Диана Рымарь
Идеальный брак по версии Волкова

С Женей вышел случай незаурядный.

До того как попасть в детдом, она жила в семье религиозных фанатиков. Сами Женины родичи, конечно же, себя фанатиками не считали и очень негодовали, когда их так называли, ведь они всего-то исправно молились, ходили в церковь и, само собой, соблюдали все православные посты. Надо уточнить, что как раз постам в семье уделялось особое внимание. Даже то, что в пост есть можно, выдавалось отцом семейства в очень маленьких, прямо-таки микроскопических количествах. Грубо говоря, семья Жени систематически голодала, разумеется, вместе с самой Женей. В остальное время рацион домочадцев тоже был весьма скромен. Так случилось, что после очередного Великого поста девочка оказалась в больнице, потом в детдоме, а затем в «Отличной». В детдоме хрупкой, почти прозрачной Жене отъесться никто не дал. В «Отличной» же продукты не считали, и Женя стала тянуть в рот все, до чего дотягивались руки, поэтому почти сразу начала стремительно круглеть. Это-то и привело к правилу «Бегемота».

Впрочем, кроме Жени, никто безвкусной диеты на себе так и не испытал.

Самым важным и, пожалуй, противным Даша считала правило беспрекословного подчинения. Слово отца Авзурага – закон, никто и никогда не должен с ним спорить. Даже мама Марисоль себе такого не позволяла. Кстати, ее тоже следовало слушаться без вопросов.

Дай волю, отец Авзураг мог бы написать толстенную книгу о том, что в семье можно делать, а что нельзя.

Первый год своего пребывания в «Отличной» Дарья жутко боялась сделать что-нибудь не так. Как следствие, превратилась в мисс Послушание. Потом такое поведение вошло в привычку, приросло, как вторая кожа.

Случалось, кто-то ленился, кого-то наказывали. Несмотря на все старания, Даше тоже иногда доставалось. Могли лишить ужина или даже выдать ремня. Зато, например, за пропущенный ужин на завтрак выдавали двойную порцию. Такое, по мнению удочеренной, «недонаказание» не шло ни в какое сравнение с голодной жизнью, что она вела с отцом после смерти матери, или жизнью без вкусного, ведь в детдоме готовили одну несъедобную дрянь.

Если же Авзураг угощал ремнем, действовал совсем не так рьяно, как Дашин биологический отец. Тот, бывало, полоснет по спине так, что, казалось, еще чуть-чуть – и душу выбьет… И снова замахивается, пока строптивая дочь не успела удрать. Слава богу, был неповоротлив, поэтому, как правило, успевал ударить не больше двух раз. У Авзурага получалось больше обидно, чем больно, что в понимании Даши превращало ремень в такое же «недонаказание».

Да, жизнь в приемной семье оказалась совершенно не такой, как поначалу мечталось, но она благодарила судьбу и за то, что имела. Сводные сестры ни ремень, ни голодовку «недонаказаниями» не считали. Зато все соглашались, что здесь жилось в разы лучше, чем в детдоме.

Не было в «Отличной» места той мрачности и безысходности, что окружали их раньше. В месяцы межсезонья гостиница вообще превращалась для девчонок в рай на земле. Сестры расселялись по номерам и делали что захочется. В сезон, конечно, становилось туго, но по большому счету это всего три месяца. Весной, осенью или тем более зимой никто к Черному морю особо не спешил, следовательно, и обязанностей у девчонок оставалось немного.

Кроме того, приемных дочерей не только нагружали работой, но и учили разным интересным вещам. Например, в прошлом месяце девочки посещали курсы по подготовке праздников. Даша узнала множество способов, как украсить дом, не потратив при этом почти ничего, научилась делать гирлянды при помощи цветной бумаги, блесток и клея. До этого они посещали курсы парикмахеров, где Даша неплохо научилась плести сестрам (а заодно и себе) косы, подстригать кончики. Мама Марисоль обещала, что осенью их вообще отправят на курсы визажа, и она лично купит всем косметику. Все девочки этого очень ждали. За такое можно и лето пробатрачить, не жалко.

Все бы хорошо, если бы не ежедневный подвиг – ранний подъем. Даша покидала спальню с видом обреченной на заклание жертвы.

Бывало, как уснет на скамейке возле плиты… И получатся у нее на завтрак особые оладушки под названием «угольки». Жаль только, блюдо это особым успехом у домочадцев не пользовалось, хоть Дарья частенько готовила его, особенно поначалу.

Неделю назад:

Суббота, 20 мая 2017 года

11:00

– Даш, зайди в кабинет к отцу, – наведалась на кухню мама Марисоль. Осмотрела дочь критически и попросила: – Только загляни сначала к себе.

Сказала и тут же скрылась, ничего не объяснив.

В этот час Даша осталась на кухне одна. Для завтрака поздно, для обеда рано. Как раз время, чтобы замесить тесто для пирогов на вечер. Этим она и занималась. Дело свое знала и любила. Обычно ее в такие моменты не отрывали.

«Наверное, что-то важное», – подумала она и убрала тесто в кастрюлю.

Приказ заглянуть к себе не удивил. К отцу полагалось являться только в опрятном виде – явно не после того, как повозишься с тестом.

Вообще Даша уже давно ждала, что отец позовет ее для серьезного разговора. Она окончила школу уже год назад, а родители и словом не обмолвились о поступлении. Впрочем, Даша о своем желании поехать учиться тоже молчала. Во-первых, желание было не очень большим, во-вторых, не знала, куда бы ей хотелось. Но проведя дома целый год, она заскучала и начала все активнее интересоваться дизайном одежды. Интернет пестрел идеями и разнообразными модными журналами. Даша завела себе альбом с рисунками и заносила туда свои идеи. Что-то заимствовала, что-то придумывала сама. Со временем поняла, что самой придумывать нравится гораздо больше, особенно если дело касается мужской одежды. Этому она и хотела бы поучиться. Начала мечтать о каком-нибудь колледже или училище. Присмотрела несколько вариантов. Набралась смелости и рассказала о своем желании Марисоль в надежде, что та донесет это до мужа. Приемная мать обещала посодействовать. Прошло десять дней, но до сих пор никаких новостей.

Может, наконец настал долгожданный момент?

Стащив с себя фартук, Даша бодрой рысью побежала к себе. Уже в ванной глянула в зеркало и удивилась, зачем же мама Марисоль отправила ее прихорошиться. Нигде даже мукой не испачкалась. Все прилично. На всякий случай Даша быстренько умылась, заново переплела косу, поправила одежду – очередную розовую блузу без рукавов и черную юбку в пол.

Оставшись собой довольна, Даша вышла из ванны и направилась к выходу, как вдруг в комнату зашел нежданный гость. Зашел очень уверенно, как будто знал, куда идет. Сразу сконцентрировал все внимание на Дарье.

– Привет! – сказал гость низким, протяжным голосом. Оглядев Дашу с ног до головы, высокий мужчина растянул свои по-жабьи тонкие губы в подобие улыбки.

Он вообще походил на лягушку: лицо лунообразное, глаза немного на выкате, из растительности на голове только кустистые черные брови. Непривлекательность лица немного компенсировала подтянутая спортивная фигура. Видно, что посетитель за собой следил и силы в нем много.

Было в семье Габарашвили и еще одно правило, которому надлежало подчиняться во что бы то ни стало. Девочкам запрещалось общаться с мужчинами или парнями-сверстниками. Исключение составляли только члены семьи и постояльцы гостиницы. С последними, впрочем, контакты тоже не поощрялись. Полагалось вежливо ответить, если что-то спросят, помочь, но не более. Бесед не затягивать, глазки не строить – в общем, вести себя скромно. К слову, понятие «скромно» у папы Авзурага было таким обширным, что под него могло попасть все что угодно. Даже с одноклассниками разрешалось общаться только в школе. Упаси бог кому-нибудь из них проводить одну из дочерей Габарашвили домой. Тогда уж папа Авзураг задаст ей такую трепку, что та нескоро сидеть сможет.

И вот на тебе – незнакомый мужчина, да еще и в спальне! Если кто увидит, докажи потом, что не сама его сюда привела. К тому же не похож он на одного из постояльцев. Те обычно носили шорты, майки, реже джинсы. Этот же в брюках со стрелками, какие носят отец и дед, и белой рубашке. Значит, в категорию исключения не попадает, и общаться с ним нельзя.

Как он сюда забрел, тоже непонятно. Спальня девушек находилась в самом дальнем углу правого крыла нижнего этажа, которое отвели под хозяйские нужды. Сюда специально не забредешь, надо знать, куда идти. Значит… знал.

– Так вот ты какая! – протянул он, тем самым окончательно убедив Дарью, что попал сюда не случайно.

Она в конец оробела. Ноги приросли к полу, никак не оторвать. Гость тем временем приближался. Взгляд его сделался вязким и липким, словно он не обсматривал ее, а ощупывал.

– Вам сюда нельзя… – тихонько пропищала Даша и почувствовала, что хрипнет.

– Можно, – как-то слащаво и уверенно ответил он, подошел совсем близко.

Рассматривал ее лицо, словно она и не человек, а статуя.

Дарья сжалась под его взглядом, обхватила себя руками.

– Ну-ну, – протянул он, разводя Дашины руки.

– Не трогайте, – взвизгнула она и отпрянула.

– Будь послушной! – прогремел гость и, совсем уже не миндальничая, схватил за плечи. – Не бойся, я только немного тебя поцелую!

«Своими жабьими губами?! Ага, щас!»

Даша вжала голову в плечи и стала выкручиваться. Старалась изо всех сил, только без толку. Даша не была слабачкой, но мужчина действительно оказался сильным. Он немного потряс ее, чтобы запрокинула голову, прижал к стенке и прилип к губам. Недаром показался Даше похожим на жабу: язык его, скользкий и слюнявый, словно слизью покрытый, так и норовил проскочить между зубами, правда, зря старался, не вышло.

– Ты вкусная, Даша! – прохрипел он, отлипнув от нее через несколько бесконечно долгих секунд.

Дарья застонала, попросила отпустить, а тому, похоже, понравилось.

– Я там большой мальчик, – прохрипел он, прижавшись к ней. – Надо бы проверить, подойдешь ли…

Дарье было решительно все равно, какой он мальчик, где это загадочное «там» и откуда ему известно ее имя. Высвободиться – вот все, о чем она думала.

Не размышляя о последствиях, Даша что есть мочи стукнула его коленкой. Хотела попасть между ног, но получилось куда-то в район бедра и совсем не так сильно, как хотелось бы. Но после этого удалось освободить одну руку. Не теряя ни секунды, она хлестнула его по лицу. Прошлась бы ногтями, если бы они имелись, но чего нет, того нет. И, о чудо, почувствовала, что вторая рука свободна тоже.

Гость схватился за ушибленную щеку, вытаращился на Дашу удивленно. Не сразу сообразил, что происходит. А она проскользнула мимо и побежала прочь. Мужчина попытался ее схватить, но куда там… Даша оказалась быстрее, выскочила из комнаты и опрометью бросилась в кабинет отца. Пробежав те бесконечно долгие пятьдесят метров, что отделяли ее спальню от кабинета, Дарья без стука ввалилась внутрь и хлопнула дверью так, что та задребезжала.

– Ты что это себе позволяешь?! – зарычал на нее Авзураг.

Здесь же сидела и Марисоль. Они расположились на диване у кофейного столика.

– Там… Там… – начала Дарья, параллельно пытаясь отдышаться, и вдруг запнулась.

Ну что она им скажет? Что ее зажал в собственной спальне какой-то мужик? Ведь ни за что не поверят. Скажут, что быть такого не может, и будут правы. Или того хуже – подумают, что она сама его привела. То, что случилось с Дашей, теперь казалось нереальным даже ей самой, словно морок. Только неприятный привкус во рту да саднящая ладонь говорили о том, что случившееся ей не привиделось.

– Сядь и расскажи толком, что случилось? – нахмурил брови Авзураг.

Дочь послушно села на стульчик рядом и посмотрела на него круглыми глазами.

– Там жаба! Жирная такая, огромная! – Она развела руками, показывая гигантские размеры твари.

Авзураг усмехнулся.

– Ладно тебе, Дарья! Большая уже, чтоб лягушек бояться.

– Лучше скажи, с Баградом виделась? – влезла с вопросом Марисоль.

– С каким Баградом?

Тут дверь открылась, вошел… ее недавний мучитель. Спокойно так зашел, как будто бояться ему нечего. Весь довольный собой. Краснота со щеки сошла как и не бывало. Видно, слабовато его Даша треснула, надо бы сильнее. Потом случилось уж совсем невероятное. Он подмигнул Дарье. Весело так, даже дружески. Похоже, совсем не обиделся.

Даша съежилась, сморщилась и тут же пожалела, что не призналась родителям в случившемся. Скажи она правду, отец схватил бы эту жабу и выбросил в окно.

– Так вы виделись? – спросил Авзураг у жабы.

– Виделись, виделись, только не представились, – подтвердил тот, потом обратился к совершенно обалдевшей Дарье: – Я Баград, Дашенька. Скоро мы с тобой поженимся!

Невеста онемела в прямом смысле этого слова. Если бы каленым железом пытали, все равно не смогла бы даже запищать. Она ошалело смотрела то на жабу, то на отца.

– Она подходит! – обратился к Авзурагу Баград. – Готовьте ее.

Мужчины пожали руки, Баград кивнул Марисоль и Даше и ушел.

Даша же осталась сидеть на месте ни жива ни мертва. Марисоль, напротив, расцвела, как летняя роза, и принялась щебетать:

– Родная, как же тебе повезло! Мы и не надеялись, что такого жениха заинтересуешь…

Авзураг жестом приказал жене замолчать и обратился к Дарье строго:

– Это его ты жабой назвала?

Дарья совершенно растерялась. Отпираться было бессмысленно, поэтому она просто кивнула.

– Соображаешь, что говоришь? Еще раз о подобном узнаю, шкуру спущу и не посмотрю, что невеста!

– Ладно тебе! – махнула Марисоль и радостно продолжила: – У него огромный дом в Подмосковье, слуги! Будешь как сыр в масле кататься… Ну, улыбнись, Дашенька! Ты же хотела замуж!

Раньше Даша никогда не жалела, что ее удочерили. Ни разу, даже когда приходилось не спать ночами при подготовке к разным банкетам в ресторане или когда драила одно за другим все окна в этом здании, даже когда приноравливалась к взрывному характеру приемного отца и всем его правилам. А вот в тот момент пожалела сильно – так сильно, что случись ей каким-то чудом повернуть время вспять, ни за что не согласилась бы здесь оставаться.

Замуж Даша действительно хотела. Только до того как выйти замуж, она предпочла бы влюбиться или иметь возможность сделать это в будущем. Как любая девушка ее возраста, мечтала о красивой сказке, а не о жабе в качестве мужа.

Разве в жабу можно влюбиться? Это из разряда фантастики. Сколько его ни целуй, принцем никогда не станет. Тем более что Даша его целовать не хотела ни единого раза.

Она очень хотела семью – настоящую, дружную. Чтоб они с мужем друг друга ценили, обращались с лаской, с трепетом. Чтобы дом как полная чаша: с детьми, с достатком. Мечтала, как в своем жилище создаст уют всем на восхищение, как будет баловать мужа вкусностями, как будет о семье заботиться, о ней заботиться будут тоже и, конечно, любить. Ничего из этого с жабой не получится при всем желании.

– Не пойду за него, – отмерла наконец Даша.

– Что-что? – загрохотал отец. – Думаешь, мы тебя для чего растили? Для чего столько сил потратили?!

– Успокойся, Авзураг, Ольга вон тоже сначала не хотела, потом пошла же! И Даша пойдет!

– Ты что так разговорилась?! – возмутился Авзураг. – Перебивать меня себе позволяешь…

Пока он отчитывал жену, Даша вспомнила об Ольге. История с ее замужеством вышла странная. Даша помнила, как год назад та пришла в спальню бледная, точно первый снег. Сестры начали к ней приставать, спрашивать, что случилось. Та лишь отмахнулась, а через время призналась, что выходит замуж. Сестры окружили ее, принялись поздравлять, а та так и осталась сидеть молча. Потом призналась, что замуж не слишком хочет, просила папу Авзурага все отменить, хотя подарки от будущего мужа ей уже доставили. Отец велел запереть ее в номере на верхнем этаже и не кормить, пока не одумается. Даша с сестрами собрались пробраться ночью к Ольге, чтобы ее покормить. Только выяснилось, что невеста каким-то образом сбежала. Потом началась суматоха, стали звонить дяде Улдану. Тот работал в полиции и довольно успешно. Лишь недавно отмечал в ресторане «Отличной» новенькие майорские звезды.

Ольга нашлась через два дня. Видимо, дядя как-то хорошо с ней поговорил, развеял сомнения, потому что потом она замуж пошла без споров. Что такого он мог ей сказать, Даше выяснять не хотелось, хоть и видела, что сестра явно в шоке после разговора.

Даша не слишком жалела Ольгу, потому что та с ней никогда не дружила, в отличие от других сестер. Первое время Даша от этого очень страдала, поэтому и была приветлива со всеми остальными. Добро сеешь, добро получаешь – так всегда говорил отец. Эх, если бы сам к своим словам прислушивался, мир бы стал гораздо лучше.

– Дарья, – обратился к ней Авзураг, закончив распекать жену. Он встал, подошел к рабочему столу, взял в руки карандаш и вернулся к приемной дочери. Потом поднес карандаш к ее лицу и легко переломил на две части. – Еще раз скажешь нет, я тебя как этот карандаш переломлю, ты меня поняла?

Даша поняла.

Глава 3. Мадам Судьба, добро пожаловать мне в руки

Воскресенье, 28 мая 2017 года

02:00

Распрощавшись с другом, одноклассником Славой Симоновым, Игнат пошел к себе. Слава богу, идти недалеко. Ресторан, где сидели, находился в здании гостиницы.

После выпитого коньяка в голове приятно шумело. Решил: как придет в номер, откроет окно настежь, чтобы пахло морем, и сразу в кровать. Игнат хотел как следует выспаться, а утреннее свидание с пляжем перенести на вечер.

Волков привык просыпаться в семь. Засиживаться допоздна было не в его правилах, но вечер выдался уж больно приятный. Обычно он избегал вечеринок на свой день рождения, да и вообще не любил его отмечать, но Славик уговорил его выпить по рюмочке. После рюмочки пошла вторая, потом появилась вторая бутылка и так далее. Хорошо, что организм у него к спиртному стоек.

Старый друг неплохо устроился в Дивноморском. Открыл здесь супермаркет на деньги жены и жил, в ус не дул. Дом отгрохал всем на зависть. По проекту Волкова, разумеется. Игнат работал архитектором и в свое время не отказал однокласснику в услуге, сделал отличный проект за гроши. Теперь тот каждый год отдаривался элитным коньяком. Домой Игната тоже приглашал, но Волков не очень-то ладил со Славиной женой. Не женщина, а кактус – такая колючая.

Зайдя в номер, Игнат почувствовал холодок.

Ого, кажется, окно за него уже открыли. Настежь…

«Неужели обокрали!» – мелькнуло в голове.

Раньше с ним ничего подобного в «Отличной» не случалось. Хотя в жизни много чего повидал. Хмель тут же выветрился из головы. Игнат включил свет и начал оглядываться, высматривать, что из вещей пропало. Ноутбук на столе, сейф не взломан, планшет тоже спокойно лежит на диване. Одежда на месте, точнее валяется по всей гостиной, как он ее и бросил.

Игнат прошел в спальню и заметил на полу возле кровати какую-то черную лужицу. На поверку лужица оказалась черным шелковым платьем, таким тонким и нежным, словно это и не ткань вовсе.

– И откуда оно здесь?! – проворчал Волков.

Либо он сошел с ума, либо у него маразм, но девицу, которая могла оставить здесь платье, он в номер не приводил.

В последние годы у Волкова с девицами не ладилось в принципе. Внешностью бог не обидел, липли к нему многие, в постель ложились с удовольствием, но на этом, как правило, все и заканчивалось. А за прошедшие полгода и этого не случалось, хотя тут сам виноват – слишком увлекся работой. В «Отличную» приехал один, ни с одной из постоялиц не флиртовал. Следовательно, платье могло здесь появиться разве что из параллельной вселенной.

– Дела… – протянул он и положил платье на стул.

Сел на кровать, начал расстегивать рубашку, как вдруг нижней частью спины отчетливо почувствовал что-то теплое. Это теплое, похоже, спряталось у него под одеялом. Тут Игнату стало совсем интересно. Он вскочил и сдернул это одеяло.

На иссиня-белой простыне действительно лежало кое-что теплое, точнее жаркое, а если еще точнее – не кое-что, а кое-кто. Маленькая девушка с длинными, как у русалки, темными волосами. Лежала к нему попкой, хорошенькой такой, в ажурных трусиках. Руки у груди сложила, словно ей холодно, и, похоже, крепко спала, даже немного посапывала.

Подавив желание снова укрыть ее одеялом, а лучше собой, Игнат позвал ее во весь голос:

– Эй, барышня! Подъем!

В ответ ни звука.

«Это что у них, новый сервис такой, что ли…»

В «Отличной» с девицами легкого поведения было не густо. Вернее, они тут вообще не водились. Хозяин не разрешал. Если одна и просочилась, то явно не владельцы гостиницы постарались.

«Номер перепутала, что ли?» – пришла к нему в голову следующая версия.

Должно быть, он просто забыл запереть дверь, и мисс Ажурные трусики попала сюда случайно. Выпила лишку, вот номера и спутала. Эх, эта версия выдержала бы критику, если бы двери в номер не закрывались автоматически, как только вытащишь из специальной ячейки электронную карту-ключ. Появление девицы должно было быть кем-то организовано. Не призрак же она, чтоб ходить сквозь закрытые двери.

«Что там Славик говорил про какой-то приятный сюрприз…»

Игнат нахмурился, пытаясь вспомнить слова приятеля.

Брюнетка тем временем начала ежиться, потянулась за одеялом, не нашла его, перевернулась и открыла глаза. Лицо у нее оказалось прехорошенькое: нос маленький, аккуратный, губки сердечком, глаза большие, испуганные.

Игнат невольно умилился, спросил ласково:

– Родная, ты что тут делаешь?

«Родная» потупилась, потом нагловато уставилась ему в глаза и протянула не очень уверенно:

– Тебя жду!

Версия про спутанные номера окончательно отпала.

– Так это тебя Славик прислал?

– Видимо, – не сразу нашлась она с ответом.

Игнат подумал, что Славик, должно быть, ей просто не представился.

– Да-а-а, – протянул задумчиво.

Он кинул одеяло обратно на кровать. Красотка за ним потянулась, но остановила руку на полпути, не стала укрываться. Осторожно села.

«Настучать бы Симонову по маковке за такие сюрпризы. Вот что мне с ней делать?!»

Тут он безбожно лукавил. Как только увидел, на ум пришло сразу несколько вариантов, правда, все неприличные. Хотя чего, собственно, стесняться.

– Ну раздевайся уж полностью, раз пришла, – кивнул он в направлении ее лифчика и подбоченился.

Гостья посмотрела на свою грудь, потом на него и покачала головой.

– Не-а, сначала ты.

Игнат усмехнулся. Сразу бросилось в глаза, что милашка боролась с желанием прикрыть прелести руками, белье-то их не особенно скрывало, и вообще стеснялась. Неопытная, наверное, а может, просто играла роль.

– Давай так, – попросил Игнат. – Ты меня, а я тебя.

– У меня не получится, – заверила его девица уверенным голосом.

– Что ж такое! То не хочу, это не получится… – проворчал Игнат.

Руки тем не менее быстро начали расстегивать рубашку. От джинсов он избавился еще быстрее, забрался на кровать и пошел на абордаж. Вознамерился тут же подмять красотку под себя, но та сбежала чуть ли не на другой край кровати. Попросила жалобно:

– Сначала хоть поцелуй!

– Зачем? – искренне удивился он. Но не углядев в просьбе ничего предосудительного, быстро схватил за руку, притянул к себе, легко коснулся губами щеки. Кожа у нее была бархатная, пахла свежей выпечкой.

– Надо же, – тихо шепнул он и наконец накрыл ее губы своими.

Целовать ее оказалось неожиданно приятно. Очень приятно. Сам не понял, как увлекся. Лег на девушку. Почувствовал, как уперлась маленькими кулачками ему в грудь, убрал их одной рукой, второй расстегнул ее лифчик.

– Ох, какая ты! – прошептал он ей в губы, лаская нежный холмик, что так правильно заполнил ладонь.

Не прекращая поцелуев, избавился от трусов. Попытался избавить от них и милашку, но та не далась, вывернулась, зато устроиться между ног позволила.

– Ну, так тоже можно, – шепнул он ей на ухо.

Видимо, та даже не поняла, к чему это он, потому что резко взвизгнула, когда он отодвинул ей трусики и нащупал нужное отверстие.

– Расслабься, что ты! – попытался он ее успокоить.

Зря старался. Девица отчего-то разнервничалась, начала юлой из-под него выкручиваться.

– Сказал, расслабься! – зарычал он недовольно, сам в это время схватил ее за бедра и прочно зафиксировал под собой. – Девственница, что ли?

– Ага!

Она сказала это тихо, но он услышал. Услышал и разозлился.

«Какого черта так врать-то!»

– Щас проверим! – сказал он уже вслух.

Накрыл ее рот своим, пристроился удобнее. Красотка извернулась под ним, уперлась ладонями в живот, словно пыталась отпихнуть. Но отпихнуть себя Игнат не позволил. Он перехватил ее руки и вдавился сильнее. Усилил нажим, и вуаля….

– Что, правда девочка? – удивился он. – Ух ты! Чего ж ты молчала?

– Я не молчала! – чуть не плача, пробубнила она.

– Милая, о таком кричать надо! Ты что, думала, я поверю твоему тихому «ага»?

Вместо ответа брюнетка лишь поморщилась.

– Больно, маленькая? – наконец сообразил он. – Ну что ты, давай сделаю так, чтобы стало приятно?

Хотелось верить, что сделал. Обширные знания женской анатомии позволили быстро найти у нее пару чувствительных местечек. По крайней мере, больше она не всхлипывала и останавливать его не пыталась, даже наоборот – стала выгибаться навстречу.

Когда он закончил ее ласкать, в окно уже пожаловали первые лучи солнца. Усталый, довольный и абсолютно счастливый, он задремал, обняв девушку сзади. Ее славная попка приятно упиралась в живот. Носом он уткнулся ей в затылок. Аромат свежей выпечки словно пропитал ее всю. Вдыхать его было здорово.

Казалось, закрыл глаза всего на минуту. Когда открыл, от окна несло полуденным жаром, и ни тебе славной попки под боком, ни мягкой груди под рукой. Как только умудрилась сбежать, не разбудив?

«Может, привиделась?» – подумал он.

Но нет. После ночных активностей побаливали мышцы. Голова гудела от недосыпа. На душе же, наоборот, чертовски приятно.

Имелось и физическое доказательство того, что все это ему не приснилось. На простыне ярко выделялось пятно девственной крови.

«Подумать только!» – Игнат попытался вспомнить, когда к нему в кровать в последний раз попадала невинная девушка. Так и не вспомнил. Похоже, что со школы так и не попадала.

Надо срочно возвращать ее обратно. Прямо сейчас, сию минуту. Вдруг ее до вечера еще кто-нибудь успеет попользовать. Делиться с кем-то? Ну уж дудки. На эти выходные он заберет ее в свое личное пользование, и не важно, сколько это будет ему стоить. Одна ночь с такой милашкой – слишком мало.

Решившись, Игнат отправился на поиски телефона.

– Привет! – почти сразу взял трубку Симонов.

– Ну что, дружище, большое тебе человеческое спасибо! Я прям барином себя почувствовал, которому невинных дев дарят.

– Оценил сюрприз, да? – обрадовался тот.

– Ага, оценил, – подтвердил Игнат, – хотелось бы и дальше ценить. Где добыл?

– Секрет! – воскликнул друг горделиво. – Да там восемнадцатилетних пока больше нет, одни двенадцатилетние остались.

Тут Игната не на шутку перекосило.

– Ты, мать твою, совсем рехнулся? – прорычал он в трубку. – Какие двенадцатилетние?!

– Ты чего? Тебе чем так сильно двенадцатилетний виски не угодил? Тоже отличная штука…

– Какой к черту виски! Я про девушку!

– Какую?! – Друг явно опешил.

– Вчера я вернулся в номер, и тут меня ждала девушка! – нетерпеливо начал Игнат. – Ну, брюнетка такая яркая! Не ты ее мне заказал?

– Игнат, тебе там кукушку не напекло? Зачем бы я тебе девицу заказывал?

– Действительно незачем, – согласился он. – Ладно, мне пора.

Бросив трубку, Игнат заметался по номеру, силясь сообразить, откуда же тогда взялась девица. Никаких других знакомых и тем более друзей у него в Дивноморском не было. Быстро оделся, сходил к ресепшен. Спросил, не давали ли случайно кому-нибудь ключ от его номера. Улыбчивая молоденькая служащая заверила, что не давали. Тогда он потребовал опросить уборщицу, что прибирала вчера его номер. На зов явилась худенькая маленькая девчонка лет шестнадцати. Естественно, сказала, что ключей никому не давала. Номер, кстати, вчера не прибирала, поскольку Игнат не просил, но если надо, может. На том поиски и закончились.

Оставшиеся два дня отдыха, которые предвкушал несколько месяцев, прошли как в тумане. Игнат надеялся, что где-нибудь увидит загадочную брюнетку или она снова явится в его номер. Ничего из этого, конечно, не случилось. Уезжал в Краснодар с тяжелым сердцем.

Два месяца спустя:

Понедельник, 31 июля 2017 года

11:00

– Ты хорошо подумал? – шеф буравил Игната взглядом вот уже несколько долгих минут. Видно, прикидывал, во сколько ему обойдется потеря одного из ведущих специалистов.

Игнат работал в его архитектурной фирме вот уже добрых шесть лет, с тех самых пор как получил степень магистра. За это время отлично себя зарекомендовал. Из желторотого выпускника давно превратился в матерого профи.

– Еще пара лет, и ты точно стал бы главой отдела!

«Всенепременно!» – съязвил про себя Игнат. Еле сдержался, чтобы не высказать все, что об этом думает, вслух.

Шеф кормил его байками про повышение уже три года. Между тем Игнат давно перерос должность обычного архитектора и по праву претендовал на большее. Только кто ж его главой отдела сделает, когда в фирме у него ну никаких родственных связей нет. Не то что у Звягина, который стал просто замечательным служащим, как только женился на дочке шефа. Племянник шефа тоже слыл на редкость одаренным малым и отхватывал жирные заказы именно благодаря этой одаренности. Сын шефа так вообще семи пядей во лбу.

Фирма была большой, наверняка и Игнату рано или поздно повезло бы занять теплое местечко, но он устал ждать. К тому же нет никаких гарантий, что, когда его время снова придет, на горизонте не объявится очередной родственник шефа.

– Я хорошо подумал, – ответил Игнат и подвинул заявление на увольнение ближе к начальнику.

– Как знаешь! – отрезал тот, спрятав заявление в стол. – Надеюсь, не надумаешь клиентов сманивать?

– Ну что вы, – примирительным тоном проговорил Игнат и протянул руку шефу.

Тот пожал ее нехотя, напомнил, что Игнат должен составить отчет обо всех текущих проектах. Зарылся в бумагах еще до того, как Игнат вышел из кабинета, словно уже и забыл про его увольнение.

На выходе Игнат не смог сдержать усмешки.

Он собирался забрать не одного, а всех. Всех клиентов, с кем работал и собирался работать в ближайшее время. Причем не только своих. Вместе с Волковым увольнялся еще и Саша Зайцев – друг детства. Они решили открыть собственную архитектурную фирму. Обоим показалось, что «Волков & Зайцев» звучит весьма броско. Над ними еще в школе смеялись из-за звучности фамилий и схожести с героями мультфильма: Волков был большим и сильным, а Зайцев – щуплым и низким. Теперь, правда, силой и ростом они практически сравнялись, но забавное сочетание фамилий все равно заставляло людей улыбаться. Теперь они собирались эту звучность использовать.

– Ну как? – спросил у Игната Зайцев, когда тот вышел из кабинета шефа.