Абсолютист – Джон Бойн

Кто-то из знакомых психологов рассказывал историю о парне, который долго и упорно обхаживал барышню, красиво ухаживал, отбил её у другого, собирался жениться (чуть ли не день свадьбы был уже назначен), а потом дал благоверной от ворот поворот, потому что она ему дала до свадьбы. После мучительного разрыва, он стал везде поливать барышню грязью, называть проституткой и т.д. Вот такие у него были принципы. О которых он, правда, забыл рассказать своей подруге заранее.

Как-то мне довелось беседовать с матерью юной лесбиянки. Вернее, о сексуальной ориентации дочери рано было говорить, потому что она и вправду была юна и находилась, как теперь говорят, «в поиске». Эта обычная, не шибко продвинутая и совсем не тусовочная дама сказала: «Это моя дочь, и кого бы она ни выбрала, я всегда буду на её стороне». Я очень порадовалась за девочку, потому что знала много совсем других историй. Я ещё помню, когда «принести в подоле» было страшным позором. Наверно, для некоторых и сейчас это повод выставить дочь из дома.

Я не знаю, что хуже: когда от тебя отрекаются родители или когда предаёт любимый человек. Причём предаёт подло: сначала пользуется тобой, а потом изображает гордое презрение. Да ещё и теоретическую базу подводит. На самом деле, это самое страшное в книге. Это страшнее, чем Первая Мировая, которая описана безжалостно, во всех красках, во всей своей омерзительной сущности. На этой войне люди совершают ужасные вещи, например, убивают безоружных. Но разве то, что совершает Уильям, не убийство? Грубоватая народная пословица гласит «один раз не педарас». Ограничься дело одним разом, я поняла бы логику Уильяма – случайность, страх, тоска. Логику бы поняла, но поведение – нет.

Психологи многократно писали о том, что самые страшные гомофобы – скрытые геи (собственно к любой нетерпимости это относится). Уильям, весь из себя принципиальный, оказывается куда худшим трусом, чем друг его Тристан. И боится он в первую очередь самого себя. Но выливает свой страх, свою злость на парня, которого сам же и раскрутил. Куда как благородно.

И ещё страшно то, что люди, испытавшие общественное давление на себе (скажем, сестра Уильяма), совершенно не становятся ни более терпимыми к другим, ни способными понять, почувствовать чужую боль.

Два раза «подорвавшись» Тристан отказывается от каких-либо отношений. Трусость это? Не знаю. Мне бесконечно его жаль. И ключевые слова, конечно, произносит мать Уильяма:

У ваших родителей есть сын, он жив, но они не желают его видеть. У меня есть сын, которого я жажду увидеть, но он мертв. Что это за люди? Люди они вообще или чудовища?

«И есть чем платить, но я не хочу победы любой ценой.

Я никому не хочу ставить ногу на грудь» Сложно писать об этой книге. Она легкая и тяжелая, нежная и жестокая. В ней все, в той или иной степени, вызывают злость – и в ней всех можно понять и простить. Обвинить ли ее в конъюнктурности? Но разве рассказ о человеческих чувствах – это конъюнктура? Мне кажется, нет. Тем не менее, я рада, что в жанрах указано четко и ясно: «ЛГБТ». Не то что бы меня это могло смутить, застав меня врасплох, – нет. Но те, кто не готов читать об однополой любви, не возьмут «Абсолютиста» в руки – и, соответственно, не станут портить статистику книги лишь из-за своего неприятия темы.

Конечно, книга Джона Бойна не только об ЛГБТ, она еще и о Первой мировой войне (двойная ставка, скажет кто-то – ты посмеешь критиковать рассказ о нечеловеческих страданиях?). К счастью, «Абсолютист» не рвет душу аки Ремарк с «На Западном фронте…», тут обошлось (почти) без омерзительных натуралистичных сцен боли и смертей. Вместо демонстрации массовой гибели – конфликт патриотов и… тех, кого можно было бы обозвать трусами, да не получается, разве что называть трусостью любовь к человечеству.«Абсолютисты» – так о них говорят. В глазах военного начальства они хуже «отказников» – те хотя бы соглашаются работать санитарами (привет фильму Мэла Гибсона). «Абсолютисты» отказываются и от этой работы, они не хотят быть частью войны, армии и агрессивно настроенного общества. Их можно заключить в тюрьму или расстрелять, но ничто не заставит их пойти против собственных принципов. Так же говорят, что истинная любовь может пережить любое испытание. Увы, но в «Абсолютисте» и самая искренняя, и самая нежная любовь может стать источником боли и ненависти. Тристан и Уилл полюбили друг друга. Кажется, романтическое чувство – это такое благо, тем более в нижних слоях ада. Но оно хрупко, ведь влюбленных почти ничто не связывает – они такие разные! Тристан – человек скорее пассивный, талантливый, умный, но не принципиальный, склонный плыть по течению, если кто-то готов принимать решения за него. Он «нормальный солдат» – не фанатик войны, не маньяк, не ярый патриот, он просто хорошо стреляет, а война в его глазах – неизбежность, с которой нет смысла бороться. Войны начинаются, войны заканчиваются, ты участвуешь в них – вот и все, что нужно знать. Он не герой – но не виноват в этом. Героев единицы. Тристан не обязан им быть. И виновен ли человек, который выполняет свои обязанности на войне? Уилл, его возлюбленный, считает – безусловно, человек, солдат виноват. Нельзя быть хорошим с оружием в руках. Участвуя в войне, даже в роли санитара, ты совершаешь преступление против человечества. Уилл не может смириться с античеловечностью, он готов стать «абсолютистом», готов пожертвовать собой – бессмысленно? – но только не быть преступником в собственных глазах. Что все-таки есть долг на войне? Имеет ли человек моральное право отказаться от долга, который возложила на него страна? Книга рассказывает об англичанах, об английской армии, о Первой мировой – а если бы мы говорили о Второй мировой и о германской армии? Много бы нашлось сочувствующих, будь Тристан германским солдатом, воющим против Советского Союза? И сколько бы было на стороне «абсолютиста» Уилла? Понятно, что, служи Тристан в германской армии, он бы так же прилежно исполнял свой воинский долг. Какой была бы его вина в этом случае? Он – призывной, рядовой, не он развязал эту войну, не он отдает приказы об истреблении тысяч и миллионов. Родина приказала – вот он и пошел. Но он все равно часть этой машины уничтожения. Так в какой же степени он виноват, если вообще виноват?..

«Я ничего не имею против тех, кто не любит войну из принципа или хочет, чтобы она поскорее закончилась, – это вполне естественные чувства. Но я считаю, что, пока война идет, мы все обязаны в ней участвовать и делать все, что от нас зависит»Услышать от своего – нормально, а каково услышать это от противника? Ты же знаешь, ничего личного, только бизнес… в смысле, война. Так что ты там аккуратней, Тристан.

…Говорят, что любовь выдерживает все. Любовь Тристина и Уилла, такая странная (то любим, то нет, то опять любим, то снова нет), выживает в окопах, под шквалом вражеского огня. Но, когда доходит до действительно важного, правда у каждого своя. И выдержит ли любовь испытание этой правдой? У Джона Бойна получилась не страшная, но трогательная и печальная книга. У него замечательно показан истинный героизм – и не менее замечательно показаны слабость, сомнения и жестокость. В «Абсолютисте» хочется жить, несмотря на омерзительность описываемой жизни. К этой книге хочется вернуться. И оставляет она после себя горько-терпкое послевкусие, то же, что остается после песни Виктора Цоя.

«Группа крови – на рукаве, мой порядковый номер – на рукаве,

Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне

Не остаться в этой траве, не остаться в этой траве.

Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!»

– Скажи, Тристан, у тебя что, нет никаких принципов? Ну, таких, за которые ты готов был бы отдать жизнь?

– Нет. Есть люди, за которых я бы умер. Но принципы – нет. Что от них толку?Первая мировая война. Молодые парни идут на фронт. Все хотят поучаствовать в войне, но не все понимают куда они попали. Бывают и отказники, которых все считают трусами и презирают. Наш герой не из таких. Тристан Сэдлер – солдат, и готов воевать за свою страну, но без лишнего фанатизма. В отличие от его друга Уилла Бэнкрофта, который более чувствительная натура. Уилл пошёл на фронт, но его сломало увиденное там. После убийства немецкого военнопленного, Уилл отказывается принимать какое-либо участие в этой войне. Его приговаривают к расстрелу. Тристан остаётся жив и после войны, возвращается в Англию. Его гложет чувство вины за смерть близкого друга. Он отправляет письмо к сестре Уилла, и просит о встрече, сам не зная для чего.Один слог нежности – и мир снова встал на место.Из дневника Тристана Сэдлера:

Меня зовут Тристан и я гомосексуалист. Лет до 15 я думал, что со мной что-то не так. Но это всегда было во мне, и к 16 годам я перестал сопротивляться, и принял себя таким, какой есть. Моя первая любовь отвернулся от меня, как только понял мои чувства. Моя семья отказалась от меня. Я остался один и как многие, решил пойти на фронт. Благо, там не знали о моих пристрастиях. Ещё на обучении, до отправки во Францию, я встретил парня по имени Уилл. Мы стали близкими друзьями и дальше наша дружба переросла в любовь. Я влюблён в Уилла и готов ради него отдать жизнь. Я очень сожалею, что убил его.