Джим Батчер
Легионы Калара

Глава 6

Жизнь легионера и даже офицера, по мнению Тави, сильно переоценивали. Через неделю службы в Первом алеранском легионе он пришел к заключению, что хваленая слава и престиж офицерского корпуса есть не более чем чудовищный заговор граждан с целью привести всех амбициозных молодых людей к полнейшему безумию.

И неприятности удваивались, когда речь заходила о работе курсора, которая и привела его в этот про́клятый во́ронами легион.

Тави считал себя мужественным, стойким и толковым агентом Короны, особенно после испытаний, которые выпали на его долю в Академии, где от него постоянно требовалось сохранять внимание, вечно не хватало времени для сна, а постоянная беготня по чудовищно высоким лестницам подвергала испытанию его физические и умственные возможности. Было несколько дней, когда он ломался, впадая в истерические припадки, вопил от злости и разочарования, чтобы хоть немного выпустить пар.

Жизнь в легионе была еще хуже.

Тави старался гнать прочь циничные мысли, но, когда ему приходилось, стоя в светлом деревянном помещении склада, выслушивать очередные злобные поношения трибуна Гракха, не имея права ему ответить, это удавалось ему далеко не всегда.

– Ты представляешь, какой хаос ты устроил? – жестко спрашивал Гракх. Тучный трибун ударял двумя пальцами по своей ладони, а в конце каждого предложения обвиняюще тыкал их в Тави. – Мера муки на каждого легионера – это точное число, помощник трибуна, и его нельзя менять по желанию юнца первого года службы.

Повисла небольшая пауза, пока Гракх набирал воздуха для следующего предложения.

– Да, господин, – быстро вставил Тави.

Он научился улавливать ритм речи Гракха уже после первого дня.

– Вот почему мы используем стандартные мерные кружки.

– Да, господин, – сказал Тави.

– Ты уничтожил все мои вычисления, когда ввел свою бездарную систему, которая сведет на нет все предварительные выкладки на ближайший месяц, помощник трибуна. Я имею полное право подвергнуть тебя наказанию плетьми. Более того, я мог бы заставить тебя возместить затраты бюджета на провизию для солдат легиона.

– Да, господин, – повторил Тави.

Глаза Гракха стали округляться. Он злобно прищурился:

– Мне кажется, я услышал неподчинение в твоем тоне, помощник трибуна?

– Нет-нет, доблестный господин, – ответил Тави. – Только несогласие.

Трибун помрачнел еще сильнее:

– Говори.

Получив разрешение говорить, Тави постарался придать своему голосу максимально кроткие интонации.

– Более двух десятков ветеранов пожаловались своим центурионам, что они получают меньшие порции хлеба во время своих трапез. Когда таких жалоб накопилось достаточно много, центурионы обратились к Первому копью. Он изучил вопрос, затем в соответствии со стандартной процедурой Первое копье обратился к помощнику трибуна логистики. То есть ко мне.

Гракх покачал головой:

– И тебе есть что сказать, помощник трибуна?

– Да, доблестный господин. Я провел расследование, и выяснилось, что часть муки пропадает на пути от склада до столовой. – Тави немного помолчал и продолжил: – Я начал с того, что проверил точность измерительных чашек. – (Лицо Гракха сделалось багровым от гнева.) – И хотя чашки выглядели стандартными, на самом деле они оказались подделками, вмещающими лишь девять десятых того, что следовало. Я попросил одного из кузнецов сделать несколько чашек правильного размера, пока их все не заменят на настоящие мерные чаши.

– Понятно, – сказал Гракх, и на его верхней губе выступили капельки пота.

– Доблестный господин, я пришел к выводу, что кто-то заменил мерные чашки подделками, затем отправил излишки муки на рынок или вор начисто лишен совести и продает избытки легиону, а прибыль кладет себе в карман. – Тави пожал плечами. – Если вы хотите, чтобы я предстал перед судом, доблестный господин, я приму ваше решение. Но я полагаю, что суммы, заработанные в этом деле, позволят купить больше, чем серебряное кольцо или новые сапоги. Я надеюсь, что мы успели поймать воров за руку прежде, чем они причинили легиону серьезный вред.

– Достаточно, помощник трибуна, – сказал Гракх дрогнувшим голосом.

– Конечно, – продолжал Тави, – если вы хотите выдвинуть против меня обвинения или принять дисциплинарные меры, командир будет вынужден начать расследование. Я уверен, что он сумеет выяснить, кто у кого крадет. Возможно, так будет лучше всего.

Лицо Гракха стало пурпурным. Он закрыл глаза, и серебряное кольцо на его левой руке нервно застучало по доспехам. Его новые сапоги заскрипели, когда он начал переминаться с ноги на ногу.

– Помощник трибуна Сципио, ты испытываешь мое терпение.

– Прошу прощения, доблестный господин, – сказал Тави. – Но это не входило в мои намерения.

– О нет, напротив, – прорычал Гракх. – Тебе повезло, что я не бросил тебя в яму, где тебе пришлось бы стоять, а потом не закрыл ее сверху.

В это время кто-то вежливо постучал костяшками пальцев по дверному косяку.

– Добрый день, господа, – сказал мастер Магнус, выступая вперед и вежливо улыбаясь. – Надеюсь, я вам не помешал.

Взгляд Гракха стал таким ядовитым, что Тави не сомневался: если бы глаза могли убивать, он бы уже превратился в труп.

– Вовсе нет, центурион, – негромко ответил он, прежде чем Гракх успел открыть рот. – Чем я могу вам помочь?

– Командир Сирил приветствует вас, трибун Гракх, и спрашивает, не присоединится ли субтрибун Сципио к нему на тренировочном поле?

Тави нахмурился, глядя на Магнуса, но выражение лица старого мастера оставалось нейтральным.

– С вашего разрешения, господин?

– Почему бы и нет, – ответил Гракх. – Я пока подумаю, как наилучшим образом использовать твою энергию. Возможно, тебе следует заняться вывозом нечистот.

Тави сумел сохранить невозмутимое выражение лица, но почувствовал, что его левая щека начала дергаться. Он отсалютовал и ушел вместе с Магнусом.

– Речь шла о мерных чашах? – пробормотал Магнус, когда они отошли подальше.

Тави приподнял бровь:

– Вы знали?

– Случаи, когда трибуны логистики воруют у легиона, известны давно, – сказал Магнус. – Но обычно они заметают следы более тщательно. Гракху просто не хватило хитрости.

Они шагали мимо ровных рядов палаток. За прошедшую неделю головастики научились ставить их аккуратно. Тави с некоторым беспокойством посмотрел на Магнуса:

– А командир знает?

– Естественно.

– Тогда почему он ничего не предпринимает? – спросил Тави.

– Гракх неудачливый вор, но очень неплохой офицер логистики. Он нам нужен. Если бы командир приказал начать официальное расследование, репутация Гракха была бы подмочена, карьера уничтожена и его бы изгнали из легиона из-за нескольких безделушек и новых сапог.

Тави состроил гримасу:

– И командир закрыл на это глаза.

– Он не легат, Тави. Сирил – солдат. Его задача состоит в том, чтобы создать и поддерживать легион как полноценную боевую единицу. И если для этого нужно закрыть глаза на некоторые ошибки, он готов заплатить такую цену.

– Даже если это приведет к уменьшению рационов легионеров?

Магнус улыбнулся:

– Но они не получают уменьшенных рационов, помощник трибуна. Мерные чаши заменили, проблема решена.

– Первое копье. – Тави вздохнул. – Командир послал его ко мне.

– Он ничего подобного не делал, – с широкой улыбкой ответил Магнус. – Но я не исключаю, что мог неправильно понять некоторые его слова и ввел в заблуждение Валиара Маркуса.

Тави покачал головой и задумался.

– Так это проверка, – сказал он. – Ему хотелось посмотреть, как я себя поведу.

– Многие начали бы шантажировать Гракха, чтобы получить часть прибыли, – заметил Магнус. – Теперь же командир знает, что ты честен. Гракху придется немного ограничить свою жадность. Легионеры снова получат полные порции, а легион сохранил трибуна логистики. Все остались в выигрыше.

– Кроме меня. – Тави вздохнул. – После сегодняшнего дня Гракх заставит меня в течение месяца заниматься отхожими местами, и я буду по колено в дерьме.

– Добро пожаловать в легион, – согласился Магнус. – Я предлагаю тебе считать это полезным уроком.

Тави помрачнел.

Они подошли к западным воротам, и два головастика отсалютовали им, стараясь изо всех сил сделать все правильно. Они стояли на посту в коричневых туниках и с деревянным оружием в руках. В нескольких сотнях ярдов от ворот расстилалось поле, которое при помощи фурий сделали идеально ровным. Его окаймлял широкий овал каменной дороги, построенной в соответствии с обычными требованиями Алеры.

В тренировках участвовали четыре полные когорты, пытавшиеся идти быстрым маршем в строю. При помощи внедренных в поверхность дороги фурий человек мог бежать часами, затрачивая при этом не больше энергии, чем на ходьбу. Однако рекруты по большей части неправильно использовали дорогу, поэтому двигались не ровным строем, а точно комета: ядро всех опережало, остальные отставали, затрачивая все больше сил.

В центре поля центурионы учили головастиков обращаться с деревянным оружием, другие работали с настоящими стальными щитами легионеров, изучая базовые понятия заклинания металла, позволяющие им делать свои щиты более прочными при отражении вражеских ударов. Потом они начнут учиться усиливать прочность клинков и доспехов. Другие рекруты сидели вокруг инструкторов, им показывали, как правильно носить доспехи и как за ними ухаживать, а также объясняли сотни аспектов жизни легиона.

Тави подождал, когда комета головастиков пройдет мимо по дороге, и направился к деревянному наблюдательному помосту, расположенному в центре поля. Рядом с башней поили водой рекрутов, здесь же лечили тех, кто не выдержал слишком тяжелых тренировок или, как Тави, заслужил индивидуальный урок владения мечом.

Командир Сирил стоял на помосте, и солнце отражалось от его доспехов и лысины. Он опирался о перила и о чем-то негромко беседовал с трибуном Кадиусом Адрианом, невысоким стройным человеком в легких доспехах и зелено-коричневой форме разведчика. Адриан показал на бегущих по дороге рекрутов и что-то сказал командиру. Потом его рука указала на группу головастиков, которые надевали тяжелые тренировочные доспехи. Сирил кивнул, опустил глаза и увидел у основания помоста Тави и Магнуса.

Кадиус Адриан посмотрел в том же направлении, отсалютовал и спустился по лестнице на землю. Командир разведчиков легиона молча кивнул Тави и Магнусу, когда они отсалютовали ему, и ушел.

– Я привел его, доблестный господин, – сказал Магнус. – И все как я вам и говорил.

У командира Сирила было крупное, темное от загара лицо человека, который много времени проводит под открытым небом. Когда он улыбнулся, по его лицу побежали многочисленные морщины.

– Пусть поднимется.

Тави повернулся к лестнице, и Магнус коснулся его руки.

– Мой мальчик… – едва слышно проговорил он. – Помни о своем долге. Но ты не должен лгать.

Тави нахмурился, кивнул Магнусу и поднялся по лестнице на помост. Оказавшись наверху, он встал по стойке смирно и отсалютовал командиру. Несколько мгновений оба молчали, Тави ждал, когда заговорит командир.

– Лишь немногие субтрибуны способны противостоять своим трибунам, – наконец сказал Сирил. – Для этого требуется некоторая толика мужества.

– Это не совсем так, доблестный господин, – возразил Тави. – Он не мог ничего со мной сделать, не выдав себя.

– Однако у него есть способы это обойти, – проворчал Сирил. – Возможно, он не сумеет испортить тебе карьеру, но сделать твою жизнь неприятной ему по силам.

– Да, – просто ответил Тави.

Сирил снова улыбнулся:

– Так ты стоик.

– Я не боюсь работы. Все проходит.

– Так и есть. – Он оценивающе взглянул на Тави. – Я просмотрел твои документы. Ты не слишком хорошо владеешь магией.

Волна раздражения и боли начала подниматься в груди Тави.

– Я овладел основами, необходимыми для легионера, – сказал он, и это было правдой в соответствии с документами, которые подготовили курсоры. – Немного магии металла. И я владею мечом. Не так виртуозно, как великие бойцы, но могу постоять за себя.

Командир кивнул:

– Иногда у людей есть причины скрывать свои таланты. Некоторые боятся ответственности. Другие не хотят выделяться. Кое-кто может поставить в неудобное положение своих родителей, как твой незаконнорожденный друг Максимус.

Тави скупо улыбнулся:

– Это не обо мне, командир.

Некоторое время Сирил наблюдал за ним, потом задумчиво кивнул.

– У меня тоже нет таких дарований. К сожалению, – сказал он и повернулся в сторону поля. – Мне бы не помешало иметь еще нескольких рыцарей.

Тави приподнял бровь:

– Рыцарей? Разве у нас не полный комплект?

Сирил пожал плечами, и его доспехи заскрипели.

– У нас есть рыцари, но ты же знаешь, каким полезным может быть такой талант. Каждый консул Алеры хочет собрать под свои знамена всех рыцарей, которых сможет выпросить, вымолить, купить, одолжить или украсть. Особенно в нынешние трудные времена. Наши рыцари в основном… как бы это правильно выразить?

– Головастики? – предположил Тави. – Рыцари-головастики?

Сирил фыркнул:

– Вроде того. Но я бы сказал: молодые и неловкие. И у нас всего один рыцарь Огня, да и он приходит в себя после полученных ожогов. – Сирил покачал головой. – Партия из дюжины или около того рыцарей Земли и лучников неплоха, но у них много работы, и их всегда не хватает. И у нас совсем нет рыцарей Железа. Все остальные, их шестьдесят, рыцари Воздуха.

Тави приподнял брови:

– Большинство легионов пойдут на все, чтобы получить столько рыцарей Воздуха.

– Да. – Сирил вздохнул. – Если бы они умели летать.

– А они не могут? – спросил Тави. – Я думал, что они должны, если являются рыцарями Воздуха.

– Ну, по большей части они могут подняться в воздух. А вот спуститься вниз и не пострадать – это уже проблема. Если бы трибун Фантус и молодой Антиллус не находились рядом и не смягчали последствия, а госпожа Антиллус вместе с сыном не оказывали бы им помощь, у нас уже были бы смертельные исходы.

Тави нахмурился:

– Возможно, Максимус способен им помочь? Объяснить, что требуется делать, и все такое.

Командир коротко рассмеялся:

– Это будет неуместно. И он мне нужен на своем месте. Впрочем, в любом случае я бы не подпустил его к рыцарям. Ты видел, как он летает?

Тави задумался.

– Нет, командир.

– Он не летает, а делает огромные прыжки. Иногда ему удается приземляться на ноги. Или он падает. Однажды его пришлось вытаскивать из торфяного болота. Уж не знаю, сколько раз он ломал ноги.

Тави нахмурился:

– Но это… совсем не похоже на Макса.

– Наверное, он неохотно говорит о таких вещах. У него плохо получается, но он не сдается. Однажды я видел, как он прилетел сюда. Настоящий позор. Что ж, так иногда случается.

– Да, господин, – ответил Тави, который не знал, что еще сказать.

– Сципио… – продолжал командир. – Ты еще не принес клятву легиону.

– Нет, господин. Я думал, вы пригласили меня для этого.

– Верно, – прищурившись, сказал Сирил. – Я неглуп, мальчик. Многие люди оказались здесь по каким-то своим причинам. Некоторые пришли в легион по желанию других.

Тави посмотрел на поле, где продолжали тренироваться рекруты. Он все еще не знал, что сказать.

– Я задам тебе только один вопрос. Ты можешь принести клятву верности этому легиону и этим людям без малейших колебаний и сомнений?

– Доблестный господин… – начал Тави.

– Это важно, – сказал Сирил. – Мы все должны быть уверены, что можем положиться друг на друга. И это поможет Короне и стране, если у нас возникнут серьезные трудности. Мы не бросим брата, мы без колебаний отдадим жизнь друг за друга. Иначе у нас не будет легиона. Останется лишь толпа вооруженных людей. – Он пристально посмотрел на Тави. – Ты можешь взглянуть мне в глаза и дать такую клятву, юноша?

Тави посмотрел Сирилу в глаза:

– Я здесь, чтобы служить Короне. Да.

– Значит, ты даешь мне клятву?

– Да.

Командир некоторое время смотрел на Тави, потом коротко кивнул и протянул руку. Тави заморгал и обменялся с Сирилом рукопожатием.

– Я заставляю своих людей напряженно трудиться, помощник трибуна. Но подозреваю, что мы поладим. Свободен.

Тави отсалютовал, Сирил ответил тем же. Тави повернулся к лестнице, но остановился, услышав доносившиеся снизу крики, и увидел, что группа рекрутов в коричневых туниках бегом несет раненого. Его кровь капала на землю.

– Помогите! – выкрикнул один из них, и в его голосе Тави услышал панику. – Целителя!

Они приблизились, и Тави увидел бледную плоть и пропитанную кровью ткань, прижатую к горлу человека, кожа которого приобрела серый оттенок. Из большой палатки появился целитель с встревоженным лицом. Впрочем, он сразу же начал отдавать приказы.

Рекруты расступились, чтобы пропустить целителя, голова раненого свесилась набок, глаза у него остекленели.

Сердце Тави замерло в груди.

Это был Макс.

Глава 7

Амара хмурилась, сидя в одном из больших залов Коллегии тактики, гордости города Цереры и крупнейшей Военной академии Алеры, одна из немногих женщин в зале среди пятисот мужчин, большинство из которых были в форме и доспехах легионеров. Балкон заполняли любопытные молодые патриции и студенты Коллегии, она же оказалась между двумя юношами, которые не знали, как обращаться к женщине с едва заметным дуэльным шрамом на щеке и мечом на бедре.

Помост для выступлений, размером с небольшую театральную сцену, также был заполнен людьми. Вдоль его задней части полукругом стояли стулья. На них сидели несколько пожилых людей, по большей части опытные боевые командиры, ушедшие в отставку и ставшие наставниками в Коллегии. На предпоследнем месте устроился центурион Джиральди, возможно обладавший самым впечатляющим послужным списком из всех, кто так и не стал офицером. Однако сейчас на своих форменных брюках он носил двойные алые нашивки ордена Льва.

Седой коренастый старый солдат заметно прихрамывал при ходьбе с тех пор, как был ранен в битве с чудовищными существами, называвшимися вордом. Седые волосы Джиральди были коротко подстрижены, как и положено легионеру, на доспехах осталось множество царапин и вмятин от бесчисленных сражений, в которых он участвовал. Но Амара видела, что Джиральди явно не по себе в такой большой аудитории.

Рядом с Джиральди сидел сенатор Гантус Арнос, генерал-консул Коллегии, невысокий, всего пять футов ростом, одетый в темно-синюю мантию Сената. Его седые волосы были намаслены и собраны сзади в хвост, пальцы сложены домиком перед лицом, а на лице застыло выражение трезвой, мрачной рассудительности. «Наверное, он долго репетировал перед зеркалом», – подумала Амара.

Бернард был в своих обычных коричнево-зеленых цветах, и его простая туника заметно контрастировала с богатым одеянием сенатора Арноса. Бернард стоял в центре помоста, спокойно и сосредоточенно глядя на собравшихся в зале.

– Если коротко, – сказал он, – я считаю, что ворд – самая серьезная опасность, которая когда-либо грозила нашей стране.

Его голос услышали все присутствующие благодаря магии ветра, которой обладал зал и которая позволяла слышать оратора даже в самом дальнем конце. Собравшиеся тихонько переговаривались, обмениваясь впечатлениями.

– В мои владения вошла одна королева ворда, – продолжал Бернард. – В течение месяца ворд стал силой, уничтожившей две трети солдат, находившихся под моей командой, в том числе половину центурии рыцарей и все население приграничного домена. Они применяют разумную тактику, как вам сегодня рассказали мы с центурионом Джиральди, что доказывает: эти существа не просто звери. Они разумная и организованная угроза для всего человечества. Если мы не отнесемся к ней серьезно и не покончим с этой заразой, не теряя времени, опасность может развиться так стремительно, что мы не сумеем ее остановить. – Бернард вздохнул, и Амара увидела облегчение на лице мужа, хотя не многие смогли бы его заметить. Он радовался, что заканчивает. – Теперь я готов ответить на вопросы.

Сразу же поднялось несколько дюжин рук, но они тут же опустились, как только стало ясно, что сенатор Арнос хочет задать вопрос.

Бернард нахмурился, но Джиральди пнул его ногу тростью. Бернард посмотрел на него и перевел взгляд на Арноса.

– Конечно, сенатор, – сказал он. – Прошу вас.

Арнос встал и оглядел зал.

– Граф Бернард… – заговорил он. – Я слышал рассказы о том, что произошло в Кальдероне, и каждый следующий выглядел менее правдоподобным, чем предыдущий. Должен признаться, что ваша история представляется мне еще более фантастичной, чем остальные.

По рядам прокатился негромкий смех.

Глаза Бернарда сузились, и Амара поняла, что он начинает злиться.

– Как бы то ни было, уважаемый сенатор, – ответил Бернард, – боюсь, что мне больше нечего добавить: я сказал правду.

– Правда, – кивнул Арнос. – Конечно. Но я думаю, что мы все знаем, какой… аморфной может быть правда.

– Прошу меня простить, – сказал Бернард, – но я не хотел сбить вас с толку, сенатор. Я должен уточнить свои слова. Я не могу ничего предложить вам, кроме фактов.

– Факты, – повторил Арнос и снова кивнул. – Превосходно. У меня есть вопросы о некоторых фактах, которые вы нам сегодня представили.

У Амары возникло неприятное ощущение в животе.

– Я вас слушаю, – ответил Бернард.

– Правильно ли я понял, что вы узнали о существовании чудовищ от варваров-маратов?

– От Дороги из Сабот-га, – уточнил Бернард. – Самого могущественного и влиятельного вождя маратов.

– Но… – Арнос пожал плечами. – Он марат.

– Да, – сказал Бернард.

– От него вы узнали, что их называют вордом.

– Да.

– Фактом является то, что ни один алеранец не слышал о таких существах до тех пор, пока вам о них не рассказал варвар.

– Если учесть опасность, которую представляет ворд, я подозреваю, что к тому моменту, когда мы о них узнаем, будет слишком поздно с ними сражаться. Если бы Дорога нас не предупредил, мы бы потеряли половину страны.

– И вы ему верите? – спросил Арнос.

– Да, – ответил Бернард.

– Тем не менее, если верить варвару, его неграмотное нищее племя, незнакомое с цивилизацией и магией, каким-то образом в прошлом сумело победить ворд.

Бернард немного помолчал, прежде чем ответить. Амара узнала ситуацию: так Бернард поступал, прежде чем выбранить особенно глупого подчиненного.

– Они не победили ворд, сенатор, – возразил Бернард. – Часть их цивилизации бежала и сумела спастись.

– Понятно, – произнес Арнос с нескрываемым сомнением. – Скажите мне, граф, как вы можете доказать, что эта история не является очередным заговором маратов? В мире много опасных существ. У меня сложилось впечатление, что нам не было нужды бояться ворда до тех пор, пока мараты не заговорили о них с вами.

Челюсть Бернарда дернулась.

– Дорога едва не отдал свою жизнь, защищая мои владения и моих людей, когда мы сражались с вордом бок о бок. Он потерял почти две тысячи солдат перед тем, как ворд напал на Кальдерон.

Арнос небрежно махнул рукой:

– Ну, довольно, граф. Коллегия насчитывает тысячу лет военной истории, здесь хранится описание сотен сражений, как больших, так и малых. Мораль сражающихся сторон ломается задолго до того, как потери составят половину. Неужели мы поверим на слово варвару, который утверждает, что его люди продолжали сражаться после того, как потеряли девяносто процентов своих сил?

– Если Дорога так говорит, я ему верю.

Сенатор позволил себе лукаво улыбнуться.

– Понятно. Складывается впечатление, что сражение против чудовищ вместе с варваром привело к тому, что вы начали ему доверять. – Он немного помолчал. – И стали слишком легковерным.

Бернард довольно долго смотрел на Арноса, потом вздохнул и заговорил все тем же терпеливым тоном:

– Сенатор, даже если отбросить свидетельства, которые я не видел собственными глазами, ворд является разумным, изобретательным и безжалостным врагом, который не делает разницы между солдатами и мирным населением противника. Очевидно, они располагают ресурсами, позволяющими причинить огромный ущерб всем, кто окажется рядом.

Арнос передернул плечами, на его губах все еще бродила легкая улыбка.

– Может быть. Но их самая главная и опасная черта, похоже, состоит в способности воспроизводиться с фантастической быстротой. И если даже одно такое существо уцелеет, оно сумеет вновь стремительно увеличить свою численность. – Он склонил голову набок и добавил: – Однако прошло три года с тех пор, как вы с ними сражались, граф, и больше их никто не видел. Таким образом, у меня возникает вопрос, не солгали ли вам мараты, чтобы усилить у вас ощущение опасности, которое приведет к еще большему доверию к ним после того, как вы сумели одержать победу.

– Иными словами, вы утверждаете, что Дорога мне солгал?

– Не будем забывать, граф, что он варвар.

Бернард натянуто улыбнулся сенатору:

– В языке маратов не было слова «ложь» до тех пор, пока они не встретились с нами, сенатор. Понятие «неправда» стало им известно всего несколько поколений назад и не получило развития. Если один марат назовет другого лжецом, это повод для смертельного поединка, отказаться от которого невозможно. Дорога не лжец.

– Однако у меня нет возможности это проверить.

– А у меня есть, сенатор, – сказал Бернард. – Я ему верю. Я граф, гражданин Алеры, ветеран-легионер, который проливал кровь, защищая нашу страну. Я готов подтвердить его слово своим.

– Я в этом не сомневаюсь, – произнес Арнос тоном, которым добрый дедушка обращается к глупому юнцу. – И не ставлю под сомнение вашу искренность. Но я подозреваю, что мараты вами манипулируют.

Бернард посмотрел на сенатора и повел плечами. Амара видела это движение, когда он готовился выстрелить из боевого лука.

– Сенатор, если вы еще раз назовете моего друга лжецом, – теперь его голос стал жестким и звучным, но оставался неизменно вежливым, – мне это не понравится.

– Прошу простить? – сказал Арнос, приподняв брови.

– Я предлагаю вам найти какую-нибудь другую, не столь очевидно глупую, наглую, недальновидную и опрометчивую причину игнорировать очевидную угрозу Алере только из-за того, что вы не хотите верить в ее существование. И если вы не прекратите свою отвратительную клевету, я с радостью встречу вас на поединке, чтобы вырвать ваш змеиный язык.

Все разговоры стихли, и в зале наступила гробовая тишина.

Амара почувствовала, как ее захлестнул прилив яростной гордости за мужа, и обнаружила, что улыбается ему.

Лицо Арноса стало пурпурным от ярости. Без единого слова он повернулся на каблуках и стремительно покинул зал. Примерно треть присутствующих, в том числе и часть тех, кто был на помосте, последовала за ним.

Когда они ушли, Бернард тряхнул головой и почти незаметно подмигнул Амаре.

– Хорошо, – сказал он, – а теперь следующий вопрос.

Поднялся небольшой лес рук. Все оставшиеся мужчины, коротко подстриженные и одетые в форму легионеров, продолжали слушать его ответы.

* * *

Амара улыбнулась, когда Бернард отошел от легионеров и приблизился к ней.

– Ты вырвешь его змеиный язык?

Он улыбнулся в ответ:

– Ты считаешь, я перестарался?

Амара произнесла, подражая родисскому акценту Арноса:

– Оказывается, вы варвар, граф.

Бернард расхохотался, но тут же покачал головой:

– Он мне не поверил.

– Он глупец, – ответила Амара. – Когда мы сюда собирались, мы знали, что таких здесь окажется немало.

– Да. Просто я не думал, что одним из них будет сенатор, который контролирует финансы легионов. – Бернард покачал головой. – И его многие поддерживают. Может быть, следовало позволить ему еще немного покуражиться.

– Тогда бы это был уже не ты, – заметила Амара. – Кроме того, ты произвел сильное впечатление на собравшихся здесь настоящих солдат. Именно их мнение имеет значение.

– Именно они пострадают больше всего, если финансирование будет урезано, – сказал Бернард. – Трудно воевать, когда твое оружие находится в плохом состоянии. Особенно если имеешь дело с вордом.

– А разве обхаживание сенатора приведет к тому, что золота на содержание легионов станет больше? И легионы смогут увеличить количество разведчиков и вспомогательных частей?

– Скорее всего, нет, – признал Бернард.

– Тогда и жалеть не о чем. Ты сделал все, что в твоих силах. И я не сомневаюсь, что кадеты, которые присутствовали на встрече, будут еще долго вспоминать, как ты бросил сенатору вызов. Истории об этом станут рассказывать долгие годы.

– Значит, мне все-таки удалось добиться хоть какого-то позитивного результата. Почему ты прямо не сказала?

Амара рассмеялась, взяла его за руку, и они вместе вышли из зала, чтобы прогуляться по парку.

Бернард улыбнулся и повернулся к ней:

– Ты выглядишь… я даже не знаю. Счастливой. Сегодня ты все время улыбаешься.

– Нет, я не выгляжу счастливой, – возразила Амара.

– Неужели?

– Нет, муж мой. – Она глубоко вздохнула. – Я выгляжу так, будто у меня задержка.

Он недоуменно посмотрел на нее:

– Ты выглядишь… – Потом его глаза широко раскрылись. – Ах вот оно что!

Амара посмотрела на мужа и улыбнулась. На мгновение ей показалось, что ее сердце вот-вот выскочит из груди и устремится в небо. Она не смогла больше бороться с искушением позвать Циррус – свою фурию ветра, и та подхватила ее и подняла на семь или восемь футов над землей. Сделав пируэт, Амара опустилась на землю рядом с Бернардом.

На его лице появилась широченная улыбка.

– Так ты… ну, я хотел сказать, ты уверена?

– Насколько это вообще возможно при таких малых сроках, – ответила она. – Может быть, ты с самого начала был прав. Мы впервые провели вместе несколько дней подряд.

Бернард рассмеялся, подхватил ее на руки и едва не раздавил в медвежьих объятиях. На них стали посматривать проходившие мимо кадеты, но Амара наслаждалась происходящим. Именно в такие моменты, когда она ощущала силу Бернарда, его небрежную колоссальную мощь, она становилась настоящей женщиной. Он делал ее красивой. Да, она носила на бедре меч и умела им владеть, если потребуется, но иногда было так приятно почувствовать себя слабой женщиной.

– Знаешь, иногда мне нужно дышать, – пробормотала она через некоторое время.

Он рассмеялся и отпустил жену, и они пошли дальше, но теперь его рука обнимала Амару за плечи.

– И как давно у нас такое положение?

– Шесть недель, – прошептала Амара. – Ты и сам знаешь.

– Неужели прошло так много времени? – спросил Бернард.

Она бросила на него взгляд из-под опущенных ресниц:

– Трудно следить за течением времени, господин, если редко покидаешь спальню.

Он довольно рассмеялся:

– Но едва ли это моя вина. Внешний мир не представляет для меня особого интереса по сравнению с тем, кто находится в моей спальне.

– Мой господин! – сказала она, делая вид, что поражена. – И что это значит?

Его пальцы сжались на ее талии, а потом он слегка погладил ее бедро. Она вздрогнула.

– Позволь мне тебе показать.

– А как же Джиральди?

– Он не приглашен.

Амара тихонько ткнула его локтем под ребра:

– Мы ведь не оставим его одного сегодня ночью?