Проснулся я поздно. Проснулся от того, что мой член попал в мягкие теплые губы.
Над моим пахом склонилась голова Вики.
Скоро члену стало тесно во рту. Она подняла лицо, хитро улыбнулась.
– Нравится такое пробуждение?
– Ага, – выдохнул я.
– А если так?
Она наклонила голову, неторопливо накручиваясь губами на член. Глубоко. Совсем глубоко. Пока моя головка не почувствовала впереди препятствие, ее гланды. После короткой задержки Вика отпрянула. Она улыбалась.
– Мне сложно. Нужна практика. Я давно хотела попробовать, но стыдно было.
Девушка села верхом на мое бедро, потерлась о него промежностью. Она уже была влажной.
Потом перебралась на член. Села, покачалась на нем недолго. Слезла, улыбнулась шкодливо, глядя на мое лицо взяла член в рот. Облизала головку. Всосала глубоко. Опять села на него верхом.
Так она развлекалась еще несколько раз, пока не стала терять контроль над собой. А потом отбросила все игры и стала мощно двигать задом, прижимаясь ко мне своим гладким лобком.
– Давай! – резко задергалась она, когда у нее приблизился оргазм.
Через несколько движений я выплеснулся в нее.
– Феерично! – выдохнула она мне в шею, когда дыхание успокоилось. – Я теперь буду делать всё, что ты захочешь. Всегда. Чего бы ты хотел?
– Есть одно желание, которые ты можешь исполнить прямо сейчас.
– Да? – заинтересовалась подруга.
– Встань, иди голой на кухню, и приготовь мне омлет.
Вика улыбнулась и вышла из спальни, виляя попкой. Скоро по квартире расплылся запах жареных сосисок, которые она нарубила на сковородку. Я не выдержал, встал, не дожидаясь, пока она меня позовет.
* * *
Вика выглядела вполне здоровой. Поглядывала на меня исподлобья, игриво улыбалась, но при этом не забывала наворачивать омлет и бутерброды, так активно, что ее щеки торчали, как у хомяка.
– Как ты?
Улыбнулась:
– Неплохо. Чувствую себя удовлетворенной и довольной жизнью.
– А вчерашнее?
Пожала плечами:
– Будем смотреть, что из этого получится. Пока никто нас арестовывать не пришел.
Я задумался. Ее слова зацепили какую-то мысль.
– Знаешь, я вчера «скорую» пытался вызвать, сначала долго ждал ответа, потом сказали, что машин свободных нет, и до утра никто не приедет. Странно это.
– Вообще что-то странное происходит всю неделю. Люди как с цепи сорвались.
– И болезни наши так некстати…
– У нас таблетки кончились, надо купить. Вдруг вечером снова температура поднимется?
Я кивнул, схожу, мол сейчас.
Доел, оделся, пошел.
* * *
Перед тем как открыть дверь, посмотрел в глазок. Вспомнилось, как вчера неожиданно на меня налетел буйный будущий покойник, испугался – вдруг опять дверь открою, а там…
Лестничная площадка пустовала.
Я поцеловал всё еще голую Вику и вышел. За моей спиной громыхнула дверь, щелкнул замок.
Я остановился перед лифтом, нажал кнопку. Почему-то шума лебедки слышно не было. Я прислушался – из шахты лифта раздавались размеренные звуки. Глухие удары. Кто-то застрял?
За моей спиной загремел замок соседей. Дверь приоткрылась. В узкую цель выглянула женщина, круглощекая, лет сорока.
«Это та самая Света, жена соседа, которого мы…» – догадался я.
– Молодой человек, – негромко позвала она.
Я повернулся. Я был смущен. Вдруг она догадается, что это мы ее мужа завалили?
– Молодой человек, вы меня изнасиловать хотите?
– Что? –впал я в ступор.
– Вы меня изнасиловать хотите. Я знаю. А я сейчас совсем одна, представляете?
Пока она говорила, дверь ее квартиры медленно открывалась. Женщина стояла за ней совершенно голой. В одних тапочках.
– Муж куда-то ушел, некому меня защитить…
Большие груди лежали на выпирающем животе. Растянутые складки кожи на боках гармонично сочетались с целлюлитом на толстых бедрах. В центре всего этого великолепия чернел лохматыми волосами лобок. Я почувствовал тошноту.
– Нет, что вы! – замотал я головой.
– Не обманывайте. Я видела, как вы отводили взгляд, когда мы ехали в лифте. Вы давно хотите меня изнасиловать!
Мое отрицание застряло в горле. Дверь открылась полностью, и я увидел, что в руке женщины разделочный топорик для мяса. Цельнометаллический, продолговатый такой, тяжелый.
– Вы не так поняли… – голос у меня вдруг сел, я почти шипел.
– Я вам не верю, не надейтесь меня обмануть.
Женщина сделала шаг ко мне. Я, не отводя взгляда от ее безумно спокойных глаз, отодвинулся спиной вперед в сторону лестницы. Она опять шагнула, а я опять отошел. Я боялся сделать резкое движение, я боялся развернуться, чтобы не спровоцировать эту сумасшедшую.
Тут я вспомнил, что спорить с безумцами нельзя. Даже если они несут полный бред.
– Вы правильно догадались, но вот прямо сейчас я для вас не опасен. Я совсем недавно изнасиловал другую девушку. А насиловать больше одной девушки в день мне психотерапевт запрещает.
Я нес какую-то матерую ересь и отступал к лестнице. Она слушала и двигалась за мной.
Дверь нашей квартиры тихо щелкнула и открылась.
За спиной безумной тетки появляется Вика.
Над головой сумасшедшей взлетает и опускается табурет.
Тетка валится на пол. И топор роняет. Он ужасно громко звенит по кафельной плитке, эхо разносит звук по всем этажам.
Вместо голой толстухи передо мной оказывается голая Вика. С табуретом в руках и широкой улыбкой на лице.
– Тебя вообще отпускать из дома нельзя, кобелина. Признавайся, давно ты ее соблазнил?
Тут на пару этажей ниже проворачивается замок, кто-то выходит из квартиры. Вика вспоминает, что она голая, и заскакивает обратно в квартиру, вместе с табуретом. И я заскакиваю за ней, потому что что делать – не пониманию.
* * *
Тихо закрываю дверь квартиры и прижимаюсь к ней спиной.
– Что за чертовщина происходит? У них вся семья большая на голову?
– Ты с ней точно не спал? А то странное совпадение – муж ее на тебя из ревности бросается, потом она голой бросается на тебя. Я, конечно, могу понять ее чувства. Сама с радостью с тобой трахаюсь, но конкурентки мне не нужны. Мне самой мало.
– Да не трахался я с ней! – кричу шепотом. – Ты эту тетку видела?
Вика задумалась на секунду, поверила. Потом ее мысль перескочила на другое:
– Ой, я что, опять человека убила? Что же делать? Нас посадят теперь?
Я прикинул варианты.
– Может, пока никто не увидел, затащим ее в ее же квартиру и там оставим?
– Ага! – закивала головой подруга.
Я смотрю в глазок.
Тела нет.
– Наш труп сбежал!
Вика отталкивает меня, сама смотрит.
– Вот блин!
Через железную дверь мы слышим визг в подъезде, потом хлопает дверь на улицу.
Я открыл дверь, выглянул.
Площадка пуста. Трупа нет, топора нет, ничего нет.
«Что за хрень?» – не понимаю.
Тетка тяжелая, так быстро никто ее утащить не мог. Да и кому нужна, кроме нас, толстая голая мертвая тетка? «Некрофилу», – подсказывает подсознание.
– Сюда иди! – кричит Вика из кухни.
Я подбегаю. Наши окна выходят во двор дома, на ту сторону, куда открываются двери подъездов. Вика смотрит вниз. Даже окно открыла и, прямо с голой грудью, высунулась наружу, чтобы лучше видеть.
Выглядываю.
Перед подъездом стоит недоубитая нами тетка. Голая. Толстая. В тапочках. С топором.
У подъезда несколько человек. Люди, кто рядом с ней, шарахаются от безумной. Кто подальше, наоборот, пальцами показывают и подходят, чтобы рассмотреть. Кто-то уже и телефоны достал – снимают.
Тетка смотрит по сторонам, говорит что-то. Люди к ней придвигаются.
– Наверное, втирает, что ее изнасиловали. Или хотели изнасиловать, – предположила Вика.
– Или прямо сейчас хотят.
Какой-то мужчина подходит ближе, снимает джинсовую куртку, чтобы прикрыть телеса сумасшедшей.
Та что-то говорит. Он качает головой. Та вцепляется в его рубашку рукой и взмахивает топором. Мужик пытается отпрянуть, не удается. Топор рассекает ему ключицу. Толпа кричит и мечется.
Тетка взмахивает топором еще раз. Мужик пытается прикрыться здоровой рукой. Тетка толстая, удар у нее тяжелый. И топор тяжелый. Он раскалывает голову.
Тело падает. Безумная наклоняется и наносит еще несколько ударов по нему.
Потом распрямляется. Растрепанная, окровавленная. Теперь ее безумие видно издалека.
– Вот дерьмо!!
– Ага!
Подъезжает машина полиции. Останавливается невдалеке. Выходит пара ментов. Один совсем молодой, испуганно вцепился в автомат, второй выглядит старше и спокойнее.
Подходят к безумной.
Тот, который старше, жестом руки останавливает напарника и медленно достает пистолет.
Тетка что-то говорит.
Полицейский с расстояния в пару метров поднимает оружие, целится, стреляет. Дважды.
Тело голой тетки падает.
– Вот дерьмо!!
– Полное!
Свидетели на улице испуганно молчат. Полицейский что-то объясняет. Выносят покрывала, накрывают тела. Полиция уезжает. Тела у подъезда остаются. Люди расходятся, некоторые звонят куда-то и темпераментно рассказывают об увиденном.
* * *
– Они ее просто замочили! Даже не пытались арестовать или поговорить, – Вика отошла от окна и села на табурет, обхватив себя руками.
– Меня больше испугало, как именно они это сделали. Ты видела, старший приказал напарнику не стрелять из автомата? Он понимал, что из пистолета спокойно ее убьет. Из пистолета чище и безопаснее для окружающих. Они не первый раз так убивают.
– Что за хрень происходит? – девушка обхватила свою голову руками.
Ее груди качаются между локтями и отвлекают меня от убийства.
Вика замечает мой взгляд.
– Что? – улыбается. – Ты снова меня хочешь?
– Не сейчас, – беру я себя в руки.
Я взрослый мужчина, я должен позаботиться о моей девочке. Сейчас нужно не трахать ее, а выяснить, что происходит, и сходить в аптеку, за жаропонижающим.
– Я спущусь, поговорю с людьми, потом в аптеку.
– Я не отпущу тебя больше одного. Вместе пойдем. Буду тебя от голых озабоченных теток защищать.
– Я от таких голых теток теперь сразу убегать стану.
– А вдруг она будет голой, но молодой и красивой? Тоже убежишь? – с подозрением прищурилась Вика. – Нет уж. Я с тобой. И нож возьму.
– Голой, молодой и красивой? Прямо как ты сейчас?
– Точно! – подруга от комплимента расплывается в довольной улыбке.
И идет одеваться.
* * *
Площадка нашего этажа пустовала. Дверь соседней квартиры так и осталась открытой настежь.
Вика остановилась. Судя по хитрой морде лица, что-то задумала. За руку дергает:
– Давай зайдем, посмотрим. Они вроде вдвоем жили.
– А вдруг там кто-то есть? – тихо отвечаю. – Может, у них дети были?
– Были бы у этой тетки дети в квартире, она бы не бегала голой. Ну или сначала она бы их топором…
Мысль была логичной. Квартира соседей должна пустовать.
– Но это вроде как кража.
– Какая кража? Если что, скажем, дверь открытую увидели, зашли спросить, не нужна ли помощь. Если там пусто, найдем ключи, запрем, потом в удобное время спокойно поищем, что там интересного есть.
– Только я первый. И нож мне дай.
Вика подала мне кухонный нож среднего размера, который перед выходом сунула себе в набедренный карман штанов.
Я вошел.
– Есть тут кто? – поинтересовался из вежливости.
Молчание.
Заглянул в ближайшие двери. Кухня, ванная, туалет – везде пусто. Проход в гостиную – пусто. Спальни, две, за закрытыми дверями – тоже пусто. На балконы через окна заглянул – там тоже нет никого.
– Слушай, какая отличная квартира у них! – восхитилась Вика.
Квартира действительно от нашей отличалась, как новый «мерседес» от дедушкиных «жигулей», догнивающих в деревенском доме родителей. Во-первых, размерами. Она была трехкомнатной, наша – однокомнатная. Во-вторых – ремонт сделан отличный, с качественными материалами.
– А смотри как кухня оборудована! Тут даже посудомойка есть! – послышались восторги Вики.
Это в-третьих, да. Бытовая техника и мебель хорошие везде стоят.
– Давай потом посмотрим. Ночью.
Мне было страшно вот так спокойно ходить по чужой квартире, хозяйку которой только что застрелили на глазах всего дома.
– Вдруг соседи решат прийти, ее мужа поискать в квартире?
Вика спохватилась, быстро нашла ключи. Они висели на крючке на специальной дощечке в коридоре. Рядом висели ключи от машины. Похоже, кроме внедорожника мужа у безумной Светы была и своя.
Мы заперли входную дверь и по лестнице пошли вниз. Лифт всё еще не работал. И из него раздавались всё те же размеренные звуки, которые я услышал, когда напоролся на сумасшедшую.
* * *
Перед подъездом лежали два тела, накрытые тканью. Недалеко стояла кучка жителей дома, обсуждали происшествие.
Людей во дворе было гораздо меньше, чем в обычный день. Сегодня же суббота. Обычно за продуктами ездят, с детьми гуляют, компании молодежи пиво пьют, старики на солнце греются. Сейчас людей было мало, праздношатающихся людей и вовсе почти не видно. Кто-то быстро проходит по своим делам, настороженно поглядывая по сторонам, и еще вот соседи кучкой стоят.
Подошли к ним. Спросили, что полицейские сказали. Нам одна словоохотливая тетка пересказала. Оказывается, у психов обострение массовое, санитары психушек не справляются. Почему – неизвестно. Психи опасны. Полицейские, потеряв много людей, получили приказ стрелять на поражение. Рекомендовали из квартир не выходить, контакты с людьми, даже знакомыми, сократить до минимума.
Выслушав, мы пошли дальше.
– Надо было сразу в сети посмотреть. Там должно быть много видео и сообщений, если такая хрень происходит.
– Ага. Вернемся – посмотрим.
– Та тетка, которая рассказывала, тебе глазки строила.
– Серьезно?
– Тебе, котяра, это нравится?
– Мне ты нравишься. А та тетка – нет.
Вика улыбнулась, расслабилась.
* * *
В ближайшей аптеке купили жаропонижающее. Тех чудо-таблеток, которые помогли мне продержаться на работе, не оказалось, разобрали. Вроде как эпидемия гриппа неожиданно началась. Неделю назад ничего не было, а тут вдруг целая эпидемия. Девушка-аптекарь посоветовала взять анальгин в ампулах и еще что-то. Сказала, если это вместе ввести, сто процентов температуру собьет. Взяли. И шприцы взяли.
Пока возвращались к дому, пришла новая идея – закупиться продуктами. Вспомнили американцев, которые при любой непонятной фигне скупают туалетную бумагу. А мы будем скупать не бумагу, а продукты. То, что непонятная фигня уже вовсю происходит, –очевидно.
Взяли мою машину, доехали до супермаркета. Там бросалось в глаза, что ажиотажа еще нет, полки еще полные, но на лентах перед кассами завалы продуктов гораздо плотнее, чем в обычную субботу. И набор продуктов изменился – многие покупают не йогурты со вкусом экзотических пищевых добавок, не сыры с плесенью, а вполне себе простые макароны и крупы, причем не по одной упаковке.
Как я эту тенденцию увидел, понял, – надо брать по максимуму, иначе завтра-послезавтра даже хлеб не купим, разметут всё.
Мы загрузили две большие тележки. Спонсором этого развлечения стал сосед-покойник. Я использовал его карточку. Даже снял деньги с его карточек, сколько банкомат выдал.
На случай, если всё же попытаются расследование устроить, натянул бейсболку так, чтобы на камере не опознали, но я уже не верил, что кто-то что-то будет расследовать. Если полиция отстреливает психов на улице – тут не до расследований.
Кроме обычного нашего меню мы закупились мясными и рыбными консервами, взяли мяса, сколько в морозилку влезет, макароны взяли, крупы, сгущенки много. Всякие полезные мелочи – средства гигиены, пакеты, упаковочную пленку, шампуни. Сахар еще запасли, чай-кофе. И муку. Вика печет редко, но оладьи или омлет сделать способна.
– У соседей хлебопечка есть, – вспомнила в последний момент подруга.
И принесла со стеллажа еще три пакета муки.
Зачем нам столько продуктов? Не знаю. Но пусть лучше будут. Дело даже не в том, что муки не хватит, а в панике. Народ бросится разгребать всё, и это всё исчезнет на какое-то время с прилавков. Потом появится, но сильно дороже. В общем, пусть будет. Если панику не предотвратить, ее лучше возглавить. Моя девочка не должна сидеть голодной.
Вернувшись, мы долго таскали продукты от машины в квартиру. По лестнице. На шестой этаж.
* * *
От перетаскивания продуктов мы устали и взопрели. Так что вместо поиска информации в сети о том, что происходит, ввалились в душ. Вдвоем.
Результат был предсказуем. Вышли мы оттуда нескоро, зато чистые и удовлетворенные. Началось все невинно – с мытья друг друга. Потом мытье перешло в ласки с пеной, потом я стал целовать чистую влажную нежную кожу… а потом Вика уперлась руками в стенку, а я пристроился к ней сзади. Это еще хорошо, что нам ванну лень было наполнять, иначе мы там бы и уснули. А так – уснули на кровати.
– Что, опять? – проснулся я от прикосновения губ к члену.
– Угу.
– Нет. Сейчас у нас будут ролевые игры.
– Да? – заинтересовалась.
– Надевай чулки и фартук и иди на кухню, готовь обед.
– Гад ты.
– Голодный я.
Пока Вика готовила, я пошарил в сети. Много видео с безумцами. Немолодые женщины, которые раздеваются на улице или пристают к прохожим. Мужчины, которые читают проповеди. Люди, которые ведут себя явно неадекватно – застывают в странных позах, совершают одни и те же ритмичные движения, уходят в себя. Драки. Трупы. Мнения врачей.
В мнения этих я попытался разобраться. Похоже, пока шла первая волна комментариев, от тех, кто ничего толком не знает, но хочет словить популярность. Один такой «медик» под конец видео с красным от ярости лицом кричал, брызгая слюной, что настает конец света.
В этом ворохе мусора я нашел кое-что здравое.
* * *
– Есть иди, – крикнула подруга с кухни.
На обед (или это уже ужин?) были отбивные с макаронами. Вика даже какую-то подливку сделала, вкусную. Когда накладывала, я не удержался, погладил ладонью по ее голому заду. Приятно. Такая гладкая шелковистая кожа. Почему раньше мы так не делали?
– Что нашел в сети? – мы устроились перед тарелками.
– Один блогер попытался собрать проверенную информацию и обобщить ее. И со специалистами проконсультировался. В общем, всё серьезно. Идет эпидемия безумия. По всему миру. Власти пока ничего не говорят толком. Люди заболевают, температура, головная боль, потом – сумасшествие. По признакам похоже на паранойю, при этом много больных с агрессивным поведением.
– Это что же? Мы тоже?
Я только плечами пожал. И продолжил:
– Говорят о пандемии. У разных людей психические отклонения по силе разные. Кто-то ведет себя нормально, кто-то зацикливается на одной идее, а кто-то вообще теряет связь с реальностью. В самых тяжелых случаях – нарушение способности говорить и двигаться, галлюцинации.
Вика молчала. Переваривала информацию.
– У разных больных направленность их сумасшествия разная. Часто встречается бред ревности, у немолодых женщин – фантазии на тему изнасилования или того, что их все хотят, у мужчин чаще мания величия или какие-то сверхценные идеи. Например, один «гений» выложил ролик, где на полном серьезе говорил, что при ловле устриц нужно использовать звездный свет, а если поймать единорога и применить шерсть с кончика его хвоста, то вообще небывалый улов начнется, – я вспомнил ролик и улыбнулся. – Ну и много таких, кто считает, что за ними охотятся, управляют их телами, поселяют личинок им в голову или живот, отдают приказы прямо в мозг… в общем – полный набор бреда.
– И что же теперь? Карантин введут?
Я задумался. До сих пор я просто искал информацию, не пытаясь ее осмыслить. А теперь вот задумался. Я, конечно, не ученый. И не знаток политики или экономики. Фильмы о всяких апокалипсисах смотрел. Об эпидемиях читал. О войнах.
– Карантин вводить поздно. Зараза уже разошлась. Если введут – только ради того, чтобы людей изолировать друг от друга. Вроде как если они меньше будут сталкиваться, то и поводов для агрессии меньше.
– Так если людей в квартирах запереть, у них совсем крыша поедет, даже у здоровых. Они друг друга в семьях начнут убивать.
– Это ты так считаешь. А чиновники решат по-другому. Если всё дерьмо держать запертым в квартирах, его меньше видно будет, а для них главное – видимость.
Вика нахмурилась, но возражений не нашла.
– Я другого боюсь. Что, как во всяких зомби-апокалипсисах, те структуры, которые должны поддерживать порядок и обеспечивать жизнь, станут центрами распространения заразы. Представь – в армейской части начнется эпидемия паранойи. Если солдатам оружие выдадут – они тут же начнут стрелять друг в друга и в командиров. А потом разбегутся и откроют охоту на окружающих.
– Что же делать?
– Надо завтра опять в магазин ехать, мы неправильно закупились. То есть закупились правильно, но не всё, что нужно.
– Что ты имеешь ввиду?
– Если всё рухнет, то отключат электричество. Энергосистема рухнет из-за какой-нибудь аварии, и восстановить ее будет невозможно. Совсем. Отключатся холодильники. Скоропортящиеся продукты протухнут. В многоэтажках отключится вода. Нет воды – нет смыва в туалетах. И связь исчезнет – даже если провайдеры будут работать, телефоны и планшеты разрядятся, заряжать будет негде. Это только первые проблемы. Осенью не включится отопление. Трубы замерзнут и полопаются. Многоэтажки станут непригодными для жизни. Газ рано или поздно тоже в трубах исчезнет.
– Черт!
– Если пойдет по плохому сценарию, придется уезжать. У моих родителей есть дом в деревне – туда можно. Там есть колодец, печка, выжить можно. Но это чуть позже, пока есть электричество, можно не торопиться. Только воды питьевой надо набрать или купить побольше. И консервов, сколько увезем. И бензина.
– Может сразу ехать?
– Надо к отъезду подготовиться. Купить всё, что потребуется, надолго. Если получится – оружие достать какое-то.
* * *
После позднего обеда я понял, что у меня повышается температура.
– Ну что, в магазин поедем или секс?
– Ни то и ни другое, – я пощупал лоб подруги. Он оказался горячим. – Меряем температуру, колемся жаропонижающим, и в постельный режим.
Вика улыбнулась и подняла брови при слове «постельный», но я был настроен серьезно. Я должен позаботиться о моей девочке, а позаботиться – это не только про секс. Сейчас вот – температуру сбить надо.
У меня температура дошла до тридцати восьми. Чувствовал себя я сносно, так что себе колоть жаропонижающее не стал. А Вике вколол – у нее тридцать девять с половиной на градуснике было.
Мы устроились в кровати, прижались, пригрелись и заснули, как два хомячка в уютном гнездышке.