Дмитрий Коровин
Видеосклеп

И вот она во всем своем великолепии стояла перед классом, мелодичным голосом рассказывая о Оресте Браунсоне⁴ и с поэтическим вдохновением зачитывая отрывки его произведения. Плотная, облегающая юбка цвета какао; нежно-розовая, застегнутая доверху строгая блузка; пышные волосы, собранные в бутон и зафиксированные на затылке – в Деборе вроде и не было ничего вызывающе сексуального, однако тем она, быть может, и брала, скрывая под стилем «синего чулка» сражающие формы. Каждое ее движение, каждый жест, каждый поворот был преисполнен трепетной женственности и, надев на себя хоть средневековые доспехи, Дебора Грейсмит не смогла бы скрыть за ними чувственность и очарование молодой особы, задыхающейся без любви.

Юноши сидели, словно вкопанные, а у Дина с непривычки даже приоткрылся рот, когда учительница, пробегая глазами по переполненному классу, остановила на нем свой страстный взгляд, сдержанно подчеркнутый косметикой.

– Вы новенький? – спросила она слащаво-ядовитым голосом, невольно околдовывая парня.

Хобб нагнулся через проход и ткнул пальцем Дина, тот встрепенулся и тихо выплюнул:

– Да…

– А как фамилия? В журнал вас, кажется, еще не записали…

– Дэннинг, мэм, Дин Дэннинг.

– У меня жил грызун по кличке Дик, – донеслась уже приевшаяся шутка с той же галерки. – Дик, мэм, Дик – лемминг!

Дин повернулся и натолкнулся на тупое, но чрезмерно самоуверенное смуглое лицо одного из представителей Коршунов. Индеец сразу же одарил его мерзкой, надменной улыбкой и, слушая общий смех, наверное, почувствовал себя замечательно.

– Тихо-тихо! – успокоила мисс Грейсмит, обойдя учительский стол чуть сбоку, и наклонилась к журналу, чтобы вписать туда новое имя.

Большая часть мужской половины класса невольно скосила глаза на оттопыренный тыл удивительной учительницы, но она это сразу заметила, так как быстро переместила его в сторону доски.

– Итак, продолжим… – сказала женщина, выпрямившись.

Литература, как и большинство уроков, проходила парой по тридцать минут, разрезанной коротенькой переменкой, за которую едва ли можно было успеть пробежаться до туалета и обратно, и это был последний на сегодня урок.

Унося с собою образ молодой учительницы, полностью вытравивший биографии отечественных и английских писателей, класс с шумом и криками вывалился на улицу. Одни направились к парковочной площадке, другие к остановке школьного автобуса. Дин, Хобб, Зельда Мьямба, а также Альфред Нефф затесались в число последних.

– Черт возьми! – вдруг осекся Хобб, застывая на месте. – Я забыл взять тетрадку у Иды!

– По истории? – спросила мулатка.

– Ну да! В пятницу доклад, а у меня и поросенок еще не чесался!

– Какая тема? – вступил Альфред.

– Европа, мать ее.

– Этим я тебе не помогу, попробуй поискать в Интернете, или вернись в библиотеку.

– Ну да, а потом по башке получу! Что ты Пиледжи не знаешь? Этой очковой кобре все статьи наперечет известны, даже если грубо изменить, она догадается, стерва. А Ида в прошлом году ходила на дополнительные занятия, и у нее был составлен конспект по этой теме, который оказался никому не нужным.

– Постой-постой… – осадила Зельда, оглядываясь и сощуриваясь в сторону парковки. – Кажется, машина Свена еще на месте, значит, и Рот с Идой не уехали. Пробегись, может, поймаешь.

Хобб рванул, как сумасшедший, а Дин, Зельда и Альфред продолжили путь к остановке.

– Слушайте, ребята, – произнес последний, – я не буду дожидаться автобуса. Мне сегодня к стоматологу и боюсь опоздать. Побрел я потихоньку… срежу напрямик, быстрее получится.

– Вали-вали, задерживать не станем, – оригинально попрощалась Зельда.

Альфред помахал рукой и торопливо пошел вперед. Уже через пару минут он перешел шоссе, пропадая среди деревьев на той стороне. Парочка осталась наедине.

– Так ты откуда к нам приехал? – поинтересовалась девушка, медленно перебирая ногами, будто специально.

– Портленд.

– Слышала, знаю. Говорят один из самых зеленых городов в стране.

– Точно, но не зеленее Махквана.

– Да что Махквана! По сравнению с этой разросшейся фермой, вдруг в шутку обозванной городом, твое существование в Портленде будет вспоминаться, как лучшее в жизни приключение.

– Не знаю, Зельда, я ничего еще здесь не видел.

Девушка отреагировала на свое имя и незаметно улыбнулась, маскируя удовольствие.

– Там река еще есть, – добавила она.

– Совершенно верно, Вилламет. А у вас в этих краях жидкость имеется какая-нибудь?

– Не поняла…

– Ну, где искупаться можно?

– А-а, ха-ха-ха, – засмеялась мулатка, засияв лицом. – Да, Утиное озеро, в пятнадцати километрах на восток. Так что, увы, освежиться не получится.

– Да я просто спросил, сейчас до дома бы добраться. Первый день все-таки.

– Мамочка волнуется? – подковырнула Зельда, с лукавством, но вполне добродушно рассматривая профиль спутника.

– Почему… – занервничал Дин, не зная, что лучше ответить.

– Не напрягайся, со мною просто и стебы мои не злы.

Они дошли до остановки, но остались несколько в стороне от общей кучки.

– В школе, где ты учился, цветные были? – продолжила Зельда, вставая прямо перед Дином.

– Да, несколько человек, пацаны в основном.

– Как ты к ним относился?

– М-м, да нормально, а почему ты спрашиваешь?

– Просто так. У нас тут мало негров, индейцы – да, но негров практически нет.

– Ты не негр, у негров губы толстые и нос картошкой, – успокоил Дин, рассмеявшись.

– У меня мать белая, местная, а отец из Дакоты приехал. Его гнобили тут здорово, когда он начал за мамой ухаживать, но результат перед тобой.

– Прехорошенький результат.

– Ты правда так считаешь?

– Да, – кивнул юноша, выдерживая проницательный женский взгляд. – А знаешь, я ведь тоже двойного происхождения…

– В каком смысле?

– У меня мать иностранка, русская, а отец коренной американец.

– Русская? Ого! – воскликнула девушка. – Русские всегда меня притягивали, они такие загадочные.

– Эй, Дин! – вдруг окликнули из ожидавшей кучки школьников.

Парень оглянулся и заметил Хельгу Майер, быстро приближавшуюся к ним.

– Ой, блин, вот этого не надо… – тихо проворчал он.

– Подожди, я быстро ее отошью, если хочешь, – заверила Зельда. – Только я могу показаться тебе грубой.

– Неважно, лишь бы избавиться от этой немки.

– Да-да, я читала, русские немцев не любят… Еще свежи сороковые в их буйных головах.

Дин чуть заметно улыбнулся, но подошла Хельга и сразу же наткнулась на угрожающий взгляд мулатки, полностью ее обезоруживший.

– Я вам не помешала? – робко спросила девушка.

– Не видишь, мы разговариваем! – резанула Зельда. – Кто тебя сюда звал?

– Я… э-э…

– Ну и вали отсюда, со своим «э-э»!

Хельга повернулась к Дину, словно в поисках защиты, но чувствуя его обособленность, уже начала разворачиваться на сто восемьдесят градусов.

– Подожди, сучка, планета круглая, прикатишься…

С этими завуалированными угрозами девушка пошла обратно, одарив Дина на прощание строгим и оскорбленным взглядом.

Повернувшись спинами к остановке, чтобы никто не увидел их издевательских улыбок, пара молодых людей сдержанно посмеивалась.

– Вот ты и получила врага, – сказал Дин.

– Плевать, – бросила Зельда, – она идиотка. Хуже нее только Труди Бургин.

Послышалось гудение, и на дороге зажелтела краска школьного «такси».

– Автобус!

– Это для малолеток. У нас их несколько и маршруты немного разные. Наш подойдет минут через пять.

– Подождем, – сказал парень.

– Подождем, – повторила мулатка, опять с какой-то двойственностью поглядев на собеседника чуть искоса. – Тебя не удивляет, почему у нас старшая и средняя школы в одном здании учатся?

– Я думал, что это девятые классы так плохо кормят, – пошутил Дин.

– Ха-ха, нет, просто городское управление не располагает свободными зданиями, вот всех и запихнули в один корпус; однако это только так кажется, потому что мы учимся в разных крыльях и встречаемся только на переменах, да в столовой, она общая, – объяснила Зельда, кивая в сторону приближающегося автомобиля. – О, смотри, элита покатила.

Мимо остановки, со свистом и рычанием, пронесся сверкающий синий «Мустанг», со стильной аэрографией на капоте и крыльях в виде языков пламени. За ним, чуть уступая в скорости, оранжевый 325-й купе от «БМВ» с водителем девушкой. Дин узнал в ней рыжеволосую Николь Дилэни. Значит, и сказочная Сондра была в одном из салонов этих машин.

– Что за девушки ездят на «БМВ»? – спросил он с чуть заметным раздражением.

– Горячие девушки! – подчеркнула Зельда, с завистью провожая промчавшиеся автомобили.

– Мой па… то есть, мой отец, – исправился парень, – всегда говорил, что «БМВ» – машина с характером, а значит мужская.

– Следуя этой логике, все женщины, у которых под капотом больше сорока лошадиных сил, законченные стервы?

– Нет, просто сучки.

Оба захохотали, но смех был бесцеремонно прерван появившимся, словно ниоткуда, Хоббом Кёллером.

– Тогда уж не сучки, а коблы! – выпалил он, услышав окончание беседы, и схватил девушку за плечо.

– Убери руку, – фыркнула мулатка, дернувшись.

– Это такие женские самцы, – уточнил Хобб. – Зельда знает.

– Что ты мелишь, козел!? Хочешь домой вернуться с подбитым глазом? – осадила девушка, замахиваясь.

– Ой-ой-ой, напугала! Прямо в штанишки накакал!

– Идиот…

– Хватит вам, ребята, – прервал Дин. – Вон еще один автобус выкатывает, наверное, наш, – предположил он, сразу меняя тему для того, чтобы отвлечь одноклассников от ругани: – А что, Свен вас не подвозит?

– Только Рота и Иду, – ответила Зельда. – Нам в противоположную сторону.

– Ты с конспектом? – продолжил Дин, меняя и эту тему.

– Тут он, – бросил Хобб, показывая подмышкой стопку из тетрадей и учебников.

Автобус притормозил, вздохнул, и в распахнутую дверь торопливо полезли оставшиеся старшеклассники. Дин, Хобб и Зельда вошли последними, и для них уже не было свободных мест, кроме заднего ряда.

Глава 3

Маршрут школьного автобуса опоясывал городок полумесяцем. Водитель – пожилой, лысый, тучный мужчина – не углублялся в улицы и ни разу не покинул основного шоссе. Махкван плотно расположился в низине, и дорога несколько возвышалась над ним, проходя у подножия трех, соседствующих друг с другом, холмов; иногда изрядно поднималась, грозя отправить зазевавшегося автомобилиста прямиком с насыпи довольно крутого оврага.

После первого плавного поворота, Дин сконцентрировал внимание на пейзаже за окном, пытаясь вытянуть из памяти недавнюю картинку с местом своего десантирования. Ведь утром, уезжая на работу, в школу его отвозил отец и даже специально остановился где-то в этом месте, показав сыну путь к дому. С первого раза Дин, конечно же, ничего не запомнил и сидел теперь с взволнованным лицом, пытаясь скрыть панику, наползавшую изнутри. А внизу, в зеленом океане, мелькали разноцветные островки железных и черепичных крыш.

– Все в порядке? – спросила Зельда, тронув соседа за предплечье.

– Да, – буркнул Дин. – А что?

– У тебя такая мина, будто ты готовишься встретиться с кожаным ремнем пьяного папаши.

– Нет-нет, тут другое…

– Смелее!

– Я не помню, где мне выходить.

– Хм, а надо бы! – вмешался Хобб, сидевший по другую сторону от мулатки. – У нас лишь сопляков по адресам развозят.

– На какой улице вы поселились? – продолжала мулатка.

– Осиновая 18, – ответил Дин.

– Так, – крякнул Хобб, – нужно прикинуть…

– Подождите, я знаю, – прервала девушка. – Сейчас будет наша остановка, а ты сойдешь на следующей, когда автобус спустится в долину. Шоссе пересечется с улицей Трампа, по ней пройдешь вниз и на первом же перекрестке свернешь направо, на улицу… Хобб, какая там улица?

– Лесная, по-моему, – предположил он.

– Вроде да, впрочем, неважно, по этой улице еще полквартала, затем влево. Это и будет твоя Осиновая.

– А нельзя по Трампа дойти сразу до Осиновой, зачем мне сворачивать?

– Осиновая заканчивается тупиком, упираясь в какие-то строения, и не доходит до Трампа. С улицей Трампа пересекаются только Лесная и Нижняя. Дом-то, надеюсь, узнаешь?

Дин кивнул.

– Номера у нас далеко не на всех, так что там спросишь кого-нибудь.

Автобус замедлил ход и затормозил.

– Нам выходить, – сообщил Хобб. – До завтра.

– Пока, – тихо сказала Зельда, высверливая взглядом, и заметив, что Дин все еще нервничает по поводу предстоящих поисков, еще раз дотронулась до его предплечья в знак поддержки.

– Увидимся, если не заблужусь, – ответил он.

Большая часть пассажиров рассредоточилась ранее, и в салоне осталось всего несколько человек. Никого из них Дин в школе не встречал.

– Значит, на следующей, – прошептал он и немного расслабился.

Первый день Дина Дэннинга, в общих чертах, прошел вполне неплохо. Есть несколько знакомых, во главе с Хоббом, а главное есть уже две кандидатки в подружки. Хельгу, конечно, сразу нужно отмести, а вот о Зельде можно было всерьез призадуматься. Да, она по-деревенски причудлива, может даже статься, что груба. При флирте с ним она, возможно, сдерживается, но при более тесном контакте ее характер наверняка разочарует. Как она расправилась с Хельгой! Ни капельки вины, ни тени сожаления! А если б та усилила напор, Зельда наверняка вцепилась бы ей в волосы. С другой стороны Дину было не из кого выбирать. На математике присутствовали все и, кроме Сондры, глаз никто особенно не радовал. Разве что ее рыжая подруга Николь. В любом случае обе были недосягаемы. Если уж Свен, судя по всему, воробушек стрелянный, ко всему прочему играющий в команде с красавчиками Итаном Пайпом и Максом Хоганом, получил из-за Сондры по морде и так и не удостоился чести быть ей замеченным, то что было ловить приезжему, не богатенькому новичку-середнячку? Максимум, чего он удостоился – ее мимолетного внимания и комплимента «симпатичный пацанчик». Однако нельзя зацикливаться на одногодках. Есть еще классы помладше, которых исключать ни в коем случае нельзя. Четырнадцати-пятнадцати летние козочки, робко посматривающие на уверенных и опытных старшеклассников, словно на богов из поднебесного мира. Есть и выпускницы, пресытившиеся одноклассниками и грезящие о растлении такого вот шестнадцатилетнего девственника. Дин – новичок, его никто не знает, с ним будет проще сблизиться, и он сможет поставить себя как угодно. Прикинуться хулиганом, жиголо, изгнанным принцем, наследником умирающего миллионера, да хоть послушником монастыря, как некогда пробовал герой из фильма «Американский пирог»⁵.

– Такого шанса больше не представится, – снова прошептал вслух юноша. – Тут легче обмануть и напустить тумана, это тебе не Портленд.

С мыслями о противоположном поле Дин не сразу заметил, как остановился автобус. Мгновенно вскочив с места, он пробежал по проходу и, перепрыгнув через ступени, выскочил на асфальт.

– Спите, молодой человек, – сказал водитель, шутливо погрозив пальцем, и сразу же закрыл дверь.

Оказалось, что из автобуса вышли еще двое, парень и девушка. Они уже отошли от остановки на приличное расстояние, а вскоре вообще пропали из вида. Теперь Дин остался в полном одиночестве на пустынной улице Трампа, на которой, с некоторым интервалом, располагалось всего несколько домов. Первый и самый ближайший, был темным и каким-то обшарканным, с заколоченными окнами.

Никого не было. Впереди тишина, а сзади лишь кратковременный шум проносившихся по шоссе автомобилей.

Дин дошел до второго дома с грязно-желтым низеньким забором, приблизился на минимальное расстояние, чтобы заглянуть во двор, но, ничего особо интересного не увидев, проследовал дальше к третьему – двухэтажному большому особняку, с белыми стенами и черной жестяной крышей. Здесь юноше показалось, что где-то на заднем дворе, либо в самом доме глухо забасила собака, но тут же смолкла. На всякий случай Дин быстро перебежал на другую сторону обочины и ускорил шаг.

Вот и поворот, о котором говорила Зельда. Дину нужно было следовать направо, на улицу Лесную. Никаких указателей с названием он не заметил, лишь знаки «приоритет» и «поворот», ничего ему не сообщавшие.

«Отсюда полквартала… – вспоминал парень. – Но что такое полквартала? Это значит, что можно свернуть в любое время на этом отрезке, лишь бы квартал не закончился?»

Пройдя еще чуть-чуть вперед по довольно обжитой улице с игравшими детьми и лежавшими велосипедами на подъездных дорожках, Дин увидел узенький переулок между парой двухэтажных домов и, не раздумывая, юркнул туда. Стена, забор, пустая бочка, пузатый пожарный бак с песком и вот просвет, а значит, юноша попал на улицу Осиновую.

Заметив уже знакомый голубой домик с резными вставками на окнах, Дин облегченно выдохнул и даже обрадовался, понимая правильность проложенного Зельдой маршрута.

«Надо будет завтра ее поблагодарить», – подумал юноша, мысленно набросив девушке еще несколько очков в колонку с плюсом.

Пропустив проехавший пикап, Дин перешел узкую асфальтированную дорогу и уже через минуту поднялся на крыльцо нового родного дома, арендованного местной строительной фирмой специально для семьи Дэннинг.

Несмотря на все привилегии, фирма, где работал отец, не учла состав семьи, снабдив ее только двумя наборами ключей. Кто же, в конце концов, остался крайним? Конечно же, сын!

Все было так, как он и опасался – дверь закрыта и матери, «отчаянно беспокоившейся о сыне и с волнением его ожидающей», дома не наблюдалось.

Все еще прибывая в легкой эйфории от точного, пройденного от остановки, пути, Дин положил учебники рядом с цветочной кадкой, где торчало несколько засохших стебельков, и сел на ступени, пытаясь развлечься очередной фантазией, с главным персонажем мулаткой. Собственно говоря, картинки в голове не складывались. На людях с ней он выглядел вызывающе, в помещении затемненного ресторана она казалась расплывчата. Где же еще? Куда поместить подобную экзотику? Зельда что-то говорила про озеро… Гусиное… нет… Утиное озеро. В жаркий, как сегодня, день положить ее темное тело на белый песок? О, да! И Дин явно представил себе мулатку с уже довольно позабытыми чертами почти неузнаваемого лица. Впрочем, это уже и не Зельда. Это какая-то Рианна⁶, с длинными ногами, вытянутыми на берегу моря, в откровенном купальнике и с капельками на животе. И Дин лежит с ней рядом в мокрых плавках, переворачивается набок, дотрагивается, а она ласково говорит ему «привет».

– Привет! – услышал Дин и будто очнулся от навеянного сна, не сразу понимая, где он и кто перед ним.

– Привет, мам, – ответил он, различив, наконец, худощавый силуэт родного человека. – Где ты была?

– У соседки. Прости, она меня задержала.

«Конечно же, она! – мысленно пронеслось у юноши. – Ты никогда не виновата!»

– Ну, как прошел день? – продолжала мать, слегка погладив сына по голове, как вернувшегося с гулянки любимого котенка.

– Все как обычно, не беспокойся.

– С кем-нибудь уже познакомился?

– Конечно.

– И?

– Что и? Первый день! – фыркнул Дин. – Мам, какие тут могут быть «и»?

– Почему ты такой раздраженный, я же извинилась!? – удивленно выпалила мать. – Ты так долго меня ждал?

– Минут десять, – смягчился Дин, пытаясь выжать улыбку, получившуюся чересчур натянутой и неестественной.

– Значит, есть сильно хочешь. Мужчины почему-то всегда ведут себя очень грубо, когда есть хотят.

– А женщины разве нет?

– Ну, мы многое стерпим и виду не покажем.

– Да уж, это точно. Порою невозможно догадаться, что вы на самом деле чувствуете, думаете, или хотите, – проворчал сын.

– Ох, ох, ох, – передразнила мать. – Какие речи!

Дверь открылась, и Дин сразу же пошел наверх к себе в комнату, чтобы переодеться и избавиться от ненавистной яркой белой рубашки, так как презирал излишний лоск в любом его проявлении.

– Не задерживайся там, и руки вымыть не забудь! – раздался позади повелительный женский голос.

В темно-зеленой футболке, тертых джинсах и кроссовках с липучками вместо шнурков, Дин появился на кухне и, не отвлекаясь на пустые разговоры, быстро проглотил поданный обед из первого и второго, залпом опорожнил стакан с ананасовым соком, затем сложил тарелки пирамидой и отнес в раковину. А мать в это время только заканчивала с супом.

– Ты была в магазине? – полюбопытствовал Дин.

Женщина неохотно кивнула, будто выходя из какого-то загадочного раздумья, и медленно проговорила:

– В холодильнике есть мороженое, хочешь?

На сей раз кивнул юноша, только бодрее. Он мигом раскрыл холодильник и разочарованно причмокнул:

– Большое ведерко…

– Съешь до половины, остальное оставишь нам с папой, – ответила мать. – Сама не знаю, почему я такое купила.

– Пока ем, оно растает.

– А я его снова заморожу.

Последняя фраза матери убедила сына подцепить ногтями крышку и сдернуть ее словно маску с показавшейся за ней бледной рожицы, расписанной клубничными разводами по образу индейского камуфляжа. Ткнув десертной ложкой промеж привидевшихся глаз, Дин вышел на крыльцо и вернулся с забытыми там учебниками.

– На улице слишком жарко, пойду к себе, – бросил он и, получив еще более затяжной материнский кивок, ловко вбежал по ступеням на второй этаж.

Комната Дина, или как ее называли родители – детская комната, больше напоминала едва обжитую туристами палатку. Стопки связанных книг, еще не расставленных на не прибитые полки; кипы белья и одежды, не уложенные в шкаф; не повешенные на стену плакаты любимых рок-групп, редко уже прослушиваемых в виду заезженности; коробка из-под маленького телевизора, набитая игрушками, к которым их хозяин уже вряд ли когда-нибудь притронется; коллекция немного поломанных в дороге самолетиков, приготовленных накануне для ремонта; ищущие место стулья, и стол, нашедший таковое у стены, напротив окна. Надо отметить, что упомянутый стол (как и остальная крупная мебель) предоставлялся в аренду вместе с жилплощадью и его новый, хоть и временный, владелец даже брезговал до него дотрагиваться. Ему также не хотелось засовывать в провонявший чужим запахом шкаф свою одежду и особенно спать на кровати с неизвестным прошлым, пока его комната не подверглась тщательной уборке. Брезгливость Дин унаследовал от матери, которая, в первый же день их заселения в этот дом, сразу взялась за дело. Терла, мыла, чистила с таким яростным усердием, что даже самый дотошный криминалист, после подобной дезинфекции, уже не отыскал бы ни единого отпечатка пальца предыдущих жильцов.

После просторных комнат квартиры Портленда, этот дом казался весьма скромным. Он не был ни старым, ни новым, ни большим, ни маленьким, не отдавал викторианством, но и до модерна недобирал. Дом как дом, таких было множество в этом городке.

Заглянув в домашнее задание и сверив расписание уроков на завтрашний день, Дин успокоился, не обнаружив повторения предметов. Ученикам, конечно же, что-нибудь задавали, но это его, по правде сказать, не касалось ни чем. Вряд ли Хобб или Зельда могли таскать с собою задания на отсутствующие в этот день уроки. Дин новичок, он только что приехал, с него и взятки гладки.

Тогда, абсолютно и полностью расслабившись, юноша откинулся на стуле и, включив компьютер, принялся ковырять ложечкой мороженое. Кликнув на значок Интернета, Дин открыл страницу браузера и временно оставил, отвлекшись на свои фотографии, сохраненные копиями в папке. Он, мать, ребята из школы Портленда, соседи по этажу, снова он, снова мать, редкое фото отца, опять он, опять мать, оба вместе, еще более редкая – они втроем, мать, он, он, он… мать, мать… вновь отец (о, как его оказывается много!), две смазливые девочки из Макдоналдса, ретривер бывшего друга Шона по кличке Кипер, сам Шон, теперь вдвоем с Дином, уже втроем с каким-то пацаном – знакомым Шона, теперь вчетвером с двумя девчонками, одна из которых сестра Шона и… все по кругу – он, мать, ребята из школы, соседи…

Дин почувствовал комок в горле и, резким нажатием мышки, свернул папку. Таращась на заставку монитора, с изображением мотоцикла, он задумался о покинутом друге, пути с которым вряд ли еще когда-нибудь пересекутся. Шон – прошлое, как и все, кого он видел на фото, кроме, конечно, родителей. Да, хороший был пацан! Никакому весельчаку Хоббу его и наполовину не заменить. Одно скверно, расставание прошло как-то быстро, холодно и сжато. Дин сказал напоследок Шону, что предчувствовал отъезд из-за проклятой отцовской работы. Шон тогда очень обиделся и Дин прекрасно понял по его реакции, что между ними в ту секунду произошел разрыв.

Но что он мог сделать? Скайп⁷, телефон, тупые письма на Е-мэйл? Ну, уж нет! Юность требует контакта физического, а так лишь изводить себя. Да и о чем они могут говорить, находясь друг от друга за тысячу километров? Ну, новости расскажут, ну обсудят общие интересы, ну поделятся проблемами, помощь в которых ограничиться лишь моральной поддержкой, да бездейственными советами. А потом эти виртуальные встречи сократятся до одного раза в месяц и вовсе минимизируются до постного, форматного поздравления в Фэйсбуке⁸ с Рождеством или днем Благодарения. Никому это было не нужно. Уходя – уходи, забывая – забудь! С друзьями детства частенько так происходит, стоит им лишь на мгновение исчезнуть с поля зрения. Им проще найти замену, потому что детская или юношеская дружба меньше ценится. Да и вообще молодежь, еще с не надломанным доверием к людям, легче сходится, нежели особи постарше. Дин, терявший товарищей и ранее, хорошо это знал. А что об этом думал Шон, он уже никогда его не спросит. Дин ведь даже страницу свою удалил из социальной сети, где они общались с бывшим другом и одноклассниками, чтобы никому ничего не объяснять, так как считал, что не должен извиняться за то, в чем виноватым не был.

Тоска и затворничество в компании электронной машины, в тесной коморке под названием «детская» – так закончится этот день. Час на «Ю-туб»⁹, два на комментирование форума, три на занудную онлайн игру, из которой его сможет вытянуть за уши лишь вернувшийся с работы отец. И с красными от напряжения глазами сын спустится на ужин, после которого, быть может, будет просмотр кинофильма в обществе родителей. А затем Дина отправят спать. И вот, сытым и уставшим, он заберется на чужую кровать, долго будет смотреть в незнакомое окно, в которое увидит лишь кусочек всегда родного звездного неба, вспомнит о бабушке, долго будет думать, представляя, что было, а больше то, чего не было, и провалится, наконец, в глубокий, но болезненный сон.