Диана Лилит
Океан

7
Уборка

Не знаю, может, и стремно… Покрасил волосы в черно-розовый цвет. Они еще и отросли. Мать сказала, чтобы я немедленно убрал этот позор с головы, да и пофиг. Главное, что мне нравится.

Я отчетливо слышал шум чайника на кухне, музыку, которую мама играла на фортепиано, и шорох страниц книги, которую читал отец, пока я занимался своим любимым делом. Знаете каким? Вряд ли догадаетесь… Нет, не в игры играл. Нет, не аниме смотрел.

Я убирался в своей комнате. Не знаю почему, но уборка дома доставляла мне настоящую радость. Я с закрытыми от удовольствия глазами вытирал пыль с книжных полок, напевая «Времена года» Вивальди, расставлял коллекционные машинки в идеальном порядке, мыл окна, подметал пол… Возможно, это странно, но я всегда с нетерпением жду момента уборки всего дома. Родителям даже не приходится напрягаться по поводу чистоты, ведь всегда есть я. Конечно, порой их раздражает то, что, даже когда очень чисто, мне всегда легко найти что убрать, где подмести, помыть и что постирать. А если хоть кто-то из них оставит обувь около дверей или одну грязную тарелку на столе, я устраиваю настоящий скандал. Вот такой у меня странный секрет. Но на самом деле все намного проще. Просто я перфекционист.

Прошла ровно неделя с того момента, как мы были в доме Нико. Разговор с Леа все никак не шел из головы. Картинки нашего диалога снились и заставляли цепенеть не то от страха, не то от неприязни. Это было жутко. В прямом смысле слова, кроме шуток, я не преувеличиваю. Ее слова заставили меня почувствовать, будто она скрывает страшную тайну. Какую? Известно только ей.

– Океан! – раздался с первого этажа голос мамы. – К тебе пришли!

Я быстро спустился по лестнице и увидел стоящего в дверях Клемента.

– Привет. Не отвлекаю? – поинтересовался мой друг.

– Привет, проходи.

Мы вновь поднялись на второй этаж в мою комнату.

– Как у тебя дела? – спросил Клем.

– Да ничего, – со скукой в голосе ответил я.

– От Леа никаких новостей?

– Нет. А у тебя? – с ноткой надежды спросил я.

– Нет. На звонки не отвечает, сообщения игнорирует. А ведь мы с ней были очень близкими друзьями, – пожав плечами, сказал Клемент, а потом добавил: – Хотя, может, это только мне так казалось…

Я вздохнул. Воспоминания о ней пробудили во мне теплую ностальгию с нотками грусти. Теперь в сердце были пустота, непонимание и множество вопросов.

Из-за той фразы, которую она произнесла в день нашей последней встречи, мне стало казаться, что мы больше никогда не увидимся. Словно она не оставила никакой надежды. Пусть даже Леа не стала бы со мной встречаться, но я хотя бы мог просто общаться с ней. А сейчас все как-то неясно, странно и запутанно.

– Как ты думаешь, почему она так себя тогда повела? – спросил я.

На пару секунд Клем задумался.

– Думаю, все дело в Нико. Она зависит от него во всех смыслах этого слова. А то, что ты поцеловал ее, было ошибкой. Во-первых, слишком рано, во-вторых, неосознанно. Нужно думать головой, прежде чем что-то делать, – ответил Клем, легонько стукнув меня в плечо. – К тому же она просто испугалась, что Нико все увидит, поэтому и убежала. Что-то типа инстинкта самосохранения. Возможно, ты ей симпатичен, но Нико – удобная партия. Она, скорее всего, даже любит его. Так что не нужно ничего сейчас делать. Дай ей время, и если она захочет, то напишет тебе сама.

В этих словах было разумное зерно, но мне казалось, что не все так просто. Нельзя вести себя подобным образом из-за парня. Может быть, только если он какой-нибудь маньяк или садист.

И тут мне в голову пришла новая мысль.

– Может, Нико бьет ее? – спросил я.

– Ты шутишь? Конечно, он со странностями, но не думаю, что в нем есть хоть капля жестокости. Хотя не знаю…

Рассуждения прервал звонок.

Клем лениво встал с кровати и вытащил телефон из кармана узких джинсов.

– Да? – хриплым голосом произнес мой друг. Сначала он выслушивал собеседника, а затем наконец-то заговорил: – Нет, Леа точно не у нас. А как давно она ушла? – Его тон стал серьезным, а мое сердце забилось сильнее. Даже ее имя вызывало у меня волнение.

– Ладно, я позвоню, если что, – сказал Клем и положил трубку.

– Что случилось? – нетерпеливо спросил я.

– Леа куда-то свалила.

– В каком смысле? Это ее родители звонили? – не мог успокоиться я.

– Это Нико. Он искал ее везде, где только можно.

– Странно. Как ты думаешь, где бы она могла быть? – продолжал я.

– Без понятия.

– Попробуй позвонить ей!

– Она оставила телефон у Нико.

– Черт!

– С другой стороны, я не думаю, что с ней случилось что-то плохое. В любом случае нужно подождать хотя бы до завтра. Она любит так делать, – спокойно рассудил Клемент.

– Хорошо, – был мой ответ, но сердце выпрыгивало наружу из-за волнения. Я начал сильно переживать, даже не знаю, за что больше. То ли за то, что с ней что-нибудь случится, то ли за то, что это будет по моей вине. Почему я такая тупая малолетка? Боюсь только за себя. Отвратительно.

Позже мы двинулись гулять, а потом я позвонил родителям и сказал, что останусь ночевать у Клема. Мы заказали еду, всю ночь играли в «Обливион», курили, смотрели фильмы и слушали музыку. Но каждый из нас думал о странном исчезновении Леа.

8
Рассвет

– Океан! – услышал я крик сквозь сон. Слегка приоткрыв глаза, увидел, что в комнате все еще темно. Неужели мама опять будит меня рано утром в выходной? Нет, они ведь должны были уехать еще вчера на день рождения ребенка одного из их знакомых. Странно, странно.

– Если ты сейчас не встанешь, я залезу к тебе в кровать прямо в ботинках. – Вновь чей-то бархатный голос играл с моим сознанием.

Окончательно открыв глаза, я увидел перед собой…

– Какого черта, Леа?! Это ты?! – в ужасе спросил я, прикрываясь одеялом.

– Нет, Прибой, это твой сон… – шепнула она.

– Я Океан! – Терпеть не могу, когда моим именем жонглируют. Но то, что передо мной стояла Леа, не вызывало никаких сомнений. Я был в эйфории. Приятно, когда тебя будит девушка твоей мечты, и не важно, что за окном еще темно.

– Не хочешь погулять? Я купила вишневое пиво и сигареты. – Она игриво указала на сумку, которая болталась у нее на плече. Пусть на часах было пять утра, я очень редко пил и особо не увлекался сигаретами, но мне нестерпимо захотелось пойти с ней хоть на край света, серьезно. Хоть куда, только бы с ней.

Не задавая лишних вопросов, я пошел собираться и уже через десять минут был готов. Зайдя в свою комнату, в которой даже не горел свет, я увидел на кровати Леа. Она не сидела, уставившись в телефон, не рассматривала браслетики на руке и накрашенные винным лаком ногти, как бы делали все мои знакомые девочки в ожидании кого-то. Леа рассматривала полароидные фотки, которые висели у меня на стене. Причем заинтересовали ее именно мои детские фотографии. Она как-то странно провела рукой по карточке, на которой пятилетний я стоял на фоне моря и держал маму за руку. Это был первый раз, когда я увидел большую воду.

– Почему ты так странно смотришь? – спросил я.

– Я так люблю фотографии на фоне воды. С самого детства мечтала уехать подальше от этого места и жить на побережье. Но нет такой возможности, так что путешествую только в своем воображении, – улыбнувшись, ответила Леа и поправила свои светло-шоколадные шелковистые волосы. Мне захотелось коснуться их, но после того случая, когда я поцеловал ее, у меня не было желания рисковать.

– А мои родители говорят, что я родился на побережье. Поэтому мое имя имеет двойное происхождение. – Не знаю, зачем это сказал, но мне просто захотелось тем самым вызвать к себе интерес.

Леа только улыбнулась, встала с кровати и вышла из комнаты, не проронив ни слова. Я, как собачка, побежал за ней.

И вот мы уже идем по пустынным улицам спящего Квебека. Все еще темно, ни души, ни машины. Воздух чистый и прохладный, но не холодный. Я взглянул на Леа. Она словно летала в своем собственном мире. Хотя на самом деле мне просто так казалось. Она умела создать вид отчужденности, будто вся в своих мыслях. А в реальности молча за всем наблюдала и беспрестанно анализировала ситуацию.

На ней были извечные «Мартинсы», длинные, выше колена, темно-бордовые гольфы (или чулки?), нежно-розовая короткая юбка, сшитая словно из балетной пачки, и огромный, но тонкий вязаный серый свитер. Была у меня привычка рассматривать одежду на девчонках.

– А куда мы идем? – растерянно спросил я.

– Я знаю одно неплохое место… – сообщила Леа, закуривая сигарету.

Решив не доставать ее лишними вопросами, я продолжил молча идти за ней. Наконец-то мы подошли к высокому зданию, на первом этаже которого располагался тату-салон. Все еще было закрыто, и сквозь огромные стеклянные окна ничего не было видно, кроме большой неоновой вывески с черепом и розами, которая ярко светилась в темноте.

– Ты что, хочешь туда попасть? – удивленно спросил я.

Леа посмотрела на меня, как на придурка, и усмехнулась.

– Нет. Нам нужно на крышу. Вид оттуда захватывает дух. – Она встала на пожарную лестницу и снова взглянула на меня. – Ты идешь?

Я быстро вышел из ступора и последовал за ней. Поднимались мы примерно минуты три или четыре и вскоре оказались на крыше. Леа сразу подошла к краю (словно была тут не в первый раз) и свесила точеные ноги с крыши. А вот мне было страшно подходить так близко, но ее взгляд заставил меня отбросить страхи и сесть рядом.

Леа достала из сумки две пачки сигарет, две бутылки пива и вино.

– Что это? – подозрительно спросил я, рассматривая бутылку.

– Винчик со вкусом малины, – ответила Леа, зажигая очередную сигарету.

– Такого не бывает… Это дешевка, пародия на вино.

– И что? Денег на дорогое вино у меня нет, а ты вряд ли бы рискнул взять бутылку из мамкиной коллекции. – Она шутливо ущипнула меня за щеку.

Затем протянула сигарету.

– Нет, я не…

– Да ладно тебе. Один раз, чисто для эстетики. – Девушка зажгла сигарету.

Видно было, что ей нравилось курить и думать, думать и курить, а еще смеяться надо мной. Мне даже начинало казаться, что она позвала меня, чтобы просто поиздеваться. Но я ничего ей не сказал по этому поводу.

– Кстати, куда ты пропала? Тебя многие искали.

– Это был просто пранк. Я часто так шучу над Нико. Вот уж не думала, что он позвонит Клементу, а тот расскажет тебе, и все будут об этом знать… Но по правде, на это я и рассчитывала, – улыбнулась она.

Я промолчал и тоже улыбнулся. Хотелось сидеть тут вечность и смотреть на нее.

– Леа?

– Я не Леа.

От такого ответа я даже забыл вопрос.

– В каком смысле?

– Леа – это не совсем мое настоящее имя. Я придумала его, чтобы легче было запомнить, – объяснила девушка.

– А какое настоящее?

– Ариэль Леанелия Тернер. Можно просто Ариэль Тернер. Или Леанелия Тернер. Но ни одно мне не нравится. Так что я просто Леа Тернер, – ответила она.

– Ну знаешь, это еще не Океан… – скептически заметил я. У нее было красивое имя.

– Да ладно тебе, мне нравится Океан. А вообще интересное сочетание: ты Океан, а я Ариэль. Прямо как русалочка, что жила в нем.

Я вновь улыбнулся и закурил очередную сигарету, которую протянула Леа.

– А как ты сегодня попала ко мне в комнату?

– Через крышу. Ты спишь с открытым окном. А знаешь, это ведь опасно. А если бы к тебе залезла не я, а какой-нибудь маньяк?! – устрашающе произнесла Леа и снова ущипнула меня за щеки. Ненавижу эти пухлые щи. Мама всегда хватала меня за них, а теперь вот и она.

Но я просто рассмеялся. Леа открыла бутылку со странным малиновым вином и протянула ее мне.

– Не бойся, я не стану намеренно травить тебя. Только если случайно, но и то не факт. Оно дешевое, но как бы не смертельно дешевое. Нормальное, короче.

Я сделал пару глотков, мне понравилось. Опять подумал о том, как рад был оказаться с ней здесь в эту самую минуту.

Мы пили, курили и говорили ни о чем. Леа часто шутила, много смеялась. Я и забыл о том, что скоро рассвет. Но небо все еще было темным, огни города бесшумно горели, а горизонт расплывался в темноте.

– Когда-нибудь я отправлюсь туда, – сказала она, указывая на него.

– Ты знаешь, что там ждет?

– Нет. Скорее всего, там такие же ночные огни. А если пройти еще немного, то будет вода. Все рано или поздно приводит к воде.

Когда Леа вновь потянулась к бутылке, рукав тонкой кофты сдвинулся, и я увидел на изящном, почти прозрачном запястье цветы, нарисованные черной гелевой ручкой. Она были похожи на кувшинки или маргаритки. Точно определить было невозможно.

– Зачем ты рисуешь на руках? – задал я вопрос, прикоснувшись к одному из цветочков.

Она тут же спрятала рисунки, натянув рукав обратно.

– Секрет, – тихо сказала девушка и опять улыбнулась своей загадочной полуулыбкой, словно ее нарисовал Леонардо да Винчи.

Я знал, что задавать еще вопросы ей бесполезно. Она всегда умело уходила от ответов.

А мы продолжали пить малиновое вино и курить. И вот начало появляться солнце. Небо стало лиловым, и облака, которые еще полчаса назад были темно-синими, стали нежно-розовыми.

– Красивое небо, да? – заметила Леа.

– Да… Макото Синкай такое в своем аниме рисует, – ответил я.

– Я бы тоже хотела нарисовать такой шедевр. Хотя зачем мне создавать его, когда один уже нарисован природой? – задумчиво произнесла она.

Я просто молчал. Обычно люблю говорить, но не с ней. Ее я просто хочу слушать. Слушать семь вечностей подряд.

– Теперь это небо похоже на конец света… – наконец-то сказал я.

– Конец света? Интересно. А что бы ты сделал, если бы знал, что это последний день жизни и завтра ничего уже не будет существовать? – спросила Леа.

И я поцеловал ее. Поцеловал так, словно завтра и правда конец света и больше нас не будет. Я забыл обо всем, что тревожило меня. Ведь все это мимолетное и не такое важное, как кажется на первый взгляд. А жить надо моментами, ведь только их мы сможем вспомнить в глубокой старости.

А потом я отпустил ее. И даже не знал, что сказать. Но она не выглядела злой, не начала толкаться и кричать на меня. Просто промолчала и выпила еще вина.

– А что бы сделала ты? – неожиданно для самого себя спросил я.

– Хрень какую-нибудь. Может быть, пошла бы поиграть в русский бильярд или легла спать, – предположила Леа.

Я ничего не говорил.

– Ты такой же хороший, как Нико, – вдруг заявила она. Я посмотрел прямо ей в глаза. – Если бы не было Нико, я бы хотела целовать тебя, но ведь он есть, и я его люблю. – Девушка закурила очередную сигарету.

– Что значит целовать меня? Не встречаться со мной? – озадаченно уточнил я.

– Ты же мой друг. Не могу я тебя как парня воспринимать, но дружба куда крепче, когда вы целуете друг друга, понимаешь? – сказала она.

– Тогда можно и сексом заниматься по дружбе, она ведь от этого тоже крепче станет… – язвительно ответил я.

– Нет, это уже вульгарно и дешево, – возразила Леа.

Ее слова буквально вызвали у меня слезы. Нет, не про секс по дружбе, а про то, что она любит Нико. Мне было стыдно, но это были слезы гнева. Не грусти, не обиды, а гнева. Я вырвал сигарету из ее руки, но пальчики оказались крепкими, и я уцепился за всю ладонь, из-за чего она чуть не съехала с крыши.

Эта секунда показалась мне вечностью. Я чуть не убил ее. Сердце сжалось в жесткий комок, тело словно загорелось пламенем. Всплеск адреналина. Дыхание сбилось. Я сразу протрезвел, и мне даже показалось, что малиновое вино было плодом больного воображения.

А она смеялась, так сипло и истерично, что я растерялся. Но сигарету все же выкинул.

– Нельзя столько курить, ты же можешь умереть, – с обидой сказал я.

– Да, ты прав, – ответила она, продолжая смеяться.

Но чего я мог ожидать от нее? Она пьяна, не сильно, но все-таки пьяна и сама по себе безрассудна, эгоистична. Но не плохая. Я любил ее со всеми совершенными несовершенствами, а она просто играла со мной.

9
Меланхолия

С того утра в компании Леа прошло четыре дня. Мы стали чаще видеться, чему я был несказанно рад. Единственное, что меня очень напрягало, так это то, что она постоянно умудрялась говорить о Нико.

Всегда. Она. Восхищалась. Им. Словно. Он. Бог.

Это бесило. Раздражало. Не знаю, что еще тут можно добавить. Ясно только одно – я очень сильно ревновал. После того как поцеловал ее на крыше, мне стало казаться, что мы в отношениях. Она же вообще этому значения не придавала. Маленькое разочарование…

Клемент знал о наших встречах и частенько зависал на крышах с нами, прихватив гитару.

Вот и сегодня был день, когда мы должны были вновь встретиться.

Я сидел на последней парте и пытался не слушать скучную лекцию о том, что мы должны думать о последствиях домашних вечеринок. Идиотское слайд-шоу с фотками сгоревших домов, детей с алкогольным отравлением и куч сигаретных окурков. Кому интересна эта муть? Умные люди не устраивают вечеринки в своих собственных домах. Они идут тусить в чужой. Серьезно. В жизни бы не устроил тусу в своем доме. Пусть только кто попробует разбить мою фарфоровую вазу или заблевать пол… Однажды мама предложила мне позвать домой всех одноклассников и «повеселиться как следует», пока они с отцом будут в гостях у бабушки и дедушки, на что я ответил, что не собираюсь подвергать дом риску. И вообще, меня не интересуют подобного рода развлечения, где главный смысл в том, чтобы разнести чужой дом, ужраться до потери сознания и дождаться, когда соседи вызовут полицию (кстати, однажды я сам был таким соседом, который вызвал копов во время жаркой вечеринки в доме напротив нашего). Мои родители единогласно решили, что живут в одном доме с занудным дедом, который постоянно ворчит и жалуется.

Короче, как вы уже поняли, я не страдаю подобными вещами, и лекции о вреде домашних вечеринок были совсем не в кассу.

Наконец-то урок закончился, и я, схватив рюкзак, вышел из аудитории. В коридоре наткнулся на довольно омерзительную картину. Артур и Натан опять избивали чокнутого Эмануэля. Светловолосый парень, в свою очередь, вообще не предпринимал никаких действий, чтобы защититься.

– Эй, парни, вы совсем страх потеряли? Устраивать драку прямо в коридоре! – крикнул я.

Внезапно оба обернулись в мою сторону и с ухмылкой посмотрели мне в глаза.

– А ты что, решил стать великим защитником ущербных и убогих?

Я нервно сглотнул, понимая, что попал. Либо сейчас я вступаю в драку и ухожу домой со сломанными костями (или вообще не ухожу), либо просто тихо отваливаю, не говоря никому ни слова.

И я сделал настолько паршивую вещь, что мне самому стало тошно от себя. Я просто развернулся и ушел. Ушел, оставив того несчастного и жалкого парня на растерзание двум идиотам. Хотя жалким в тот момент был именно я. И мне как можно скорее хотелось забыть этот случай.

* * *

Я встретился с Клемом около его дома, и мы вместе поехали к Нико. Именно там была запланирована посиделка. Он встретил нас своей привычной светлой улыбкой и сонными глазами, которые были скрыты длинными пушистыми ресницами и блондинистыми кудрями.

Мы завалились на небольшой плетеный диван, а Нико принес дешевое вино, травяной чай и сел рядом.

– А где Леа? – спросил я.

– Не знаю. Ей кто-то позвонил с утра, и она ушла, не сказав ни слова. Я даже спросить не успел, а дозвониться до сих пор не могу. Возможно, что-то срочное и серьезное, – ответил Нико.

Но он вовсе не выглядел обеспокоенным.

– Может, ничего страшного… – тихо пробормотал я. Не знаю, зачем это сказал, скорее для самоуспокоения. Или же очередная нелепая попытка заполнить тишину.

– Если бы это было не серьезно, а просто срочно, то она бы выпрыгнула через окно и пробежала по крыше. Она всегда так делала. Леа бывает забавной, – сказал Нико, улыбнувшись с какой-то пьяной нежностью. Хотя состояние парня всегда было каким-то пьяным. Видимо, они с Леа просто питались этим дешевым вином и вишневым пивом, которое «заедали» самокрутками с персиковым табаком.

Клемент вновь разговорился с Нико, и «ангелок» прекрасно поддерживал разговор. Он смеялся своим беззвучным смехом, жевал яблоки, глотал вино. Черт, до чего же он все-таки счастливый человек. Не окончил школу, не работает, живет с такой прекрасной девушкой, выращивает себе цветы, наслаждается жизнью. Зачем ему грустить, грузить себя глупыми мыслями, когда он абсолютно свободен? Счастливчик.

Я решил немного размяться и пройтись. Мое внимание привлекла лестница, ведущая на второй этаж. В прошлый раз Леа сбежала именно туда. Вероятно, там ее комната.

Да-да, я не сдержался и поднялся наверх. Моему взору открылись три двери: одна вела в ванную комнату, две остальные – в спальни. Все-таки странно, что, встречаясь и живя в одном доме, они обитают в разных комнатах. Спальню Леа я распознал сразу. Книги, окна, стекла, которые были изрисованы акварельными красками, цветы, стол с косметикой и большим зеркалом в резной раме. Там стояли ее духи с ароматом розы и фиалок, ванильные лосьоны для тела и пудра для лица. На полу в углу возвышалась еще одна стопка книг и лежали старая гитара, вся в трещинах и с двумя порванными струнами, и тетрадь. Я понимал, что неприлично копаться в чужих вещах, но просто не удержался. Мне хотелось узнать ее как можно лучше. Понять, что она любит, а что ненавидит. Это типа как «Обыск и свидание» на MTV, только романтичное.

Я взял пару книг и черную тетрадь, на которой были старые винтажные наклейки в виде красных орхидей и белых маленьких ромашек. Открыв ее, я увидел наброски непонятных рисунков, какието цитаты, которые были написаны настолько неразборчиво, что даже не смог их прочитать. Страницы тоже пахли духами и были разрисованы кувшинками (точно такие же она рисовала на руках черной гелевой ручкой). Листая тетрадь, я наткнулся на стихотворение, которое привлекло мое внимание.

 
Всю жизнь ты пытался понять
То, что скрыто за гранью снов,
То, о чем обычно молчат,
Неловко смотря в пол.
Теперь сижу у цветочных садов,
Все думаю о том сне,
И где-то бродит твоя душа,
Скитаясь в кромешной тьме.
Уже много лет прошло,
И от тебя ничего не осталось,
Лишь только мертвый цветок,
Что в последний раз оставляла.
Мне страшно от одной только мысли,
Что тебя я скоро забуду,
Что не вспомню тебя я утром,
Я сгорю от грусти в минуту.
 

Л. Т.

Очевидно, что он был написан самой Леа. Я перевернул страницу, чтобы прочитать еще одно, но внезапно звук скрипящей лестницы отвлек меня. Быстро спрятав тетрадь под свитер, я вышел из комнаты и едва не столкнулся с Нико.

– Я тут… ну… руки поднимался помыть, – заикась, начал оправдываться.

Нико лишь улыбнулся и зашел в свою комнату, начав рыться в шкафу, словно он что-то искал.

Спустившись обратно, я опять сел на диван рядом с Клементом.

– Когда уже Леа придет?

– Не знаю, – равнодушно ответил мой друг.

– Меня напрягает Нико… – раздраженно прошептал я.

– Да ладно, он отличный парень, – беспечно возразил Клем.

Вдруг мы услышали хлопок входной двери, и в следующее мгновение перед нами предстала Леа. У нее были настолько бешеные глаза, что мне стало страшно. Ведь смотрела она прямо на меня. Я вновь нервно сглотнул, а она подошла ко мне уверенным шагом и залепила такую пощечину, что у меня из глаз брызнули слезы.

– Крысеныш лицемерный, – злобно сказала она и, увидев мой шок, криво улыбнулась.

Я был не в себе от непонимания. Что сейчас только что произошло? За что? Почему? Она адекватна?

Ее взгляд резко переметнулся. Оглянувшись, я увидел Нико, который стоял прямо за нами.

– Что-то случилось? Я слышал шум… – произнес он.

Самое странное и неожиданное случилось в следующий миг. Леа бросилась к нему и начала его обнимать, говоря о том, как любит его. Нико довольно заулыбался и начал отвечать ей взаимностью.

И Леа прекрасно знала, что делает мне больно. Она словно провоцировала меня. И я не понимал зачем. В чем провинился?

Терпеть не было сил, и я просто ушел. Встал и вышел из дома.

– Эй, Океан! Постой! – услышал я голос Клема, который догонял меня. Парень коснулся моего плеча, но не смог остановить, поэтому продолжил идти за мной. – Да что с тобой? Ты как с цепи сорвался.

– Спроси эту долбанутую, – прорычал я.

Внезапно шаги за мной прекратились, и я обернулся. Клем стоял неподвижно и улыбался с какой-то тоской в глазах.

– Она и тебя довела… – произнес мой друг.

– Я просто хочу убить ее. Серьезно.

Клем лишь усмехнулся и отрицательно покачал головой.

– Нет, ты не хочешь ее убить, ты хочешь ее влюбить. Что, впрочем, одно и то же.

Мое сердце словно проткнули ножом. Клемент был прав. Я просто хочу, чтобы она любила меня.

На небе сгущались тучи. Задул сильный ветер. От резкой смены погоды на душе стало тревожно и тоскливо.

– Я нашел в ее комнате тетрадь… Там стихи… О ком они? – спросил я, и тут же прогремел гром. Начался сильный ливень.

– Я не знаю… – стараясь перекричать стихию, ответил Клемент.

– Ты же знаком с ней с детства. Ты должен знать, о ком они! У нее кто-то умер? – крикнул я в ответ.

– Я понятия не имею! Она всегда все скрывает! Я не знаю! Какие еще, к черту, стихи?

И я бросил ему в руки тетрадь. Клем ловко поймал ее и открыл. Я подошел к парню и тоже уставился на странные строки. От дождя страницы стали намокать, а цветы и слова, написанные чернилами, – расплываться, как слезы на лице. Клем быстро закрыл тетрадь и, натянув капюшон, позвал меня в машину.

Оказавшись в сухом и теплом салоне автомобиля, я пристегнул ремень. Клемент всегда заставлял меня это делать, так как не хотел лишний раз платить штраф.

– Ну так что? Ты знаешь, о ком она пишет? – не мог угомониться я.

– Нет, – ответил Клемент, заводя машину.

– Не ври.

– Я не вру, – холодно сказал он, даже не взглянув в мою сторону.

– Но ты знаешь!

– Слушай, если тебе так это интересно, возьми и спроси ее сам. Лично мне оно вообще не нужно! – раздраженно ответил парень.

Я замолчал. В тишине мы ехали примерно пятнадцать минут. Я смотрел на пролетающие мимо деревья, молнию, то и дело появляющуюся на горизонте, и капли дождя, стекающие по окнам машины.

– За что она тебя ударила? – вдруг спросил Клемент, все так же уставившись на дорогу.

– Не знаю.

– Да ладно тебе, скажи.

– Честно не знаю, – озадаченно ответил я.

И мы продолжили ехать в тишине.