Дж. С. Лок
Неоновый убийца

14

Гэри отнюдь не относил себя к числу «жаворонков», и его день более или менее начинался только после полудня. Профессия учителя музыки – в основном кларнет и сакс плюс еще фортепиано – такое вполне допускала. Раньше он преподавал еще и аккордеон, хоть и относился к этому инструменту с некоторым пренебрежением. Несерьезный, слишком уж ярмарочный. Когда Наоми бывала в отъезде – каковая удача выпадала довольно часто, – случалось, что Гэри валялся в постели чуть ли не до трех часов дня, если первый ученик должен был явиться только после обеда. После долгой ночи, проведенной на сцене с саксофоном (или с удавкой) в руках, он этого заслуживал. Хотя в последнее время ему пришлось отказаться от подобной привычки – был слишком занят в городе, подготавливая свое самое выдающееся выступление в роли серийного убийцы. Пока все шло как по маслу. И везение не имело к этому абсолютно никакого отношения. Он просто предпринял все необходимые шаги, и его немалые усилия окупились сторицей. Главное, все тщательно спланировать заранее. Но все это пойдет коту под хвост, если не получится дать самый первый стартовый толчок. Ну чего еще ждет старший детектив-инспектор Джексон? Письменного приглашения?

Заряженный кофе и той первобытной яростью, какая только и позволяет создать по-настоящему великое произведение искусства (спросите любого ниспровергателя основ, ставящего перед собой возвышенные цели), Гэри отправился прямиком к месту своего неонового богослужения.

По его разумению, придание формы стеклянным трубкам требовало такого же базового набора навыков, что и игра на саксе. Все частички твоего тела должны пребывать в полной гармонии, быть идеально синхронизированы. Обнаженный по пояс, с тонкой трубкой во рту, чтобы регулировать температуру, он убеждал стекло стать словами, воплощая бесплотные идеи в осязаемые образы. Острые языки пламени, выстреливающие из двух металлических горелок, почти что лизали пальцы, обдавали жаром руки, играющие с огнем в самом буквальном смысле этого слова. Да, опасно, но защитные перчатки полностью исключались. Прочувствовать материал, обрести с ним не только физическую, но и духовную связь можно только голыми руками. Один крошечный промах – чуть посильней или послабей дунул, приложил чуть большее усилие, чем надо, – и капризное стекло сплющится, раздуется или треснет. Каждый поворот и изгиб тонкой стеклянной трубки стоил времени, пота, а иногда и крови – то, что женщинам, которые играли в его произведениях искусства центральную роль, так и не дано было оценить по достоинству.

Гэри осторожно подул в очередную секцию, чтобы сделать резкий изгиб для буквы S. В воздухе вихрем закружился белый дымок, и он немного повернул голову, чтобы случайно его не вдохнуть.

«О, как им всем хотелось вдохнуть! Сделать еще хотя бы один-единственный вдох!»

Джина – та журналистка – считала себя тонкой штучкой в окружении тупых провинциалов. И выглядела соответственно, со своей короткой элегантной прической, крутыми белыми сапожками, кожаной курточкой и лондонскими понтами. Глубина ее познаний Гэри действительно восхитила, пока он не выяснил, о чем думают эти насквозь испорченные маленькие мозги. Взять интервью у жены детектива – «в чисто человеческом ключе», как она это подала – было не самой лучшей мыслью. Хотелось бы думать, что полицейская процедура никогда такого не допустит, но в наши просвещенные времена, когда чуть ли не каждый норовит вывернуть душу наизнанку и выставить себя, любимого, на всеобщее обозрение, нельзя быть в чем-то уверенным до конца. Лучше перебдеть, чем потом рвать на себе волосы – Джина должна была уйти (это напомнило Гэри, что остается и еще один болтающийся конец, который надо поскорее оборвать). Ее убежденность в том, что он способен ее на что-то вывести, оказалась ему только на руку.

Гэри отнес стеклянную загогулину обратно к столу с разложенными на нем эскизами, приложил к шаблону, чтобы отметить точку следующего изгиба. Аромат дымка от обуглившейся бумаги и подпаленного дерева наполнил мастерскую. Он любил этот запах.

Еще одна строго отмеренная порция воздуха в трубку, чтобы та не сплющилась в месте изгиба – тише едешь, дальше будешь, – и процесс повторился, снова и снова. Малейшая ошибка, и почти готовую секцию можно выбрасывать на помойку.

Мысли опять вернулись к Джине: он раскрыл свою истинную сущность только тогда, когда добился, чтобы она стала такой, какой он хотел, – перепуганной и податливой, словно раскаленное стекло. Но где-то в глубине души Джина по-прежнему верила, что достаточно хитра, все еще думала, что сумеет его напарить. Прямо в самом начале завершающей стадии игры, когда попыталась обмануть Гэри, захрипев, обмякнув и притворившись мертвой. Но она его недооценила. Его всегда все недооценивали. По каплям выдавливая из нее жизнь, он объяснил, что знает, с точностью до секунды, как надвигается смерть от удушья, что у каждой стадии свой темп, что у смерти есть свой ритм и что он чувствует этот ритм всем своим сердцем.

Откуда-то из глубины груди разлилась волна приятного возбуждения. Если кого и давить себе в кайф, то как раз таких, как Джина. Такого вот типа женщин. Вообще-то говоря, практически того же, что и Наоми, его дражайшая супруга.

15

Джексон проснулся поздно, полностью одетый, на кровати в гостевой комнате. Он жутко промерз. Не сразу сообразил, где он, а когда сообразил, то события вчерашнего вечера волной нахлынули на него. Господи, неужели он и впрямь попросил о помощи наемного убийцу? Неужели опустился до такого? Впрочем, с некоторых пор примерно только такие чувства и накатывали на Джексона при пробуждении – один набор пугающих воспоминаний просто сменился другим. Можно ли упрятать их так глубоко, чтобы они постепенно увяли, сгнили и умерли? Джексон помотал головой.

Он спустился вниз, включил отопление и направился прямиком к комоду, в который засунул пистолет Айрис. «Глок» – очень популярная машинка у полицейского спецподразделения. Интересно, подумал Джексон, как такое оружие попало ей в руки? Нащупав большим пальцем кнопку возле спускового крючка, он освободил магазин, который выпал в свободную руку, выщелкнул патрон из ствола. Бросив магазин обратно в ящик, отнес пистолет наверх и положил в прикроватную тумбочку – потом придумает, куда его получше перепрятать. После этого, подхватив с сушилки полотенце, разделся и принял душ.

Взгляд в зеркало подтвердил, что он не брился как минимум сутки. Полли в таких случаях всегда восхищалась его щетиной, говорила, что это придает ему колючий и опасный вид. Джексон печально улыбнулся.

«Господи, как мне тебя не хватает!» – пробормотал он.

Опять накатило невероятное чувство опустошенности, грозящее окончательно лишить почвы под ногами. Борясь с ним, Мэтт повторял себе, что если существует загробная жизнь, то вскоре они опять увидятся. Не станет ли его конец на самом деле началом? Почему-то он так не думал. Смерть была единственной непреложной вещью, на которую Джексон мог уверенно положиться, и он цеплялся за нее, словно потерпевший кораблекрушение за обломки посреди холодного бурного моря.

Большинство его одежды осталось в городской квартире, но в свое время Мэтт припас здесь запасной гардероб: джинсы, пару рубашек, темно-синий свитер, носки и трусы. Он быстро оделся, натянул пару перчаток и взял со стола книгу про Лас-Вегас, чтобы осмотреть ее более основательно.

Буквы дарственной надписи были одинаковые, аккуратные и расположены как по линейке. Не имел ли Неон какое-то отношение к искусству? Не занимался ли каким-нибудь художественным промыслом? А может, работал в полиграфической индустрии? Сейчас там, правда, все оцифровано и компьютеризировано, но все-таки остались еще люди старой закалки, по-прежнему умеющие красиво писать от руки. Джексон надеялся, что Неон как раз из таких. Многие серийные убийцы записывают подробности своих деяний, чтобы дать себе дополнительный стимул и продлить кайф, испытанный в ходе убийств. На судебном процессе подобный дневник – это практически готовый приговор. На мысли Джексона набежала черная тень. Если все сложится так, как он задумал, дело Неона никогда не дойдет до суда.

Мэтт быстро пролистал книгу до середины. Целый раздел со множеством цветных фотографий был посвящен взлету и падению оркестров, работающих в многочисленных лас-вегасских казино. В самом начале главы сообщалось, что одно время здесь трудились на полной ставке буквально сотни певцов и музыкантов. Когда казино, которыми некогда владела мафия, стали легализовываться и переходить в другие руки, новые хозяева, более вдумчиво считающие деньги, сочли более выгодной альтернативой «консервированную музыку»^[20], и очень многие музыканты остались без работы. Этой участи не избежали и самые лучшие из них, доходило даже до забастовок. Но особого проку это не принесло – ряды ресторанных оркестрантов все равно заметно проредились.

Все это было весьма любопытно, но не дало ему никаких ответов. Пока, через несколько страниц, глаза Джексона не упали на заголовок, заставивший его на секунду застыть. Оказывается, помимо прочих музеев и выставочных галерей, в Лас-Вегасе имелся еще и Музей неона, в котором на участке в два с половиной акра были собраны исторические, а также обладающие художественной и культурной ценностью неоновые вывески всевозможных предприятий. Не стало ли это вдохновением для убийственных шалостей Неона? Но зачем выставлять свою признательность напоказ? Книга презентована ему в насмешку или это некий ключ? Как бы там ни было, уже и без того внушительное самомнение Неона выросло до просто-таки великанских пропорций. Джексон подумал, нельзя ли как-то обернуть это в свою пользу.

Вытащив мобильник, он набрал Мика Карнса.

– Привет, Мик.

– Ну как ты, Мэтт?

«Ну и как ответишь на такой вопрос?» – подумал Джексон.

– Нормально. Можешь говорить?

– Повиси на трубочке.

Джексон представил, как Мик встает из-за своего письменного стола в Ллойд-хаусе, небрежно кивает коллегам и направляется в сторону недавно отремонтированных и сверкающих хромом и фаянсом «удобств».

– Опа, так-то лучше.

– Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал.

– Выкладывай, – отозвался Мик, ни секунды не колеблясь.

– Хочу, чтобы на кое-что взглянули криминалисты.

– Ты что-то нашел? – голос Мика задрожал от предвкушения.

Джексон рассказал о своей находке.

– Книга? – в голосе Мика явственно слышалось сомнение. Это была явно не та зацепка, на которую он рассчитывал.

– Не думаю, что ты найдешь там какие-то «пальчики», Неон далеко не дурак, но что-нибудь латентное вполне может обнаружиться, – сказал Мэтт. – Ну и надпись, конечно, может что-то подсказать.

– О’кей. Я понял.

Джексон почувствовал разочарование Мика.

– Какие-то проблемы?

– Только обычная.

«Ресурсы», – ответил за него Мэтт. И тот небольшой факт, что Мик работает втихую. Никак нельзя, чтобы Маркус Броун прознал.

– Мне в этом вынужденном отпуске париться еще как минимум пару недель, а это слишком важно, чтобы ждать. Так сможешь?

– Постараюсь. Книга у тебя сейчас с собой?

– Да. Я у себя в доме.

Он услышал, как Мик втянул воздух сквозь зубы.

– Прямо сейчас приехать не могу. У нас совещание. Около трех нормально?

– Буду ждать, – заверил его Джексон, нажимая на «отбой» и мысленно застонав от мысли провести хоть сколько-нибудь значительное время в месте, которое он некогда назвал своим домом.

Еды здесь не было никакой, равно как молока, чая и кофе. Ощутив непривычный с некоторых пор голод, Джексон вышел из дома и вскоре углубился в более плотно застроенный район, который местные именовали «деревней». Органический кофе и веганский завтрак его особо не вдохновляли. Хотелось чего-нибудь попроще и посытней, без всех этих новомодных штучек.

Искомое заведение обнаружилось на Силвер-стрит. Внутри практически пустой кафешки Мэтт заказал сэндвич с беконом на белом хлебе и кружку чая.

Ожидая заказа, он размышлял о «Джоне». Совершенно непонятно, объявится его ночная гостья снова или нет. «Все может зависеть от того, насколько серьезно она больна – может, ее прогноз вообще смертелен. И все же отбивалась эта девица как тот, кто решительно намерен выжить. Интересно, сколько народу она убила?» – подумал Джексон. В последние годы преступления, связанные с применением оружия, которые одно время пошли на спад, вновь на подъеме. Если и не огнестрел, так поножовщина, – и, соответственно, торговля нелегальным оружием выросла до вызывающих озабоченность величин.

Принесли сэндвич с беконом. Мэтт раскрыл его, выдавил внутрь коричневого соуса, сложил обратно и откусил. Чай был хороший, густой и крепкий. Джексон прожевал, проглотил и отхлебнул из чашки.

Глянув сквозь запотевшее окно на улицу, он прикинул – и уже далеко не первый раз, – не проходил ли Неон именно этой дорогой. Чем тот вообще занимался весь день? Торчал часами в мастерской, выдувая стекло? Кстати, а не имел ли Неон какое-то отношение к черному рынку краденых световых вывесок? Не проснулся ведь он вдруг однажды с мыслью превратить убийство в искусство перформанса! Как и все серийные убийцы, наверняка начинал с малого, оттачивал свои умения перед тем, как перейти к чему-то действительно крупному… Джексон уже потратил бездну времени, гадая, где Неон живет. А может, лучше сфокусироваться на том, где он раньше жил, изучая свое ремесло, – до того, как перенести свое световое шоу на улицы Бирмингема? Может, где-то в пределах того же Лас-Вегаса?

16

– Вид уже совсем другой, более отдохнувший, – заметил Мик, быстро шагая через прихожую в кухню. В руке у него был чемоданчик-дипломат, в котором, как предположил Джексон, лежали пластиковые пакеты для улик.

– Завязал с бухлом, – буркнул Мэтт, хотя это была, скорее, желаемая правда. Возвращаясь из кафе, он действительно решил, что надо бы завязать, хотя б на время. Пусть даже на совсем короткое. Сначала надо прищучить Неона, это самый первый пункт в списке его желаний. А дальше по-любому ничего уже не будет играть никакой роли.

– Не хочешь чайку? – спросил он.

Мик помотал головой.

– Нету времени. – Вытащив из кармана пару латексных перчаток, он натянул их на руки. – Ну-с, и что у нас тут?

Джексон раскрыл перед ним книгу.

– Видишь надпись внутри?

Узкое личико Мика скривилось от отвращения.

– Попробую прямо сейчас передать это эксперту по документам. Придется втихаря, чтобы Броун ничего не пронюхал.

Джексон благодарно кивнул. Когда он только поступил на службу в полицию, работы у экспертов по документам было невпроворот – письма с требованиями о выкупе или с угрозами писали тогда по старинке, от руки. В цифровой век необходимость в подобной экспертизе практически отпала, что было ему только на руку. Книге «Из Лас-Вегаса с любовью» наверняка не придется долго ждать своей очереди.

– Кстати, у тебя есть какие-то контакты в полиции Невады?

– Нет, если не считать Гарри Босха, – ухмыльнулся Мик, упаковывая книгу в пакет и наклеивая на него ярлык. Вымышленный детектив Майкла Коннелли^[21] пользовался у их коллег большим успехом. – Погоди-ка минутку, – добавил вдруг Карнс, вдохновенно оживляясь, – а как насчет той тетки, что приезжала в прошлом году?

Джексон порылся в памяти. Это было не совсем то, о чем он думал.

– Эксперт-криминалист… Красински или Красовски?

– Козловски.

– Точно.

Гостья из США провела в Западном Мидленде ровно сутки – в рамках исследовательской работы, касающейся преступлений с использованием холодного оружия в Соединенном Королевстве. Джексон тогда подумал, что лучше бы ей сосредоточить свое внимание на столице, хотя с той поры число зарегистрированных случаев поножовщины в Западном Мидленде выросло как на дрожжах.

– Попробую ее зацапать, босс, – произнес Мик с шутовским американским акцентом. – Может, она и знает каких-нибудь нормальных копов в тамошних краях. А что ты задумал?

– Да вот размышляю, не является ли интерес Неона к Лас-Вегасу на самом деле в некотором роде ностальгией.

– Ты думаешь, что он жил там?

– Никаких свидетельств для такого предположения пока что нет, но если он бывал в Лас-Вегасе, то не исключено, что именно там и совершил первое убийство.

Мик скривился.

– А ты вообще представляешь, сколько народу бывало в Лас-Вегасе?

– Исходя из того, что он – гражданин Британии, я все равно думаю, что попытаться стоит.

Пара-тройка других идей, стоящих разработки, тоже потихоньку копошились в голове. Группа Джексона уже переговорила с кучей людей, хорошо знающих неоновую индустрию. Практически ничего существенного выяснить не удалось. Может, они задавали не те вопросы… Джексон был решительно настроен попытаться еще разок.

Мик глянул на часы, а потом на ковер.

– Это твоя кровь?

– Порезался.

Мик с подозрением оглядел Джексона.

– А тебе разве не пора? – многозначительно поинтересовался тот.

Мик неодобрительно посмотрел на него, но больше ничего не сказал и направился к выходу.

Мэтт проводил его к двери.

– Есть что-нибудь новенькое по делу?

– Броун распорядился повторно опросить тех ребят из отдела по уборке мусора.

– Гениальная мысль.

Мик удивленно обернулся, словно не веря, что у Джексона нашлись в адрес Броуна хоть какие-то добрые слова.

– И это всё? – не отставал Мэтт.

Мик сглотнул.

– Пока что только идея. Не подтверждено.

– Но?…

– Он хочет организовать спецоперацию под прикрытием, – сказал Мик. – Использовать кого-то из наших женщин как приманку.

– Удачи ему в этом. Есть желающие?

– Пока что нет.

– Будем надеяться, что все так и останется.

«Рискуя жизнью кого-то из своих, Броун просто сошел с ума», – подумал Джексон.

Они распрощались, и Мэтт проследил, как его друг идет к машине. Занявшись наконец-то хоть чем-то полезным, он ощутил короткий душевный подъем, но теперь вновь почувствовал себя совершенно опустошенным и оторванным от реальности. На обратном пути из «деревни» набрал основных вещей вроде хлеба, молока и масла, но в мыслях по-прежнему не выходил за рамки сиюминутных потребностей. Несколько последних месяцев он либо вообще забывал поесть, либо заказывал пиццу или что-нибудь из китайской или индийской еды навынос. Случайный сэндвич на ходу, как этим утром, – это было для него нормально. Все остальное – нет. Ну разве можно представить себе одинокого вдовца, с аппетитом уплетающего какие-нибудь деликатесы в ресторане? Где-то в горле возник тяжелый горестный ком, который Джексон побыстрей проглотил, прежде чем тот успел его окончательно задушить.

Схватив куртку и бумажник, он направился к «Мини» и поехал в ближайший супермаркет. Закупкой провизии в семье обычно занималась Полли. Сам Мэтт уже много лет не покупал продуктов, не занимался готовкой. Незнакомый с расположением магазина и толком не зная, за чем, собственно, пришел, он протолкался здесь вдвое дольше, чем на самом деле требовалось. «Даже в камере смертников у человека всегда есть какие-то мысли насчет того, чего ему хотелось бы из еды», – подумал Джексон. Разве это не помогает сосредоточиться? Но сам он поймал себя на том, что полностью сбит с толку богатым выбором, и в конце концов остановился на упаковке говяжьего фарша, бутылочке соуса чили и банке красной фасоли. Несмотря на свои заверения Мику, прихватил и бутылку аргентинского «Мальбека».

Когда Джексон пересекал магазинную парковку, небо плевалось дождиком и мокрым снегом, заметно похолодало: когда он утром выходил из дома, было на несколько градусов теплее. И стемнело вдобавок. Вообще-то он даже обрадовался, что возвращается в свой прежний дом.

Когда Джексон свернул с дороги, фары выхватили из темноты фигуру, съежившуюся у него на крыльце. Он поискал глазами какое-нибудь транспортное средство и заметил мотоцикл – «Триумф стрит трипл 675», приткнувшийся возле живой изгороди.

Джексон припарковал «Мини», собрал с пассажирского сиденья покупки, вылез и запер дверцу.

Фигура поднялась при его появлении.

– Я вписываюсь, – произнесла она.

– Рад видеть тебя снова, Джон, – отозвался он.

17

Находясь в препаршивейшем настроении, Гэри уже в миллионный раз спрашивал себя: «Да как же, черт побери, мне еще привлечь внимание Джексона – да так, чтобы меня не поймали?»

Джексон, конечно, этого не знал, но Гэри заметил его в дешевом супермаркете – у парня просто нулевые стандарты, – неподалеку от того места, где тот жил и где Гэри совершил последнее убийство. Воспоминания о том чудесном вечере проплыли перед глазами в лучистом переливающемся свете. Почувствовав прилив тепла и приятный зуд внутри, Гэри воспользовался моментом, чтобы еще раз насладиться ими.

Мысли опять вернулись к Джексону. Вид его печальной, жалкой физиономии привел Гэри в такое пугающее волнение, что он едва ли не оставил всякую надежду. Вообще-то ничуть не исключалась вероятность того, что детектив собирается покончить с собой. А это разрушит все к чертям собачьим.

Гэри едва сдерживался, хоть и ненавидел, когда его одержимость брала над ним верх. «Теперь не время терять веру, все обязательно срастется», – настойчиво повторял он себе.