полная версия

Дмитрий Распопов
Мастер клинков. Начало пути

– А где они все? – спросил я у него, когда мы подошли к куче трупов.

Валявшиеся тела вызвали у меня тошноту, а когда я наступил на чьи‑то кишки, то не выдержал и опустошил свой желудок.

– Привыкай, – усмехнулся Рон. – Убийство – это всегда кровь, мозги, куски тел и внутренности. Каждый настоящий воин должен испытывать отвращение к убийству и не убивать, если в том нет необходимости.

– Я уже минут пять испытываю отвращение, – пожаловался я ему, – не очень приятно увидеть такое первый раз в жизни.

– Надеюсь, такое чувство останется у тебя на всю жизнь, и ты не станешь кровожадным подонком, которому в удовольствие лить кровь, – спокойно ответил Рон, кладя мне руку на плечо.

– И это говоришь мне ты, – удивился я, – тот, у кого вся жизнь связана с убийством?

– Когда ты научишься сносно владеть копьём, тогда мы и поговорим с тобой о философии воинов‑нубийцев, – загадочно ответил он, – думаю, у тебя на многое откроются глаза.

Я остановился и удивленно посмотрел на него, таких слов я как‑то не ожидал.

– Вассалы и их слуги забрали своих погибших, тело графа, а также всех лошадей наёмников в качестве компенсации за свои потери и поехали в его замок, – произнёс Рон. – Думаю, они будут очень удивлены, обнаружив, что он убит из арбалета.

– Нужно быстрее снять с этих всё ценное и доспехи, – показал я пальцем на трупы, – и похоронить в одной яме, подальше, в лесу. Придётся вырезать из тел болты и собрать те, что сможем найти на месте сражения. В общем, нужно оставить как можно меньше следов нашего участие в этой битве.

– Пожалуй, ты прав, – задумчиво ответил Рон. – Тогда нужно из деревни гнать сюда подводы, предварительно почистив дорогу от ловушек. Только времени это займёт многовато.

– Тогда сделаем так: я отправляюсь в деревню, чтобы пригнать подводы, а ты тем временем разденешь всех наёмников, вырежешь все болты и стащишь тела в кучу?

– Ага, сейчас, хочешь всю грязную работу мне оставить? – возмутился Рон. – Твой план, тебе и устранять последствия! Чтобы знал, что сражения – это не цветочки нюхать и не на коне гарцевать перед дамочками.

– Ну чего ты заладил, Рон, – устало ответил я, – я уже понял всё, не надо мне по пять раз повторять одно и то же.

Нубиец искоса посмотрел на меня и сказал:

– Давай их раздевать, а Дарин сам догадается, что нам нужна помощь в захоронении, пришлёт людей. Уж кто‑кто, а гном‑то лучше нас с тобой знает, что такое сражения.

Я вцепился в его слова.

– Рон, ты что‑то знаешь о Дарине? Расскажи, пожалуйста, а то от него ничего не услышишь.

Нубиец задумался, но ответил:

– Не думаю, что это такая большая тайна, да и знаю я немного. Чтобы ты знал – Дарин, сын Дарта, известная в определённых кругах личность. Один из старейших гномьих боевых танов, он участвовал в Первой и Второй войне магов, возглавлял хирд своего рода – Рода Серебряных топоров.

После войны возглавлял посольство гномов в нашей столице. Был обвинён паладинами в пособничестве неназываемым и чуть было не попал на плаху. Только то, что барон Крон оттянул время казни, позволило королю гномов вызволить его из плена. Именно после этого инцидента отношения между Шамором и Подгорным престолом окончательно испортились, а гному пришлось удалить кисти рук, так как, когда его пытали, палач перестарался, и пальцы на руках у гнома начали отмирать.

Когда ему удалили кисти, он хотел покончить с собой, но барон не позволил ему это сделать и забрал к себе в замок. Дарин был благодарен барону за спасение и поэтому по просьбе барона не стал повторять попыток самоубийства.

Король гномов был в ярости из‑за того, что его подданного Нумед III отдал в руки Священного Ордена паладинов. Когда скандал набрал обороты, Нумед просто сказал, всё произошло без его ведома, и весь гнев гномов пал на священников и паладинов. Им по сей день под страхом смерти запрещён въезд на территорию, контролируемую гномами.

Сколько раз король посылал послов к гномам – всё было бесполезно, Торгидор либо не впускал их в страну, либо отрубал им кисти и отправлял изувеченных послов назад. Так что, Макс, шумиха тогда была большая и вокруг Дарина, и вокруг церкви. Самое интересное, что в результате этой истории выиграли только гномы. Поскольку торговля между нашими королевствами полностью заглохла, то всё оружие и брони гномьей ковки завозятся в Шамор либо через Газар, либо через Тарон. Такой обходной путь настолько удорожил изделия гномов, что сейчас просто невозможно купить настоящий меч, сделанный руками гномов, зато подделок на рынке полным‑полно. Те же дворяне, которые хотят заполучить отличное оружие и доспех, едут на рынки Газара или Тарона, только там можно встретить гномов‑оружейников. Вот такие дела, Макс, творились совсем недавно, – закончил Рон свой рассказ, переворачивая очередной труп и снимая с него кольчугу.

Я слушал его, открыв рот. Я даже и не знал, что Дарин – такая знаменитость, по его поведению и не скажешь, что он был послом при королевском дворе, да к тому же и предводителем хирда.

– Круто, – высказался я, помогая Рону раздевать наёмника, убитого нашим болтом.

Как бы я за сегодняшний день ни устал, но продолжал вместе с Роном до самых сумерек раздевать наёмников, откладывая отдельно оружие и брони. Есть хотелось зверски, и руки меня уже почти не слушались, но поскольку Рон не переставал работать, то и я не мог остановиться.

Закончили мы работу, когда наступила почти полная темень, только бледный свет двух лун освещал полянку, на которой мы трудились.

– Ну вот и всё, осталось дождаться приезда наших, – закончил нубиец, почистив руки в чистом снеге и вытерев их об относительно чистую попону одной из убитых лошадей.

– У тебя поесть ничего нету? – в надежде спросил я.

– У меня нет, а вот у них есть, надо только в сумках пошарить, – кивнул Рон на седельные сумки дохлых лошадей.

Только от одной мысли, что нужно собирать еду с погибших лошадей, да к тому же и в окружении трупов, меня вывернуло наизнанку.

– Значит, есть ты не очень хочешь, – с усмешкой заключил Рон, глядя на моё перекосившееся лицо.

– Да ну тебя, – разозлился я, вытирая лицо снегом, – я правда есть хочу, весь день на нервах. Плёткой два раза перепало, знаешь, приятного мало.

– Да тебя едва задело, хватит хныкать, – оскалился негр и дал мне подзатыльник, – если бы я ударил, ты бы уже не встал.

Я обиженно засопел, не признаваться же Рону, что я тогда так сильно испугался, что готов был расколоться и выболтать наш план.

– А вот и помощники к нам подоспели, – радостно сказал нубиец, глядя в темноту.

Я посмотрел в том же направлении, но ничего не увидел.

– Где? Кто? – пялился я в темноту в поисках тех, кого Рон назвал «помощниками».

– Да вон же, слепая курица, – ответил нубиец, тыча пальцем в темноту.

Ещё раз приглядевшись, я заметил двигающиеся тени. «Ну и зрение у этого чёрного дьявола», – с завистью подумал я.

Оказалось, что к нам идут шесть дружинников под предводительством неутомимого Штыря. Хотя, когда они подошли поближе и радостно нас поприветствовали, я заметил, что ветеран еле передвигается, что было, в общем‑то, неудивительно, ведь он проделал два четырёхчасовых пеших перехода.

– Штырь, ты почему в замке не остался? – спросил я его. – Не устал на одной ноге прыгать?

– Хозяин, – возмутился он, – как я могу отдыхать, когда неизвестно, что с вами? Мы ведь, согласно плану, сразу двинулись к замку, чтобы уничтожить тех, кого Таросс там оставил. Никто из нас не видел, что с вами, живы ли вы вообще.

Хоть от его слов и стало приятно на сердце, тем не менее я подумал, что делать только ради меня такой переход – это чересчур. «Нужно его как‑то наградить, что ли», – пришла в голову идея.

– Штырь, ты завтра представь мне к награде самих отличившихся, – сказал я. – Их ждёт два дня увольнительной и денежная премия.

Сержант довольно заулыбался:

– Список будет, как только доберёмся до замка.

– Пусть дружина копает яму вон там, за опушкой леса, – вклинился в наш разговор Рон, – сам прикинь, какого размера, чтобы всех захоронить.

– А с этим что делать будем? – спросил Штырь, кивая на гору оружия и доспехов.

– Пока припрячем в укромном местечке, – ответил я. – А потом, как сюда подводы доберутся, отвезём в замок и распределим среди дружины.

– Да, оружие и брони у них отменные, – похвалил мой выбор сержант. – Я уже сам прикидывал, кому из моих что подойдёт.

– Если что будет не так – Дарин подгонит, не переживай, – улыбнулся я сержанту.

Ещё три часа мы занимались тем, что стаскивали убитых в общую могилу, искали укромное местечко для оружия, старались убрать с этого места все следы битвы, а также искали улетевшие болты. Участие моих немногочисленных бойцов в сражении нужно было скрыть как можно лучше.

Закончив заметать следы, мы поплелись в замок, едва переставляя ноги от усталости. Добрались мы до него только рано утром и сразу же завалились спать.

Я проснулся только на следующий вечер и, как оказалось, встал самым последним. Рон уже вовсю командовал крестьянами, пригнавшими в замок три подводы, а Штырь с дружинниками ушли вперёд, на расчистку дороги для них.

– А вот и наш соня, – пробурчал Рон, завидев меня, выходящего из кухни с краюхой хлеба в одной руке и половиной жареной курицы в другой.

– М‑г‑мг, – пробурчал я с полным ртом.

– Пока ты спал, я уже распорядился, чтобы тех наёмников, которых вчера Штырь и дружинники побили в замке, закопали подальше отсюда, – пояснил Рон, пиная небольшую кучу броней и оружия, сложенную под навесом кузни.

– Уг‑мс, – ответил я, не отвлекаясь от процесса питания.

– Никакого уважения к трудящимся, – возмутился Рон, несильно запустив в меня камнем.

Камень летел медленно, поэтому я успел сделать две вещи – уклониться от него и дожевать кусок курицы.

– Ну, Рон, я ведь вчера так устал, что и сейчас всё тело гудит, – оправдывался я, – что ты сразу кидаться?

– Просто так, чтобы реакцию проверить, – усмехнулся нубиец. – Давай доедай и пойдём перед подводами, вдруг дружинники какую ловушку на дороге пропустили.

Тяжело вздохнув, я поплелся за ним.

Нам потребовалось два дня для того, чтобы перевезти все трофеи в замок. Вечером второго дня я добавил в первый гроссбух новую колонку прихода под название «разное» – двадцать кесариев, всё, что я насобирал из кошелей наёмников. Невелик доход, конечно, но, как говорится, «деньги карман не жмут».

Ещё три дня понадобилось Дарину и мне, чтобы подогнать доспехи под фигуры дружинников. Сделали мы это так удачно, что, глядя на довольные лица моих бойцов, ощупывающих обновки, я почувствовал чувство удовлетворения от хорошо сделанной работы.

Всем отличившимся бойцам и их командиру, Штырю, я, кроме обещанной увольнительной, выплатил по кесарию, что значительно подняло их и без того высокий боевой дух. Что ж, свой первый бой они выдержали с честью.

Надо сказать, что после этой стычки и до самого моего отъезда в столицу ни один из моих соседей ни разу не сунулся на мои земли. Видимо, смерть графа и наёмников некоторые из них всё же связали с моей персоной. Мне было всё равно, я не собирался устраивать балы или выезжать с визитами, и без того дел было невпроворот.

– Говоришь, десять дней ехать до столицы? – поинтересовался я у Рона за ужином.

– Лучше бери две недели, – откликнулся нубиец, поглощая жаркое. – Хоть королевская дорога и вымощена камнем, но всякое случается: транспорт подводит, разбойники шалят, да и погода зимой непредсказуема. Только было безветренно, глядь – через час уже метель метёт.

– Ну, тогда лучше пораньше отправиться, – сказал я. – Тем более что мне в столице есть чем заняться: хочу одежду прикупить, книг каких‑нибудь, да и о короле больше узнать нужно.

Рон при слове «король» поперхнулся.

– Да что о нём узнавать‑то? – ответил он, судорожно откашливаясь. – Жирный скряга, который за десять кесариев мать родную продаст.

Я удивлённо хмыкнул:

– Ты сталкивался с ним, когда служил в охране?

– Угу, – пробурчал нубиец, – там же и с герцогом познакомился. Два сапога пара.

– Значит, нужно будет держать с ним ухо востро, – сделал я себе в уме заметку про короля, – лучше всего просто кивать и поддакивать.

– Это правильно, – похвалил Рон мои рассуждения. – Не вздумай спорить с ним, взбесится, потом его ничем не утихомиришь.

– Хорошо быть королём, – вздохнул я, – никто тебе слова против не скажет.

– Зато живут они меньше других, – ухмыльнулся Рон. – Эту скотину на трон три герцога возвели, отравив его папашу, Нумеда II. Двое других герцогов сильно недовольны были, поэтому и от них избавились, чуть попозже. Кстати, Нариг – один из тех, кому король своей короной обязан, – вспомнил он. – Так что врага ты себе нажил знатного.

– Да понял уже, – помрачнел я. – Дёрнул меня чёрт с этим гадом связаться.

– Короче, выедем через два дня, – подвёл Рон итог разговору, – заодно и Шибот успеешь посмотреть.

– Это тот, что на самой границе Гостони находится? – уточнил я.

– С ней, родимой, – усмехнулся нубиец. – Единственный город этой провинции и по совместительству постоянная резиденция герцога.

– А как же его замок, он разве не там живёт? – поинтересовался я.

– В замке сейчас только управляющий сидит, – поделился знаниями нубиец. – Герцог с семейством своим в городе живёт, как подобает главе провинции.

– Ну, сынков его я видел, – вспомнил я герцогских отпрысков.

– Жаль, дочь его не приехала, – прищурился негр, – все говорят – красавица невероятная. Даже, поговаривают, герцог её от всех прячет, чтобы под короля положить, как она совершеннолетней станет.

– Вот скотина, – возмутился я.

– Не переживай, – засмеялся Рон, – другие четыре герцога не позволят ему этого сделать, у них свои дочери есть.

– Хочу быть королём, – засмеялся я, – ни забот, ни хлопот, да ещё девок разных в постель таскают.

– Тебе той, деревенской, не хватило? – с усмешкой произнёс нубиец.

– Ой, Рон, прям пошутить нельзя, – скривился я от воспоминания о Сатти.

– Ты, кстати, кого главным оставишь за себя в замке? – поинтересовался Рон.

– Как будто есть варианты, – проворчал я, – Дарина, конечно.

– Ладно, пошли спать, завтра у тебя усиленная программа обучения начинается, – сказал нубиец, вставая из‑за стола.

Я застонал:

– А до этого что было?

– Теперь больше будем уделять времени занятиям с оружием, а не силовой подготовке, – бросил Рон через плечо, выходя из комнаты.

Дождавшись, пока Герда уберёт со стола, я расстелил постель и завалился спать.

Глава 6. Месть герцога

– Вот движуха тут, – удивился я, когда мы подъезжали к Шиботу.

Если дорога, ведущая к городу, и без того была заполнена разным людом – купцами из Тарона, конными разъездами стражи, путешествующими дворянами, крестьянами на груженых подводах, – то на ближних к нему подступах путь превратился чуть ли не в пробку из движущихся в противоположных направлениях пеших, конных, грузового и пассажирского транспорта.

Правило движения здесь было только одно: дворянин всегда проезжал первым. Тот, кто не успевал убраться с его пути, получал удар или кнутом, или даже мечом.

Если с купцами дворяне вели себя более‑менее сдержанно, то замешкавшийся крестьянин мог получить по полной. Один раз прямо на моих глазах зарубили крестьянина, у которого лошадь сломала ногу, и он пытался сдвинуть телегу, полную мешков, на обочину. Задержавшийся из‑за этого дворянин просто подъехал к бедняге и одним взмахом меча убил его, а его слуги просто скинули и телегу, и труп с дороги. Дворянин поехал дальше, а на опрокинутую телегу полезли любители чужого добра.

Рон при виде этой сцены скривился, но ничего не сказал. Я же сначала дёрнулся было к убийце, но был остановлен строгим взором Рона. Он покачал головой и одними губами сказал:

– Не поймут.

Кинув взгляд на окружающих, я и вправду понял, что мой порыв они сочтут явной глупостью.

К самому городу мы подъехали в общей толпе, но, завидев стоящих в крайнем ряду дворян, которые проезжали в город отдельно от всего остального народа, я направил свою бричку туда. В седле я держался ужасно, и по заверениям Рона, любой дворянин, увидевший мою манеру езды, обоснованно засомневается в моём дворянстве. Ведь в обязательную программу обучения их отпрысков входили верховая езда и фехтование. Моё же нежелание ехать верхом можно было списать на болезнь или ранение, поэтому я последовал совету Рона и отправился в путь на своей бричке.

Встав в конец быстро двигающейся очереди из дворян, я принялся рассматривать местность. Город располагался на возвышенности, напрочь лишённой какой‑либо растительности, даже кусты вдоль дороги отсутствовали. Всюду, куда ни падал взор, были поля, сейчас укрытые снегом. Вокруг города не было никаких укреплений или сторожевых башен, даже его стены были гораздо ниже, чем в моём замке. У меня сложилось такое впечатление, что служили они только для того, чтобы стражники на воротах собирали дань с приезжих, а не выступали защитой города от врагов.

Ворота были под стать стенам, частью городских декораций – правда, функциональной их частью, Рон сказал, что на ночь они закрываются и выехать из города можно только утром.

– С вас два кесария, господин, – услужливо улыбнулся мне стражник, когда подошла моя очередь.

– А что так дорого? – изумился я.

– Так ведь это очередь для дворян, – ответил стражник, и улыбка сползла с его лица. – Если господин не в состоянии заплатить, то может встать в общую очередь.

При этих словах он насмешливо ухмыльнулся.

Я посмотрел в сторону общей очереди, которая едва двигалась и была длиной не в одну сотню метров. Жадность во мне стала бороться с голодом, и победил, как обычно, желудок.

– На свои два кесария, – буркнул я стражнику, протягивая деньги, – надеюсь, в оплату входят телохранитель и лошадь?

– Конечно, господин. – При виде денег на лицо стражника вернулась льстивая улыбка. – Могу посоветовать хороший постоялый двор, там останавливаются только дворяне.

– Если он по стоимости такой же, как въезд в город, то лучше я сразу отсюда уеду, – буркнул я про себя, направляя бричку в ворота.

Не успели мы проехать и десятка метров, как оказались окружены целой толпой нищих. Своим внешнем видом и благоуханием они мало чем отличались от бомжей в моём славном городе. Подскочив к бричке, попрошайки принялись вразнобой голосить:

– Господин, щедрый господин, подайте, ради Единого!

– Дайте спокойно проехать, – попытался я урезонить эту банду.

Попрошайки принялись виснуть на упряжи, тормозя и пугая лошадь. Облепленная со всех сторон незнакомыми людьми, она начала пятиться и нервно фыркать.

Ситуацию поправил Рон. Невозмутимо отобрав у меня кнут, он шестью взмахами разогнал всю толпу попрошаек. Те брызнули врассыпную, причём некоторые зажимали полученные раны на теле. Просьбы о помощи сменились проклятьями, правда, доносились они с расстояния, недосягаемого для кнута нубийца.

Нубиец хмыкнул и, забрав у меня поводья, остановил лошадь. Всё пространство вокруг нас моментально расчистилось.

– Не вздумай вести себя с ними вежливо, – наставительно произнёс Рон, когда мы двинулись дальше, – если хоть одному подашь, они от тебя не отстанут, пока не подашь всем.

Я вздохнул, мир другой, а нравы те же.

– Поехали, я тут один постоялый двор знаю, – сказал нубиец, направляя бричку в один из проулков. – Цены приемлемые, и вино не сильно разбавляют.

Пока мы ехали по людной улице, я старался не выглядеть деревенщиной и не вертеть головой по сторонам. Удавалось мне это плохо – ведь большой город в этом мире я видел впервые.

Улицы были довольно широки, две телеги могли на них свободно разъехаться. Это было удивительно, ведь я читал, что в Средние века моего мира улицы городов делали узкими, для лучшей обороноспособности.

«Видно, не боятся тут ничего», – подумал я, разглядывая мощенные камнем улицы со сточными канавами по краям.

Дома в городе – по крайней мере на тех улицах, которые мы проезжали, – были в основном двух– и трёхэтажными, одноэтажных строений почти не было.

– Сейчас проедем Цветочную улицу и будем на месте, – обрадовал меня Рон.

Я оглянулся вокруг: просто многолюдная и многоголосая улица, может, с чуть большим количеством торговцев с лотками, чем на других.

– Рон, а почему Цветочная‑то? – поинтересовался я.

– Когда‑то тут через день находили трупы, и родственники убитых на следующий день приносили цветы к месту их гибели, – улыбнулся мне нубиец. – Теперь тут ходят усиленные наряды стражи, и убийств почти нет, но название улицы так и осталось.

Я поёжился:

– Я‑то решил, тут цветы продают.

Рон рассмеялся:

– Тут раньше и продавали цветы, чтобы родственникам далеко не ходить.

– А почему именно на этой улице столько убийств? – поинтересовался я.

– Потому что сразу за ней находится Нищий квартал, – ответил нубиец, – а большинство его жителей работать не привыкло.

За разговорами мы подъехали к невзрачному заведению.

«Дикий вепрь», – прочитал я пафосное название на табличке, висящей на фасаде заведения. Ниже надписи, видимо, для тех, кто не мог читать, был изображён этот самый вепрь. Правда, на мой взгляд, больше всего он был похож на заросшего шерстью поросёнка со вставной челюстью.

Рон направил бричку к конюшне, откуда навстречу нам сразу же выбежало двое слуг.

– Господа хотят остановиться или просто оставить лошадь? – вежливо спросил один из них, худой юноша со странной причёской, под рваный «горшок».

– Остановиться, – ответил Рон.

– Тогда лошадь и бричку оставьте, пожалуйста, мне, а Ирвин, – юноша кивнул на второго, – отнесёт ваши вещи и представит хозяину.

– Вещей у нас мало, сами донесём, – ворчливо ответил Рон, слезая с брички и подхватывая свой небольшой узелок и зачехлённое копьё.

У меня вещей было ещё меньше, я ведь собирался приодеться в столице.

К сожалению, город я так и не успел посмотреть, так как вечером Рон ушёл по своим делам в город, а мне запретил выходить на улицу, чтобы не найти себе неприятностей на одно место.

– Пока не научишься постоять за себя, делать тебе на улицах нечего, – сказал он напоследок перед уходом.

Пришлось согласиться с его мнением, так как, при теперешних моих умениях, я не мог выстоять против Рона и десяти секунд, а если на меня нападут двое или трое? Так что, запершись в комнате, я решил хорошо выспаться.

Утром спящий Рон обнаружился в комнате, которую я вроде бы запирал. Я спустился вниз, чтобы распорядиться насчёт завтрака, и стал ждать, когда мне его принесут.

– Как думаешь, кого эта жирная скотина пошлёт в нынешнем году послом к Подгорному престолу? – услышал я разговор на языке, который тоже понимал.

Уронив на пол нож, я нагнулся, чтобы его поднять, и одновременно скосил глаз на говоривших. Ими оказались два неплохо одетых человека, похожие на дворян, которые, сидя за два стола от меня, спокойно разговаривали, считая, по‑видимому, что в такой дыре нет людей, способных их понять.

– Не знаю, – задумчиво произнёс второй. – После того, как Торгидор в этом году прислал виконта Ирса без рук, желающих занять это «почётное место» больше нет.

– Я слышал, что граф Рибус – наиболее вероятный кандидат на это место, – весело ответил первый.

Второй дворянин засмеялся:

– Жирная свинья глаз на его жену положил или на его богатства?

– И на первое, и на второе, – засмеялся другой. – Богатая вдовушка лучше, чем неуступчивый граф.

Оба дворянина засмеялись своей шутке.

– А, вот ты где, – раздался над моей головой голос Рона.

Поскольку я был целиком увлечён разговором дворян, то вздрогнул от неожиданности.

– Блин, Рон, – прошипел я севшему напротив меня за стол нубийцу, – нельзя ли орать потише? Теперь из‑за тебя эти двое понизили голоса, и я ничего из их разговора не разберу.

– А чего такого интересного они обсуждали? – заинтересовался негр.

– Кого пошлют на убой в этом году к королю гномов, – едва слышно проговорил я.

– И кто на этот раз впал в немилость? – усмехнулся нубиец.

Я быстро пересказал ему услышанное.

– Времена идут, а король не меняется, – хмыкнул Рон. – Ладно, давай поедим, пора ехать, дорога нам предстоит долгая.

Весь оставшийся до столицы королевства путь мы с Роном преодолели за десять дней. Погода нам благоприятствовала, дорога, добротно вымощенная каменной плиткой, способствовала приличной скорости передвижения. Единственной неприятной вещью за это время оказалась непереносимая скука. Мы с Роном, чтобы скрасить путешествие, обсудили всё, что только могли обсудить, обговорили всё, что могли обговорить, но всё равно темы для разговоров кончились, а дорога – нет.

Поэтому остаток пути мы просто молчали, кутаясь в накидки, чтобы не замёрзнуть на ветру. Разницу между передвижением на полузакрытой бричке и в автомобиле с печкой я почувствовал сразу, и желание путешествовать зимой у меня резко уменьшалось с каждым километром.

На главной королевской дороге было действительно спокойно и тихо, регулярно встречающиеся конные разъезды солдат не давали разгуляться разбойникам, правда, Рон говорил, что стоит съехать с дороги в любом из феодов, как немедленно убедишься в том, что разбойники очень даже опасны и вездесущи.

В день приезда сразу в столицу мы не попали, так как ворота уже были заперты, нам пришлось возвращаться к ближайшему постоялому двору и переночевать там. Оказалось, что таких дворян, как я, в гостинице было множество, поэтому, сидя вечером за столом, я внимательно прислушивался к их разговорам.

Выяснилось, что многие едут со своими сеньорами, так же, как и я, везущими налог королю. Но поскольку сеньоры имели множество вассалов, то и суммы у них были немалые. Поэтому и сопровождало сеньора в столицу значительное количество дворян или рыцарей с отрядами своих слуг.

Все присутствующие также обсуждали, кто и на ком женится в этом году, так как ежегодный сбор налогов являлся также всеобщим праздником, который сопровождался огромным количеством балов, даваемых королём и местной столичной знатью. Именно на этих балах представлялись друг другу сыновья и дочери дворянской знати, и там же заключалось большинство браков, чаще всего без согласия самих молодожёнов. Многие из них были сговорены друг за друга ещё в раннем младенчестве, а теперь, спустя шестнадцать лет, впервые имели возможность увидеть своего супруга воочию.

Поскольку меня здесь никто не знал, то и приближаться к молча сидящему дворянину под охраной настоящего воина‑нубийца никто не решился, хотя заинтересованных взглядов в мою сторону было множество.

– Ну всё, пошли спать, – пробурчал Рон, – завтра нужно встать пораньше, чтобы пройти в столицу в общей очереди. Платить такие деньги просто за въезд – это расточительство.

Я с ним полностью согласился, и мы отправились в снятую комнату.

Рон разбудил меня, когда за окнами была полная темнота.

– Вставай давай, – нубиец бесцеремонно скинул с меня одеяло. – Ехать пора.

Проклиная его про себя, я, пошатываясь, встал и направился в угол комнаты, где стояли таз и кувшин для умывания, которые я предусмотрительно велел поставить ещё с вечера. Холодная вода меня взбодрила, а умывшись и почистив зубы запасённой ещё дома корой, я почувствовал себя полностью проснувшимся.

Собрав вещи, я пошёл вниз. Хозяин уже ждал меня для расчёта.

– Еда готова? – спросил я его.

Вчера я приказал собрать небольшой запас продуктов, поскольку не знал, где мы сможем пообедать, лучше было проявить предусмотрительность.

– Да, господин, – улыбнулся хозяин, кланяясь мне. – Все, как вы просили, жареная курица и лепёшки.

– Хорошо, сколько с меня?

– Двадцать сестерциев, – ответил хозяин постоялого двора, не моргнув глазом.

– Держи, – протянул я ему деньги.

Хозяин едва уловимым жестом смахнул их с моей ладони.

– Надеюсь, курица такая же вкусная, как вчера во время ужина, – пригрозил я ему.

– Господин зря волнуется, у меня всегда всё самое лучшее, – обиделся трактирщик.

Не слушая его хвалебную речь собственной кухне, я вышел во двор. Бричка была уже готова, и Рон ждал только меня.

– Копаешься, как всегда, – буркнул он, передавая мне вожжи.

– Ну, как хочешь, тогда курицу на обед я сам съем, – невозмутимо ответил я, трогаясь с места.

– Так бы и сказал, что покупал продукты, – сразу изменился тон нубийца, любившего поесть.

– Думаешь, мало будет народу? – поинтересовался я у него, выезжая с постоялого двора и беря путь в сторону города.

– Надеюсь, у Южных ворот будет значительно меньше, чем у остальных, – вздохнул нубиец.

– Не боишься встретить своих бывших сослуживцев?

– А что мне их бояться? – недоумённо спросил негр. – Я на службе у дворянина, так что всё в порядке.

– Ну у тебя же вроде какие‑то трения при дворе были? – закинул я удочку в ту запретную область, в которую Рон никогда меня не пускал.

– Прекращай хитрить, – улыбнулся нубиец. – Всё равно ничего не расскажу.

– А ещё друг называется, – притворно закатывая глаза, застонал я.

– Друзьям не платят за службу, – не попался Рон на мою маленькую хитрость.

– С радостью не буду платить своему другу, – ухватился я за его слова.

– К тебе это не относится, – отрезал Рон.

Я обиделся и до самых ворот молчал.

Как бы рано мы ни приехали, а возле ворот уже собралась настоящая толпа. Тут были и купцы, и рыцари, и дворяне, и ремесленники, и простые крестьяне. Мы пристроились в конец общей очереди, не хотелось только за въезд в город платить стоимость четырёх ночевок на постоялом дворе.

Я заметил, что много простых рыцарей, едущих в одиночку, тоже встали в общую очередь.

Через полчаса ворота открылись, потянулось томительное ожидание. Промаявшись два часа и заплатив десять сестерциев, мы с Роном наконец въехали в столицу.

– Думаю, трудно будет найти место в гостиницах, – задумчиво сказал Рон, когда мы поехали по улице в сторону ближайшего постоялого двора.

– Из‑за большого стечения дворян и их слуг?

– Угу, – пробормотал нубиец, задумавшись. – Знаешь, ты пока остановись на этом постоялом дворе, а я пройдусь по знакомым, может, кто‑то сдаст комнату в своём доме, – наконец сказал он, выйдя из задумчивости.

– В принципе можно остановиться у главы гильдии, он ведь мне должен, – вспомнил я про разговор со Строном.

– Ну думай сам, не мне ведь решать, где нам лучше остановиться, – справедливо заметил Рон.

– Мне пока не очень хочется показываться у кого бы то ни было из тех, кого я знаю, – вздохнул я. – Давай сделаем так, если ты найдёшь дешёвое жильё у своих знакомых, то остановимся у них, а если не найдёшь, то так и быть, поедем к Строну.

– Договорились, – кивнул, соглашаясь, нубиец, – но особо на меня не рассчитывай, я думаю, при таком стечении народа всё доступное жильё уже разобрано.

Оставив меня на постоялом дворе, он ушёл.

Поскольку свободных комнат не было, то мне пришлось сесть за стол и заказать обед, всё равно заняться было нечем. Гулять по незнакомому городу одному не хотелось, тем более неся на себе пояс с кармашками, полными золотых монет. Перед нашим отъездом Марта под моим надзором сшила мне такой из тонкой кожи. В кошеле же я оставил самый минимум.