохоталась Амелия.

– Нет, я не шучу, – пугающе говорил я, оглядываясь по сторонам. – Мы уже проходили это дерево. Мне показалось, или темнеть начало слишком быстро?

– Завязывай, не смешно, Али! Я не очень-то хотела сюда идти, а потеряться в Мертвом лесу вообще не входило в мои планы на сегодня. Надеюсь, ты не забыл кресало? Не говори, что твоя сумка висит для красоты?

– Взял, оно всегда при мне, на случай если придет в голову заблудиться в подобном лесу.

За нашим коротким пререканием стемнело окончательно. С трудом было видно друг друга. Плотный массив искорёженных деревьев слегка пропускал лунный свет, но этого было недостаточно. Разводить костер пришлось почти вслепую. Осложнило дело еще то, что поднялся сильный ветер, который сквозил со свистом между стволами деревьев.

– Поперлась с тобой, дураком, в дебри, – причитала Амелия, съежившись у костра. – Говорила мне мама: «Не ходи с ним, бедовый он». Нате-здрасьте. Меня уже, наверное, всем селом ищут.

– Ой да ладно, – возмутился я, – мама ей говорила! Да ты себя когда последний раз свое отражение видела Здоровенная баба, а все мама ей советы дает. Алиша младше тебя на два года, и ей под юбку никто не заглядывает.

– На что ты намекаешь, Алистер? – возмущенно одернула она, переставив руки на пояс. – Все у меня под юбкой в порядке и ничьему контролю не подлежит. А ты очень груб со мной!

– А что тебя, собственно, задело, девочка-мальчик? Страшно?! Так и скажи, нет необходимости искать виноватых. То, что мы тут заночуем, – очевидно. Мне это тоже не по душе, но выхода я не вижу. С рассветом повернем назад.

Ничего не сказав, Амелия фыркнула, и, кажется, что-то пробормотала себе под нос, скрестив руки на груди.

Несмотря на сквозящий ветер, издававший необычные звуки, было не сильно холодно. Вокруг костра я оборвал сухую траву, чтобы огонь не перекинулся дальше по лесу, и мы легли спать.

Треск горящих поленьев заглушал свист ветра. Лунный свет почти перестал проникать сквозь деревья. Мы лежали молча. Никто не спал. Но и говорить не хотелось.

Я чувствовал за собой небольшую вину. Ведь это по моей дурацкой прихоти мы приперлись сюда. Хотя и она виновата, ведет себя как размазня, рассуждал я. Отвернулась в другую сторону, как будто не подруга больше.

Амелия значила для меня очень много. Я уже и не представлял, как бы сложилась моя жизнь, не воруй она тогда яблоки с моего двора.

Порой я испытывал к ней что-то большее, чем мог осознать. Сегодня она была особенная. Ее ярко-оранжевые волосы поблескивали на солнце, пока не стемнело. Бархатная светлая кожа и красивый зеленый наряд.

Она лежала рядом, пытаясь удерживать напряженное лицо. А я думал о ее волосах.

Иногда меня беспокоило, что Амелия занимает много моих мыслей, и я старался переключиться и думать о другом.

Странное, однако, место. Будь я животным, жить бы тут не стал. Как вообще можно находиться в лесу, где повсюду искорёженные деревья, не видать солнечного света, а луна словно служанка, которая просит у хозяина поглядеть сквозь веточки?

– Эх, романтика, – томно произнесла Амелия, повернувшись ко мне.

– Романтика?! – опираясь на плечо, переспросил я. – Может, некромантика? Лежим тут как два трупа у костра, посреди Мертвого леса, где, вероятнее всего, никто не ходил уже лет сто. Молчим. Скоро разлагаться начнем, вот тогда точно будет некромантика. Коль уж не спишь, хочешь, поведаю тебе одну древнюю легенду, которую мне в детстве рассказывал отец на ночь?

– Если она такая же унылая, как твои шутки, то избавь, – насупившись ответила Амелия. – Я очень устала за сегодня.

– Нет, она интересная и к месту подходящая. Слушай. В детстве мне отец часто рассказывал одну сказку, я уже не помню ее целиком, но она мне очень нравилась, наверное, она была моей любимой.

Много лет назад люди не воевали, на это не находилось причин. Все жили весело и богато, но жили они не одни. Представляешь, в лесу тоже кто-то был, но это не люди и не животные, нечто другое. Некие существа, которые охраняли лес, ну знаешь, как лесные Боги. Природа была им подвластна. Люди жили с ними в мире и согласии, пока вдруг те куда-то не исчезли. Вслед за их исчезновением из лесов ушли многие животные, деревья измельчали, озера затянулись илом и превратились в стоячие болота. Растения начали вымирать. Воздух стал грязным.

– Кто были эти существа? – перебила меня полусонная Амелия.

– Не знаю. Кажется, отец называл их Лесными Стражами.

– Красивая легенда, Али, но, по-моему, в ней не хватает любви.

– Любви? – удивленно переспросил я, переваливаясь на другой бок.

– Да, было бы интересней, если, скажем, там был бы рассказ о чувствах двух подростков, которые сбежали ото всех к своему счастью.

– Хм, – фыркнул я. Одна любовь у нее в голове. – Тебя что-то беспокоит? Какая-то ты странная последнее время. Раньше бы ты накинулась на меня с миллионом вопросов: «А кого там убили? А почему так, почему эдак?», трясла б меня за плечи с криками «Расскажи, расскажи». А сейчас вся в своих мыслях…

– Все хорошо, Алистер, уж больно ты подозрительный. Может, это ты там весь в мыслях об Алише? – прищурившись в свете костра, спрашивала Амелия.

– Не, не, – убеждал я. – Я думаю лишь о том, что завтра попадет мне от твоих родителей. Мама твоя будет кричать, как на пожарище, отец наведет суету… Хотелось бы, чтобы они относились к тебе, как ко взрослой, но порой мне кажется, этого не произойдет никогда.

Амеша уснула… Смотря на нее, я улыбался, и меня тоже начало клонить в сон.

Подкинув еще несколько больших веток, что удалось нащупать в темноте, я лег спать, не зная, что завтра нас ждет тяжелый день, который навсегда изменит нашу жизнь.

Глава 2. Отчаявшийся кузнец

Я проснулся от жуткого холода, обволакивающего мое тело. Зубы стучали, как молот кузнеца по наковальне. Пальцы на ногах ощущались с трудом.

Довольно жуткая и длинная ночь. И это был не сон, я точно проснулся, только глаза будто слеплены древесной смолой.

Ночевка в лесу для меня не является новым, однако в этот раз было очень жутко.

Ночью лес издавал странные звуки, похожие на стоны истерзанных людей, которые будто музыкой сопровождаются волчьим воем. Шакалы не подойдут к костру – это точно, но что если тут обитают животные пострашнее волков?

Устало потирая слипающиеся веки, я начал оглядываться. И почему Амелия еще спит?

– Дома она просыпается и будит петухов, а сейчас небось валяется как размазня на земле, – сказал я вслух, дабы она меня услышала.

Открыв глаза, я ужаснулся. Последнее, что я помню, – как слабый свет луны падает на умирающие повсюду деревья. Но теперь передо мной предстала совершенно другая картина: растения и зелень вокруг пестрят яркими красками, лучи солнца играючи пробиваются сквозь живые стволы, тянущиеся высоко вверх. Стоит непередаваемый аромат цветов и запах влажной от росы зеленой травы. Повсюду бегают маленькие белки, будто бы наперегонки, отнимая друг у друга орехи.

«Опять Амелия со своими шутками? – подумал я. – Проснулась, хитрая, на рассвете и оттащила меня с мертвой опушки. Знает же, что сплю, как убитый».

– Выходи давай! – позвал ее, оборачиваясь по сторонам. – Как у тебя сил-то хватило меня так далеко оттащить? Хотя что я удивляюсь, дочь кузнеца – вся в отца?!

Отец Амелии очень сильный по своей природе человек. Не раз наблюдал, как он поднимает в каждой руке по табурету, на которых сидят огромные мужи. Его сила – своего рода особенность нашей деревни.

Любая община славится чем-то интересным. Кто-то хорошо делает вино, другие – мед, у некоторых поселений большие отары овец. Наша деревня не особо примечательна среди других, но отца Амелии, кузнеца Дикки, знают во всей округе. Как ремесленник-то он так себе, но славу сыскал благодаря недюжинной силе.

– Я уйду без тебя! – закричал я после того, как обнаружил тропинку, ведущую из чащи.

Лес просматривался далеко в каждую сторону, но Амелии нигде не было. Наверное, обиделась за вчерашнее и ушла сама, обнаружив эту тропинку по свету.

Искать ее я не стал, полагая, что она уже вернулась домой и ждет меня с насупившим лицом.

Возвращаясь нашей протоптанной дорогой, я мысленно прокручивал, как устрою ей разгром, за то, что бросила меня.

«Размазня!» – вертелось в голове.

Так иногда я называл ее, если она жаловалась, повторяя поведение своей матери.

Лесная тропа достаточно быстро вывела меня в узнаваемые места. Только вот была одна странность. Я шел и оглядывался по сторонам, так и не увидев ни единого гнутого дерева, что видел вчера.

Неужели она и вправду меня так далеко волокла, пока я спал? Но тропинка точно протоптана нашими следами…

Была еще мысль, что в полной темноте просто разыгралось воображение и никаких искореженных деревьев и вовсе не существует. Нам часто в детстве рассказывают небылицы про всяких монстров. Поначалу мы в них верим, и они запоминаются нам на всю жизнь, откладывая свой след в детском воображении.

Проходя старый пруд, я не увидел отца Амелии, который рыбачил всегда на рассвете после утренней работы в кузне. Неудивительно! Думаю, он уже со всем своим негативом наказывает дочку, заставившую волноваться.

– А ну, иди сюда, сукин ты сын, – кинувшись на меня с корягой, кричала мать Амелии. – Где моя дочь?! Где ты ее оставил?!

Я растерялся от недоумения. Она, конечно, любила шутить, но это касалось только нас двоих. Не верю, что она решила подговорить родителей подыграть ей.

Ее мамаша была очень странной женщиной, однако даже ей не пришло бы в голову так шутить.

– Амелия? – как бы переспросил я. – Мне не ведомо, где она!

– Не знаешь?! Дружок, ты ушел с моей дочерью в лес, когда вечерело, а вернулся один утром другого дня, – злым взглядом точила меня Ванесса. – Я тебя еще раз спрашиваю: где моя дочь? Не дожидайся, чтобы ее отец задал тот же вопрос.

– Ванесса, давайте успокоимся, и я все расскажу. Я ее не спрятал и не съел. Не понимаю, где она еще может быть. Вчера мы заблудились в лесу и заночевали, но утром Амелии не было рядом, и я подумал, что она ушла раньше, так как немного обиделась на меня.

– Обиделась? Это ты о чем? – как-то с подозрением ходила вокруг ее мать. – Ты приставал к ней? Хотел обесчестить ее? Она говорила мне, ты какой-то подозрительный стал.

– Да что вы заладили о ее чести? Мы с Амелией – друзья. Я вообще не понимаю, что происходит.

Уже начинаю думать, что у ее мамы не все в порядке с головой. Ее дочери семнадцать, а она ей проходу не дает. В нашей общине считается нормой в шестнадцать лет выходить замуж, а Амелию берегут, словно редкий цветок. Теперь понимаю, откуда у нее в голове этот любовный бред.

Не было смысла что-либо выяснять, и я направился к ее отцу. Как бы меня ни пугала Ванесса, он был умным и рассудительным человеком. Кузнецам нельзя быть дураками, иначе все ремесло пойдет прахом.

Сначала я пришел в мастерскую, оставив позади мать Амелии, которая еще долго что-то бормотала мне вслед, покачивая головой и пожимая плечами.

На удивление, ее отца я там не нашел: печи были холодны, а емкости для воды – пусты.

На окраине поселения собиралась толпа мужей – видимо, искать Амелию.

– Где она? – прогремело у меня за спиной. – Алистер, где моя дочь? – спрашивал Дикки. – Я уверен, ты ни при чем, но скажи, она в порядке?

– Я уже говорил вашей жене, она ушла на рассвете из лесу, оставив меня там. Я думал, она дома.

– Понятно, – резко и безэмоционально ответил ее отец. – Ты отправляешься с нами на поиски. Поведешь нас теми тропами, что вы шли, и укажешь на то место, где ночевали.

Толпу мужей, что кучковались на окраине, собрал ее отец. Они вооружились сосновыми дубинами и топорами, и мы отправились обратно в лес.

Не люблю возвращаться туда, откуда пришел, но ради Амелии готов поступиться своими причудами.

Ее мать тоже рвалась идти на поиски, совсем забыв о маленьких детях, которые не смогут без присмотра.

Сомнений не было, что мы ее найдем, до тех пор, пока не стали углубляться в чащу леса. Однозначно мы шли так же, как и вчера с Амелией, я вел их ровно по нашим тропам, но вот только пейзаж был совсем другим.

Мы все шли и шли, но искорёженных деревьев так и не встретили, лишь красивые зелено-желтые растения.

«Вчера нам это показалось, – убеждал себя я. – Лунный свет и страшные сказки из детства кого угодно приведут в подобное замешательство».

Я прислушивался, что обсуждают лесорубы, которых собрал кузнец. Большинство из них явно волновало вознаграждение, которое они надеялись получить за потраченное время.

«Что же вы за люди такие? – не выходило у меня из головы. – Мы же все живем в одном месте. Словно братья и сестры. О каком вознаграждении может идти речь?»

Я переживал; правда, мне было очень больно. Я боялся, что с ней могло произойти нечто, ведь ночью выли волки неподалеку. Она сильная, хоть я и называл ее размазней, но если на нее напали звери, то у нее не было шанса.

Неизвестность терзала мое сердце с невиданной силой. Конечно, я пытался выбросить дурные мысли, но они никак не хотели уходить.

Мы углублялись далеко в чащу, в которой однозначно вчера не были, и в душе начала селиться непонятная тревога. К тому же мне казалось, что за нами наблюдает кто-то, кому мы явно не нравились. Будто бы на охоте с отцом, когда мы выслеживали зверя из укрытия. Я знал, что чувствует животное, которое ощущает на себе пристальный взгляд своего убийцы. Это страх, перемешанный с ненавистью к охотнику и желанием первому вступить в ту схватку ценою в жизнь. Сейчас все иначе. Зверями были мы, и за нами кто-то наблюдал. Не знаю, как, но я ощущал это всем своим телом.

Наконец мы приостановились. Наша группа разобщилась на несколько частей, и нужно было объединиться заново.

– Где то место, Алистер? – скрипя зубами, произнес отец Амелии. – Уже полдень, не меньше. Долго ты будешь водить нас за нос?

– Амелия! – грозно закричал он.

От его голоса будто бы разверзлись небеса и начал моросить дождь.

– Амелия! Дочка! Где ты?!

Все отставшие лесорубы догнали нашу группу и остановились. В этой части леса массив деревьев был плотнее, чем везде. Из-за густой листвы с трудом проглядывалось, что впереди нас. Приходилось прочесывать каждое дерево, за ним могла лежать Амелия без сознания, или, чего я боялся больше всего, она могла быть уже мертва.

Думаю, каждый, кому Амелия была дорога, испытывал подобное. Человек всегда излишне переживает, если не знает, как будет дальше. Мне хотелось ее поскорее найти и обнять. Да, странно, но именно это мне было нужно больше всего.

Мое беспокойство начинало только усиливаться с каждым шагом, как вдруг мы резко остановились снова.

– Рубите эти чертовы деревья! – безумно закричал Дикки. – Найдите мою дочь!

Его глаза остекленели и налились кровью. Он сжал челюсти и кулаки, словно готов убить первого, кто попадется к нему в руки. Мне стало страшно, и я начал незаметно отходить подальше от него. Он был умный и рассудительный, но если впадал в ярость – остановить его почти невозможно. Однажды он даже убил человека в таверне, но это был странный прихожанин и сильно хамил. Люди простили Дикки, но стали обходить его стороной и перестали звать на праздники.

Лесорубы кинулись крошить многовековые деревья своими огромными топорами, вкладывая в оружие всю агрессию, что зарядил в них кузнец.

Он безумно кричал: «Руби, руби, под корень р-руби!», словно перегрызал эти деревья пополам собственными зубами. Такого гнева я не видел никогда. Он достал топор из-за спины и тоже принялся разрывать древесную плоть. Десятками стволы падали, сбивая друг друга. Но чем дальше мы продвигались, тем гуще росли деревья.

– Я сожгу этот чертов лес! – яростно кричал кузнец.

Из сумки, что висела через плечо, он достал кресало и, словно безумный, начал чиркать и поджигать все вокруг.

– Остановись! – набравшись смелости, прокричал я. – Что же ты делаешь? Ты погубишь весь лес и нас. Ты погубишь Амелию, если она где-то рядом и без сознания!

– Это все ты, жалкий ублюдок! – завопил он, бросившись на меня. Он ударил по лицу своей тяжелой рукой, и я ощутил сильную боль в области виска. В глазах потемнело, а после начало двоиться. Он схватил меня за грудки и швырнул в сторону, как котенка. Я ударился головой о дерево и на несколько секунд потерял сознание.

Когда я пришел в себя, лес вокруг нас уже полыхал адским пламенем. Деревья трещали от огня, издавая что-то похожее на стон. Да, я почувствовал, будто растения тоже испытывают боль.

Отец Амелии носился по лесу и поджигал все вокруг. Лесорубы валили деревья одно за другим, как вдруг что-то свистнуло у меня возле правого уха.

Небеса разверзлись, со страшной силой хлынул ледяной дождь. Мужи стали падать замертво, словно скошенная трава. Один за другим они валились на землю из-за стрел, что вылетали как будто из деревьев, разрезая со свистом воздух. Отряд опешил. Лес словно взвыл от жуткой боли и атаковал нас. В огненную геенну, что царила вокруг, ворвались огромные медведи и начали рвать всех на куски. Они рычали! Рычали, издавая дикие вопли. Сердце замерло. Большой зверь кинулся в мою сторону и ударил меня огромной мохнатой лапой, из которой словно лезвия росли здоровые когти.

Он швырнул меня в сторону, как тряпичную куклу, что вышивают мамы своим маленьким дочерям. Боли я не почувствовал, но лицо горело, словно меня окунули в кипящую воду. Зверь разодрал мне его. Это было понятно по крови, которая лилась ручьем мне на рубаху.

Медведи рвали мужей на части, вгрызаясь в их лица и отрывая руки и ноги. Рев животных заглушали лишь человеческие крики. Те, на кого еще не напали, пытались убежать из этого чертова леса. Паника не позволяла найти путь для отхода. Лесорубы сбивали друг друга и падали на землю.

Небеса извергались вновь и вновь. Молния ударила в дуб, за которым я старался укрыться в надежде спастись от страшной участи. Вспыхнувшее дерево упало на меня и прижало ногу. Я услышал, как многократно сломались мои кости. Дикая боль пронзила все тело в один миг.

Я вытащил из-за пазухи нож, который всегда таскал с собой, чтобы предоставить своей судьбе два варианта: либо я, либо медведь. Умирать в страшных муках под массивными лапами чудовища, вгрызающегося в лицо, я точно был не готов.

Сделал попытку отползти подальше, но дерево держало меня изо всех сил. Каждое мое движение – и тело наполнялось болью, сильнее во сто крат. Крики стихли, лишь когда в живых остался только я.

Я видел, как медведи растерзали отца Амелии. Они разорвали его на части, растащив между собой, словно два брата, не поделившие игрушку.

Страшная боль, пропитавшая мое тело, заставляла вонзить нож в сердце. Я терпел, терпел, как мог, но терял много крови, и голова сильно кружилась.

Когда стая медведей доела последнего лесоруба на моих глазах, пришла и моя очередь. Огромные животные, которых раньше я считал безобидными существами, окружили меня, чтобы завершить свое дело. Их морды и шерсть были измазаны человеческой кровью. Они рычали, издавая душераздирающий звук, летели слюни. Из пастей доносилось зловоние, которое выворачивало мои внутренности наизнанку. Я не представлял, что кончу в пасти у медведя с жуткой болью. Они будто целенаправленно окружали меня, прижимаясь все плотнее и плотнее друг к другу.

Кровь, идущая из моего лица, заливала глаза.

– Вот он я, пойманная жертва…

Я поднес нож себе к горлу, чтобы не чувствовать, как звери терзают мое тело, и подумал: «Вот все и кончилось».

– Амелия, прости меня, – произнес я, предав ножу всю свою силу.