Дмитрий Манасыпов
Чистильщики пустошей-1
– Надо полагать, господин Капитан, что вы его сюда привели не для того, чтобы показать нам то, как серьезно выглядят ваши бойцы. Мы и так этому верим, и в то, что они серьезны. И в то, что бойцы. Причем опасные как для тех, ради кого вас сюда вызвали… – Батя налился кровью, зыркнув в сторону Краба, – так и для обычных горожан. Вот уж в этом вы нас заставили убедиться так основательно, что господин Краб даже хотел обратиться к вам с жалобой.
– Это вы по поводу тех ублюдков, которых мы поучили, как нужно вести себя по отношению к женщинам? – Хрипло каркнул Мерлин.
– Может они и ублюдки, для вас во всяком случае. – Главный шахтер вздохнул. – Но для меня работники, причем хорошие. Это не вы так измочалили моего бригадира, господин Мерлин?
– Мой заместитель.
– Да черт с ними с шахтерами! – Батя, чье напряжение было заметно даже невооруженным взглядом, не выдержал, впечатав тяжелый кулак в крышку стола. Посуда, как и в прошлый визит Капитана, заставляющая всю скатерть, подпрыгнула и жалобно звякнула. – Что с этими тварями, а?!
– Ха-а-ар-о-ши-й вопрос… – протянул Капитан.
Сзади колыхнулся воздух, и в комнате появился Гриф. Прошел к столу, сел напротив Бати, чуть сбоку от чистильщиков.
– Я бы сказал, уважаемые мои господа… – Кэп чуть наклонился вперед. – Что вопрос даже и интересный. Причем интересен он тем, что дело даже и не в тварях, которые сами по себе немного необычны, а в обстоятельствах их здесь появления. И теперь самое время мне вам задать несколько вопросов, чтобы хотя бы понять – с какой стороны ветер дует и чего ожидать жителям вашего, и именно так, города в дальнейшем. Очень, я бы сказал, недалеком дальнейшем.
– Что это вы имеете в виду, Капитан? – Герц, до этого момента сидевший неподвижно, щелкнул пальцами. – С какой стати вы хотите задавать еще какие-то вопросы? Это нам впору интересоваться про то, почему за неделю ничего вами не сделано, и опасность до сих пор существует? Что ваши люди караулят возле дома на Седьмой улице?
– А вы как думаете, милейший Герц? Может быть, мы там открыли бордель, небольшой такой бордельчик? Или, возможно, что мои парни нашли потерянные откровения от святого Мэдмакса? – Капитан внимательно посмотрел на безопасника мэра. – Вы же прекрасно знаете, из-за чего на вашей Седьмой улице сейчас находятся наши ребята, и что там делает машина. Так чего мы тут с вами друг перед другом спектакли разыгрываем, а?! Чай не в единственном на всю Звезду театре сидим.
– Вы нас в чем-то обвиняете?!! – Неожиданно вступил в беседу Правый. И голос у него оказался, на удивление, густым басом, так не соответствующим его вылизанному и надутому виду отъявленного хлыща. – Не слишком ли нахально, господин чистильщик?
– А я никого и не обвиняю, уважаемый советник. – У Капитана голос никогда не был настолько богат обертонами и переливами. Вместо них в его хрипловатом карканье лязгала матовая сталь затворов. – Вопрос, повторюсь, очень серьезный. В вашем городе кто-то, специально и намеренно, занимается исследованиями, ведущими к появлению тех самых объектов, что терроризируют его население. Этот кто-то, не очень умен, больше самонадеян, и скорее всего, является эмиссаром кого-то из противников Альянса. Почему? Это очень легко понять, если проанализировать обстановку здесь, на шахтах и в целиком на территориях Пяти городов. Понимаете, к чему я клоню?
– Понимаем. – Батя, у которого пурпурный цвет на лице неожиданно стал прореживаться белыми пятнами, кашлянул. – Все понимаем, Капитан. А вы понимаете, насколько опасные вещи только что объявили? Ведь это прямое обвинение в измене, не так ли? Надеюсь, что вы подумали, прежде чем это сказать, и, полагаю, перед этим подумали еще серьезнее и пока не сообщили эти новости в сам Альянс?
В тишине, наступившей после слов мэра, было слышно практически все в комнате. Сопение самого Бати, уставившегося на Капитана маленькими, налитыми кровью глазами. Еле слышную дробь ноги, со стороны кого-то из советников, которые явно занервничали. Тяжелое дыхание Краба, внешне безразличного ко всему происходящему. Постукивание по крышке стола пальцев правой руки Герца, что лежала на столе, а вот вторую не было видно. Скрип стула со стороны майора Грифа, который весь подался вперед. И щелчок зажигалки Кэпа, невозмутимо закурившего свою любимую сигару. Только Мерлин не издавал звуков, неподвижно стоя за своим командиром и убрав руки за спину.
Молчание, повисшее в воздухе, копилось подобно легким клубам дыма, нехорошее, напряженное и тягучее.
– Я хорошо подумал, господин Батя, прежде чем что-то подобное говорить. Именно поэтому и сказал, так как тянуть с этим не вижу смысла. – Капитан медленно стряхнул пепел в тарелку, подвинув ее к себе поближе. Судя по внешнему виду, в ней была курица с густым соусом, наверняка вкусная. Но это уже не было важно. – Что касается вашего второго вопроса… То сообщил, сразу по выявлению подземного хода и двери, которую твари сами открыть явно бы не смогли. Как-то вот так, уважаемые…
Мэр выдохнул, собрал пальцы в кулаки, до той степени, когда костяшки начинают белеть. Герц улыбнулся краешком рта и что-то сделал левой рукой. Господин городской советник Правый, тот самый обладатель густого баса, запустил руку за лацкан стильного пиджака. Его коллега ни сделал ничего. Майор Гриф выхватил из кобуры пистолет, вернее попробовал выхватить. Хотя выстрелы все-таки прозвучали.
Мэра откинуло назад, лицо вмялось внутрь, а из его затылка даже не брызнуло, а скорее взорвалось содержимым головы, заляпав красным и тягучим темную бархатную портьеру. «Бульдог», короткоствольный револьвер, который твердо держала рука Левого, штука убойная. Но держала она его недолго, потому что Капитан выстрелил практически из-под стола, по невообразимой траектории, тем не менее, попав в советника три раза. Громадный Краб ударил молниеносно, тяжелым кулачищем засветив Правому в висок и отбросив того на пол сломанной куклой. Тяжелый ботинок Мерлина ударил Грифа в подбородок, хотя тот и успел уйти в сторону, и челюсть не хрустнула сразу в трех местах. Майор перекатился через спину, не выпустив из ладони многозарядный пистолет, и нажал на курок. А вот Герц, нажавший на кнопку сигнализации, оказался намного проворнее его.
Он засветил локтем Крабу, волчком ушел от двух выстрелов в упор Капитана и метнулся к стене, успев нажать на незаметный выступ, и юркнуть в темный проход. Пули командира чистильщиков чиркнули его по голове и плечу, но с темпа не сбили. Кэп откатился в сторону, уходя с линии выстрелов Грифа, перекатившегося за поваленное массивное кресло, бросился к проему в стене, но не успел. Панель встала на место с неприятным металлическим звуком.
Мерлин перевернул стол, за который кинулся Кэп, которого чистильщик прикрыл огнем.
– Гриф! – Капитан подождал, пока майор не выстрелит еще пару раз и покосился на Мерлина. Тот показал ему пять пальцев. – Стоит ли стрелять?
– Стоит, говнюк. – Гриф хохотнул. – Еще как стоит.
– Внизу мои люди, и они не дадут вашим парням что-либо сделать. Не дури, бросай ствол и живым окажешься.
– За идиота меня держишь? – Майор, судя по шороху, полностью распластался на полу. – Когда за меня возьмутся комитетчики Альянса, то я лучше буду мертвым.
– А, вот и молодец. – Капитан улыбнулся. – Спасибо за данные, даже от души отлегло.
– Скотина… – Гриф выругался и сплюнул, сообразив, что стало ясно Капитану. Ведь подмога, откуда бы она не шла, не успеет к моменту прихода сил Альянса. – Вот хитрая сволочь!
Мерлин, прислушивающийся к звукам снизу, неожиданно услышал шорох. Оглянулся, пытаясь понять в нарастающем треске очередей с первого этажа, что же это. И увидел, как Краб, скребя пальцами пол, пытается встать. Понял, что сейчас может произойти, но не успел ничего сделать.
– Хоть в чем-то везет. – Голос Грифа стал тверже и увереннее. – Эй, господин главшахтер, хватит из себя ракообразное изображать. И не прикидывайся теперь мертвым, а то проверю выстрелом в твою тупую башку. Вставай, ублюдок, только медленно, и иди сюда, ко мне. Капитан, мне стоит что-то объяснять?
Мерлин глазами показал командиру, что он может прыгнуть, и прижать медленно встающего Краба к полу, закрыв его собственной броней. Капитан покачал головой. У Грифа был многозарядный «Беркут», крупнокалиберный монстр, привозимый с заводов бывшей столицы. Серьезный и быстро стреляющий пистолет, которым вполне можно продырявить жилет Мерлина, не говоря про попадание в голову.
– Ну чего тянем то? – Майор встал в полный рост, держа Краба на прицеле. – Иди сюда, я сказал.
Шахтер медленно подошел к нему. Гриф немедленно оказался у него за спиной, приставив ствол к голове. И плавно двинулся в сторону двери, не отрывая глаз от перевернутого стола, из-за которого не торопились показываться противники. Спиной ощутил дверь, чуть выдвинул шахтера вперед, свободной рукой пытаясь открыть предварительно заблокированный им самим механизм хитрого замка. Майор уже жалел про это, потому что двое охранников, стоявших в коридоре, были верными людьми и наверняка сейчас бы покрошили чистильщиков из автоматов. Хотя они наверняка смогут сделать это сейчас, когда дверь будет открыта. Он нисколько не сомневался в том, что из трех людей Капитана, оставшихся внизу, в живых не осталось никого. Хотя если судить по стрельбе, то может быть выжил кто-то из громил. Но явно не сосунок Енот. И людей внизу хватит на то, чтобы как можно быстрее уничтожить выжившего стрелка.
Майор щелкнул нужным переключателем, разблокировав дверь, и толкнул ее в сторону. Не отводя глаз от стола, позвал охранников, и не успел удивиться тому, что с его головой вошел в краткосрочный, но очень серьезный контакт приклад оружия одного из близнецов. Просто в голове неожиданно и бесшумно взорвалась граната, мгновенно превратив день в ночь, украшенную разноцветными сполохами и кругами. Тело Грифа упало с мягким шумом на пол, а в кабинет мэра ворвались стихающие звуки очередей снизу.
Глава двенадцатая: улицы в огне
«Лишь только отважный сердцем и храбрый душой пройдет по пути Воина
А на пути том ждут его и потери, и боль, и кровь, и пот.
Но без того пути – не будет мира в землях, согреваемым светом солнца,
И благодати господней не быть, ибо Тьма всегда ищет тех, кто слаб.
Встав же на путь – надо идти до конца, даже если силы покинули тебя, Воин.
Так как к цели движется тот, кто хотя бы ползет…»
Книга св. Мэдмакса (апокриф)
– Пригнись, дурень! – Ган пихнул в спину одного из патрульных, вжимая его в землю небольшого палисадника. Со стороны дома грохнуло, басовито и раскатисто, и еще раз.
Бочка, из-за которой выглядывал горе-воин, задрожала и издала треск. В досках появились сквозные пробоины, в каждую, при желании, кулак можно просунуть. Патрульный, отпущенный, наконец-то, совершенно очумело уставился на дырки там, где совсем недавно находился он сам. Выпученные глаза, на перекошенном и измазанном суглинком лице, шевелящиеся густые усы… Енот, несмотря на всю серьезность положения, чуть не расхохотался. Но вспомнил самого себя во время боя у фермы и передумал.
Из окон, закрытых толстыми дубовыми ставнями и прутьями решеток, грохнуло еще несколько раз подряд. В этот раз стреляли со стороны крайнего к улице, где, скорее всего, находилась кухня. Енот аккуратно высунулся из-за своего укрытия, которым стала поленница в самом углу двора, и тут же убрался назад. В него пальнули из двух оставшихся, и разом с трех стволов.
– Хорошие карабины у ублюдков. – Крикнул ему Ган, прицелился и выпустил короткую очередь. – Это с Кара-кайсацкого эмирата, я знаю. Прав был Кэп, ой и прав. Слышь, брат Енот?
– Слышу. – Парень попробовал проползти за поленницей в сторону пристройки к дому, но не вышло. Фонтанчики земли, мгновенно возникшие по курсу движения, четко показали, что засевшие в доме и стрелять умеют, и боеприпасов у них хватает. – Чего делать то будем?
– Уж точно не отходить. – Ган прижался спиной к одному из больших металлических бидонов, во множестве стоявших во дворе. Немудрено, когда хозяин дома молочник. – Их четыре человека, или три как минимум. Один может постоянно позицию менять просто, и это было бы лучше. Но один хрен, братишка, не дадут они мне подползти ближе, а то гранатами бы закидал… возможно. У меня три штуки есть.
Ган посмотрел на собственное войско: Енота и трех патрульных с громоздкими магазинными винтовками, кожаными нагрудниками с плотным подбоем и в тонких, но все-таки металлических, касках. Осмотр вышел невеселым и бодрости не внушал. Если молодец Енот, имеющий совсем скромный опыт, держался хорошо, то двое патрульных явно впервые оказались в подобной переделке и трусили. Третий, высокий, худой и жилистый мужик с рыжими волосами, был хорош. Ну, по отношению к собственным коллегам. Сейчас рыжий залег за одной из трех яблонь, заботливо обхаживаемых хозяином палисадника, и, время от времени, вколачивал пули в окна.
На данный момент в этой отдельной схватке, которых за последние сутки в городе стало не так уж и мало, наступил баланс сил. По какой-то причине противники группы Гана не спешили попытаться уйти по улице дальше, а их противники, которым отступать некуда и нельзя, никак не могли выкурить их из дома. Ган чертыхнулся себе под нос, понимая, что идти на прорыв против десятимиллиметровых пуль эмиратских винтовок есть ни что иное как самоубийство, и тоскливо покрутил головой по сторонам, соображая над тем, как ему поступить. В кармане пискнуло и затрещало.
– Ган на проводе… – Оружейник прижал динамик коробочки станции к уху.
– Ты там как, братишка? – Голос Файри было слышно не очень хорошо, динамик трещал и похрипывал. – И где находишься?
– Да не очень дела, сестричка. Торчу чуть ли в центре, возле перекрестка Каменщиков и Средней, во дворе местного молочника, как его, Енот? Вот, Веселого, короче. У меня тут, то ли четверо, то ли пятеро ухарей, которые не дают даже головы поднять. Вот такие вот дела.
– Вы там вдвоем что ли? – Голос чистильщицы в кожаном стал звучать сильнее и чище.
– Да нет, пятеро нас, я, Енот и трое местных. – Оружейник пригнулся, услышав новые выстрелы из дома. Рядом что-то сочно чмокнуло, а чуть позже завалилось, звякнув металлом. – Э, нет, сестренка, нас уже четверо… А гранаты кинуть не могу, лупят, сволочи, через ставни с решетками, нас скорее зацепит.
– Поняла. Ладно, Ган. Скоро буду у тебя, вместе с Виннету.
Оружейник довольно кивнул головой и подмигнул Еноту. Потом высунулся из-за бидонов и всадил длинную очередь поперек окон. За одним из них раздался длинный вопль боли, вперемежку с матерщиной.
– То-то, деревенщина, знай наших. – Ган хохотнул, глядя на бледного патрульного, совсем вжавшегося в землю. Тот косился совершенно растерянными глазами на труп собственного товарища, плавающий в лужи крови из перебитой шеи, и только и мог, что глупо моргать глазами. Рыжий поднял большой палец и влепил еще несколько выстрелов в самое крайнее окно.
Файри с разведчиком прибыли через пару минут, ртутными каплями скатившись через высокий каменный забор со стороны соседнего дома. Осажденные не успели среагировать, и девушка, сменившая свой кожаный наряд на штормовку, широкие брюки и бронежилет, проскользнула под самые окна. Возможно, что укрывшиеся в доме стрелки успели бы сделать что-то, например, сдаться чуть раньше Гану, или драпануть. Но они этого не сделали, за что и поплатились. Чистильщица приподнялась на коленях, вскинула руки к двум соседним окнам…
Два языка пламени, жаркие, оранжево-черные, жадно нырнули внутрь дома. Там немедленно заорали абсолютно дикими голосами, перешедшими в совершенно невозможный вой. Ган кинулся к Файри, на ходу сдернув с одного из трупов ветровку, накинутую сверху. Подбежал, свалив ее на землю и начал сбивать огонь, вспыхнувший на рукавах.
– Какого хрена костюм не одела, дура!!! – Оружейник злился. Пламя сбить удалось, но было видно, что на предплечьях женщины кожа не просто вздулась волдырями, она даже обгорела. – Знала ведь…
– Хорош орать, Ган. – Файри стиснула зубы, и прижала руки к груди. – Достань из аптечки мазь, сейчас затянется, смажешь, как обычно. Знала, не знала, ну да, дура, и удобнее скакать через заборы в том, что на мне. Что теперь то? Поболит, да пройдет, не впервой.
– Глупая ты. А если бы не сбил?
– Слышь, Ган! – Женщина подняла на оружейника карие глаза. – Был бы у бабушки член, была бы она дедушкой, честное слово… спасибо тебе, брат.
Енот, потрясенный до невозможности, смотрел на то, как медленно, но верно, на предплечьях чистильщицы появляется розовая тонкая кожица, расползаясь по красно-черным следам ожогов. И прямо на глазах становится нормального цвета, покрывая все то, что сделал с ней ее собственный дар. Лишь только после того, как Ган, начавший смазывать заживающую кожу мазью, закрыл Файри, он обернулся в сторону бушующего пламя.
Вспышка была недолгой, но успела заполнить собой, казалось, все внутри немаленького дома. Последний крик не затихал долго, повисая в воздухе протяжным звуком, напомнившим Еноту несколько раз бывавшим на шахтах, сирену окончания смены. Но он, показавшийся парню безумно долгим, наконец-то затих. Стрельба, слышащаяся отовсюду, отодвинулась куда-то далеко, оставив после себя только звон в ушах. Звон нарастал, становился все сильнее, смешиваясь с шумом начавшего разгораться обычного пожара, пламени, жадно лизавшего внутри все, что могло гореть, запахом трещавшего под его напором дерева, сладким и отвратительным паленым привкусом сгорающих тел. Потом он, звон, неожиданно прекратился, и Енота согнуло в приступе рвоты.
Ган, дождался, пока парня не перестанет выворачивать, отстегнул флягу с водой. Помог умыться, протянул чистый, хотя и застиранный чуть ли не до дыр, платок. Потом пошел в сторону рыжего патрульного, находившегося в таком же состоянии.
– А Лешего-то когда успело зацепить? – Произнес тот, вытираясь. И показал на второго оставшегося в живых из трусивших. Вернее, совсем недавно бывшего живым, так как после пули в лоб живым остаться тяжеловато.
– Действительно, вот ведь не повезло… – Присвистнул оружейник. – Всего ничего осталось, и на тебе. Глупая смерть, да, Енот?
– Может и глупая… – Протянул тот, косясь на отряхивающую, как ни в чем не бывало, брюки Файри. – Зато не такая страшная…
– Привыкай, братишка. Красавица, а, красавица?
– Чего? – Женщина подняла на него глаза.
– А у тебя теперь насколько еще заряда хватит? – Поинтересовался Ган.
– Да есть еще. – Файри чуть улыбнулась, подходя к Еноту. – Ну, ты как? Ты уж прости, но так часто бывает у тех, кто в первый раз видит. Ты же понимаешь, что если бы не я, то они нас?
Парень покивал головой, приходя в себя. Рыжий стражник, к которому женщина не обращалась, тоже покивал и быстро переместился в сторону дальнего угла дворика. Виннету чуть покосился на него, и усмехнулся еле заметным движением. Енот вздохнул, понимая, что Файри, с ее такой поразительной силой, все сделала правильно. Но от этого легче не становилось, и на душе стало очень погано. Тогда, в салуне, она могла сделать что-то подобное, но увидеть довелось здесь, в бою, и все равно – было страшно.
Тем временем Ган начал связываться с Капитаном, который руководил всеми боями в городе, и Енот решил пока просто отдохнуть. Сел прямо на землю, прислонился спиной к стволу яблони, у которой теперь, наверное, и не было больше хозяина, и начал вспоминать все, что случилось за последние сутки.
Вчера в мэрии, когда наверху началась стрельба, он даже не успел ничего понять. Первый одним движением просто закинул его за громадную металлическую кадку, заполненную землей, в которой рост какой-то непонятный куст. А сам, перекатившись за колонну, открыл огонь по охранникам мэра. Тем временем Второй прыжком оказался на лестнице и скользнул вверх так быстро, что размазался движением в полосу.
Стрелять Еноту пришлось не так уж и много. Потому что Первый оказался настоящей машиной для убийства, взявшейся уничтожать противника быстро и свирепо.
Трое, оказавшиеся самыми близкими, заработали ровно по две пули в лицо и комками мусора оказались на полу. Близнец не стал тратить время на ожидание их подкрепления, и решительно перешел в атаку, бросившись вперед. Еноту не оставалось практически ничего, как последовать за ним, стараясь хотя бы прикрыть его спину. Хотя этого тоже практически не потребовалось, потому что боец напоминал бронированное чудовище, которое невозможно остановить и не знающее промахов.
Пять выстрелов из большого оружия, больше смахивающего на пулемет, пять отлетевших фигур, с отлетающими в сторону красными брызгами. Тут же, неуловимым движением, Первый достал из подсумка две гранаты, моментально выдернул кольца и швырнул их в разные стороны, туда, где мелькали головы в шлемах, и укрылся за колонну на входе. Енот еле успел за ним, чтобы не попасть под летевшие осколки. А ствол длинного оружия близнеца уже дергался, снимая тех нескольких оставшихся в живых, что стояли на карауле у пулеметов на самом входе.
Енот смотрел на все это со стороны, едва принимая участие. Да, ему пришлось стрелять, и одного из охранников он положил, это точно. Но то, что творил Первый… это было чем-то странным, необычным даже более того, что можно было предположить. В какой-то момент он показался ему чем-то похожим на бездушный автомат, созданный специально для ведения боя. Автомат, выполняющий поставленную задачу на запредельных скоростях и точнейшем расчете, невозможном для обычного человека. Громадный силуэт размазывался в воздухе, мгновенно меняя траекторию движения, стреляя и попадая одним выстрелом и совершая невообразимые кульбиты при прыжках и перекатах. И ему стало страшно от того, что чем больше находится среди чистильщиков, тем больше путается от ощущения, что они даже страшнее тех, с кем призваны бороться.
Но как бы оно ни было, но свое дело близнец выполнил полностью, устранив за неполные пять минут около десяти человек, лучших среди уже бывших охранников администрации. К этому моменту наверху также было чисто. Второй спокойно и неумолимо, и при этом абсолютно бесшумно расправился с двумя охранниками на входе в кабинет Бати. Когда Енот услышал звуки шагов на лестнице и задрал голову, первое, что бросилось в глаза – Второй, несущий на плече связанного собственными многочисленными ремнями Грифа. Следом шел Мерлин, аккуратно поддерживая под локоть чуть шатающегося управляющего шахтами, Краба. Последним спускался Капитан, явно чем-то недовольный и отдающий приказы через рацию.
Как оказалось – ворота, у которых находился лагерь чистильщиков, взял под руководство старший капрал Штырь. Чем он руководствовался, так и осталось неясным, но зато теперь у Краба, оставшегося единственным руководителем в городе, появились лояльные к действующей власти представители закона под командованием капрала. Благодаря этому практически сразу в город смогла войти сначала машина Капитана, немедленно прибывшая с усилением к администрации, а впоследствии и один из «жнецов», который и остался на площади, вместе со всей группой чистильщиков.
Проблем сразу возникло великое множество, и каждый час приносил только новые и новые новости, которые странно было бы называть хорошими.
Первоочередной стал Герц, бывший представитель КВБ, и, по совместительству, агент Эмирата. Майор Гриф, когда пришел в себя, не стал запираться и героически отказываться давать показания. Некоторые из его сведений помогли в самом начале той заварухи, что разразилась буквально спустя час после перестрелки в мэрии. Но по большей части – оперативных данных он выдать так и не смог.
Герц, внедренный давно и надежно, создал в городе собственную организацию, в любой момент готовую к вооруженному противостоянию и перевороту. При необходимости боевые ячейки, входившие в нее, и состоявшие как из стражников, так и из городских обывателей, должны были полностью уничтожить все силы администрации и держать город до прихода военных частей Эмирата. Что они и попытались сделать, поднятые Герцем по тревоге. С помощью собственной системы связи.
Первые столкновения, начавшиеся в Старом городе, постепенно охватили практически все его районы. Возле вторых ворот заговорщики смогли укрепиться, и сейчас устраивали там баррикады и укреплялись.
Часть горожан старалась покинуть город, но на воротах выпускали только женщин и детей, и только на воротах Штыря. На вторых – по горожанам сразу же открыли стрельбу. Это стало их самой большой ошибкой. У многих горожан в домах тут же обнаружилось оружие, пускай и не самое лучшее, но обнаружилось. В ход они его пустили при первых же жертвах со стороны своих друзей, близких, знакомых. И это изначально предрешило то, что люди Герца не смогут реализовать планы. Не говоря уже про отряд чистильщиков, оказавшийся им совершенно не по зубам. Тем не менее, схватки, начавшиеся после вчерашнего обеда, плавно перешли и на следующие сутки. То здесь, тот там, слышались выстрелы. А сразу после полудня следующего дня – силы администрации и отряда Капитана начали выжимать противника в сторону вторых ворот.
Наибольшие опасения Капитана вызывали подземные твари. Выйди они ночью, и город, и без того трясущегося в лихорадке боев, проблем прибавится. Проход, охраняемый Тундрой, немедленно заложили стенкой в несколько кирпичей, и поставили там блокпост, усиленный станковым пулеметом, доставленным от администрации. Но, то ли Герц сам не умел управлять тварями, то ли после последнего столкновения они вышли из-под его контроля, кто знает? Сейчас либо затаились, либо решили вновь нанести удар по шахтам. А с ними у Краба не было связи. Единственная телефонная линия, проведенная туда, глухо и намертво молчала с самого начала боев. Отправить туда некого, все те, в ком главшахтер уверен – воевали на улицах.
Вот такие вышли последние сутки в городе, в котором меньше недели назад появился отряд Капитана. И неизвестно, что было хуже – чудовища из подземелий, или те, настоящие чудовища, что выпустили их ради собственных целей.
– Да, я понял… – Ган прислушался. – Понял, Кэп, выдвигаемся.
Файри вопросительно посмотрела на него.
– Сейчас «скаут» подойдет, садимся на броню и вперед, в старый город. Наши друзья решили попытаться все-таки выбить нас. Там сейчас полная жесть. Они, скорее всего, все силы бросили, что смогли собрать.
– Это хорошо. – Женщина улыбнулась. – Попробуем сразу все закончить.
– Как получится… – Оружейник поморщился. – Собираемся, ребят. Рыжий, отошел?
– Да, командир, отошел.
– Енот?
– Все хорошо, Ган. – Парень поправил сползший подсумок. – Готов полностью.
– Ай, молодец, брат. О, а вот и наша карета, уважаемые господа.
Над забором проплыл ствол пулемета башни «скаута» и голова Тундры, стоявшего на броне.
– Прыгаем, и поехали, быстрее! – Тундра выглядел помятым и абсолютно не спавшим суток около двух. Енот этому даже не удивился, так как, скорее всего так и было на самом деле. Слишком много дыр нужно затыкать, и людей не хватало.
Прислонив к забору садовую лестницу, стоявшую у сарая, перелезли через забор, сразу запрыгивая на броню «скаута». Двигатель рыкнул, выбросив черный выхлоп, и быстро поехал вперед, набирая ход. Хотя Жуку явно приходилось сдерживаться от желания наподдать газку, ведь улицы городка не везде подходили для маневров бронированной техники. В стороне южных ворот и Старого города все сильнее раздавались звуки ожесточенной перестрелки. Стало слышно, что кроме одиночных выстрелов винтовок и карабинов, треска очередей редких автоматов и пулеметов, в бою участвуют представители более крупного калибра.
– Вот черти где… – Тундра поднял щиток забрала, сплюнул и матюгнулся. Очень грубо и чрезвычайно грязно, помянув всех родственников заговорщиков, их половые связи и связанные с ними извращения. Файри отвернулась и ничего не сказала, заместитель Капитана не извинился. – Откуда только прыти и упрямства набрались? То ли к ним все-таки подкрепление может прийти, то ли еще чего.
– А на шахтах-то что, до сих пор неизвестно? – Оружейник устроился возле башни и повернулся к Тундре. – Там ведь вроде рудничной стражи одной до роты всегда стоит?
– Полный крандец на шахтах. Режутся и на поверхности и в тоннелях. Стража-то в основном за администрацию встала, но и там нашлось, кому стрелять в их сторону. У Краба заместитель заодно с Герцем, как оказалось, он там и верховодит. Так что у них там свой шахсей вахсей, и ни мы на них повлиять не можем, ни они на нас. С погранцами связи нет, но на Фронтире неспокойно уже недели как две, так что…
– Ясно. Они там пулеметы крупнокалиберные притащили, или это наши? – Ган внимательно прислушался к стрельбе, выделяя те звуки, которые спокойно определял даже отсюда. – Три пулемета двенадцать и семь, значит не наши. У одного затворная рама барахлит… да это и не пулемет ведь, да, Тундра?
– Зенитка, старая. Где они ее откопали, понять не можем. Ничего, мы им сейчас сюрприз подкинем. Кувалда из-за Румпеля-то и так злой, а сейчас совсем озверел. Он там несколько зарядов установил, между стенами и домами, у которых кладка слабее. Улицы там расширяются, рванет и все, проход для «жнецов» готов. Тогда мы их и выкурим, как муравьев.
– Серьезно… – Присвистнул Ган.
– А что делать?
Броневик, ворча движком, докатил до подходящего перекрестка и повернул направо, покатившись со спуска. Енот привстал, понимая, что южная часть, Живодерня и причалы горят. Черные клубы поднимались сразу в нескольких местах, восклицательными знаками четко выделяясь на синеве безоблачного небосклона. Неожиданно раздалось несколько глухих взрывов. Один, два, три… облака дыма и поднявшейся пыли вспухли грибами, не торопясь оседать.
– О, как… – Протянул оружейник. – Серьезен у нас Кувалда, ничего не скажешь.
Сейчас они ехали по одной из двух параллельных друг другу улиц Старого города, Третьей и Пятой. И со стороны Пятой уже доносился высокий вой турбины, работающей внутри механического монстра «жнеца».
Он вылетел раньше их «скаута», разом загородив все свободное пространство впереди. Длинная высокая машина на четырех мостах, с покатыми боками, острым, усиленным наваренным ножом носом и башней посредине. Из нее торчали два автоматических орудия, вдобавок к ним чуть снизу были пристроены два обычных пулемета. На боковых пилонах, чуть выступавших в стороны – виднелись вытянутые хищные тушки с оперением на концах. На броне ни одной фигуры в ставшей Еноту такой привычной броне чистильщиков.
– Мерлиновский аппарат. В башне наверняка Варяг сидит… – Крикнул ему Ган, стараясь перекрыть визг турбины. – Он, братишка, и стреляет хорошо из нее, и прется от этого, прям как ты от своего автомата после винтовки. Щас он этим говнюкам устроит такой халам-балам, что мама не горюй, вот увидишь!
