Дмитрий Евдокимов
Индекс туманника
2
Это был чертовски реалистичный сон. Я медленно брел сквозь плотный туман, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу – непривычен я ходить босиком по степи. Плотность тумана была настолько высока, что с трудом можно было различить силуэт вытянутой вперед руки. Где-то внизу под тяжестью моих ног беззвучно сминалась полусгнившая склизкая трава. Темно не было, но и никакого присутствия в мире небесного светила тоже не наблюдалось. И еще было достаточно прохладно, градусов десять-двенадцать, что при почти полном отсутствии одежды грозило мне различного рода неприятностями типа простудных заболеваний.
Одет я был почему-то лишь в майку и трусы. В первую очередь это «почему-то» относилось к классической майке, каких я не носил где-то со средних классов школы. Она была сильно разношенная, застиранная, но чистая, с еще не выветрившимся запахом стирального порошка.
Трусы были не менее выдающимися: с растянутой резинкой, выцветшие, с едва различимыми вертикальными полосами черного, желтого и коричневого цветов.
Сзади послышался непонятный звук. Я испуганно обернулся и несколько минут, затаив дыхание, всматривался в туман. Ничего не происходило, но отделаться от ощущения чьего-то невидимого присутствия никак не удавалось. Тогда я вспомнил, что пробуждение в страшных снах обычно происходит после особенно сильного испуга, и успокоился:
– Чем сильнее испугаюсь, тем быстрее проснусь!
Однако сон продолжался, и я шел дальше. Минут через десять путь мне преградила невысокая гравийная насыпь, вскарабкавшись на которую я с немалым облегчением ощутил под ногами не сырую землю и склизкую траву, а асфальт. Старый, растрескавшийся, но самый что ни на есть настоящий асфальт! А асфальт – это уже дорога, а не просто направление, и эта дорога должна куда-то вести.
Ни секунды не потратив на раздумья, я повернул налево. Не знаю, почему, просто была уверенность в правильности выбора.
Спустя минуту показалось, что сзади под чьими-то ногами зашуршал гравий. А может, и не показалось. Я уже порядком устал и замерз, чтобы дергаться по каждому поводу. Так называемая одежда буквально пропиталась влагой, а разбитые в кровь ступни саднили и продолжали оскальзываться даже на асфальте.
В общем, сон уже был настолько омерзителен, что я стал задаваться вопросом о его происхождении. Выходило весьма занятно, когда я пытался во сне вспомнить обстоятельства последних часов бодрствования. Должна же быть какая-то причина, какое-то объяснение происходящему. Какая-то большая гадость приключилась со мной или, если поверить в вещие сны, только ожидалась в ближайшем будущем. А может, это результат пьянки или побочный эффект от приема лекарств?
Нет, как ни старался, никаких алкогольных возлияний, приема большого количества лекарств или там длительного нахождения в свежеокрашенном помещении припомнить не удавалось. И это было весьма досадно, поскольку лишало меня хоть каких-то объяснений происходящему.
– Кли-кли-кли-кли, – где-то совсем неподалеку раздался встревоженный крик кобчика.
– Как он может охотиться при такой видимости? – прошептал я, озираясь по сторонам.
Впрочем, почему я решил, что пернатый хищник охотится? Может, поблизости его гнездо, вот он и беспокоится, почуяв посторонних.
Собственно, какое мне дело до кобчика, со своими бы проблемами разобраться. Что же мне так плохо-то? Может, я умер и это просто вариант загробного мира?
Я остановился как вкопанный. Нет, никакого шока эта мысль не вызвала, поскольку была четкая уверенность, что я жив-здоров. Но на мгновение моя кровь все же похолодела от одного только предположения. Я снова напряг память в попытке припомнить первоисточник моих злоключений, но нет – ничего необычного со мной в последние дни не происходило, все они были заполнены обычной рутиной. Что ж, придется еще подождать. Любой сон когда-нибудь да заканчивается.
Воспользовавшись остановкой, слегка перевел дух и отправился дальше. Дорога уже некоторое время шла в гору, а вскоре и вовсе круто забрала вверх. Силы мои стремительно таяли. Туман скрадывал звуки, поэтому не сразу удалось различить на фоне шлепанья моих босых ног по асфальту периодически доносящийся сзади шум. К этому моменту я уже дошел до той стадии усталости, при которой здоровый инстинкт самосохранения должен вот-вот смениться тупым безразличием.
– Сейчас посмотрим, кто тут у нас шляется в тумане! – Резко развернувшись, я побежал назад, решив прояснить ситуацию с назойливым преследователем либо проснуться от испуга, что было даже предпочтительнее.
Метров через пятнадцать на фоне слегка поредевшего тумана проступил темный силуэт, а преодолев еще пять метров, я нос к носу столкнулся… с динозавром!
С реальным таким ящером. Прямоходящим, чуть выше меня ростом, с поджатыми к груди коротенькими верхними лапками и разинутой пастью. Рептилия прозевала момент моего разворота, потому и перепугалась, неожиданно столкнувшись с потенциальной жертвой лицом к лицу. Я тоже перепугался, да только вот реакция на испуг у нас с ящером оказалась разной. Дракон, еще больше разинув усеянную острыми зубами пасть, издал противный гортанный крик, попутно обдавая меня своим зловонным дыханием. У меня же страх вкупе с отвращением и общей усталостью от непонятной ситуации вызвали мощный приступ злости, вылившийся в серию ударов по голове и корпусу мерзкого преследователя. Много раз вспоминая и пытаясь анализировать ту ситуацию, я не переставал удивляться подобной, абсолютно не свойственной мне реакции. По всей видимости, наложение многих неблагоприятных факторов заставило отреагировать так агрессивно и выместить злость за все свалившиеся на меня беды на бродившей в тумане прямоходящей ящерице. Ну, в самом деле, чего людей-то пугать?
Издав душераздирающий испуганно-возмущенный крик и поджав к груди передние лапки, ящер развернулся и бросился наутек. Вместе с его бегством иссяк и мой заряд злости, страх навалился на меня с удвоенной силой, заставив в панике рвануть в противоположную от неожиданного противника сторону.
Я бежал, оскальзываясь на влажном и грязном асфальте, оступаясь на выбоинах и расшибая ноги о неизвестно как оказавшиеся на дорожном полотне и плохо различимые в тумане камни. Бежал, тратя остатки сил, отчего сердце бешено колотилось, а воздух – со свистом вырывался из легких. Страх гнал меня вперед, страх не столько перед таящимися в тумане опасностями, сколько перед непониманием происходящего со мной в принципе. Этот страшный дурацкий сон, никак не желающий заканчиваться и все больше походящий на явь, довел-таки меня до паники. Собственная беспомощность, невозможность что-либо изменить напугали меня гораздо больше прямоходящего дракона. И спасения от всех навалившихся напастей я искал в бегстве.
Не думаю, что мне удалось бы убежать далеко. Скорее всего, через сотню-другую метров я бы споткнулся или просто рухнул наземь в полнейшем изнеможении, но мой бег прервало неожиданное препятствие в виде сетчатой секции ворот. Спружинившая металлическая сетка легко отбросила мое уставшее тело назад. С трудом удержавшись на ногах, я вновь бросился вперед и снова с тем же результатом. Две неудачные попытки не умерили мой пыл и не заставили напрячь вконец утомленный мозг – я прыгнул еще раз…
– Кир! Кир! Кирилл!
Я открыл глаза. В комнате было темно и зябко. Ксения отчаянно трясла меня за плечо, встревоженно вглядываясь в мое лицо при едва пробивающемся с улицы лунном свете.
– Все хорошо, Ксень, все хорошо.
– Опять тот же сон?
– Все как всегда: степь, кобчик, дракон и туман. И долбаная сетка.
– Да перелезь ты уже через нее! – в сердцах бросила Ксеня, пристраивая голову на моем плече. – Может, тогда узнаешь место?
– Если б я мог управлять сном, – устало ответил я, обнимая девушку и нежно целуя ее в макушку.
Этот сон снился мне с раздражающим постоянством. И теперь это был действительно только сон. А вот полтора года назад, несмотря на все мои просьбы и мольбы, я так и не проснулся. Страшный сон оказался реальностью. Реальностью, в которой отныне мне приходится существовать.
Жизнь научила меня не болтать языком попусту, поэтому мой ночной кошмар официально никак не связан с общедоступной историей моего появления в Туманном мире. Не то чтобы я никому не доверял… Просто для любого человека самым верным способом даже случайно не сболтнуть лишнюю информацию является незнание этой самой информации.
На самом деле этот сон есть не что иное, как отражение страшной реальности – я действительно шел в тумане по степи, и я зашел за те самые ворота и узнал то место. Потому-то на следующий день и добрался до города. По самым скромным расчетам, к тому времени я уже находился в тумане никак не меньше суток и не был сожран туманными тварями, не умер от головных болей, не превратился в лишившегося разума «потеряшку». На контрольно-пропускном пункте я устало брякнул, что иду с самого утра, что являлось абсолютной правдой, и мне вписали в документы индекс туманника, равный восьми. Никто не удосужился уточнить про предыдущий день, а я был настолько опустошен, что и не подумал упоминать об этом.
Как выяснилось чуть позже, эта недомолвка позволила мне избежать липких объятий Управы и назойливого внимания Бригады, мгновенно сгребающих для своих нужд всех обладателей ИТ выше десяти. Кому-то предложение сотрудничать с местными силовиками показалось бы весьма заманчивым, но, делая выбор, я предпочитаю прежде осмотреться, а не рубить с плеча.
Управа здесь совмещает в себе функции полиции и органов госбезопасности, также ей подчиняются таможенники, контролирующие все вносимые в город материальные ценности. Руководит Управой Иван Сергеевич Корытько, по слухам – довольно неприятный тип, бывший в большом мире начальником отдела по борьбе с экономическими преступлениями.
Местная Бригада является аналогом обычной армии. Это ведь только после создания общего укрепленного периметра туманные твари попритихли и редко пытаются прорваться в город, а раньше приходилось полноценные войны с ними вести. Сейчас Бригада проводит операции против обитателей Тумана, охраняет периметр, а также находящуюся за городскими пределами нефтебазу. Командует Бригадой Александр Иванович Мухин – военный до мозга костей, полковник, который после выхода на пенсию долгие годы преподавал в моей родной школе.
Общее же руководство городом, в том числе Управой и Бригадой, осуществляет Контора, состоящая из множества комитетов – продовольствия, транспорта, научного и прочих. Руководителя Конторы Аскара Баядиловича Туганбекова называют то мэром, то градоначальником, то директором, то просто начальником. Насколько я знаю, именно последняя версия является наиболее верной и совпадает с официальной.
Почему были использованы именно такие названия, я не знаю, говорят, что так сложилось исторически. Собственно говоря, какая разница, как называются органы власти? Лично я за месяц пребывания в новом мире привык и перестал считать эти названия экзотикой.
В общем, осмотрелся я в Туманном мире, освоился и сделал выбор в пользу самостоятельной работы, стал, так сказать, профессиональным туманником, в чем были свои минусы, но были и несомненные плюсы. Например, я сам решал, идти или не идти мне в очередной рейд. Посчитав вновь приснившийся сон дурным предзнаменованием, я с легкостью перенес выход на следующий день.
Разбудил меня настойчивый звонок телефона. На пятом или шестом звонке, осознав, что утро наступило и Ксюха уже ушла на работу, я потянулся-таки за трубкой.
– Да?
– Кир?! Алло, Киря! Кирюха! – Серега Шефер был на редкость возбужден.
– Шеф, не ори так, – я недовольно поморщился, отводя телефонную трубку от уха. – Что случилось?
– Слава богу, ты дома! Слава богу!
– Да что случилось-то? – истерические нотки в голосе Шефа заставили меня окончательно проснуться, одновременно запуская механизм судорожного поиска причин такой паники у всегда спокойного и рассудительного товарища. Неужели что-то с Ксюхой?
– Ерофея убили. На Федоровке. Часа три назад.
Понятно. Ерофей, а если точнее – Василий Ерофеев, был одним из самых опытных командиров групп туманников. К его команде прикрепляли новичков из карантина, чтобы набрались опыта путешествий в Тумане. Конечно, он возился с начинающими туманниками не бескорыстно – доля в добыче им выделялась мизерная, но зато работа в его группе являлась почти стопроцентной гарантией выживания в первые месяцы новой жизни.
Я сам чуть не полгода ходил с ерофеевцами, все это время буквально перебиваясь с воды на хлеб и живя в общаге для новичков. Спасибо, что друзья помогали все это время, ненавязчиво торопя меня при этом переходить к самостоятельной работе. Я не спешил, потому что ходить с опытными туманниками было легко и спокойно, а пускаться в одиночное плавание – страшновато. Но стычка с дачниками послужила мощным толчком к расставанию с Ерофеем.
В тот день группа возвращалась с хорошей добычей и на самой границе Федоровки и Кирзавода столкнулась с патрулем дачников, нагло считающих эту территорию зоной своих исключительных интересов. И хотя нас было двенадцать человек, а дачников всего четверо, Ерофей предпочел не идти на конфликт и отдал им всю, совсем всю добычу, позже назвав это издержками профессии! Вот с этим я никак смириться не мог! С какой стати я должен отдавать своими трудами, потом и кровью заработанное добро?
– Как это было? – спросил я Шефа.
– Подробностей пока нет, знаю только, что большую часть группы положили. Туда целая делегация выехала – и управские, и конторские, и от Бригады. Как думаешь, с чего бы это дачники с цепи сорвались? – опасливо поинтересовался Сергей, боясь услышать в ответ подтверждение своих мыслей, будто это наше недавнее кровавое столкновение с людьми Боцмана послужило спусковым механизмом для небывалого обострения отношений города и полукриминального анклава. Тогда и впрямь нехорошо получилось, но нашей вины в том нет. Не примени мы силу, в лучшем случае ограбили бы нас до нитки, да еще поглумились бы хорошенько. В худшем же – угнали бы на вечные сельхозработы к себе на дачи или вон, как группу Ерофея, покрошили бы на радость туманным тварям. Так что выбор у нас был невелик: либо мы их, либо они нас. Лично меня только первый вариант устраивает. В конце концов, мы первыми были на месте, потому добыча по праву считается нашей. А эти придурки мало того, что пришли вторыми, так еще и палить из «калашей» начали. Вот и лишились в результате и калашей и жизней. Пусть это звучит цинично, но я ни на миг не сомневался в нашей правоте и сожалеть по этому поводу не собираюсь.
– Да кто ж этих психов поймет? – не допуская даже намека на нашу возможную вину, удивленно ответил я. – Они целый район своей территорией объявили, а с месяц назад вроде даже спецназовца завалили там же, на Федоровке.
– Ты откуда об этом знаешь? – изумился Шеф. – Бригада засекретила эту информацию, я только пару дней назад узнал!
Ага, пару дней, как же! Ты, Сережа, эти сказки кому попроще рассказывай. А мне не нужно. Нет, конечно, мы друзья, и последнюю рубашку ты мне отдашь не задумываясь, и в любой драке спину прикроешь. Но это не отменяет того факта, что ты всегда умел думать наперед и позволял себе немножко манипулировать друзьями в части выдачи известной только тебе информации по крупицам. Самое забавное, что делаешь это ты не ради личной выгоды, а ради всеобщего блага, как ты сам это понимаешь. Только вот твое понимание иногда идет вразрез с пониманием других членов нашей дружеской компании. Так что о гибели спецназовца ты знал давно, но боялся, что это известие отпугнет меня от рейдов на Федоровку, а они весьма выгодны для всей нашей компании, потому как я про друзей не забываю. Жизнь в Степногорске тяжелая, по талонам выдается минимальный набор продуктов, многие живут впроголодь, и даже на твою зарплату нерядового сотрудника комитета промышленности – компрома – особо не разгуляешься, что уж говорить о простых смертных – их дохода хватает только на хлеб, воду и уголь.
Вон Ксюха все никак не может отвыкнуть экономить на еде, как было до моего появления. И каждый раз ждет меня из рейда со страхом и надеждой – надеждой, что я вернусь и все будет хорошо, и страхом, что погибну и жизнь ее вернется в старое русло к той полужизни-полусуществованию, что была до меня.
С Ксюхой у нас вообще интересная история. Когда-то давно, в большом мире, она предпочла мне другого и обожглась по полной программе. Вроде бы теперь все по-другому, и память прежней жизни не дает забыть, кто есть я, а кто ее муженек Егорка Максимов. Сейчас я искренне верю в ее любовь ко мне, и эта вера греет мне душу промозглыми днями и ночами среди Тумана. Но трудность заключается в том, что он тоже находится здесь, и этот факт, даже против моей воли, меня беспокоит.
– Так слухом земля полнится, – усмехнулся я в трубку, – там слушок, здесь слушок, а где точно, уже и не вспомню. Ты это, как подробности будут, скажи сразу.
– Заметано, но вроде как без снайпера там не обошлось. Больше пока ничего не знаю. Часа в три позвони. Или лучше приходи ко мне в Контору.
На том и порешили. Я положил трубку и в задумчивости почесал затылок. Снайпер – это хорошо. В том смысле, что облегчает поиск места происшествия. В ранние утренние часы уже не так темно, как ночью, зато густота Тумана самая максимальная. То есть снайперу работать проблематично, ну, исключая вариант, при котором он с пятнадцати-двадцати метров свои жертвы отстреливает. Но есть на Федоровке две улицы – Юбилейная и Вагонная, вдоль них практически постоянно гуляет ветер, загоняя клубы густого Тумана в боковые улочки. Потому все туманники и стараются воспользоваться этими «проспектами» с хорошей видимостью, и именно там снайперу есть где разгуляться. Но, учитывая, что Ерофей – человек очень осторожный, если не сказать – трусливый, то на Вагонную он вообще не сунется, а Юбилейную будет пересекать у самого края Федоровки, где-то в районе пересечения с Охотской или Разрезовской. Вот где-то там его группу и встретили. Жаль. Неплохой все же дядька был, да и в группе его наверняка новички были, вообще ни за что пострадали.
И, кстати, снайпер этот уже не первый раз беспредельничает. Дачники, само собой разумеется, лишь руками разводят: мол, ничего не знаем, не наш человечек. Но жертвами-то всегда получаются городские или несчастные «потеряшки» – это в городе с ними возятся, пытаясь если не вернуть к жизни, то скрасить существование, дачники же не церемонятся, им «нелюди» не нужны.
Ладно, моим планам это происшествие помешать не может. Я Юбилейную и Вагонную стараюсь проскочить побыстрее, а могу и вовсе обойти Федоровку по краю и выйти уже в районе Асфальтной. Может, пока вовсе отставить походы на Федоровку и попытаться пройти к бывшему центру города через вокзал? Говорят, там очень тяжелая для прохождения промзона, много разрушений и высока концентрация агрессивных тварей. Сама промзона вроде пустая, в том смысле, что поживиться туманникам там нечем. Вот и не ходит туда никто. А в центр ходили бы, да опасно и долго, соответствующий индекс для таких путешествий есть у единиц. Например, у меня. В общем, нужно подумать, у меня еще в планах поход в сторону юга, но это уж точно будет без выгоды, из чисто познавательного интереса. Планов громадье, еще бы времени и сил на их исполнение…
3
Регина Клочкова уверенной походкой еще раз прошлась по торговому залу, постоянно ловя на себе заинтересованные мужские взгляды. К этому она была привычна, и легкая улыбка на ее лице блуждала совершенно по иной причине.
Ей нравился магазин с незатейливым названием «Бытовая техника». Самое то, что нужно. Не представитель сетевых гигантов «Эльдорадо», «МВидео» или «ДНС» – за этими монстрами стоят слишком серьезные люди, а с такими лучше не связываться, но выглядит вполне достойно по части ассортимента, и расположен в подходящем месте, и принадлежит бизнесменам местного разлива: если вдруг что-то пойдет не так, то с этими-то она точно справится.
На секунду Регине показалось, что мелькнувшее в соседнем ряду мужское лицо уже встречалось ей сегодня, и она тут же остановилась у полок с микроволновыми печами, с неподдельным интересом разглядывая происходящее за ее спиной в стеклянной дверце одной из них. Назойливый поклонник или слежка? Что ж, кто бы это ни был, пусть будет уверен в ее интересе к кухонной технике.
Регина быстро забыла об этом эпизоде, ее мысли были полностью поглощены предстоящим экспериментом. Если все получится, то это станет настоящим прорывом. Не случайным попаданием, какие иногда случались и ранее, но первым серьезным осознанным действием человечества в «Модуле-317». Приятно было представлять ситуацию именно таким образом, хотя со времен распада Союза никто, кроме их семьи, доступа к объекту не имел. Отец позаботился об этом, и страшно было даже задумываться на тему, скольким людям это стоило жизни. Так что с тех пор – семья, только семья.
Даже в детстве, когда они все развлекались с теми возможностями, что им оставили неизвестные создатели «Модуля», Регину в первую очередь интересовали люди, вынужденные выживать в чудовищных условиях. А вот младшие – Севастьян и Альбина – веселились как могли, пичкая подопытную территорию заложенными в программу монстрами.
Последние годы ей было немного проще. Регина вернулась в Степногорск после учебы, вела в городе дела принадлежащего семье фармацевтического комбината и единолично занималась «Модулем». Сева, отучившись, остался в Москве, где отец активно натаскивал его на роль главного наследника, Альбина же еще продолжала учебу, но столичная жизнь настолько втянула ее в свой порочный круг, что о Степногорске и «Модуле» она годами даже не вспоминала.
Четыре года продолжалась «эра спокойствия», столько было сделано хорошего за это время! Был «нащупан» доступ к базе «зарегистрированных» в «Модуле» людей, опытным путем значительно сужена «зона заброса» новичков, благодаря чему население увеличилось втрое, и все это при отсутствии новых видов монстров! Но вдруг все изменилось. Сначала брат стал наведываться в Степногорск и проявлять интерес к проекту, а потом и Алька опомнилась. Запретить им доступ к объекту Регина не могла, а надежды на то, что новые жизненные перспективы отобьют интерес к проекту, не оправдались – их всех по-прежнему тянуло к «Модулю». Вот только по большому счету мало что изменилось. Они все повзрослели, но только Регину интересовал социальный эксперимент, а Сева и Альбина жаждали развлечений. Хотя нет, брат осторожно намекал на какой-то там коммерческий проект. Но это пугало старшую сестру еще больше.
– Регина Ивановна, – плавный ход мыслей неожиданно прервал голос водителя, – за нами «хвост». Серый седан «Мицубиси», с утра мелькал несколько раз и снова в двух-трех машинах позади нас держится.
– Интересно, – Регина обернулась, но, кроме плотного автомобильного потока, ничего не увидела. Впрочем, Сергей – профессионал своего дела, не один год отработавший в органах, и не доверять его словам нет никаких причин.
– Оторваться?
– Узнать бы, кто это? – обеспокоенно сказала девушка, пытаясь сообразить, кому могла понадобиться слежка.
– По номерам попытаемся пробить, они почти наверняка попали на заднюю камеру. А вот пытаться сейчас захватить наблюдателя не стоит, это группу поддержки вызывать нужно.
– Хорошо! Едем на комбинат, а оттуда уже подстрахуемся! – Регина приняла решение и успокоилась. На комбинате она пробудет не менее четырех часов, если слежка продолжится, то охрана будет готова к этому, если нет – пусть по номерам отследят, кто это такой любопытный.
Дальше ее захватила каждодневная рутина комбината: вопросы, решения, контроль и прочее. Так что о досадном происшествии Регина вспомнила только дома вечером, получив доклад от службы безопасности. Нельзя сказать, что услышанное ее сильно удивило, но задуматься заставило.
Кажется, «Модуль-317» снова ожидают потрясения. Значит, нужно спешить укрепить свои позиции. Что бы ни задумал на этот раз устроивший слежку братец, она должна встретить это во всеоружии, быть на шаг впереди. Как всегда.
Тем более нужно поскорее сделать задуманное. Девушка быстро спустилась вниз, по переходу добралась до входного шлюза в «Модуль». Три двери, три разных уровня допуска – в свое время только над их разгадкой целый отдел закрытого НИИ бился несколько лет. Наконец Регина добралась до центрального пульта.
Выведя на большой экран несколько районов города, несколько минут изучала их придирчивым взглядом. Потом подъехала в кресле на колесиках к встроенной в стенд клавиатуре и четверть часа вводила в компьютер команды, проверяя и перепроверяя вводимые настройки. Закончив набор, на всякий случай перекрестилась и нажала кнопку ввода. Свет в помещении погас, запищали зуммеры бесперебойников, и мгновение спустя освещение восстановилось. Слава богу, что компьютеры «Модуля» не отключились!
– Ничего себе! – прошептала девушка испуганно, но осмысление произошедшего отложила на потом. Сейчас все ее внимание было приковано к эксперименту.
Снова вернулась к большому экрану, вывела на него еще несколько районов, но никаких изменений там обнаружить не удалось. После этого решительно сняла телефонную трубку с пульта и набрала длинный номер.
– Добрый вечер, Николай Владимирович. Нужно проверить адресок, записывайте.
Вернувшись в дом, Регина бросилась к телевизору, но в местных новостях ни о каких чрезвычайных происшествиях не упоминалось. Выругавшись по поводу большой инерции телевидения, она схватилась за смартфон. В Интернете на городском портале вовсю уже обсуждался сбой в системе электроснабжения. Оказывается, в нескольких районах города электричество пропало почти на двадцать минут, в большей же части Степногорска отключение длилось не более нескольких секунд. Общество сходилось во мнении, что это серьезная перегрузка сети, кто-то даже вроде видел молнию, ударившую в линию электропередачи, но это было весьма спорно – весь день на небе не было ни облачка.
Но перегрузка перегрузкой, а никаких сообщений об исчезновении магазина не было и в сети. Как это понимать?
Регина не выдержала, метнулась в гараж, сама села за руль и помчалась в город. По мере приближения к заданному району все труднее было сдерживать нетерпение, сердце все громче стучало в груди, так и хотелось посильнее выжать педаль газа.
Вот и нужное здание. Проклятье! Оно на месте! Целехонько! Неужели она просчиталась? Неужели что-то не учла? Но этого просто не может быть!
Она прошлась вдоль фасадной стороны здания магазина, стараясь всмотреться сквозь витринные стекла в торговый зал. Ничего. Ничего не изменилось. Она потерпела крах. Несколько лет напряженной работы пошли коту под хвост.
Домой Регина вернулась во втором часу ночи и не раздеваясь упала на диван в гостиной. Она была разбита и не знала, где взять сил, чтобы прожить завтрашний день. Но она их найдет. Обязательно найдет…
