Джейн Остин
Мэнсфилд-парк

– Мне кажется, я понял, о чем вы спрашиваете, – ответил Эдмунд, к которому непосредственно обратилась Мэри. – Я не знаю, как это считается официально, но могу заверить, что наша кузина – совершенно самостоятельная и независимая девушка. Что же касается условности «быть принятым в свете», то я решительно отказываюсь ее понимать.

– Неужели? По-моему, это очень легко, – улыбнулась Мэри. – Кстати, от этого многое зависит. И манеры, и даже внешность у девушек сильно отличаются в зависимости от того, выезжают они в свет или пока что остаются в доме. Ваша Фанни для меня пока что загадка, а вообще-то по виду девушки это всегда легко распознается. Девицы, которые еще не выезжают в свет, носят одинаковые платья и даже шляпки. Они выглядят чересчур серьезными, а иногда и чопорными, все время молчат и если отвечают на вопросы, то односложно. Вы зря улыбаетесь. Поверьте, это все на самом деле так. И если только не возводить это в ранг культа, то я считаю такую градацию уместной. Девушки обязаны быть тихими и скромными. Единственное, что тут плохо – так это перемена в поведении девушки, которая происходит внезапно, в кратчайший срок. Бывали случаи, когда скромница после первого бала превращалась чуть ли не в распутницу, до того резко приходится менять свои манеры! Представьте себе, как юная девица восемнадцати или девятнадцати лет после долгого молчания вдруг должна научиться разговаривать на любые темы и поддерживать светские беседы! Это же уму непостижимо. Мистер Бертрам, я думаю, вы поддержите меня. Наверняка вам самому приходилось наблюдать в обществе нечто подобное.

– Я с вами полностью согласен, – отозвался Том. – Мне кажется, вы сейчас вспомнили мисс Андерсон. Но это несправедливо по отношению к ней.

– Да что вы! Я никого конкретно не имела в виду! – начала оправдываться мисс Кроуфорд. – Я даже не знаю, кто она такая. Но раз вы уж о ней заговорили, то теперь позвольте попросить вас рассказать и более подробно, тем более, если ваша история может подтвердить правоту моих слов.

– Ну что ж, если вам будет угодно, – согласился Том. – Право, мне не хотелось навязывать вам свои воспоминания… Вы легко можете представить себе эту мисс Андерсон. Это та самая юная девушка, которая резко изменилась после первого выезда в свет. А произошло вот что. Я, кстати, имею в виду Андерсонов с Бейкер-стрит. Мы о них вспоминали не далее, как вчера. Эдмунд, помнишь, я говорил про Чарльза Андерсона? Обстоятельства в их семье сложились именно так, как нам поведала только что очаровательная мисс Кроуфорд. Когда я был в гостях у Чарльза года два тому назад, он познакомил меня со своей сестрой, которая еще в то время не выезжала в свет. В тот день она только кивнула мне, но не произнесла ни слова. Я был занят разговором с другом и не обратил на это внимания. Через несколько дней я снова зашел к Чарльзу, но того не оказалось дома и слуга предложил не подождать. Я просидел целый час в гостиной, где находилась только мисс Андерсон и две маленькие девочки. Видимо, служанка отлучилась ненадолго, и мисс Андерсон сама присматривала за сестренками. Мать Чарльза, как назло, тоже ушла в гости. Представьте себе мое мучение! Целый час я так и не смог вытянуть ни слова из этой девицы. В конце концов, она одарила меня презрительным взглядом, сжала губы и демонстративно отвернулась. Но прошел год, и мы встретились на балу у миссис Холфорд. Я не узнал свою старую знакомую! Она тут же подскочила ко мне, взяла под руку и уволокла в дальний угол зала, где принялась щебетать без умолку, задавала миллионы вопросов и, не дожидаясь ответа, продолжала что-то говорить, смотря при этом мне прямо в глаза до тех пор, пока я не знал, куда от нее деться и как избавиться. На меня глядели с сочувствием, а некоторые джентльмены открыто посмеивались, уже ощутив, видимо, на себе дружелюбность несравненной мисс Андерсон. Я думаю, мисс Кроуфорд, вы слышали эту историю…

– Конечно, – засмеялась Мэри. – Правда, мне не пришлось самой присутствовать при этом, но я охотно верю вам, Том. Что поделать! К сожалению, подобное иногда случается и мисс Андерсон далеко не исключение. Дело, очевидно, не столько в самих девушках, как в их матерях, которые не совсем правильно воспитывают своих дочерей.

– Я думаю, есть женщины, которые великолепно ведут себя на любых балах и вечеринках, – заметил Том. – Почему бы девушкам, впервые выехавшим в свет, не брать с них пример, если уж их собственные матери не в силах передать свой опыт?

– Дело тут вот в чем, – вступил в разговор Эдмунд. – Мне кажется, такие девушки воспитываются неправильно с самого начала, поэтому им бывает трудно, а иногда и просто невозможно, быстро перестроиться на нужный лад и как можно скорее адаптироваться и привыкнуть к новшествам. Их приучают быть скромными, но скромность эта остается фальшивой, это самое настоящие лицемерие, поэтому при первом же удобном случае наружу выплескивается то, что скрывалось под маской воспитанности.

– Трудно судить, – задумчиво произнесла мисс Кроуфорд. – Но бывает еще вот что. Девушек не вывозят в свет, но позволяют им делать то, что возможно только на балах. Вот такая свобода мне совсем непонятна. Это просто отвратительно!

– Да, тут действительно можно запутаться, – согласился Том. – Придешь в такой дом, и становится непонятно – имею ли я право уже ухаживать за такой девицей или еще нет. Если, конечно, вы издалека увидели характерную шляпку и чопорную позу, тут все понятно. А вот что произошло со мной в прошлом году, кажется, в сентябре. Сразу после возвращения из Вест-Индии меня пригласил к себе на недельку мой приятель Снейд – Эдмунд, помнишь, я говорил тебе про Снейда. Так вот, в доме присутствовали его родители и сестры, с которыми я еще не был знаком. Когда мы добрались до усадьбы, то выяснилось, что все семейство отправилось погулять к пирсу. Мы со Снейдом пошли навстречу им. Миссис Снейд, окруженная мужчинами, не могла уделить мне много внимания, обещав поговорить в доме за обедом. Я сразу же подхватил под руку одну из ее дочерей, и по дороге домой, как мог, развлекал свою спутницу. Девушка мне понравилась, мы смеялись, я что-то говорил, она принимала живое участие в беседе. Мне и в голову не пришло, что я делаю что-то предосудительное. Сестры показались мне одинаковыми и, вообщем-то, ничем не выдающимися девушками – хорошо одетые, шляпки с вуалью, зонтики от солнца… Только потом я выяснил, что оказывал знаки внимания совсем не той, кому был должен. По ошибке я выбрал младшую сестру, которую еще не вывозили в свет, нанеся тем самым смертельное оскорбление старшей сестре. С тех пор младшей сестре запретили даже смотреть в мою сторону в течение последующих шести месяцев, а старшая, я думаю, не простит мне моей ошибки уже никогда.

– Как же вы могли так промахнуться, мистер Бертрам! – ахнула мисс Кроуфорд. – Бедная мисс Снейд! Хотя у меня нет младшей сестры, я могу себе представить ее оскорбленное самолюбие. Но и в этом, я скажу, была ошибка матери. Младшая сестра должна была находиться под присмотром гувернантки. Вот что значит недоглядеть за дочерью! Но теперь позвольте спросить вас еще о вашей Фанни. Она выезжает на балы? И обедает ли она вместе с вами еще где-нибудь, кроме как у Грантов?

– Нет, – не задумываясь, ответил Эдмунд. – На балу, насколько мне известно, она не была ни разу в жизни. Моя мать не любит шумное общество и не ходит в гости. В лучшем случае она посещает мистера и миссис Грант, а Фанни всегда находится при ней.

– Тогда все понятно, – подытожила мисс Кроуфорд. – Фанни в свете не представлена.

Глава 6

Вскоре Том уехал на скачки, и мисс Кроуфорд приготовилась к тому, что отныне обеды превратятся для нее в скучнейшее времяпрепровождение. Без Тома, самого остроумного и веселого собеседника, весь разговор за столом казался пустой болтовней. Особенно Мэри угнетало то, что семьи сдружились надежно, и не было никакой возможности пропустить хоть один такой обед. Она с тоской смотрела на пустующее место Тома и ждала его скорейшего возвращения из города.

Эдмунд, как полагала мисс Кроуфорд, был плохим заместителем своего красноречивого брата. Он больше помалкивал, а иногда и отвечал не так удачно, как тут же бы нашелся Том. Суп казался безвкусным, вино пресным, а ветчина без острых анекдотов просто не лезла в рот. Как не хватало сейчас веселой шутки или смешной истории Тома про одного из его многочисленных друзей, неизменно начинающаяся словами «Помнишь, Эдмунд, я тебе про него рассказывал?».

Но Том все не приезжал, и Мэри ради разнообразия переключила свое внимание на другой конец стола, туда, где теперь восседал мистер Рашуорт, впервые приехавший в Мэнсфилд после того, как здесь обосновались Кроуфорды. Мистер Рашуорт только что вернулся от своего друга, где провел целую неделю, наблюдая за перестройкой и переделкой поместья своего приятеля. В моду вошло так называемое улучшение планировки поместий, и им заразилась буквально вся Англия. Специалисты по устройству садов, парков и аллей были нарасхват, и один из таких мастеров как раз и потряс мистера Рашуорта своим талантом. Он вернулся от приятеля потрясенный с твердым решением устроить то же самое и в своем поместье. Он был полон творческих планов, и теперь, казалось, уже не мог говорить ни о чем другом. Все утро он только и твердил об этом в холле, сейчас же, когда гости переместились в столовую, энтузиазм его даже возрос.

Основной целью, очевидно, было все же привлечь внимание Марии Бертрам, но получилось так, что переустройство поместья стало центральной темой за столом. Особенно это было приятно самой Марии. Она самодовольно оглядывала присутствующих, слушая, как ее жених рассказывает о своих владениях, которые, как она рассчитывала, скоро будут принадлежать и ей.

– Вы бы только видели, какую сказку сотворил мой приятель из своего сада! – восторгался мистер Рашуорт. – Это настоящее произведение искусства! Кто бы мог подумать, что поменяв пейзаж, можно приобрести буквально рай на земле! Я так и сказал Смиту. Ведь из-за того, что окружает дом и под каким углом рассажены деревья, может целиком поменять и вид на само здание. Не перестраивая дом, вы полностью меняете его, как будто приобретаете совершенно новый. Поверьте мне, когда я вчера вернулся в свой Сотертон, он мне показался тюрьмой – омерзительной старой тюрьмой!

– Побойтесь Бога! – воскликнула миссис Норрис. – Ничего себе тюрьма! Сотертон считается одним из стариннейших и богатейших поместий во всем графстве!

– Но его следовало бы переделать, мэм, я точно уверен. Я не видел более запущенного поместья, чем это. Кроме того, мне кажется, что в нем я чувствую себя весьма одиноко.

– Не удивительно, что мистер Рашуорт думает так именно сейчас, – произнесла миссис Грант, обращаясь к миссис Норрис. – Но попомните мои слова – он приведет в порядок свой дом именно тогда, когда пожелает его сердце.

– Придется задуматься об этом, – произнес мистер Рашуорт. – Но, мне кажется, здесь понадобится помощник.

– В таком случае, я полагаю, – произнесла мисс Бертрам, – что лучше прибегнуть к помощи мистера Рептона. Ведь он отменный специалист по благоустройству любых усадеб и парков.

– Именно об этом я и думаю. Ведь Смиту он сделал все на «отлично», так что я решил пригласить его и к себе. Правда платить придется по пять гиней в день, но на такого специалиста не жалко и потратиться…

– А если бы и десять! – воскликнула миссис Норрис. – Считаю, что в таких делах жадничать не следует. На вашем месте я бы не стала мелочиться. Уж я бы постаралась изобразить из своего поместья настоящий дворец. Тем более, дорогой мой, у вас есть деньги, а Сотертон достоин многого. Он такой роскошный, земля до горизонта. Поверьте – она отплатит вам за заботу. Поймите меня правильно – имей я хоть одну сотую вашей земли, уж я бы превратила ее в райский сад. Но, к сожалению, у меня сейчас во владении только пол-акра. Что мне с ним делать? Вы знаете, я так люблю копаться в земле – уж я бы только и делала, что сажала диковинные растения тут и там и с утра до вечера придумывала сама, как бы получше украсить беседки или постричь лужайку. Но, увы! Мне даже и мечтать об этом не приходится. Раньше, когда мы с мужем жили в приходском доме, мы многое сделали, чтобы изменить наш маленький сад. Он стал совсем не таким, как раньше, когда мы в него переехали. Вы молоды и не можете этого помнить. Если бы сэр Томас был здесь, он подтвердил бы правоту моих слов. Мы бы сделали и больше, но болезнь мистера Норриса не позволяла мне отвлекаться на это. Последние годы он почти не выходил из дома, и я, конечно, находилась в таком подавленном состоянии, что и думать забыла об усовершенствовании и переделке нашего садика.

Правда, с сэром Томасом мы любили обсуждать, что можно было бы еще придумать. Например, мы всегда мечтали сделать как бы живую стену из деревьев, ограждающую дом от кладбища, что впоследствии и воплотил в реальность доктор Грант. – Тут миссис Норрис повернулась к доктору Гранту и, обращаясь к нему, добавила: – За год до смерти бедного моего мужа мы как раз и посадили около конюшни чудесное абрикосовое дерево. Вы, я надеюсь, успели оценить его?

– Дерево действительно достойно внимания, – подтвердил доктор. – Но, что же в этом странного? Почва там прекрасная, вот оно и растет себе потихонечку. Жаль только, что сами абрикосы на нем никудышные, а то бы мы их начали собирать.

– Но почему же? – удивилась миссис Норрис. – Это совершенно особенный сорт абрикоса. Кстати говоря, это был подарок сэра Томаса, иначе, где бы я смогла достать такую прелесть? Между прочим, я своими глазами видела счет, присланный за тот саженец. Он стоил целых семь шиллингов, сэр.

– Понимаю, – кивнул доктор Грант. – Если саженец был подарен, вам было от него не отвертеться. Поверьте мне, с закрытыми глазами вы бы не отличили картофелины от абрикоса с вашего любимого дерева.

– Я вам скажу правду, – вступила в разговор миссис Грант, шепча нарочито громко, чтобы слышали все за столом. – Дело в том, что доктор Грант никогда и не пробовал настоящих абрикосов. Но я-то знаю истинную цену этим фруктам. Наша повариха умудряется изготавливать из них прекрасный джем для пирогов, так что ни один абрикосик у нас не пропадает, не волнуйтесь.

Миссис Норрис, которая к этому времени уже побагровела от злости, тут же успокоилась, и разговор плавно перешел на другую тему. Впрочем, она и доктор Грант невзлюбили друг друга с самого начала, и несчастная миссис Грант только и занималась тем, что мирила их.

Поняв, что ссора потухла, так и не начавшись, мистер Рашуорт снова взял слово.

– Вы знаете, поместье Смита теперь – предмет зависти любого землевладельца. Но это только благодаря гениальности Рептона. Думаю все же, что надо нанять именно его. Вот кто настоящий художник и фантазер!

– Мистер Рашуорт, – оживилась леди Бертрам, – я бы посоветовала вам посадить побольше густых кустарников и сделать даже из них аллеи. Вы знаете, в жару это – первое спасение.

– Я сам об этом подумывал, – согласился мистер Рашуорт. – У меня есть собственное мнение по поводу кустарника. К тому же, эти кусты в основном нравятся только женщинам, а меня интересует только одна… – Тут он запнулся, поняв, что говорит совсем не то. Всех выручил Эдмунд, предложив выпить еще вина, и мужчины принялись ухаживать за дамами, наполняя их бокалы.

Мистер Рашуорт был человек, в общем-то, не слишком разговорчивый, но безумная идея о благоустройстве собственного поместья буквально преобразила его. Казалось, он мог вещать об этом теперь, не переставая. Осушив свой бокал, он продолжал:

– У Смита владений всего-то сто акров, и то, смотрите-ка, во что они превратились. А у меня в Сотертоне – семьсот, не считая заливных лугов, разумеется. Представляете, что можно там напридумывать! Вот я, например, срубил три старых дерева, которые росли уж очень близко к дому – и знаете что? Тут же появилось ощущение простора. Я думаю, надо будет вообще вырубить несколько аллей, чтобы дышалось посвободнее. Вот, например, ту самую, что ведет с запада на вершину холма. – Он повернулся к мисс Бертрам. – Помнишь, дорогая?

– Аллею? – удивилась Мария. – Не совсем. Честно говоря, я не очень хорошо помню Сотертон.

Фанни, сидевшая как раз напротив мисс Кроуфорд и до сих пор внимательно слушавшая весь разговор, теперь подняла голову и тихо произнесла:

– Вырубить аллею? Какая жалость! Это же такая красота. Как же можно?

– Увы, милая Фанни, я уже почти уверен, что этой аллее осталось слишком мало шансов выжить, – улыбнулся мистер Рашуорт.

– Как бы мне хотелось увидеть Сотертон до переделки, – вздохнула девушка. – В первозданном виде, с аллеями и со всем, что там есть, пока никто ничего не успел вырубить. Но, видимо, это только мечта.

– А разве вы там никогда не бывали? – удивился мистер Рашуорт. – Впрочем, что я говорю. Разумеется, нет. Для прогулки верхом расстояние до моих владений слишком большое, но я думаю, мы сможем и это как-нибудь устроить.

– Не стоит беспокоиться! – воскликнула Фанни. – В любом случае, если мне удастся там побывать, вы же сможете рассказать мне, как эти места выглядели раньше, верно?

– Как я понимаю, – произнесла мисс Кроуфорд, – Сотертон – весьма древнее поместье. Интересно, а ваш дом такой же старинный? – обратилась она к мистеру Рашуорту.

– Разрешите сказать мне, – заговорил Эдмунд. – Я неплохо знаю эти места. Сам дом был выстроен во времена королевы Елизаветы. Он немного мрачноват с виду, но довольно удобный – там достаточное число комнат, где можно разместить и слуг, и гостей. А стоит он в самой низинной части парка, и в этом отношении, конечно, здорово проигрывает. Но леса там замечательные, есть и небольшая речушка. Работа мистеру Рашуорту предстоит огромная. Но, в общем, он прав, надо придать поместью более современный вид. Я уверен, что он безукоризненно справится и с этой задачей.

Мисс Кроуфорд с восторгом выслушала эту речь, а про себя подумала: «Какой умный и воспитанный молодой человек! Почему я раньше не обращала на него внимания?»

– Я, конечно, не хочу навязывать своего мнения мистеру Рашуорту, – продолжал Эдмунд, – но если бы передо мной стояла подобная цель, я, безусловно, не стал бы обращаться к специалистам, а понадеялся бы на свое чувство прекрасного. Ведь тогда я бы делал все по своему желанию, а не по воле и причудам художника, пусть даже хорошего. Это не картина, которую можно перевесить или вообще выкинуть, если она надоела. Это земля, которая останется с вами на всю жизнь.

– Ну нет, с этим я не согласна! – рассмеялась мисс Кроуфорд. – У меня на такое не хватило бы изобретательности. Вот если бы у меня было поместье, я бы наняла любого мистера Рептона, лишь бы он помог мне, и полностью доверилась бы его вкусу. При этом я не жалела бы никаких денег, только бы он сделал все на высшем уровне. Но при этом я переехала бы жить куда-нибудь к друзьям, чтобы увидеть свое новое поместье уже в готовом виде, а не наблюдать за ходом работы.

– А мне было бы, наоборот, интересно видеть, как день за днем меняются привычные знакомые места, – улыбнулась Фанни.

– Ну уж нет, увольте! – возразила мисс Кроуфорд. – Впрочем, вам, наверное, невдомек, что все это значит. А мне пришлось испытать это, так сказать, на собственной шкуре. Три года назад, мой достопочтенный дядя, адмирал, приобрел коттедж для того, чтобы было где проводить лето. Мы и отправились туда вместе с тетушкой, счастливые и довольные. Я-то представляла себе цветочные клумбы, уютные лужайки и тенистые аллеи, а дядюшке вдруг взбрело в голову все там перестроить. Представляете себе, мы не знали, куда ступить! Мы ходили все лето в пыли и грязище! Он снес все, что можно, решив поменять даже скамейки, и нам присесть негде было. Пусть бы мы лучше остались в городе! Вот Генри – он совсем другой – ему бы все строить да строить!

Эдмунду стало неприятно, что мисс Кроуфорд, которая начинала ему нравиться, в таком непочтительном тоне говорит о своем дяде. Однако, ее рассказ всем понравился и вызвал доброжелательные улыбки.

– Мистер Бертрам, – снова обратилась она к Эдмунду, – У меня есть кое-какие известия о моей арфе. Ее наконец-то благополучно доставили в Нотгемптон. К сожалению, она, как выяснилось, находится там уже десять дней. Нам обещали привезти ее прямо сюда, но, как всегда, обманули, – вздохнула девушка.

– Это правда? – оживился Эдмунд. – Арфа уже здесь, в городе?

– Конечно, – продолжала мисс Кроуфорд. – Но вы же знаете, в ваших местах иногда бывает так трудно докопаться до истины. Сколько раз мы посылали слугу выяснить, доставлена ли арфа или нет. Никаких результатов. И вот теперь, оказывается, в городе о ней узнал какой-то фермер и рассказал мельнику. Мельник – мяснику, зять мясника – еще кому-то, и окольными путями весть докатилась и до нас. Представляете?

– И все равно я рад это слышать, – улыбнулся Эдмунд. – Теперь, надеюсь, никакой задержки не будет, и ваша арфа скоро займет свое место в Мэнсфилде.

– Завтра ее можно будет забрать, – подтвердила мисс Кроуфорд. – Но вот только как доставить? Никакой повозки или телеги я не смогла раздобыть. Мы с Генри обошли всю деревню и повсюду слышали только отказы. Я чувствую, дело кончится тем, что нам придется нанять грузчика и самую обычную садовую тачку.

– Что ж, я могу это понять, – кивнул Эдмунд. – Подумайте сами, сейчас лето, идет сбор урожая, и нанять повозку с лошадьми в самом деле не так-то просто.

– Не то чтобы не просто, а буквально невозможно, – подтвердила мисс Кроуфорд. – Правда, выглядывая в окошко, я иногда видела и праздно шатающихся «работничков», которые могли бы мне помочь, но и они отказывались. Кажется, никто тут не хочет заработать. Да и управляющий мистера Гранта лишь пожал плечами, услышав мою просьбу. Похоже, дело становится совершенно безнадежным!

– Милая мисс Кроуфорд, не стоит огорчаться, – успокоил девушку Эдмунд. – Разве вы еще не убедились на собственном жизненном опыте, что как только вам понадобится какая-нибудь вещь, она тут же становится недоступной? Но тут дело еще вот в чем. Вообще-то крестьяне очень неохотно отдают свои повозки. А летом, уверяю вас, не только именно вам, но и любому другому они бы отказали. И если бы вам даже посчастливилось достать телегу, то ни о какой лошади в страду говорить не приходится. Поверьте мне – я прожил тут всю жизнь!

– Надеюсь, со временем я привыкну и начну понимать все ваши деревенские обычаи и традиции, – вздохнула мисс Кроуфорд. – Я привыкла к столичным принципам – деньги решают все. Но, признаюсь, мы все же нашли выход и повезем арфу прямо в ландо.

– Вы знаете, а ведь арфа – мой любимый инструмент! – признался Эдмунд. – Теперь я буду считать каждую минуту до того упоительного момента, когда мне посчастливится услышать ее прелестное звучание!

– В самом деле? – воскликнула Фанни. – А я, представьте, к своему стыду, ни разу не слышала арфу. Надеюсь, что очень скоро вы нам сыграете. Я так люблю музыку!

– С удовольствием сыграю вам обоим, – обрадовалась мисс Кроуфорд. – Конечно, если это вам не наскучит уже через пять минут. А может, вам и в самом деле понравится, и тогда я буду играть очень долго. Я сама без ума от музыки… Кстати, мистер Бертрам, если вы будете писать брату, сообщите ему, пожалуйста, что арфа уже доставлена в Мэнсфилд. Я говорила ему, как тоскую без нее. И еще добавьте, что я заранее подготовлена к тому, что его лошадь проиграет. Но ничего страшного, верно? Это еще не конец света.

– Когда я буду ему писать, то добавлю от вашего имени все, что прикажете, – согласился Эдмунд, – только сейчас у меня нет возможности передать для него послание.

– Нет, разумеется, специально для меня этого делать не нужно, – спохватилась мисс Кроуфорд. – А вдруг он задержится еще на год? Какие же странные создания эти братья! По-моему, они все одинаковы. Вы можете не писать друг другу месяцами, но когда возникает крайняя необходимость, готовы сообщить новость буквально в одной строчке. Кстати, Генри точно такой же. Он самый типичный брат. Он любит меня, помогает во всем, мы можем подолгу с ним беседовать на любые темы, но заставить его написать кому-нибудь – упаси Бог! А сам, когда отлучается куда-нибудь, присылает не письмо, а какую-то жалкую писульку вроде: «Милая Мэри, добрался отлично, тут все хорошо, твой брат». И не более того. Вот уж действительно настоящий братец! – И она весело рассмеялась.

– Неправда, – возразила раскрасневшаяся Фанни, вспоминая Уильяма, – если они вдали от всей семьи и надолго, они пишут длинные пространные письма.

– У мисс Прайс брат во флоте, – пояснил Эдмунд. – Он действительно пишет подробно обо всем. Так что, милая мисс Кроуфорд, не думайте так плохо обо всех братьях.

– В королевском флоте? Правда?

Фанни не хотела сама рассказывать об Уильяме, но так как Эдмунд молчал, и пауза затягивалась, ей пришлось поведать о том, где сейчас находится ее брат, в каких городах он успел побывать и как долго они не виделись. При этом она так расчувствовалась, что на глазах ее выступили слезы.

– Может быть, вы знаете капитана, под чьим командованием служит мой кузен? – обратился Эдмунд к мисс Кроуфорд. – Капитан Маршалл. Вам, мне кажется, должны быть знакомы многие люди в королевском флоте.

– Только адмиралы, – надменно произнесла мисс Кроуфорд. – Низшие чины у нас в доме никогда и не бывали. Нет, я, конечно, не исключаю, что среди них встречаются достойные люди, но они были бы не нашего круга. Об адмиралах я могла бы рассказать многое – вплоть до скандалов, но что касается какого-то капитана… Нет, решительно нет. Мне приходилось общаться только с адмиралами, даже те, кто был в отставке, все равно сплошь одни адмиралы!

Эдмунд снова помрачнел и произнес уже вполне серьезным тоном, не допускающим никаких шуток:

– Но ведь капитан – это серьезная и ответственная должность.

– Возможно, – согласилась мисс Кроуфорд, – если только вы уверены, что дослужитесь до адмирала. Тогда и капитаном можно стать. Что касается меня, то море мне безразлично.

Эдмунд постарался скрыть свое разочарование и снова переключился на разговор об арфе.

Сразу после этого, как и предполагалось, все снова вернулись к теме благоустройства поместий. Миссис Грант, заметив, что Генри Кроуфорд все это время о чем-то мило щебетал с Джулией, не принимая участия в общем разговоре, решила обратиться и к нему:

– Дорогой братец, а тебе разве нечего сказать по этому поводу? Насколько мне известно, ты и сам большой любитель пофантазировать и придумать что-то совсем уж оригинальное в смысле переустройства поместья. Говорят, ты даже помогал кому-то из друзей сделать из лесопарка настоящее чудо! Жаль, мне не довелось посмотреть на это собственными глазами!

– Мне достаточно того, что ты заочно довольна моим творчеством, – ответил Генри. – Правда, лично я считаю, что тебя бы моя работа несколько разочаровала, потому что я знаю твой вкус. К тому же там, вообщем-то, и работы никакой не было. Мне бы что-нибудь грандиозное…

– Так вы действительно любите этим заниматься? – заинтересовалась Джулия.

– Безумно, – подтвердил Генри. – Но только у меня мало опыта в таких делах. Везде, где мне пришлось приложить руку, вернее, фантазию, все было уже почти готово до моего появления. Для моей персоны оставляли, так сказать, последние штрихи. К тому же мне часто казалось, что там, куда меня приглашали полюбоваться работой, уже и делать было нечего. Любая лишняя деталь могла бы нарушить уже удачно выполненную композицию. Как же я завидую мистеру Рашуорту – вот у кого работы непочатый край!

– Ну, раз вас приглашали посмотреть даже на уже перестроенные поместья, дорогой Генри, – заявила Джулия, – значит, к вашему мнению прислушиваются. И чем мечтать и завидовать мистеру Рашуорту, лучше бы помогли ему советами. Верно?

Эту мысль тотчас подхватила миссис Грант.

– В самом деле! – воскликнула она. – Мистер Рашуорт, а не стоит ли, прислушаться к совету друзей – людей, совершенно не заинтересованных в ваших деньгах и к тому же обладающих прекрасным художественным вкусом? Поверьте мне, Генри ценили очень многие, и никто потом не пожалел, что пригласил его посмотреть поместье и порекомендовать что-либо доделать. Это лучше, чем отдаться во власть профессионала. Мне кажется, что те, кто делает на этом состояние, иногда повторяются и становятся шаблонщиками.

– Что ж, я не против, – улыбнулся мистер Рашуорт. – Генри, я готов принять вас в любое время, как только вам это будет удобно. Если, конечно, вы согласны…

Миссис Норрис тут же почуяла возможность отличиться и заодно дать возможность своим племянницам и отдохнуть, и устроить свои личные дела. Ведь если мистера Кроуфорда уже пригласили, значит, надо действовать.

– Конечно, конечно дорогой Генри согласится! – воскликнула она. – Но почему бы и нам не присоединиться к вашей компании? Милый мой мистер Рашуорт, ведь не только Генри интересуют все ваши новшества! А вдруг и кое-кто из нас сможет дать дельный совет? К тому же я уже давно не виделась с вашей матушкой, а нам есть о чем с ней побеседовать. Вы ведь знаете, у меня нет своих лошадей, а то я бы навещала ее каждый день! А тут представляется такой чудесный шанс! Это будет замечательно! Молодежь бы осматривала поместье, а мы, старушки, пили бы чай и толковали о жизни. Потом мы бы дружно пообедали, а к вечеру уже вернулись домой. Я думаю, мы устроим все так. Мистер Кроуфорд, обе мои племянницы и я поедем в ландо, а Эдмунд сможет добраться до Сотертона и верхом. Леди Бертрам, я знаю, не любительница таких путешествий и останется дома. Но ничего страшного, она не будет скучать – ведь с ней всегда рядом ее верная Фанни!

Леди Бертрам не возражала. Казалось, все были счастливы и довольны. Как это миссис Норрис смогла все продумать и рассчитать! Вот только Эдмунд промолчал и, опустив голову, продолжал задумчиво смотреть в свою пустую тарелку, словно не находил, что сказать.