Диана Соул
Дизайнер смерти

Выпрямившись в полный рост, кивнула, но тут же дополнила:

– Тогда я хочу лично убедиться, что вместе со мной тюрьму покинут Милента и ее родственники. Они могут даже спать при этом, ничего страшного. Главное, я буду уверена, что они не останутся здесь еще на месяц. А то кто знает, вдруг их вновь отправят в криосон.

– Весьма здраво, – согласился мужчина, кивая доктору. – Подготовьте каталки. Эти люди покинут пределы тюрьмы вместе с нами.

– Но приказа императора не было! – возразил тюремщик. – Только на разморозку.

– Был, меньше часа назад. Устный. – Хэдок излагал четко и скупо. – И, как вы знаете, я не тот, кто стал бы врать о подобных вещах.

– Слушаюсь, – отозвался доктор и исчез за дверью вместе со спящей Милентой.

Не прошло и минуты, как каталки с тремя спящими людьми выкатили в коридор.

Я следовала за ними, смотрела на умиротворенное лицо няни и молилась, чтобы, когда она проснется, ее действительно отпустили. В конце концов, за это я продала целую неделю своего поддельного веселья и любви для проклятого узурпатора.

Из тюрьмы я решила выходить последней, перестраховывалась, хотя ощущение обмана даже сейчас никуда не исчезало. Я боялась, что стоит мне выйти, и за моей спиной тут же захлопнутся двери, отрезая от еще находящейся там Миленты.

Поэтому я настояла, чтобы первым вышел Хэдок, затем выкатили каталки, и только тогда шагнула сама, от радости совершенно забывая о неудобной юбке и наступая на подол.

Я толком не успела понять, что вот-вот встречусь с твердой поверхностью и набью парочку синяков, когда чьи-то руки подхватили, не давая даже кончиками ладоней коснуться пола.

Мгновение ушло на то, чтобы осознать, кто именно меня подхватил. Сердце застучало в бешеном ритме от страха, ведь близость Дизайнера и то, как его руки держали меня за обнаженную кожу плеч, пугало возможной болью.

Я до сих пор помнила то жжение, которое было в прошлый раз. Но сейчас кроме прохлады его пальцев я не ощущала ничего.

– Отпустите немедленно, – выдохнула, наконец найдя в себе силы говорить и понимая, как неуютно близко находится лицо Хэдока и его пронзающий взгляд. – Зачем вы это сделали? Ничего страшного бы не произошло. Максимум ссадины.

– Я обещал императору, что с вашей головы не упадет ни волоска, – произнес мужчина, ставя меня на ноги и тут же отступая назад.

Я принялась отряхивать несуществующую пыль с платья, чтобы хоть чем-то занять руки. Сердце грозило выпрыгнуть из груди, а вот мозг соображал как никогда ясно.

– Тогда, выходит, вы не выполнили другое обещание, данное Ронану. Я не должна была беседовать ни с кем, кроме Миленты, но разговаривала с врачом, – победно заявила, глядя Хэдоку в глаза.

Не знаю почему, но именно этот факт вызывал во мне настоящую улыбку. Дизайнер Смерти оплошал.

Но в следующий момент от радости не осталось ни следа.

В конце коридора показались люди, во главе которых я опознала идущего императора. Он приближался настолько стремительно, а на его лице было такое выражение недовольства, что мне невольно захотелось вжать голову в плечи.

Подавив в себе этот трусливый порыв, я обежала каталки со спящими и, буквально загораживая их собой, встала на пути Ронана.

– Кто посмел выпустить заключенных наружу? – прогрохотал узурпатор, останавливаясь в нескольких метрах. – Я давал разрешение только на разморозку. Хэдок, как это понимать?

Фигура Дизайнера, еще пару секунд назад стоявшая у двери в тюрьму, неуловимым движением переместилась, теперь уже загородив обзор мне.

– Я выполнял ваш приказ, господин. Вы обещали своей супруге разговор с Милентой и освобождение пленников.

– Я не уточнял сроков освобождения. До моего особого распоряжения эти люди должны оставаться под надзором.

Тут я не выдержала.

– Вы хотели сказать – в холодильнике, мой император? – То, что Хэдок перегораживает мне возможность смотреть на Ронана, нервировало, пришлось выглянуть из-за Дизайнера и продолжать: – Конечно же, тогда вам будет удобно продолжать меня шантажировать. Вот только если эти люди сейчас же не покинут пределы дворца, я отказываюсь сотрудничать и «играть в чувства» перед Мандрогирами. Можете поискать другую жену для этого занятия, а меня запереть в спальне. Потому что в противном случае я отказываюсь доверять вашим словам.

– Ты смеешь ставить их под сомнение?! – взревел Ронан.

– Смею, – как можно выше задрав подбородок и глядя ему в глаза, ответила я. – Если вы запрете Миленту в тюрьме до следующего открытия дверей, то через месяц, скорее всего, забудете ее оттуда выпустить. А меня уже не будет в живых, чтобы напомнить вам об обещании!

– С таким поведением тебя может не оказаться в живых гораздо раньше, – сквозь зубы прорычал император, я же еще более упрямо продолжала смотреть ему в глаза.

– Пугать смертью меня бессмысленно. Как минимум неделю я еще буду вам нужна, – напомнила я. – Улыбающаяся и очень «любящая».

По лицу императора было видно: он взвешивает мои слова. Так ли сильно ему необходима строптивая жена на официальном приеме чужой расы, или лучше действительно найти кого-то подсадного и более сговорчивого?

– Мой император, – опять заговорил Хэдок. – Церемонию бракосочетания транслировали по всем планетам империи. Госпожа Эсмиральда необходима завтра на приеме.

Скрежет зубов Ронана был отчетливо слышен даже за несколько метров.

– Миленту и остальных перевести на нижние ярусы дворца, – наконец произнес он, отдавая приказ кому-то за своей спиной. – После пробуждения отпустить, но продолжать слежку.

Ронан отделился от толпы своей охраны и подошел ко мне так близко, что его лицо нависло над моим буквально в паре сантиметров. Император пытался подавить меня одним взглядом. Но я не ломалась, терпела. Заставляла свой позвоночник быть ровным, а глаза сухими.

– Но учти, – прошипел он, пожирая глазами. – Если с Мандрогирами что-то пойдет не так, твоя нянька вновь окажется в этом месте. Так что научись улыбаться мне, Эсмиральда. Причем желательно прямо сейчас.

Несколько мгновений ушло на осознание его слов, а после через неимоверное усилие я выдавила улыбку и медленно произнесла:

– Так, мой господин?

– Слишком много яда в голосе. Потренируйся еще, – бросил Ронан. – А теперь иди в свою комнату. Через несколько часов я приду к тебе.

Душа провалилась в пятки. До этого император приходил только по ночам, хотя служанки намекали, что он может делать это в любое время. И вот сейчас Ронан выбрал секс для моего наказания.

– Мне нравится, как ты боишься, – произнес он. – Гораздо искреннее, чем улыбаешься.

Прозвучало, как «знай и помни, где твое место».

– Хэдок, а с тобой я собираюсь поговорить отдельно, – обратил свой взгляд Ронан на Дизайнера. – Но прежде отведи императрицу наверх.

– Слушаюсь, мой господин. – Меня опять довольно грубо дернули за плечо, почти так же больно, как в тот, первый раз в спальне, и поволокли к лифтам.

Плечо опять жгло, а я шипела во всеуслышание, не жалея слов на проклятия.

Что за бессмысленная жестокость? К чему она, если еще десять минут назад Хэдок рассказывал сказочку о сохранности моих волосков и, подхватывая меня за мгновение до падения, не собирался причинять боли.

Или сейчас он так выражал солидарность с гневом императора?

Дизайнер отпустил меня только в лифте, едва двери за нами закрылись.

– Это больно, – обвинительно воскликнула я, потирая плечо. – Очень.

– Не больнее наказания за гнев императора, – отозвался Дизайнер.

– Да что вы вообще знаете о его гневе? – все же вырвалось у меня. – Можно подумать, это вас он насилует каждую ночь.

Я выпрямилась в полный рост и уставилась прямиком в холодное лицо.

– Ну же, что? – повторила я.

– Вы путаете гнев и секс, – ответил мужчина, и его дыхание неожиданно коснулось моей щеки. – И если второй можно вытерпеть, то первый может оставить следы на этом прекрасном лице.

Совершенно неожиданно пальцы Хэдока коснулись моей щеки и едва слышно провели вниз.

– Вы красивы, Эсмиральда. Но даже эту красоту можно испортить одним росчерком ножа или взмахом кнута, – заметил он, пока по моей спине бежали мурашки. – А будущей матери наследника не обязательно иметь красивое лицо, и император вполне может им поступиться.

– Что вы имеете в виду? – пробормотала я, концентрируясь только на его пальцах, которые добрались до подбородка и перешли на одну из витых прядей прически.

– Вы и так прекрасно понимаете что. – Он задумчиво намотал локон на палец, разглядывая, как редкие перламутровые волоски отблесками теряются в черных прядях. – Седина вам идет, моя императрица, но не нужно, чтобы ее становилось больше…

Я растерянно переваривала сказанное, когда Хэдок выпустил локон из пальцев и отодвинулся дальше, ровно за мгновение до того, как двери раскрылись на нужном этаже.

В голове звучала одна мысль: это что сейчас было? Комплимент? От Дизайнера Смерти?

Глава 4

Древняя вера говорила, что Старый бог создал человека по образу и подобию своему. Если так, то Мандрогиров создал какой-то другой бог.

Новая вера дала Богу имя – назвав его Эволюцией, а Старая считала – что мы и есть Бог. Точнее, в каждом из нас есть его крошечная частица…

Мандрогиры же выглядели так, будто они издевка над мыслями Бога – раскаленные сгустки изменяющего форму камня с разумом. Словно ожившая магма в жаропрочном скафандре, который оберегал присутствующих в тронном зале от немыслимой температуры тел пришельцев.

Я сидела по правую руку от Ронана и улыбалась самой тупой и беспечной из улыбок, на которую была способна – именно так в моем воображении должна выглядеть идиотка, способная полюбить это чудовище, а про себя все еще продолжала думать…

Делегация инопланетян состояла из трех особей, по крайней мере, именно три скафандра со светящимся содержимым «вошли» в зал.

Почему именно вошли? Как объяснил один из ксенодипломатов, ведший с ними переговоры, в знак дружбы Мандрогиры решили принять форму, близкую с гуманоидной – то бишь отрастить подобие конечностей и головы, правда, рта у существ не было, и все общение происходило с помощью компьютерных переводчиков.

– Ты же помнишь свою роль? – сквозь улыбку, подобную моей, произнес Ронан. – Чтобы без глупостей.

– Конечно, любимый, – не выходя из роли, замахала я густо накрашенными ресницами, над которыми с утра трудились аж две служанки.

По мне, мои глаза сейчас напоминали двух мохнатых гусениц в стразах, но гувернантки утверждали, что это макияж, достойный императрицы.

Пускай, им виднее.

– Надеюсь, ты родишь мне ребенка. – Ронан остался удовлетворен моим ответом. – Будет неплохо оставить тебя моей женой и дальше. Красивая и умная, по крайней мере, когда тебе это нужно.

– Как будет угодно моему любимому, – продолжала я, а у самой аж сахар на зубах хрустел от приторности и неестественной сладости фразы.

Мандрогиры тем временем приблизились, остановившись в нескольких метрах. Но даже на таком расстоянии я была поражена их исполинскими размерами.

Даже с учетом того, что наши места с Ронаном располагались на высоком постаменте, «головы» инопланетян находились выше наших.

Раздался низкий гул, сопровождающийся легкой вибрацией по полу и стенам, невольно я схватилась за подлокотники кресла и только тогда поняла – что это «гости» начали приветственную речь на своем особом языке.

Тотчас же рядом ожил электронный переводчик:

– Мать Планеты Поющих Камней приветствует Мать Планеты столицы империи и ее мужа. Чистого неба вам над головой!

В зале воцарилась какая-то не очень хорошая тишина. Не сразу, но я поняла, что делегаты стоят с ориентацией не на императора, а сместившись чуть в сторону – ко мне.

Повернув голову на Ронана, я вопросительно уставилась на супруга. И я понятия не имела, что мне делать. Он, судя по лицу, тоже.

Время шло, три исполинские фигуры продолжали стоять и начали немного раскачиваться из стороны в сторону – возможно, так переговариваясь уже между собой.

– Ответь им, – одними губами наконец произнес император.

В полной растерянности я попыталась вспомнить, как и кто ко мне обращался.

– Приветствую вас, Мать Планеты Поющих Камней, – набрав в легкие побольше воздуха, медленно произнесла я, стараясь не выдавать волнения. – Чистого неба вам над головой!

Фигуры перестали раскачиваться, одна из них немного подалась вперед и вновь завибрировала:

– Благодарим за столь величественный прием, Мать Планеты столицы, и просим принять от нас эти дары в знак добрых намерений.

Двери в залу распахнулись, и на левитирующей платформе внутрь въехало несколько десятков контейнеров, под завязку набитые золотыми слитками и какой-то породой.

– На нашей планете эти металлы не настолько редки, как у вас, но мы знаем, как сильно вы цените золото и платину. А также… – Из скафандра вибрирующей глыбы выдвинулся отсек и очень медленно поплыл прямо Ронану в руки. – Мы знаем, что алмазы используются человеческой расой для украшения. Поэтому ваш муж должен оценить их по достоинству. Вне сомнения, они сделают его еще более прекрасным!

В полной растерянности я пронаблюдала за тем, как некое подобие шкатулки все же доплыло до императора, а после эффектно раскрылось – являя миру и ахнувшей толпе с десяток бриллиантов с кулак размером.

Только сейчас до меня начало доходить, что инопланетяне не просто путают меня и Ронана, а вообще меня приняли за главную на этом празднике жизни.

Найдя в толпе глазами побледневшего ксенопсихолога, поняла, что бедняга уже приготовился к смертной казни – потому что иначе, как его оплошностью, происходящее назвать было нельзя.

– Огромное спасибо за эти прекрасные дары, – поблагодарила я, понимая, что спасать ситуацию нужно тоже мне, если не хочу, чтобы вместе с неудачливым психологом пострадала и моя няня. Я была наслышана о гневе императора достаточно. – Но сейчас для дальнейших обсуждений я бы хотела передать слово моему мужу – императору Ронану.

Мандрогиры недоуменно загудели.

– Вы позволяете мужской особи разговаривать с кем-то после брака? – Автоматический переводчик умудрился даже передать удивленные интонации. – Вы удивительно милосердны, Мать столицы.

Так и подмывало ответить: «Да-да, я такая! А подскажите, пожалуйста, способ, как заткнуть Ронана и желательно навеки, ведь судя по вашей реакции, у Мандрогиров богатый опыт», – но разум был сильнее глупой импульсивности.

– Мой муж – лучший представитель человеческой расы, – произнесла я. – И он долго готовился к встрече с вами, а также обсуждению ряда вопросов, которые так волнуют наши империи.

«И о которых я ни черта не знаю, – добавила мысленно, – потому что даже сейчас говорю, словно слепая, боясь ляпнуть что-нибудь лишнее».

Ронан поднялся с места и отдал кому-то приказ жестом внести в зал дары для пришельцев уже с нашей стороны.

Я видела, насколько сильно он раздражен, но вида не показывает. И все, о чем я могла думать – это справилась ли я со своей ролью примерной жены? Вроде бы идеально.

Когда император, перетягивая внимание на себя, повел гостей в другой зал показывать какие-то местные диковины, я все еще продолжала сидеть на троне. Свита двинулась за ним, оставив лишь нескольких стражников в дверях, ну и так не приглашенную «мелочевку».

Про меня словно все забыли.

– А ведь Ронану говорили, что у Мандрогиров ярко выраженный матриархат. – От голоса, раздавшегося над самым ухом, я вздрогнула.

Обернувшись, увидела Дизайнера. Все время церемонии он находился за спиной Ронана, как его лучший охранник и пес, и я успешно о нем не вспоминала все это время. Да и вообще была уверена, что он двинулся вслед за своим хозяином и делегатами.

– Почему вы здесь? – спросила я.

– Кто-то же должен охранять императрицу, и лучше меня этого не сделает никто.

– Вы высокого о себе мнения. Я думала, вы будете и дальше следовать за своим господином или даже участвовать в переговорах. Вы ведь не последняя фигура в империи.

– Я не политик, я – Дизайнер, вижу исход многих событий заранее и не вижу смысла им мешать, – абстрактно ответил он. – А пока встаньте, моя госпожа, я проведу вас в вашу спальню.

Не видя смысла задерживаться в зале, я послушно последовала за ним до уже знакомого лифта. И уже там не удержалась от вопроса.

– Если Ронан знал о нравах Мандрогиров, почему не предупредил меня заранее? Я бы реагировала иначе.

– Эксперт по этой расе счел, что вашего присутствия в благодушном настроении рядом с императором будет достаточно. Да и сами Мандрогиры прекрасно осведомлены о государственном строе империи. Но им в силу своей культуры сложно принять, что мужчина может быть во главе, а женская особь – лишь его дополнение. У них на планете все иначе. Слишком суровые условия жизни до сих пор требуют от них определенного поклонения тем, кто дарит жизнь. А у камней в этом вопросе все весьма запутано…

– То бишь у них все наоборот? Мужчины носят украшения, а женщины…

– Решают, кто этих украшений достоин.

Я невольно усмехнулась.

В голове предстала совершенно немыслимая картина, как я отбираю у Ронана алмазы, гордо заявляя, что он их не заслужил.

Вот только на душе все равно легче не стало.

– Матриархат и патриархат – это крайности. Не должно быть так.

– А как должно? – заинтересовался Дизайнер.

– На Затурии было равноправие, – вспомнила я. – Нашим поселением руководила женщина, а соседним – мужчина. И все было в порядке.

– Вы сравниваете несравнимое, моя госпожа. Небольшую планету без полезных ископаемых, зато с плодородной почвой и целую империю. На Затурии нечего делить. Она вполне могла бы стать планетой-курортом – если бы не тучи ненасытных насекомых, от которых порой нет спасения.

Тут Дизайнер, конечно, преувеличивал, ибо кому, как не мне, знать, что кроме нашествия гигантской саранчи размером от ладони до локтя на Затурии бояться было нечего. И меня, выросшую среди этих условий, огромным кузнечиком не испугать.

– А в масштабах целой системы планет – расклады сил совершенно иные, – продолжал Хэдок. – Мандрогиры ведь не просто так сюда прибыли.

– Может, поделитесь? – спросила я из любопытства. – Вдруг мне пригодятся эти данные в ближайшую неделю, пока буду играть любящую супругу для Ронана.

– В этом нет никакой тайны. Корабли империи нашли новую звездную систему с двумя планетами, пригодными для жизни. Точнее, для жизни людей пригодна только одна, а вторая идеально подошла бы для наших инопланетных гостей. И они весьма заинтересованы в получении такого ценного ресурса.

– Значит, они прилетели просить планету?

– Можно и так сказать. Империю она не интересует, как невозможная ни для разработки, ни для колонизации. Зато у Мандрогиров есть технологии и драгоценные ресурсы, которые очень нужны нам. Поэтому они приехали совершать бартер.

Теперь стало понятным, о чем говорил Ронан, заявляя, что от визита Мандрогиров зависит благополучие империи на много лет вперед. Интуиция подсказывала: даже непригодную планету дешево он не отдаст.

– Мы пришли, моя госпожа, – доводя до дверей спальни, проговорил Хэдок. – Приятного отдыха.

Уголок моего рта дернулся. Отдых – это даже звучало смешно.

– Вы хотели сказать, приятного безделья. Кроме как сидеть перед зеркалом, в комнате совершенно нечем заняться. Нет даже книг.

– Вы могли бы попросить у мужа позволение пользоваться библиотекой.

Я посмотрела в глаза Дизайнеру, вновь ужаснулась непроницаемой черноте внутри. Вроде бы он вел вполне человеческую беседу, вот только глаза у него не людские.

– Боюсь, плата, которую Ронан потребует за книги, будет слишком высока. Обойдусь без них.

С этими словами я открыла дверь и вошла в спальню.

– Скорее всего, вы правы, – бесцветно согласился Хэдок, закрывая за мной.

Щелкнули замки, надежно отсекая меня от внешнего мира в этой роскошной тюрьме.

Я уже хотела отойти от дверей, когда с той стороны раздалось:

– Господин сегодня не придет. Прием гостей потребует от него слишком много времени и сил. Поэтому все же – приятного отдыха, моя императрица.

Замерев, я переваривала сказанное, пока сердце беспокойно колотилось в груди от радости.

Пожалуй, это была лучшая новость за все время моего нахождения во дворце.

* * *

Еще никогда в этом месте я не спала так спокойно. Хэдок не обманул.

Ронан не пришел: ни вчера вечером, ни ночью. Я уже успела расслабиться, когда в дверях провернулся замок, и все так же – без приглашения – в комнату вошел доктор Дорнан с пятью служанками. А вот ни Ронана, ни его стражников с ними не было, зато Дизайнер Смерти оказался замыкающим сию процессию.

– Доброе утро, госпожа Эсмиральда, – поздоровался врач и немедленно поспешил прояснить ситуацию. – Император на переговорах с Мандрогирами, однако я обязан проверить ваше самочувствие. Вдруг долгожданная беременность все же наступила.

– Да, пожалуйста, – без особого сопротивления согласилась я. – Если нравится заниматься бесполезной работой, проверяйте.

Когда в комнате не было ни мужа, ни его стражников – процесс осмотра для моего душевного равновесия проходил как-то более спокойно. Хэдока же я как мужчину не воспринимала. Дизайнерам Смерти ведь абсолютно все равно на противоположный пол, а значит, стесняться его не имело смысла.

Пока лежала на кровати, а Дорнан колдовал надо мной с приборами, задумчиво разглядывала потолок.

Все же как странно устроен человек. Он может привыкнуть абсолютно ко всему, сломаться и вновь срастись под гнетом обстоятельств.

Думать о том, что меня тоже сломали – мне не нравилось, так же как и то, что я стала равнодушно воспринимать многие ужасные вещи в своей новой жизни: унизительные осмотры, приходы Ронана по ночам, я даже улыбаться ему научилась – пусть ради Миленты, но делала это добровольно.

От этого становилось грустно.

– Ну, что там? Чуда не случилось? – лишь бы хоть как-то отвлечься от траурных мыслей, спросила доктора.

– Увы, императрица. Пока нет. Но мы все не теряем надежды.

– Это вы не теряете, а у меня другое мнение по этому поводу, – улыбнулась в знак хоть какого-то протеста. Если мне нельзя дерзить Ронану, то хотя бы с доктором можно отыграться. Чтобы никто не считал, будто я сдалась. – Вы ведь думаете о том же, о чем и я, Дорнан? Никакие попытки не помогут императору завести детей. Ни со мной, ни с кем бы то ни было еще. Нет во Вселенной женщины, способной от него зачать!

Дорнан промолчал, скупо поджав губы, а я лишь шире улыбнулась, понимая, что права.

Тридцать лет попыток с нулевой результативностью. Вот как ему аукнулось убийство родного брата!

– Я посоветую императору быть настойчивее в своих попытках, – стер улыбку с моего лица доктор. – Он, конечно, не молод, но несколько раз за ночь вполне сумеет!

Это была месть с его стороны, и я прекрасно это понимала. Поэтому едва он ушел, лишь скрипела зубами, перебарывая в себе желание – схватить небьющуюся статуэтку и бросить доктору вслед. Прекрасная идея!

В этот момент привезли завтрак.

Хэдок уже привычно отлип от окна и созерцания солнца, покружил коршуном над тарелками, а после коротко бросил:

– Безопасно!

И никакого «моя императрица» в этот раз. Это было даже обидно в какой-то степени. Неужели я начала привыкать?

– Что-то сегодня кусок в горло не лезет, – процедила я.

Служанки тут же окружили меня в попытке подвести поближе к зеркалу, раз уж завтракать я не собираюсь, но Дизайнер остановил их жестом.

– На вашем месте, дамы, – весьма галантно обратился он к ним, – я бы к ней сейчас не подходил. Госпожа только что едва не убила доктора, с вами же может и не церемониться. Императрица сегодня не в духе.

Служанки замерли, напуганные предупреждением Хэдока. Еще бы, с Дизайнером Смерти в подобных вопросах лучше не спорить.

– Советую оставить госпожу одну, – намекнул он, подходя к двери. – Вы все можете покинуть комнату вместе со мной.

Стоит ли говорить, что всех камеристок как ветром сдуло из спальни, и, что абсолютно неудивительно, я только была этому рада.

В одном Хэдок оказался прав – сейчас ко мне лучше было не лезть.

Вопреки заявлениям через пару минут я все же потянулась за тарелкой с салатом. Вместе с ней подошла к окну, где еще недавно стоял Дизайнер, и посмотрела в небо.

– Ну и что ты там разглядываешь? – вслух произнесла я, переводя глаза на солнце и тут же зажмуриваясь от боли. – Зар-раза! Может, потому твои глаза такие черные, что их выжгло жаром?

С этими словами я опустила голову и медленно открыла веки, упираясь взглядом в подоконник. Передо мной плясали черные пятна, мушки и световые круги, медленно растворяясь в окружающей среде.

Но одно пятно так и не желало пропадать. Ушло несколько мгновений, чтобы окончательно осознать – оно не исчезнет.

Я отставила тарелку на подоконник и взяла лежащую на нем книгу, которой, черт возьми, тут точно не было!

Небольшая, чуть больше ладони размером, но довольно толстая, с плотным темным переплетом из кожи. «История первого корабля» – прочла я название.

– Хэдок, – выдохнула я, понимая, что кроме него никто не мог здесь ничего оставить.

Я не знала, зачем он это сделал? Чем руководствовался, тайком оставляя ее здесь?

Ведь не зря же вывел всех, чтобы я нашла ее, будучи одна.

Но одно могла сказать точно: книгу отдавать никому не собиралась, так же как и выдавать ее дарителя, зачем бы он это не совершил.

* * *

Поступок Хэдока позволил мне понять несколько вещей: во-первых, в спальне не было скрытых камер, иначе бы он никогда не передал мне книгу, а во-вторых, сделал он это явно без разрешения Ронана.

И в чем был смысл сего действа, от меня по-прежнему ускользало.

Втереться ко мне в ближний круг?

Сомнительно. Я слишком часто обжигалась, делая выводы о людях, чтобы теперь им доверять, тем более цепному псу Ронана.

Да и дата моей кончины уже была, можно сказать, запланирована. Мысленно я уже обвела ее в кружочек и сама бы не стала заводить с собой никаких связей, потому как бесполезно и не имеет перспектив.

А так как в душевную доброту Хэдока я не слишком верила, вывод напрашивался один – от меня ему что-то нужно. Вопрос только – что именно?

А вот ответ и так был ясен: что бы ни попросил – делать не буду. Книга не та плата, за которую можно ввязываться в сомнительное мероприятие, тем более находясь одной ногой в могиле.

И все же в глубине души я испытывала к нему подобие благодарности. Теперь я могла хотя бы читать тайком в те недолгие часы, когда уходили камеристки, когда покидал Ронан после секса, и я оставалась одна.

А дни тем временем шли.

Несмотря на прилет Мандрогиров, меня по-прежнему продолжали держать в спальне. Видимо, мой муж счел, что официального приема с меня было достаточно на текущем этапе «любовного спектакля», во всем остальном – как и обещал доктор Дорнан – гад-муженек стал проявлять удивительную активность, приходя ко мне не только ночью, но и днем.

А вот Нинат и Кимат стали заглядывать реже. Как сказал на одном из осмотров доктор: нужно менять позу, а посему попросил обойтись без «фиксирующих устройств».

В общем-то, я и не сопротивлялась особо. Просто терпела, позволяя иметь себя и вертеть при этом как угодно. Мысленно уже знала, что скоро все закончится.

– Ты присмирела, – похвалил меня сегодня Ронан, вставая с кровати и застегивая брюки. – Покорность тебя украшает.

Я промолчала и просто отвернулась, закутываясь в покрывало. Императору ведь не нужны мои ответы, а только тело. Не рассказывать же ему, что все в моей жизни стало неважным, а поведение продиктовано только страхом не навредить Миленте. Она, в отличие от меня, останется жить.

– Думаю, стоит поощрить тебя за хорошее поведение, – продолжал рассуждать вслух узурпатор. – Что скажешь насчет прогулок по саду?

– Скажу, что не верю в вашу доброту, – ответила, не оборачиваясь. – И спрошу, что потребуете взамен?

Он рассмеялся.

– И все же ты умная. Намного умнее всех тех, кто был до тебя. Но это даже не удивительно. Урсун не мог подобрать пустышку для своего сына, а значит, еще тогда разглядел в тебе что-то особенное.

– Я была младенцем – чистым листом. Вряд ли мертвый император мог что-то во мне почувствовать в то время. Если же речь о моем образовании, то это скорее заслуга Миленты и воспитания. Так что вы хотите за прогулки?

– Твою подпись на договоре с Мандрогирами, – сухо обронил Ронан.

Я же обернулась, чтобы посмотреть, не шутит ли он сейчас надо мной.

– Зачем им подпись бесправной императрицы? И почему вы не пошли обычным путем и просто не принудили меня это сделать?

Ронан глубоко вздохнул и пересел в кресло, в котором любила сидеть я – теперь придется подыскать себе новое место.

Закинув ногу на ногу, муж медленно скользнул по мне взглядом, прежде чем ответить:

– Из тебя вышла бы прекрасная императрица. Не теряю надежды, что ты сможешь подарить мне сына или дочь. А на твой вопрос ответ прост. – В этот момент он скрипнул зубами и крепко сжал подлокотники. – Как бы ни было странным признавать, но меня эти существа не воспринимают. Хотя при этом прекрасно понимают, кто именно в империи главный. На подписание договора они согласились только при условии, что там будет стоять и твоя подпись тоже. Причем поставленная добровольно. Оказывается, они умеют чувствовать настроения людей. Камни-эмпаты – дурная насмешка эволюции! Кстати, если тебе интересно, ксенопсихолога я уже приказал наказать за непрофессионализм.

Мне тут же стало жалко беднягу. Не факт, что он был виноват в произошедшем, а вот наказание наверняка было ужасающим и, скорее всего, болезненным.

– И вы решили обменять мою подпись на прогулки? – уточнила я.

– Да, в конце концов Дорнан тоже настаивает, что тебе необходим свежий воздух.

– А не боитесь, что я сбегу? Или сотворю какую-нибудь глупость? Например, утоплюсь в императорском пруду. Или меня убьет кто-нибудь из ваших врагов?

Он покачал головой.

– Я приставлю к тебе того, кто не допустит ни одного из этих исходов.

– Хэдока? – догадалась я.

– Хэдока, – подтвердил Ронан. – Либо с десяток стражников. Я еще не решил, где Дизайнер будет нужнее, рядом со мной или в числе твоей охраны.

На несколько мгновений я задумалась. Предложение все же было заманчивым, даже несмотря на подводные камни. Подписать договор было несложно. В конце концов, это будут уже проблемы Ронана, особенно после моей смерти. А вот получить возможность хотя бы немного походить по настоящей земле и траве – было бесценно.

– И еще доступ в библиотеку, – добавила я, раз уж представилась возможность. – Прогулки в саду и книги.

Ронан вскинул бровь, а после равнодушно пожал плечами:

– Не вижу причин для отказа. Подписание завтра после обеда.

– Хорошо, – довольно легко согласилась я и все же решила спросить: – Могу узнать хотя бы, о чем договор? Из-за чего вы решили пойти на ТАКИЕ уступки?

Ответил Ронан неохотно, а перед этим долго медлил, будто сомневаясь, нужно ли мне вообще сообщать.