Дмитрий Билик
Временщик. Книга первая
Глава 28
Давно известный факт, что наблюдать за профессионалами приятно. Наверное, в этой фразе речь шла явно о мирных профессиях. Вроде тачающего сапожника, стучащей спицами вязальщицы или замешивающего тесто пекаря. Потому что сражение двух мастеров не внушало эстетического удовольствия. Скорее первобытный страх, заставляющий сердце биться в разы быстрее.
По начальному напору я искренне поверил, что Охотник может одолеть Двуликого. Движения наставника не были изящны или красивы – скорее предельно рациональны. Сосед пер как танк, не давая возможности Темнейшему поднять голову и перейти в контратаку. Но вместе с тем Бог блокировал все выпады или отводил их сторону. Каждый раз он успевал отступить или уклониться прежде, чем зачарованный меч Охотника найдет свою цель. А потом…
Потом наставник стал уставать. Движения замедлились, время между выпадами растянулось. В какой-то момент Янус попросту сделал шаг назад и ударил в ответ. Каким-то чудом Охотник успел поднять рукоять, и клинок звонко скользнул по гарде. Наставник отступил на несколько шагов назад, стараясь уйти от возможной атаки. Но Темнейший и не собирался его преследовать. Янус играл, как огромный обожравшийся кот веселится, глядя на трепыхания маленькой раненой мышки в крынке с молоком.
Охотник скастовал заклинание, и темная плеть обвила ногу Двуликого. Я еще удивился – ведь Арф применил Антимагию. И только потом дошло: мертв маг, поэтому не действует и его заклинание. Получается, теперь все, кто находился наверху, могли колдовать. Минус в том, что в сознании здесь только я и наставник. Ну, разве что еще Лиций стонет, но это все равно не в счет. Про мои «мощные» заклинания лучше промолчать, тем более что и у Охотника все шло далеко не гладко.
Плеть, едва коснувшись ноги Януса, тут же распалась. Да, помню, универсальная защита лика Разрушитель. Об этом уже догадался и сам учитель. От заклинаний на дамаг он перешел к отвлечению внимания. Вскинул руку, и земля перед Двуликим вздыбилась, разлетаясь мелкими кусками в разные стороны. А следом сразу пошел вперед.
Темнейший вновь не сплоховал. Вихрем взвился и ушел из-под удара, даже не скрестив клинки. Охотник пробовал еще несколько заклинаний, включая известное мне Ослепление (на меня опять подействовало), однако Янус лишь усмехался, уклоняясь раз за разом. Темнейший явно испытывал моего наставника и определял возможности его техники. И это было страшно.
Страшно, когда ты считал своего учителя мастером. А оказалось, что он лишь обычный боец на фоне несокрушимого Бога. Существа, не знающего жалости и пощады. Того, кто может испытывать презрение к окружающим его людям.
Еще страшно было другое: Охотник выдохся. Всего несколько минут боя заставили наставника тяжело дышать. Сам он вспотел, и одежда прилипла к его мокрому телу. Именно теперь я понял, что передо мной старик. Повидавший многое Игрок, который давно отошел от дел. Жил себе вдали от общих проблем, пока одна из них не оказалась на пороге. И теперь его заставляют вспомнить былое.
– Весьма неплохо, – говорил Янус, обходя Охотника, – ты сражаешься гораздо лучше Иишры. Он пресмыкался как червь в надежде, что я оставлю его живым.
Охотник скрипнул зубами и снова пошел в атаку. Взмах меча, широкий рубящий удар, но Янус проворно отступил в сторону. Попытался задеть в ответ, но наставник успел отпрянуть, поэтому сталь клинка разрезала рукав. Красная, как луна над нами, кровь закапала с раненого плеча на землю.
– Всего лишь человек, всего лишь Игрок, – покачал головой Темнейший, – хоть ты и старше меня, но я сильнее. Как может быть силен только Бог.
Внезапно я понял, что теперь все изменилось. Двуликий перестал мерзко скалиться, отчего его лицо прорезали тысячи мелких морщин. Прекратил постоянно отступать, словно боялся исхода поединка. Глаза Януса стали жесткими, холодными, колючими. Полными решимости закончить этот затянувшийся фарс.
Он поднял меч и решительно двинулся вперед. Один удар Охотник смог блокировать боковой поверхностью своего клинка, от второго ушел в самый последний момент. Но Янус подкрепил свою атаку мощным пинком. Наставник потерял равновесие, полетев кубарем. Подняться он не успел, потому что над ним навис Двуликий. Темнейший взмахнул мечом и двумя руками опустил его на пустую землю.
– Охотник, ты серьезно? – спросил он, глядя на ускользающую тень. – Будешь бегать от меня?
Янус проследил за тенью и повернулся ко мне. От одного его взгляда душа ушла в пятки и захотелось оказаться очень далеко отсюда. Шаг, второй, третий.
Охотник вынырнул из тени позади Темнейшего. Обрушил на него потрясающей силы удар, но Двуликий лишь лениво развернулся, скрестив клинки. Вывернулся, уйдя в сторону, и полоснул наставника по руке с мечом. Грам выскользнул. Охотник потянулся, чтобы поднять его, но и тут Янус оказался быстрее.
– Светлый с ликом Спасителя, темный с ликом Разрушителя, Бог с Грамом, – нараспев говорил Бог, – ты исполнил свое предназначение, старик, теперь можешь спокойно умереть.
Грам, так долго оберегаемый Охотником, предал хранителя. Клинок равнодушно разрезал плоть, по середину входя в грудь. Ему было все равно, кому служить. Темному, светлому, Игроку, Богу.
Охотник схватился за меч, пытаясь вдохнуть воздух. Его волосы растрепались и закрыли лицо, поэтому я не мог видеть глаз наставника. Лишь сжатые в одну полоску губы и застывшую в предсмертной муке фигуру человека, пытавшегося спасти меня.
Я вспомнил предсказание, которое дал наместнику Оракул. «Твоя смерть будет на руках твоего ученика». Так и произошло. Он умер, и в этом виноват я. Меня объяла необъяснимая, всепоглощающая злость. Пока я жив, то могу все изменить…
– … спокойно умереть, – сказал Темнейший и опустил клинок.
Он был слишком занят упоением своей победой, поэтому не заметил самого главного. Того, как я бежал, проклиная чертовы сапоги, дающие отрицательное значение к Атлетике, сам навык, который был весьма низким, и само свое решение. Как в последний раз оттолкнулся от земли. Как прыгнул, заслоняя собой Охотника.
Выбор сделан, и, каким бы он ни был, это мой выбор. Меч ласково скользнул по животу, вспарывая кожу, задевая внутренности и выходя из спины. На землю мое тело упало вместе с Грамом. От неожиданности Двуликий выпустил меч из рук. А клинок застрял в моем брюхе так прочно, что молниеносно поменял хозяина. Не скажу, что изъятие меча полностью меняло исход поединка. Думаю, смогу вытащить Грам наружу лишь вместе с кишками.
Вы спасли нейтрально настроенного Игрока.
+100 единиц Кармы. Текущий уровень 580. Вы тяготеете к Свету.
Вы спасли нейтрально настроенного Игрока ценой собственной жизни.
+500 единиц Кармы. Текущий уровень 1080. Вы тяготеете к Свету.
Доступная новая характеристика Светлый.
Здоровье: 23/60
Здоровье: 21/60
Здоровье: 20/60
Я усмехнулся кривоватой улыбкой. Вот и выбрался за тысячу. Теперь, может, на том свете зачтется, глядишь, в райские кущи пустят. Тут же помрачнел. Так, нет никакого рая. Есть Элизий с его гребаными архалусами и Фиролл с не менее дурацкими кабиридами, а еврейские сказки так ими и останутся. Я сейчас умру, и мой прах развеется по Пургатору. Потом Двуликий добьет остальных, и никто даже не узнает, что здесь произошло. А следом ближайшим мирам настанет белый пушистый зверек, потому что у Януса будут в руках два самых сильных лика, которые он сможет использовать вместе.
– Какой глупый и одновременно благородный поступок, – склонился надо мной Темнейший. – Самое веселое, что он все равно ничего не поменяет. Ты действительно оказался Временщиком. Мальчиком, что взлетел наверх благодаря цепочке совпадений. Который подумал, что он сильнее обстоятельств. Но в конечном итоге все стало на свои места.
Я пытался всмотреться в Бога, но реальность плыла передо мной. Вместо Темнейшего – смутное пятно. Неба нет, земли тоже, лишь тьма, что окутывает все сильнее и сильнее. Что ж, ну хоть посмотрю на смерть, так сказать, с другой стороны. Мгла теперь обняла со всех сторон, лишь впереди еще виднелась полоска света. Я стоял, ждал, но ничего не менялось. От скуки пошел вперед. Странно, но света теперь становилось все больше.
Забавно – никакого дискомфорта при ходьбе. Потрогал живот – ни меча, ни раны. Соответственно, это вряд ли мгновенный перенос моего тела. Что тогда остается?
Неожиданно я понял, на что это похоже. Мой сон, там все было точно так же. Путь, полный тьмы и отчаяния. Черный переход. Внезапно от понимания этого тело сотрясло, словно по нему прошелся высоковольтный разряд. Вот как он выглядит? Только я до сих пор не понял, что этот черный переход собой представляет. Вроде тоннеля, по которому может пройти Игрок? Тогда в чем сложность и почему мне здесь так некомфортно?
Ладно, с этим потом. Если это переход, значит, впереди хорулы. Ирония в том, что я увижу их перед смертью. А может, чем черт не шутит, и узнаю, кто они такие? Почему-то получается, что моя жизнь была тесно связана с ними.
Вперед я не пошел, а побежал. И это было самое странное, что со мной когда-то происходило. Создавалось ощущение, что мои ноги засасывает нечто вязкое, и тело при этом перемещается. Вспомнился бег на одном месте Кэррола. Вместе с тем свет становился ярче. И фигуры представали все более осязаемыми. Та самая троица. Нет, чудес не бывает – лица спрятаны под широкими капюшонами. Тайна их расы так и останется нераскрытой.
– Я что, умер? – спросил у того, что в середине.
– Нет. И, надеюсь, сделаешь все от тебя зависящее, чтобы не умереть.
Голос отвечающего был похож на человеческий, хотя теперь ни в чем нельзя быть уверенным. Вместе с тем он оказался спокойным и размеренным. Создавалось ощущение, что мы беседуем на тему «какой кипяток надо использовать для заваривания зеленого чая – восьмидесятиградусный или восьмидесяти пяти».
– Тогда как мы общаемся? – в моем тоне тоже исчезает нервозность. Странно дергаться, когда собеседник такой невозмутимый.
– Скажем так, мы можем управлять временем. В той или иной степени. И сейчас взяли паузу, чтобы поговорить с тобой.
– Так я сейчас там? Умираю?
– Если ты говоришь об организме – то да. Он близок к критическому состоянию прекращения жизнедеятельности. Люди обычно называют это смертью.
– Можно было просто сказать «да».
– Хорошо… Да.
– Но тогда…
– Ты должен выжить, – продолжил собеседник.
– Почему?
– Слишком много поставлено на карту ради тебя. Ты – та фигура, которая одновременно может внести ужасающий по своей природе хаос или вернуть миры в состояние равновесия. Мы склоняемся ко второму варианту. Тот, кого ты убил, добровольно пошел на смерть, чтобы ты получил его силу. И миры обрели равновесие.
– Ох, как все закручено, – схватился я за голову. Жест вышел комическим, потому что у меня ничего не заболело. Наверное, тут и не может ничего болеть. – А вам-то что с этого? Вы вроде живете обособленно.
– Любая планета или, как вы называете их, мир являются частичкой общей Мультивселенной. Исчезновение камня в Отстойнике может поменять торговый путь в Элизии, убийство Царицы в Пургаторе влияет на распределение придворных должностей в Ногле, а ржавчина на сочленении механоида…
– Понял, понял, взмах крыла бабочки вызывает цунами на другом конце света.
– Можно сказать и так, – легко согласился хорул. – В любом случае ты все поймешь со временем. Что-то узнаешь сам, что-то расскажем мы. Но не сейчас.
– Ладно, ладно. Мне надо выжить, несмотря на продырявленное божественным мечом брюхо и меньше трети Здоровья. Разве это возможно?
– Когда ты станешь опытным и мудрым Ищущим, то поймешь, что возможны даже самые удивительные на первый взгляд вещи. Все зависит от того, под каким углом на них посмотреть.
– Это все замечательно, но давайте оставим софистику и всякое словоблудие на потом. А сейчас займемся насущными проблемами. Как мне выжить?
– Используй то, за чем охотится Двуликий. Он не зря так долго ждал появления этого в мирах.
Ответить я не успел. Черт возьми, у меня была еще тысяча вопросов… А хорулы решили, что с них на сегодня достаточно добровольной помощи. Фигуры начали расплываться, во тьме появились прорехи света. Я возвращался, теперь это стало понятно абсолютно точно. Далекий интершум превратился в насмешливый голос Яна, живот почти что разрывался от боли. Двуликий склонился надо мной, взяв меч за рукоять, и что-то глумливо шептал в лицо. Но слушать его не было ни сил, ни времени.
Вместо этого я заглянул в интерфейс, судорожно пролистывая характеристики, пока не увидел его. Лик. По сути, это была белая восковая маска, похожая на театральную. Ничего вычурного, все предельно просто и одновременно завораживающе. Маска, висящая в воздухе. Та, что носил Спаситель. Та, что делала его таковым. Та, что позволяла творить чудеса. Та, что по словам хорула, может меня спасти.
Выбор один, шанс один. Я протянул руку и надел белую маску.
Интерлюдия
Хорул вдохнул студеный воздух и закрыл глаза. Он вдруг увидел в этот момент себя маленьким. Там, много лет назад. Трехлетний малыш удивленно смотрит на белую простыню, накрывшую землю. И ловит ртом большие медленные снежинки.
– Тебе необязательно слушать эфета, – вырвал его из прошлого женский голос.
Она стояла прямо перед ним. Встревоженная, замерзшая и в дурном настроении.
– В речах эфета скрыта воля остальных, – ответил хорул спокойно, – и они правы. Весь совет единогласен по поводу этого… вопроса.
– Неужели ты не понимаешь? Ты умрешь!
– Мы все когда-нибудь умрем. Даже Боги смертны. Год, два, десять лет, тысяча. Итог всегда один. Вопрос лишь в том, как твоя смерть может изменить жизнь других.
– Ну почему ты оставляешь меня? – она бросилась на него с кулаками.
Хорул терпеливо перехватил руки, однако дальнейшей борьбы не последовало. Женщина расплакалась у него на груди:
– Что я буду делать?
– Станешь самой сильной и могущественной из всех хорулов. Когда-нибудь займешь место одного из эфетов. Или отправишься в другие миры, где мы нужны.
Они стояли еще долго. Если слово «долго» можно отнести к существам, не зависящим от хода времени. Наконец хорул отстранился и сказал:
– Будешь у Врат через полчаса.
– Я уже там, – грустно ответила она.
– Я вижу, – чуть улыбнулся в ответ и пошел прочь.
ДеХат, вырванный из пучины гражданской войны в безопасный Архейт, пыхтел своими шестеренками. Шесть металлических паучьих лап мгновенно носили его по всей комнате. А в органических, вполне себе человеческих руках спорилось любое дело. Сейчас ДеХат корпел над зачарованным кубом из развалин Хамерито – разрушенной четыре тысячи лет назад крепости в мире Лотвер.
– Привет, – оживился механоид, увидев гостя. – Видел, что притащили? Штука мощная, как четверть унции тартума из центрального мира. Если рванет, будет худо.
– ДеХат, мне нужен мой заказ.
– Да, конечно. Сейчас принесу. Эх, было бы у меня чуть больше времени… Ха-ха, весело говорить о времени здесь. Но знаешь ли, не все могут жить так нелинейно, как вы, – он вдруг осекся, что-то поняв. – Погоди, ты… уходишь?
– Я ухожу, ДеХат.
– О святые крокусы Вельхиора, так скоро? Не думал, что это случится так скоро. Нет, я к тому, что каждый хорул должен быть готов уйти в последний путь. Это вроде как не обсуждается у вас там и…
– ДеХат, мне нужен мой заказ.
– Да-да, конечно, – метнулся на своих паучьих ногах мастер в другую комнату. Послышался шум роняемых вещей, но вскоре механоид появился с небольшим свертком в руках. – Вот, как ты и просил. Полностью масштабируемый. Для мага средней руки. Можно, впрочем, было сделать и посильнее, чтобы была одежда, равная Богу. Ты знаешь, мощностей теперь хватает.
– Это лишнее, – ответил хорул, – вполне сгодится и так. Спасибо, ДеХат.
– Постой! – подскочил к нему механоид и протянул руку. – Удачи тебе!
Он пожал руку и вышел прочь. Хорул чувствовал на себе десятки пар глаз. И даже знал, кто смотрит на него. Но не обернулся. Лишь спокойно дошел до дальних Врат, где его уже ждала знакомая девушка. Сюда почти не ходили, потому что проход вел лишь в несколько отсталых миров. Одним из которых был Отстойник.
Хорул неторопливо разделся, обнажив свое мощное мускулистое тело. Одежду аккуратно сложил тут же, рядом. Ступил босыми ногами на голый камень и поежился. Было неприятно.
– Начаруешь мне? – спросил он девушку. – Знаешь же, я не особо в этом силен.
Она почти плакала. Слезы грозили вот-вот сорваться с длинных ресниц. Но все же девушка скастовала заклинание и протянула хорулу самый обычный длинный балахон до земли с капюшоном и сапоги. Обнаженный мужчина облачился в одежду, спрятал в рукаве клинок, взял сверток и зеркальце.
– Без штанов, но в шляпе, – пошутил он.
– Как же я теперь… – больше не скрывала слез девушка. Они катились по щекам, оставляя после себя мокрый след.
Хорул подошел и обнял ее. Ласково, участливо, но как брат при прощании обнимает сестру. А потом отстранился:
– Уходи, пожалуйста. Так будет лучше… Пожалуйста.
Она взглянула на него в последний раз и пошла. Нетвердой походкой, словно пьяная. Дрожа плечами и шмыгая носом. Хорул тяжело вздохнул и повернулся к Вратарю:
– Мне нужно в Отстойник. Местечко называется Порог.
– Ты же знаешь, что у этих Врат нет обратного хода?
– Знаю. Из-за безопасности. Но мне и не придется возвращаться.
– Последний путь? – спросил Вратарь.
На мгновение хорулу даже показалось, что в тоне собеседника мелькнула участливость. Пришлось кивнуть.
– Я много ходил меж миров и часто задавался вопросом: кто такие Вратари? Но ответа нигде не мог найти. Может, ты мне скажешь? Сейчас. Перед моим последним путем. Кто вы?
– Мы порождения Игры. Те, благодаря кому она существует и кто ей нужен.
– Это слишком расплывчатое определение. Вы Игроки?
– Когда-то были. А потом… стали Вратарями. Мы в определенной степени схожи с вами.
– Только находимся на разных полюсах.
– Нет, – покачал головой Вратарь, – скорее в разных плоскостях восприятия сущего. Вы считаете, что мирам нужно равновесие. Мы уповаем на связь миров между собой, что бы она ни несла. В этом и разница.
– Думаю, мне нет смысла состязаться с тобой в красноречии.
– Это было бы весьма опрометчиво, – кивнул великан в доспехах.
– Тогда оставим это на потом. Пора отправляться.
– Как угодно, хорул.
Вратарь достал из-за пазухи щепотку пыли, бросил на камень. Но крупицы не упали, а повисли в воздухе, приходя в движение. Хорул коснулся алтаря, как и стоящее напротив существо в латных доспехах. Мгновение – и вечно облачное безмолвие Архейта сменилось гомоном Отстойника.
Врата были другие. И вышел хорул совсем в ином месте. Не в общине, а на одной из пустынных улочек. Несколько секунд хватило, чтобы оглядеться. После чего он уверенно отправился к Ордену.
В Праге оказалось прохладно. Но хорул не чувствовал холода. Сознание было сосредоточено совершенно на другом. На разговоре с Гроссмейстером. Он не волновался и не переживал, потому что знал, как все пройдет. Видел именно этот момент еще раньше. На языке хорулов «он уже закончил разговор, хотя не сказал и слова».
Орден занимал трехэтажный старинный особняк. На входе обычная охрана из набранных спецов – просвещенных людей. Вместе с ними мастер по боям на мечах из особо приближенных к Магистру Оливерио. Они встретили подошедшего Игрока со сдержанным беспокойством. Не сказали ни слова, но было видно: ждут объяснений.
– Мне нужно увидеть Гроссмейстера.
– Кто ты? – окинул его взглядом мастер.
– Хорул. Голос семьдесят шестого эфета из Архейта.
Этого оказалось достаточно. Игрок кивнул и скрылся в доме. Впрочем, он не дал команду «Вольно», поэтому охрана не сводила с мужчины в балахоне глаз. Хорул терпеливо стоял и ждал, смотря на крупную брусчатку, пока мастер не вышел наружу.
– Гроссмейстер примет вас.
Они прошли внутрь, в богато украшенный дом. Мимо десятков Видящих, с удивлением и интересом глядящих на хорула. Сквозь две комнаты в третью, где и сидел глава Ордена.
– Хорул, – удивился подтянутый загорелый мужчина, – вот так уж встреча! Ты явился что-нибудь рассказать мне?
– Я много могу рассказать тебе. Например, что ты, чтобы сбить меня с толку, решил принять гостя здесь, а не на втором этаже, как обычно. Что в слуховой комнате притаился Магистр, который ловит каждое наше слово. Или что я прибыл с важным предложением, на фоне которого все твои уловки выглядят нелепыми. Так что мне рассказать, Нума?
Гроссмейстер дернулся, услышав свое имя. Забытое в тысячелетиях и похороненное в разрушенных вестготами стенах города. Даже его ближайшее окружение, прошедшее с ним падение Империи, крестовые походы и столетние войны, не знали о нем.
– Всем выйти! – крикнул Гроссмейстер. – Оливерио, ты тоже.
За стеной кто-то зашуршал, и послышался шум удаляющихся шагов. Магистр не смел ослушаться слов своего босса.
– Я знал, что хорулы могущественны, но чтобы настолько…
– Настолько, что на нас не действует лесть, италик. А теперь можно к делу.
Хорул говорил долго и неторопливо. Гроссмейстер, носивший когда-то имя Нума, изредка пытался прервать его. Однако мужчина в балахоне лишь повелительно поднимал палец и продолжал излагать свой план. Шаг за шагом, слово за словом. Когда он замолчал, и сам глава Ордена Видящих не смел заговорить еще долгое время.
– Это… чудовищно, – наконец прошептал Гроссмейстер.
– Лишь необходимая жертва.
– Половина Ордена – необходимая жертва?!
– Не половина, а лишь несколько десятков. На одной чаше весов они, на другой – Отстойник. Как только здесь появится Временщик, появится и Темнейший.
– Так нужно сделать так, чтобы этот мальчишка не появился.
– Уже поздно. По-другому не может быть, потому что так предрешено. Мы лишь можем предотвратить последствия.
– Но многие из них – всего лишь несмышленые мальчишки.
– Несколько десятков жизней в обмен на миллионы. Думаю, расклад не в их пользу. Просто убедите Оливерио не мешать убийце. Он не должен ничего предсказать.
– Какая жертва… – опустил голову Гроссмейстер.
– Я жертвую себя, – ответил хорул.
Он встал и вышел, посчитав разговор законченным. Потому что тот и был закончен. Мужчина знал – Гроссмейстер сделает правильный выбор. Ибо в противном случае его жизнь больше не будет иметь смысла. Зачем нужны Видящие без Игроков? А Игроки без обывателей?
Теперь путь хорула лежал к общине. Одной из самых развитых в старой Европе. Вывески мелькали перед глазами: зачарователи, боевые маги, алхимики, самонеры, колдуны, предмастера и мастера-кузнецы, грильд-ювелиры, археологи. В закутках и тупичках стояли клетки с самым неведомым зверьем. В небе кружили порты – летная площадка здесь находилась неподалеку от города. И расы, куча рас, встречаемых от Ногла до Лемстейна, механоидов с проклятой Свалки и крокозверолюдов – самых безжалостных и хитрых представителей своего народа.
И мимо этого всего хорул прошел, лишь еще ниже надвинув балахон на лицо. Его не интересовали диковинные звери и мощные заклинания. Не привлекали редкие расы и миры, в которых они обитали. Не манили запахи из различных закусочных и баров. Он остановился у широкого, точно расползшегося в стороны, как дрожжевое тесто, здания. Взглянул на символ Вратарей – круг с узкой каймой рун и множеством пересеченных линий посередине – и потянул дверное кольцо на себя.
– Горечь, – сказал он проводнику, опустив пыль в чашу.
Миг перехода произошел, как обычно, слишком быстро. Когда не знаешь, случилось уже все или только предстоит. Но хорул не сомневался. Он запахнул балахон и вышел наружу. Во втором доме от него гремели бутылки и слышался грубый мужской голос, какой бывает только у жителей Ногла. Мужчина укоризненно покачал головой и направился прочь из общины.
Хорул влез в автобус и примостился у окна. Вызвать интерес он не боялся. Обыватели видели в нем тощего студента в серой невзрачной одежде. А кондуктор и вовсе не заметила, пройдя мимо. Хорул глядел в окно на зимний неуютный город, нахохлившийся и настороженный. На него накатила тихая незнакомая грусть, так несвойственная существам, судьба которых уже определена.
Он даже чуть не пропустил нужную остановку. Людей тут почти не было. Впрочем, они и не нужны. Хорул шел по пустынному Автозаводскому району, рассматривая окрестности – промзона, лесопосадка, тоненькая, едва заметная тропинка. Незнакомец достал сверток с плащом и положил на проторенную дорожку. Отошел неподалеку и спрятался за дерево. Долго ждать не пришлось.
Черт не шел, а скакал, явно направляясь в логово. Внезапно он остановился и принялся обнюхивать воздух, пока не обнаружил находку. Подошел, совсем как человек, встав на тонкие копытца, и вновь опустился на четвереньки. Аккуратно, словно сверток мог причинить ему вред, тронул пальцем и тут же одернул руку. Подумал еще немного и сгреб плащ жадной пятерней, прижимая к себе.
Хорул вышел из-за дерева и негромко свистнул. Черт навострил уши, мгновенно повернувшись к противнику. Пригнулся к земле, размышляя, как быть. А незнакомец тем временем достал нож из лунной стали и свистнул еще раз. Теперь громко и резко. Черт дернулся с места и помчался прочь, утаскивая с собой захваченный трофей. А хорул пошел прочь. Теперь он был уверен, что одежда доберется до недр логова.
Путешественник вернулся к остановке и дождался автобуса. Подъехал новенький «Нефаз», гостеприимно распахнувший двери. И снова мужчину никто не заметил. Разве что какая-то бабка недовольно обругала хорула – но с ней не все понятно, то ли просто зловредная, то ли действительно ведьма. Так сходу и не определишь.
В любом случае гость Отстойника доехал без особых проблем. Это направо к мосту все движение стоит, а тут еще более-менее свободно. Как ему и говорили. Вышел и некоторое время оглядывался, не понимая, там ли он. «Угловой» магазинчик в доме, забегаловка, где готовят шаурму, улица, уводящая в спальные районы. Он на месте.
Хорул шел не торопясь, понимая, что времени еще много. Стемнело внезапно, как всегда в начале зимы. Тускло засветились лампочки в фонарях, с каждой секундой становясь ярче. Стало прохладнее, и прохожие выпускали изо рта густой пар, ежась в еще тоненьких осенних куртках. Даже проскочивший мимо пес прижал к телу хвост, не опасаясь прохожего. Все его мысли были заняты поиском теплого убежища.
Хорул почти не обращал внимания на мороз. Зачарованная одежда, созданная сильным магом, делала свое дело. Мужчина уверенно шел вперед, пока перед ним не выросла чуть потрепанная временем и людьми пятиэтажка. Он обошел ее, взглянул в окно и почему-то улыбнулся. После чего уверенно направился к подъезду.
У домофонной двери мерз тщедушный старичок в смешной спортивной шапке. Он кивнул хорулу, и тому пришлось ответить тем же. Голос семьдесят шестого эфета подошел к двери и набрал стандартный код для этой системы защиты. Поднялся на нужный этаж, позвонил в дверь. Но прежде снял капюшон.
– Здравствуй, Охотник, – сказал он, когда открылась дверь.
– Кто ты и откуда знаешь меня? – нахмурился пожилой, но достаточно крепкий мужчина.
– Я хорул. Мне надо поговорить с тобой.
– А, хорул, – протянул собеседник, – вот что, хорул. Еще раз явишься сюда – спущу с лестницы. Если тебе что-то надо, оставь весточку в общине. Я ее получу. Все.
Охотник хотел закрыть дверь, но незнакомец успел подставить ногу.
– Мне правда надо поговорить с тобой, Кефал.
– Так ты и вправду хорул, – пошел пятнами хозяин, – я сейчас.
Он накинул куртку и быстро сменил домашние тапочки на зимние ботинки.
– Я в магазин, скоро вернусь, – крикнул Охотник в глубь квартиры.
Они молча спустились вниз и вышли наружу. Миновали странного старичка и углубились в переплетение спального района с его разбитыми дорогами и осколками бордюра по бокам, когда наконец Охотник заговорил:
– Никто не мог тебе сказать мое имя. Все, кто его знали, мертвы.
– Хорулам доступно много разной информации. При желании и должной концентрации мы можем рассказать все о любом Игроке.
– Что тебе нужно от меня?
– Твоя жизнь.
– Ты собрался убить меня?
– Нет, ты слишком превратно меня понял. Не смерть, а именно жизнь. Что тебя держит здесь?
– Раз ты все знаешь, то расскажи мне.
– Твоя жена, – кивнул хорул, – но она – лишь бледная тень Прокриды. И все женщины до нее – лишь жалкая попытка заменить дочь Феспия.
– Что ты предлагаешь?
– Стать наставником. Для молодого парня, которому предстоит очень много испытаний.
– Я давно перестал быть наставником.
– Знаю. С тех пор, как умерли сыновья. Сколько им было?
– По земным меркам? Гесперу шестьсот восемнадцать, а Адумнису чуть больше тысячи. Они не хотели быть Игроками. И долго злились за мое решение.
– И прожили такую долгую жизнь. Не по твоим меркам, конечно, но все-таки. От твоего выбора зависит очень многое. Я не буду заставлять тебя сделать нужный шаг, просто расскажу последствия. Того, что будет, если все пойдет по плану, и наоборот…
Говорил хорул долго, а Охотник его внимательно слушал. Его старое, испещренное морщинами лицо хмуро взирало на пришельца, пытавшегося перевернуть его размеренную жизнь.
– Получается, Оракул был прав…
– Все зависит от тебя. Все всегда зависит от выбора.
– Но не в твоем случае.
– Почему? – искренне удивился хорул. – Умереть сегодня – это тоже мое решение. Единственный выход, чтобы спасти миры. Чтобы привнести в них частичку порядка вместо всепоглощающего хаоса.
– Что я могу ему рассказать?
– Все, что посчитаешь нужным. Но я бы советовал давать информацию дозированно. Чтобы Сергей до многого доходил своим умом. Так он быстрее поумнеет. А ему действительно пора этим заняться.
– Возможно, ты и прав. Что если это и есть смысл моего существования? Знаешь, я уже давно забыл, зачем живу.
– Как и любой Игрок, перешагнувший порог тысячелетия. Как и многие Боги, – последнее слово хорул выделил, однако Охотник этого не заметил. Или просто сделал вид.
– Хорошо, я согласен.
– Возьми, – протянул незнакомец зеркало и нож, – отдашь их ему.
Они попрощались молча, без лишних слов. Просто пожали друг другу руки и разошлись. Охотник отправился к себе домой, а хорул зашагал к небольшому супермаркету на отшибе.
И встретил Василия вовремя. Впрочем, не могло быть по-другому. Мальчик как раз направлялся домой, потому что отведенное на прогулку время закончилось.
– Привет, Васька, – сказал хорул, пытаясь вложить в свои слова максимум дружелюбия.
– Здрасьте… – неуверенно поздоровался собеседник.
– Домой идешь?
– Ага.
– Ты, наверное, не понимаешь, откуда я тебя знаю?
Неуверенный кивок.
– Я твой волшебник-хранитель. Я наблюдаю за тобой очень давно. К примеру, учишься ты в восемьдесят четвертой школе, маму твою зовут Маша, а папу Витя. У тебя есть младший братишка, но он еще совсем маленький, только недавно родился. Еще я знаю… – хорул заговорщицки зашептал, – что весной вы на плотах катались. А ты в воду упал. Как ребята костер разожгли, тебя грели и вещи сушили. И мама даже не узнала.
