Джорджетт Хейер
Рождественский кинжал

– Дело здесь не в зубе, а просто в инстинкте самосохранения, – заметила девушка.

– Только подколодная змея могла совершить такое!

Матильда сухо сказала:

– Тот, кто в состоянии убить хозяина дома ударом в спину, разумеется, в состоянии свалить вину на кого-нибудь другого.

– Мотисфонт? – воскликнул Джозеф. – Ройдон? Паула? Как ты можешь так о них думать!

– Джо, я завидую вашей трогательной вере в человеческую натуру.

Однако она пожалела о своих словах, потому что Джозеф воспринял их как поощрение и с достоинством произнес, что, да, слава богу, он верит в человеческую натуру. Матильда не сомневалась, что его вера подверглась суровому испытанию. Она наспех выразила сочувствие и, поскольку у нее не было настроения участвовать в очередной душераздирающей сцене, скоро отделалась от назойливого старика.

Из трех человек, которые были кандидатами в подозреваемые, Паула держалась наиболее спокойно. С достойным Стивена хладнокровием она обсуждала, насколько вероятно, что это сделал Рой-дон, и заметила, что, если говорить с точки зрения искусства, она надеется, что это не он, поскольку у драматурга большое будущее.

– Думаю, лично я вне игры, – сказала она, расхаживая по комнате в своей обычной беспокойной манере. – Никто не может предположить, что я пыталась бросить подозрение на собственного брата! Если бы в завещании дяди упоминались слуги, я бы сказала, что это кто-нибудь из них. Возможно, Форд. Но поскольку это не так, ни у одного из них нет ни малейшего мотива. – Паула обратила сверкающий взгляд на Матильду и порывисто добавила: – Если бы я сама не была в числе подозреваемых, мне все это было бы интересно, правда, Матильда? Думаю, я бы просто наслаждалась!

– Ни я, ни Джо не входим в это число, но, уверяю тебя, я не испытываю никакого удовольствия! – не поддержала Матильда.

– О, Джо! Он эскапист, – презрительно охарактеризовала старика Паула. – Но ты! Ты должна оценить ситуацию, которая выворачивает нас всех наизнанку.

– Мне вряд ли захочется, – ответила Матильда. – чтобы мои друзья были вывернуты наизнанку.

– Для меня как для актрисы это ощущение было бы очень ценно, – размечталась Паула.

Но Матильда менее чем всегда была склонна выслушивать лекцию о пользе новых ощущений для актрисы и грубо посоветовала Пауле потренироваться на собаке.

Было около одиннадцати часов, и невольные обитатели Лексхэма испытывали на себе все неудобства утренних часов в загородном доме, когда делать совершенно нечего. Серое небо и тающий снег снаружи не представляли особого соблазна для любителей прогулок. Молчание разлилось по дому, все ощущали неловкость от присутствия Скотленд-ярда. Пока подозрение лежало на Стивене, остальные готовы были со всех сторон обсуждать убийство. Сейчас, когда Стивен был явно оправдан и место для его преемника освободилось, все, исключая Паулу, нервно ежились при одном упоминании о преступлении. Даже миссис Дин не говорила об этом. Она присоединилась к Мод в кабинете и, не получая ни малейшего поощрения, почтила ее историей своей жизни, включая список своих незадачливых поклонников, особенности характера покойного мистера Дина и все отталкивающие подробности двоих родов и одного выкидыша.

Ройдон пробормотал что-то о глотке свежего воздуха и, выйдя из-за стола, сразу поднялся к себе. Он нажил себе врага в лице второй горничной, которая как раз тащила в его комнату пылесос. Будучи хорошо воспитанной служанкой, она удалилась и пошла горько жаловаться старшей горничной на гостей, которые не могут придумать ничего лучше, чем приходить раньше своего времени и мешать работе. Старшая горничная сказала, что это очень странный поступок – возвращаться в свою комнату в такой час. На этих скудных основаниях среди штата прислуги быстро распространился слух, что мистер Ройдон ведет себя так необычно, что никто не удивится, если окажется, что именно он и порешил хозяина.

Все это составило очень достойную тему для разговоров за одиннадцатичасовым чаем на кухне и в холле. Когда один из помощников садовника присоединился к компании на кухне, внеся корзину овощей для кухарки, он был в состоянии оживить обсуждение, заметив, что они говорят о мистере Ройдоне в тот самый момент, когда он сам встретил его на прогулке. Он наткнулся на Ройдона рядом с сараем для горшков и навозной кучей и подумал, как странно застать его в подобном месте. Ройдон странно вздохнул, когда увидел, что помощник садовника выходит из-за угла сарая. Две горничные, одна помощница кухарки и судомойка, с глазами, вылезающими из орбит, умоляли его продолжать эту волнительную историю, и помощник садовника продолжил, сказав, что, по его мнению, Ройдон сжигал что-то в печке для мусора, потому что, во-первых, стоял рядом с ней, и, во-вторых, он может поклясться, что слышал, как кто-то опустил заслонку.

Рассказ был так хорошо воспринят, с такими восхищенными ахами помощницы кухарки, сопровождаемыми «Ну да, подумать только! « со стороны двух горничных, что садовник сразу же вспомнил, каким странным ему показалось поведение Ройдона и как он сказал себе, что этот парень замыслил недоброе, шатаясь там, где не надо.

Своим чередом, через сержанта, который при помощи откровенной лести сумел превосходно поладить с женской половиной прислуги, эхо этого красочного воспоминания достигло ушей инспектора Хемингуэя. С единственной целью расшатать нервы обитателей дома инспектор проводил утро, рыская повсюду с блокнотом и рулеткой и озабоченно хмурясь. Его таинственные расследования сами по себе были совершенно бесполезны, но этим ему удалось вызвать глубокое беспокойство у всех, исключая Мод и миссис Дин. Например, Мотис-фонт сразу же высказал бурное возражение против исследования своей комнаты и суетливо бегал по дому, жалуясь всем, кого он мог заставить себя слушать, на необоснованную вольность полиции. Нарвавшись в кабинете на двух дам, он попытался заручиться их поддержкой, но миссис Дин сказала, что у нее нет секретов, а Мод просто выразила надежду на то, что в результате этого расследования инспектор найдет ее пропавшую книгу.

Хемингуэй не нашел книги и, сказать по правде, начал разделять мнение остальных обитателей дома о ней. С тех пор как он в первый раз столкнулся с Мод, он встречал ее еще раз пять и при каждой встрече вынужден был выслушивать не только ее отчет о том, где она в последний раз держала книгу в руках, но и отрывки из нее. Он мрачно подозревал, что «Императрицу» спрятали гости, и сказал сержанту, что не ему судить их за это.

Когда Хемингуэю доложили кухонную сплетню о Ройдоне, он не очень поверил, но велел сержанту присматривать за драматургом.

Вер сделал даже больше: он подошел к сараю и посмотрел на печь.

Печь представляла собой цилиндр из гальванизированного железа на коротких ножках, с трубой, поднимающейся вверх от центра крышки. Теоретически надо было зажечь небольшую бумажку, просунуть ее в щель между основанием цилиндра и его стенками – и любое количество брошенного сверху мусора медленно превратится в первосортную золу. Практически же огонь, разожженный подобным образом, обычно затухал прежде, чем успевала сгореть половина содержимого цилиндра, и внизу оставалась не зола, а обугленные отвратительные куски мусора.

По слабой струйке дыма, поднимающейся из печи, сержант справедливо предположил, что огонь разжигали с утра. Он поднял крышку и увидел, что печь забита кухонными отбросами. Если судить по дыму, где-то внизу под неаппетитной поверхностью тлел огонь. Сержант поискал взглядом подходящую палку и, найдя ее, начал ворошить мусор. Перевернув несколько шкурок от грейпфрута, коллекцию пакетиков из-под овощей, картонок и коробок от яиц, наружных листов от шести кочанов капусты и содержимое нескольких корзин для бумаги, его палка выкопала окровавленный носовой платок, очевидно брошенный на самое дно печки, но еще не тронутый огнем.

Сержант, который на самом деле не ожидал найти что-нибудь интересное, вылупил глаза. Если бы он не был методичным молодым человеком, он немедленно поспешил бы в дом, чтобы выложить находку перед начальством, так он был возбужден. Платок не только был забрызган кровью, в его углу была вышита буква Р. Он испачкался от соприкосновения с кухонным мусором, но сержант взял его в руки без отвращения. Вер вытряс из платка какие-то чаинки, аккуратно сложил его и опустил в карман. После этого он продолжал копаться в мусоре, пока не убедился, что неприятные печные недра не скрывают в себе никаких других зловещих реликвий. Чтобы окончательно убедиться в этом, Вер поскреб недавно сгоревший пепел на дне. Огонь горел неровно и с одной стороны цилиндра в пепел упали обгоревшие остатки, среди которых была опаленная почерневшая книга. Обложка сгорела, и внешние страницы рассыпались в пыль при прикосновении к ним, но когда сержант, любопытствуя, перевернул палкой листы, он увидел, что текст, хотя бумага и обгорела по краям, можно было разобрать. «Коронация в Венгрии», – прочел он заголовок. Осторожно перевернув страницу, Вер увидел написанные теми же прописными буквами слова: «Императрица Елизавета».

Сержант хмыкнул, поднял печальные останки книги Мод и взял их с собой, чтобы показать инспектору.

Увидев носовой платок, Хемингуэй не выказал удивления, что разочаровало сержанта.

– Это платок Ройдона, – указал сержант. – Он единственный в доме с буквой «Р» в начале, сэр. Кровь засохла, вы же видите.

– В любом случае, ее много, – заметил Хемингуэй, бесстрастно изучая платок.

– Полагаю, он вытер им нож, сэр.

– Может быть, ты и прав.

– Сомневаться не приходится, он положил его в печь сегодня утром! Так сказал садовник.

– Долго тянул, прежде чем от него избавиться! Сержант нахмурился.

– Да, – согласился он. – Но может быть, Рой-дон не понимал, как важно его уничтожить, пока на подозрении был Стивен Хериард. В конце концов, если он убил старого Хериарда и подбросил портсигар в его комнату, то был уверен, что отвел от себя подозрения. Только после того как вы дали всем понять, что Стивен более или менее чист, Ройдон запаниковал, как вы и рассчитывали.

– Ага! – сказал Хемингуэй, вороша платок карандашом.

Сержант упал духом.

– Вы думаете, это не очень важно, шеф?

– Я этого не говорю. Все может быть. Конечно, я не эксперт, но хотелось бы, чтобы эти обильные пятна были немного темнее. Я поговорю с Рой-доном, и в любом случае отправим платок на экспертизу. Что-нибудь еще?

– Да. – Круглое лицо сержанта медленно расплылось в улыбке. – Вот!

Хемингуэй увидел в его руках испорченную книгу.

– Не собираешься же ты сказать... Будь я проклят! – Он взял у сержанта многострадальный роман и перелистал обгоревшие страницы. – Говорил я тебе! – радовался инспектор. – Кто-то в доме не смог этого вынести. Должен признаться, я бы тоже не смог. Это твоя находка, парень. Можешь вернуть ее пожилой леди и получить в награду лекцию о пользе слабительного.

– Спасибо шеф, но, учитывая ее состояние, лекция будет короткой! – ответил Вер. – Лучше сами верните ей.

– Твоя ошибка состоит в том, что ты вообще нашел книгу, – наставительно произнес Хемингуэй. – Так что ты это заслужил. Иди отдай ее миссис Хериард и никогда больше не упоминай об этом кошмарном чтиве.

Сержант вздохнул и отправился на поиски Мод. К этому времени га уже освободилась от сетей миссис Дин и вязала в библиотеке, обмениваясь отрывистыми замечаниями с Матильдой. Джозеф тщетно пытался развлечь Паулу случаями из театральной жизни. Паула, которая была слишком большой эгоисткой, чтобы находить что-нибудь трогательное в его воспоминаниях, даже не притворялась, что ей интересно. Ее мысли целиком занимала собственная сценическая карьера.

Сержант кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание, и шагнул к стулу Мод:

– Извините, мадам, но мне кажется, вы говорили, что потеряли книгу?

– Да, потеряла, – оживилась Мод. – Я сказала об этом инспектору, и он обещал посмотреть.

Нелепо чувствуя себя виноватым, сержант протянул ей остатки.

– Это не она, мадам?

Первый раз за все время их знакомства Матильда увидела, что лицо Мод выразило скорбь. Ее водянистые глаза уставились на книгу, рот приоткрылся. Прошла минута, прежде чем она снова обрела дар речи.

– Это? – прохрипела она. – О нет!

– Боюсь, она несколько повреждена, – пролепетал сержант.

Эта тактичная недомолвка заставила Матильду поперхнуться. Мод застонала:

– О боже! Боже, боже! Это и правда моя книга! Джозеф, посмотри, что случилось! Я не понимаю!

– Да уж... – только и мог выдавить потрясенный супруг. – Где вы нашли ее, сержант?

– Не знаю, сэр, как она попала туда, но она выпала из печки.

Подавленный взрыв смеха со стороны Матильды заставил Джозефа повернуть голову. Он смотрел мрачно, как и приличествовало случаю, но, когда встретил блестящий взгляд девушки, серьезность Джо испарилась, и он, не удержавшись, прыснул.

– Должна сказать, Джозеф, я не вижу причины для смеха! – разобиделась Мод.

– Прости, дорогая! Глупо с моей стороны. Очень досадно за тебя, действительно неприятно! Не обращай внимания! В конце концов, у нас есть более серьезные причины для беспокойства, правда ведь?

Его доброе намерение успокоить жену не достигло цели.

– Нет, Джозеф, не могу с тобой согласиться. Меня очень заинтересовала жизнь императрицы, а ты видишь, сгорели все первые и последние страницы. Более того, это библиотечная книга, мне придется платить за нее. – Почтенная дама перевела обвиняющий взгляд на сержанта: – Я хочу знать, кто бросил мою книгу в печку!

Сержант знал свою полную безгрешность в любом отношении, но под негодующим взглядом пожилой леди в нем росло чувство вины.

– Не знаю, мадам. Может быть, ее выбросили случайно.

– Правильно! – Джозеф благодарно ухватился за это объяснение. – Не сомневаюсь, что ее взяли вместе с газетами или... она упала в корзинку для мусора.

– Я спрошу слуг. – Мод поднялась со своего места. – Если случилось именно так, они должны заплатить за нее.

– Я бы на вашем месте не делала этого, – сказала Паула. – Они начнут увольняться пачками. И потом, готова поспорить, это Стивен...

Джозеф бросил на нее сердитый взгляд.

– Паула! Зачем ты?

– Стивен? – Мод замерла на ходу. – Зачем Стивену уничтожать мою книгу?

– Незачем, дорогая! – воскликнул Джозеф. – Конечно, это не он!

– Не знаю, – поджала губы Мод. – Я всегда считала его очень утомительным молодым человеком, он причиняет всем одни неприятности... Хотя, возможно, всему виной плохое пищеварение... Но я никогда не предполагала, что он может так бессмысленно разрушать, если даже у него нелады с желудком!

В эту минуту подозреваемый в книгоубийстве показался в дверях. Паула уперла руки в боки:

– Стивен, это ты засунул книгу тети Мод в печку?

– Нет, разумеется, – возмутился он. – Сколько еще раз повторять, что я не трогал этот проклятый талмуд?

– Кто-то ее спалил.

Его губы задергались.

– О, неужели?

Мод безмолвно протянула ему то, что осталось от «Императрицы Австрии». Стивен взглянул и разразился смехом. Сержант, воспользовавшись возможностью улизнуть из комнаты, пошел доложить начальству, что, судя по всему, это сделал Стивен Хериард.

– Вот чертяка! – сказал Хемингуэй.

Между тем негодующая Мод выкладывала молодому человеку все, что она о нем думает. Видно было, что она вышла из себя. Стивен сказал с непривычным для него терпением, что он просит простить его за смех, но он не виноват в том, что книга испорчена. Матильда ему не поверила, но, глядя на расстроенную Мод, сочла необходимым поддержать теорию Джозефа о том, что книга была выброшена по ошибке. Мод была непреклонна в своем решении опросить слуг, и Паула раздраженно фыркнула:

– Зачем поднимать такую суету, когда книга уже испорчена? Если вы спросите Старри, не выбрасывал ли он вашу книгу в печку, он тут же уволится.

– Идите спросите его, – посоветовал Стивен, – Вы не нанесете никакого вреда, потому что он уже сообщил мне, что уходит.

Это заявление вызвало гневные возгласы. Джозеф хотел знать, почему этот человек совершил такую глупость; Матильда воскликнула: «Змея! «, а Паула сказала, как счастливо они от него избавились.

– С его стороны очень некрасиво оставить нас в такую минуту! – возмутился Джозеф. – Так эгоистично!

– Да, это досадно, потому что я собирался уволить его до того, как он это сделает это сам, – сказал Стивен. – Больше того, для утверждения завещания он должен присягнуть в суде.

– Зачем? – спросила Паула.

Стивен сделал легкий презрительный жест в сторону своего дяди. Джозеф потупился:

– Боюсь, это моя вина, дорогая. Прошло столько лет с тех пор, как я изучал право, я все перезабыл. Очень глупо, но я забыл, что обычно в завещание включается пункт о заверении. Это не страшно, но в этом случае для утверждения завещания требуется присутствие обоих свидетелей.

– Ну, он может присягнуть перед специальным уполномоченным по присяге, – сказал Стивен. – Хотя это необязательно. Пока мы знаем, где его найти, он может принести присягу, даже и не работая здесь.

– Заставьте его принести присягу до того, как он уедет! – посоветовала Матильда. – Я не удивлюсь, если Старри так или иначе попытается вставить вам палки в колеса!

– Дорогая моя, что за ужасы ты говоришь! – воскликнул Джозеф. – У него могут быть свои недостатки, но у нас нет основания предполагать, что он нечестен!

– Он ненавидит Стивена, – упрямо твердила Матильда.

– Глупости, Тильда! Ты не должна говорить подобные вещи!

– Пожалуйста, бога ради, перестаньте смотреть на всех через розовые очки! – повысил голос Стивен. – Старри ненавидит меня с тех самых пор, когда я сказал дяде Нату, что он разбавляет портвейн, и вы это знаете!

– Хорошо, но это не значит, что он будет намеренно пытаться повредить тебе, старина! – возразил Джозеф.

– Проследи, чтобы он присягнул во всем, в чем должен, – настаивала Матильда.

– Хорошо, прослежу. Это его разозлит, – согласился Стивен.

– Все это, – подытожила Мод, – не имеет никакого отношения к «Жизни императрицы Австрии»!

– Если посмотреть с этой стороны, – возразил Стивен, – не было еще ничего, что имело бы хоть какое-то отношение к этой треклятой особе!

– Не знаю, почему ты так грубо говоришь об императрице, – сказала Мод с потрясающим достоинством. – Ты ничего не знаешь о ней!

– Никто из тех, кто имел счастье жить с вами под одной крышей последние три дня, – проговорил Стивен, теряя терпение, – не может сказать, что ничего не знает об этой даме!

Мод набрала полную грудь воздуха и уже готова была произнести слова, которые, как почувствовала зачарованная аудитория, могли сокрушить любого, менее чувствительного, чем Стивен, когда в комнату вошел Старри с коктейлями. Мод знала, что даже под воздействием сильных эмоций леди никогда не позволит себе ссор в присутствии слуг, и, вместо того чтобы обругать Стивена, она протянула Старри «Жизнь императрицы Австрии» и спросила, знает ли он, как книга оказалась в печке.

Возмущенный Старри все отрицал. Мод попросила его навести справки среди прислуги. Тот поклонился, хотя и не снизошел до ответа.

– Минутку! – окликнул Стивен дворецкого, когда тот уже собрался уходить. – Мне сообщили, что вы с Фордом должны будете подтвердить подпись покойного мистера Хериарда на завещании. При сложившихся обстоятельствах будет удобнее, если вы принесете клятву перед уполномоченным по присяге, не дожидаясь, пока завещание будет обсуждаться в суде. Завтра я собираюсь в город, и вы можете это сделать.

Старри бросил на него холодный взгляд.

– Могу я спросить, какая присяга от меня потребуется, сэр?

– Это просто формальность, – ответил Стивен. – Вы должны присягнуть, что мистер Хериард подписал завещание в вашем присутствии.

Старри громко втянул в себя воздух и с триумфом отчеканил:

– Сожалею, сэр, но я не понимаю, как я могу это сделать.

Никто не поверил мрачным предсказаниям Матильды, и все присутствующие замерли в потрясенном молчании. Нарушил его Джозеф.

– Ну, ну, Старри! – воскликнул он. – Это недостойно вас! Конечно, вы должны это сделать! Этого от вас требует закон.

– Прошу прощения, сэр, – ответил Старри с осторожной вежливостью, – но мистер Стивен сказал, что я должен присягнуть, будто мистер Хериард подписал завещание в моем присутствии.

– И что? – резко спросил Стивен.

– Сожалею, сэр, но это никак не согласуется с моей совестью.

– Но, Старри! – задохнулся Джозеф.

– Что, черт возьми, вы хотите сказать? – взорвался Стивен. – Вы засвидетельствовали подпись, не так ли?

– Можно сказать да, сэр. Но если речь идет о присяге, я вынужден буду заявить, что ни я, ни Форд не присутствовали при том, как покойный мистер Хериард поставил свою подпись.

– Но, Старри, это же нелепо! – вскричал вконец растерявшийся Джозеф. – Может быть, вы не находились в комнате, но вы хорошо знаете, что я тут же вынес вам документ в верхний холл! Вы оба знали, что это за документ, и подписали его! Я хочу сказать, чистейший софизм говорить, что мистер Хериард не подписал его в вашем присутствии! Вы же знаете, как сильно он был болен и как не любил, когда в его комнате много народу! Я объяснил вам, что вы делаете! Вы прекрасно знали, что мистер Хериард подписал завещание! Перед вами была его подпись!

– Я не знал, сэр, что должен буду принести присягу, – непреклонно ответил Старри. – Мне жаль, что я выгляжу неучтивым, сэр, но я верю, вы оцените мою позицию.

Дворецкий снова поклонился и вышел из комнаты, мягко прикрыв за собой дверь.

– Итак, – сказал Стивен, – всему конец, как и полагается!

– Вы глупец, Джо! – воскликнула Матильда, вскакивая со стула. – Разве вы не знали, как важно, чтобы свидетели видели процесс подписания завещания?

– Но, Тильда... но, Стивен... – заикался Джозеф. – Я не предполагал... Было так трудно заставить Ната вообще написать завещание! Если бы я попытался заставить его согласиться на присутствие Форда и Старри... Ну, вы же знаете, каким был Нат! Конечно, я знаю, что свидетели должны видеть процесс, но в этом случае... Я хочу сказать, никто не собирался оспаривать завещание! Я был уверен, что все будет в порядке. Я просто объясню все эти обстоятельства и...

– Если вы сможете объяснить, как Форд и Старри могли видеть сквозь стену, придется признать, что вы действительно умны, – перебил его Стивен.

– Ты хочешь сказать, что завещание ничего не стоит просто потому, что свидетели не видели, как дядя его подписывал? – недоверчиво спросила Паула.

– Да, дорогая, именно это я и хочу сказать, – ответил Стивен. – Попросту говоря, твой дядя Джозеф все испоганил.