Диана Гэблдон
Написано кровью моего сердца

Джейми набрал полную грудь воздуха и шумно выдохнул.

– Нет, я не убил его. Не знаю, хорошо это или плохо, но я его не убил.

Тоже вздохнув, я прижалась к плечу Джейми.

– Я так и знала. И очень этому рада.

Туман сгустился в серо-стальные тучи, решительно плывущие над рекой и рокочущие громом. Всеми легкими я втянула в себя запах озона, а еще мужской кожи. От Джейми пахло хищным зверем, что уже само по себе аппетитно, но теперь к обычному аромату добавились загадочные – хотя и вкусные – нотки: колбасное амбре, резковатый душок капусты и… да, горчица, причем с какими-то странными специями.

Я принюхалась к Джейми, с трудом подавив желание его лизнуть.

– Ты пахнешь, как…

– Я пахну, как шукрут^[33], – перебил он, скривившись. – Погоди. Сейчас помоюсь.

Он встал и шагнул было к реке, но я поймала его за руку.

Джейми посмотрел на меня и медленно притянул к себе. Я не сопротивлялась. Более того, руки сами поднялись его обнять, и мы с облегчением выдохнули в унисон.

Я была бы рада просидеть так вечность, вдыхать острый пыльный запах капусты и слушать стук сердца под моим ухом. Все сказанное – и недавно случившееся – никуда не делось, оно витало рядом с нами призраками из ящика Пандоры, но сейчас, в эту секунду, утратило всякий смысл.

Джейми заправил влажные кудри мне за ухо. Откашлялся и заерзал, и я неохотно его выпустила, хотя и положила руку ему на бедро.

– Хочу кое-что сказать, – заявил он вдруг очень серьезно, словно выступая перед судом.

Сердце, успокоившееся было, вновь затрепетало.

– Что?

Прозвучало это до того испуганно, что он засмеялся. Всего лишь раз фыркнул – но я с облегчением перевела дух.

Джейми взял меня за руку и заглянул в глаза.

– Не буду говорить, что мне все равно, ведь это совсем не так. И не буду обещать, что на этом успокоюсь. Скажу лишь одно: ничто, никакая сила на всем белом свете не сумеет нас с тобой разлучить. Или ты не согласна?

Он приподнял бровь.

– Еще как согласна! – с жаром ответила я.

Джейми выдохнул и уронил напряженные плечи.

– Хорошо. Потому что даже будь ты против, тебя бы это не спасло. И еще один вопрос. Ты жена мне?

– Ну конечно же, – в изумлении отозвалась я. – А как иначе?

Испустив шумный вздох облегчения, Джейми стиснул меня в объятиях. Я тоже обхватила его руками, сжимая изо всех сил, и мы выдохнули уже вместе. Он склонил голову, целуя мне волосы, а я прильнула к его плечу в распахнутом вороте рубашки; ноги у нас подогнулись, и мы сползли на свежевзрытую землю, укореняясь в ней, словно сбросившее листву дерево с одним стволом – крепким, монолитным – на двоих.

С неба упали первые капли дождя.

* * *

Джейми заметно просветлел, из синих глаз исчезла тревога… по крайней мере, на время.

– Где здесь можно найти постель? Я хочу тебя.

Я была только за, но вот вопрос меня смутил. В дом Джона мы, конечно же, пойти не могли – уж явно не за тем, чтобы заняться любовью. И если, допустим, сам Джон не стал бы возражать, одна мысль о том, что скажет миссис Фигг, вздумай я заявиться в дом в обнимку с верзилой шотландцем и подняться с ним в спальню… К тому же нельзя забывать и про Дженни…

С другой стороны, мне не хотелось укладываться голышом на лютиковую клумбу, где нам в любой момент могли помешать Бертрамы, кусачие шмели или внезапный ливень.

– Может, постоялый двор?.. – предложила я.

– А здесь есть такой, где тебя не знают? И чтоб поприличней?

Я нахмурилась. «Королевский герб», само собой, отпадает. Что до остальных… Неподалеку были две-три гостиницы, Марсали обычно брала там эль или пироги, но хозяева меня знали – как леди Грей, естественно.

И дело даже не в том, что Джейми лучше сторониться знакомых… Просто после известий о его трагичной гибели и моем поспешном браке с лордом Джоном люди и без того о нас толковали. И если вдруг полковник Фрэзер воскреснет из мертвых и явится за женой – эта новость взорвется бомбой и затмит даже уход британской армии из города.

Вдруг вспомнилась наша первая ночь, когда Джейми подбадривали из-за стены пьяные шотландцы. Я представила, как история повторяется и обычные посетители кабачка засыпают нас советами.

Может, на крайний случай где-нибудь здесь под кустом отыщется уютный уголок? Я огляделась. Однако день уже клонился к вечеру, и москиты с мошкарой вились под деревьями плотоядными тучками.

– Я найду нам место.

* * *

Джейми пинком распахнул дверь нового сарая для рассады, и мы очутились в пасмурной темноте, пахнущей горячими досками, землей, водой, влажной глиной и растениями.

– Ну как, пойдет? – спросила я.

Впрочем, Джейми искал укромное место отнюдь не для разговоров и новых упреков. Так что мой вопрос получился риторическим.

Он поставил меня на ноги, повернул к себе спиной и принялся распутывать завязки на платье. Дыхание обжигало голую кожу на шее, заставляя дрожать крохотные волоски.

– А ты… – начала я, но меня тут же перебили властным «Тихо!».

Я замолчала, как и он, услыхав негромкий разговор Бертрамов неподалеку. Кажется, они на задней веранде дома, который отделяла от реки густая изгородь английского тиса.

– Они нас не слышат, – вполголоса предупредила я.

– А мы и не будем говорить, – прошептал Джейми и, подавшись вперед, ласково сомкнул зубы на тонкой кожице шеи.

– Тихо, – рыкнул он снова.

Хотя я ничего не говорила, а мой стон получился слишком писклявым и мог встревожить разве что летучую мышь. Я выдохнула через нос и почувствовала, как Джейми дрожит от смеха.

Корсет ослаб, и под мокрую ткань сорочки пробрался прохладный воздух. Джейми помедлил, одной рукой распутывая ленты на юбках, а другой обхватил грудь, принявшись пальцем потирать сосок, твердый и круглый, словно вишневая косточка. Я снова застонала, уже не так пронзительно.

Хорошо все-таки, что Джейми левша, ведь именно левой рукой ему выпало избавлять меня от юбок… Наконец они кучей осели у ног, а меня неожиданно посетило яркое видение (как раз когда Джейми выпустил мою грудь и сдернул через голову сорочку) – как молодой мистер Бертрам решает вдруг проверить, не завяли ли саженцы розмарина… Вряд ли он умрет с испугу, но все-таки…

– Не будем мелочиться, – прошептал Джейми, видимо, прочитав мои мысли, когда я повернулась к нему голая, прикрываясь на манер Венеры Боттичелли. – Я, пожалуй, тоже разденусь.

Усмехнувшись, он стянул грязную рубаху (пальто Джейми сбросил еще у скамьи) и, не озаботившись тем, чтобы развязать тесемки, рывком сорвал штаны: те болтались совсем свободно, держась лишь на выпирающих костях, – так сильно он исхудал. Затем Джейми наклонился, чтобы спустить чулки, и под кожей проступили ребра.

Он выпрямился, и я положила руку ему на грудь. Она была теплой и влажной, рыжие волоски поднимались дыбом. Густо пахло мужским желанием, даже сильнее, чем травами и кислой капустой.

– Не так быстро, – прошептала я.

Он раздраженно рыкнул и потянулся ко мне, но я уперлась пальцами ему в грудь.

– Сперва я хочу поцелуй.

Джейми прижался губами к моему уху, облапывая зад.

– Разве ты в том положении, чтобы командовать? – прошептал он, крепко сжимая мне ягодицы.

– Да, черт возьми!

В ответ я тоже ухватилась пальцами за кое-какую часть его тела. Да, ему летучих мышей таким стоном не распугать…

Задыхаясь, мы смотрели друг другу в глаза, стоя в обнимку столь близко, что даже в темноте могли разобрать выражения лиц. Под насмешкой Джейми я видела строгость, под бравадой – нерешительность.

– Я твоя жена, – прошептала, касаясь его губами.

– Знаю, – тихо, очень тихо отозвался он и поцеловал.

Потом закрыл глаза и провел по лицу ртом, не целуя, а скорее очерчивая линии скул, бровей и подбородка, словно бы стремясь познать меня всю – до самого сердца, бьющегося под дрожащей плотью.

Я издала тихий звук и попыталась поймать его губы, прильнув к мужу, такому прохладному и влажному, щекотавшему меня волосками, всем телом. Между нами покачивалась восхитительно твердая плоть. Однако Джейми ускользнул от моих поцелуев. Сгреб на затылке волосы, заставил отстраниться и свободной рукой на манер слепого продолжил ласкать лицо.

Раздался грохот: спиной я задела стол для рассады, и поднос с горшками громко звякнул, замахав пряными листьями базилика. Джейми локтем отодвинул поднос в сторону и усадил меня на стол.

– Сейчас, – задыхаясь, выпалил он. – Не могу больше терпеть.

Он прильнул ко мне – и внезапно стало безразлично, не остались ли на столе осколки.

Я обхватила Джейми ногами, а он опрокинул меня на спину и навалился сверху, держась руками за стол и громко постанывая не то от наслаждения, не то от боли. Он медленно задвигался во мне, и я задохнулась от восторга.

По оловянной крыше сарая звонко барабанил дождь, заглушая любые мои стоны. Похолодало, но духота никуда не делась; наши тела были потными и разгоряченными. Джейми двигался медленно, и я выгнула спину, его подгоняя. Он в ответ обхватил меня за плечи и ласково поцеловал, почти остановившись.

– Я не буду этого делать, – прошептал он, не отзываясь на мои тщетные попытки добиться от него большей страсти.

– Что не будешь? – выдавила я.

– Не буду тебя наказывать, – сказал он так тихо, что я едва разобрала. – Не буду, слышишь?

– Не нужны мне твои наказания, ублюдок! – огрызнулась я, пытаясь его оттолкнуть. – Я хочу… Господи, да ты сам знаешь, чего я хочу!

– Да, знаю.

Он обхватил меня за ягодицу, касаясь скользкого места, где соединялись наши тела. Я негромко застонала в знак поражения и бессильно обмякла.

Джейми отстранился, но тут же рывком вновь меня наполнил, вызывая крик наслаждения.

– Позови меня в свою постель, – задыхаясь, произнес он, сплетая со мной пальцы. – И я приду. Хотя нет, все равно приду, позовешь ты или нет. Но помни, саксоночка, – я твой мужчина и буду твоим, покуда жив.

– Да! – выпалила я. – Пожалуйста, Джейми. Я так тебя хочу!

Он стиснул мне задницу обеими руками, оставляя синяки, и я выгнулась под ним, бессильно скользя ладонями по мокрой от пота коже.

– Черт возьми, саксоночка. Ты мне нужна!

Дождь с ревом колотил по олову крыши; рядом ударила сине-белая молния, едко пахнувшая озоном. Мы вместе оседлали ее, раздвоенную и слепяще-яркую, и гром эхом прокатился по нашим телам.

Глава 25
Дайте мне свободу

Закат третьего дня вне стен родного дома лорд Джон Уильям Бертрам Армстронг Грей встретил человеком свободным и сытым, с мозолями от кандалов и туманом в голове. Сжимая старый дрянной мушкет, он стоял навытяжку перед преподобным Пелегом Вудсвортом, вскинув правую руку, и повторял, как было велено:

– Я, Бертрам Армстронг, клянусь быть верным Соединенным Штатам Америки и правдою служить им против любых врагов и противников, клянусь повиноваться распоряжениям Континентального Конгресса и исполнять все приказы генералов и вышестоящих офицеров.

Черт возьми! И что ему делать теперь?

Часть 2
Тем временем

Глава 26
Шаг во тьму

30 октября 1980 года

Крэг-на-Дун

На спине между лопаток Баккли темнело мокрое пятно; день выдался прохладным, но подъем на Крэг-на-Дун был очень крутым… Вдобавок от одной мысли о том, что ждет их на вершине, бросало в пот.

– Тебе не обязательно идти со мной, – сказал Роджер ему в спину.

– Пошел к черту.

Прадед огрызнулся рассеянно, словно бы между делом: все его внимание, как и Роджера, сосредоточилось на далеком гребне холма.

Роджер даже отсюда слышал камни: их низкий зловещий гул, словно в улье разъяренных пчел. Этот звук пробирался под кожу, и Баккли яростно заскреб локоть, будто надеясь избавиться от жуткого зуда внутри. Потом вдруг остановился, одной рукой держась за низкую кривую березку, и спросил через плечо:

– Камни у тебя, да?

– Да, – коротко отозвался Роджер. – Тебе твой сейчас отдать?

Тот покачал головой и свободной рукой убрал с лица взлохмаченные волосы.

– Потом.

И вновь принялся карабкаться на холм.

Роджер знал, что алмазы на месте, – и Бак тоже, – однако все равно сунул руку в карман. Тихо звякнули два металлических осколка – половинки старой броши, которую Брианна разломила надвое кухонными ножницами. На каждой – пяток крохотных, размером с крошку, бриллиантов. Господи, только бы их хватило! Потому что, если не хватит…

Было не так уж холодно, но Роджера все равно пробрала дрожь. Он делал это уже дважды – даже трижды, если считать первую неудачную попытку, которая его чуть не прикончила. В Окракоуке он надеялся, что ему в последний раз довелось побывать в том жутком, выворачивающем наизнанку тело и душу месте, где не имелось ни времени, ни пространства. Тогда при переходе его удержала лишь тяжесть сына на руках. И вот – опять ради Джема – он снова сюда пришел.

Туннель гидроэлектростанции под дамбой на озере Эррочти

Должно быть, он добрался до самого конца туннеля. Воздух, обдувавший лицо, внезапно стал каким-то другим. Хотя сам Джем ничего не видел, кроме красной лампочки на приборной панели… Или как там у поезда называется эта штука?

Ему ужасно не хотелось останавливаться, потому что в таком случае он будет вынужден снова вылезти из кабины в непроглядную темноту. Но дальше поезду все равно идти некуда, так что выбирать не приходится.

Он тронул рычаг, и паровоз замедлил ход. И еще чуть-чуть. И еще. Наконец рычаг громко щелкнул, сдвигаясь до отказа, и поезд с небольшим рывком замер; Джему даже пришлось ухватиться за край кабины, чтобы не упасть.

Двигатель у поезда был электрическим и не шумел, но колеса по рельсам стучали громко, и паровоз скрипел. Теперь же, когда он остановился, шум тоже смолк. Стало очень-очень тихо.

– Эй! – сказал Джем вслух, лишь бы не слушать биение собственного сердца.

Голос эхом отразился от стен, и Джем вздрогнул. Мама ведь говорила, что туннель высокий, до потолка больше тридцати футов. Просто он забыл. Становилось жутковато от одной мысли, что над головой столько пустого пространства. Нервно сглотнув, Джем, держась одной рукой за окно, вылез из крохотной кабины.

– Эй, – снова крикнул он в невидимый потолок. – А летучие мыши здесь есть?

Тишина. Хоть бы тут и впрямь были летучие мыши… Их он не боялся – в старом брохе этих тварей полным-полно, и Джем частенько сидел там вечерами, глядя, как они выбираются на охоту.

Однако здесь он был один. Наедине с темнотой.

Ладони взмокли. Он выпустил край кабины и вытер их о джинсы. Теперь он слышал собственное дыхание.

– Вот дерьмо, – прошептал Джем под нос. Полегчало, и он выругался снова. Может, стоило бы вместо этого молиться, но он пока что не чувствовал в себе такой готовности.

Мама говорила, тут есть дверь. В самом конце туннеля. Она ведет в служебное помещение, откуда с дамбы поднимают большие турбины, если их надо отремонтировать.

А что, если дверь заперта?!

Джем внезапно понял, что отошел от поезда и теперь не знает, куда идти: вдруг в темноте нечаянно он повернул обратно, в ту же сторону, откуда приехал? В панике он заметался взад-вперед, вытягивая руки и пытаясь нашарить кабину. Споткнулся о рельс и упал ничком. Несколько секунд лежал, бормоча под нос: «Дерьмо-дерьмо-дерьмо-дерьмо!», потому что разбил оба колена и стесал ладони.

Но это даже хорошо, ведь теперь он знает, где рельсы, и может идти по ним, больше не теряясь.

Джем встал, вытер нос и медленно двинулся вперед, всякий раз ступая на шпалы, чтобы нечаянно не свернуть в сторону. Отошел он не очень далеко, так что куда идти – не важно, вот-вот он найдет либо паровоз, либо конец туннеля. А потом и дверь. Если она заперта, можно будет…

И тут его словно ударило током. Ахнув, Джем упал. Его будто бы огрели световым мечом вроде того, что есть у Люка Скайуотера. На мгновение Джему показалось, будто ему отрубили голову.

Он не чувствовал тела, но в мыслях отчетливо видел, как оно в темноте истекает кровью, а голова лежит рядом, на рельсах. Джем сдавленно пискнул, пытаясь закричать; живот напрягся, и он, слава богу, это ощутил. Слова молитвы сам собой потекли на язык.

– Deo… gratias!^[34] – выдохнул он.

Дедушка всегда так говорил, рассказывая о битвах и убийствах. Пусть не совсем молитва, но тоже сгодится.

Теперь Джем чувствовал свое тело, но все равно первым делом, как сел, схватился за шею убедиться, что голова на месте. Кожа странно подрагивала. Как у лошади, когда ее кусает шершень, только по всей поверхности тела. Сглотнув, он ощутил на языке вкус сладкого серебра и снова ахнул. Джем понял, что именно его ударило.

Это было не совсем так, как когда они проходили сквозь камни в Окракоуке. Там он сидел на руках отца – и вдруг его рассосало на тысячу жидких частиц, словно ртуть в бабушкином кабинете. А потом он снова собрался, а папа сжимал его так крепко, что нечем было дышать. А еще папа плакал, и это очень пугало. А во рту был такой же забавный вкус, и частички внутри будто бы пытались снова разлететься, но кожа их удерживала…

Да. Поэтому кожу и дергало. Джем перевел дух, поняв наконец, что с ним творится. Все будет хорошо. Он цел. А это пройдет.

Уже прошло; раздражающая тряска понемногу утихала. Джем встал на шаткие ноги. Осторожно, ведь он не знал, что вокруг.

Постойте-ка – знал. Точно знал!

– Странно, – сказал он вслух, сам того не заметив, потому что темноты больше не боялся. Она утратила смысл.

Видеть он по-прежнему не мог, по крайней мере, не глазами. Джем прищурился, пытаясь понять, как это получается, но без толку. Это было как слышать, или нюхать, или чувствовать на ощупь, только иначе.

Однако Джем знал, что находится впереди, прямо перед ним… какое-то дрожание в воздухе… и когда он туда смотрел, то в глубине души оно казалось сверкающим, как морские волны под солнцем… или, например, пламя свечи сквозь красную стекляшку…

Хотя Джем знал, что на самом деле вовсе ничего не видит.

Оно протянулось на всю ширину туннеля и до самого потолка. Но было не толстым, а почти прозрачным, как воздух.

Видимо, именно поэтому Джема и не засосало сразу, как тогда в камнях у Окракоука. Точнее, он надеялся, что не засосало… На мгновение он испугался, что попал в какое-то другое место. Но нет. Туннель был таким же, да и кожа давно перестала прыгать. Тогда, в Окракоуке, он сразу понял, что стало иначе.

Джем постоял еще немного, просто глядя на эту штуку, потом качнул головой и развернулся, нащупывая ногой рельс. Нет уж, спасибо, сквозь эту дрянь он в жизни не пойдет…

Теперь главное, чтобы дверь не была заперта.

Хозяйский кабинет. Поместье Лаллиброх

Брианна взвесила в руке нож для писем, но, просчитав расстояние от стола до Роба Кэмерона и оценив легкость лезвия на деревянной рукояти, неохотно заключила, что убить этого подонка не получится. Пока что.

– Где мой сын?

– Он цел.

Брианна встала, и Кэмерон невольно попятился. Однако тут же вспыхнул и покрепче стиснул зубы.

– Да я, черт возьми, и не сомневаюсь, что он цел, – огрызнулась она. – Я спросила, где он?

– О нет, детка… – Кэмерон с небрежным видом покачался на каблуках. – Так мы не играем. Не сегодня.

Черт возьми, и почему Роджер не хранит в ящике стола какой-нибудь молоток или отвертку? Не степлером же кидаться в этого козла… Брианне пришлось обеими ладонями упереться в стол, иначе она прыгнула бы и вцепилась в горло этому ублюдку голыми руками.

– А я и не играю, – выдавила она сквозь стиснутые зубы. – И ты тоже. Где Джемми?

Он покачал длинным пальцем.

– Ты, миссис Маккензи, здесь больше не босс. Я теперь главный.

– О, серьезно, ты так считаешь? – обманчиво мягким тоном осведомилась она.

Мысли беспорядочно скользили песчинками в часах: что, если… нет… а вдруг, может…

– Да-да, именно так. – Побагровев еще сильнее, Кэмерон облизнул губы. – Теперь ты, детка, узнаешь, каково торчать на самом дне.

Глаза у него лихорадочно блестели; сквозь короткую стрижку Брианна видела, как на ушах собирается пот. Может, накурился какой дряни? Хотя вряд ли… На Кэмероне были тесные штаны, и он безо всякого стеснения мял промежность, где уже прорисовывалась выпуклость.

Брианна стиснула зубы.

Не в этой жизни, ты, сволочь!

Глядя Кэмерону прямо в глаза, боковым зрением она пыталась его осмотреть. Оружия вроде бы не видать, карманы не оттопыриваются… Он правда думает, что без кандалов и кувалды сумеет принудить ее к сексу?

Кэмерон ткнул пальцем в пол перед собой.

– Иди сюда, сладкая, – тихо велел он. – И снимай штанишки. Сейчас узнаешь, каково это – когда тебя имеют в жопу день ото дня. Ты меня вконец уже затрахала, так что все будет честно.

Очень медленно она встала из-за стола, но остановилась, не доходя до Кэмерона пару шагов. Вслепую, не желая отводить от насильника взгляда, нащупала пуговицу джинсов. Сердце так тяжело билось в ушах, что она почти не слышала его пыхтящее дыхание.

Кэмерон невольно облизнулся и сглотнул, когда она спустила штаны с бедер.

– И трусы тоже, – приказал он, задыхаясь. – Снимай.

– А ты не часто насилуешь женщин, да? – резко ответила она, вылезая из штанин. – Куда так торопишься?

Брианна подняла джинсы и стала сворачивать якобы затем, чтобы положить на стол, но внезапно, сжимая низ штанин, развернулась и взмахнула ими.

Тяжелый пояс с латунной пуговицей и массивной молнией огрел Кэмерона по лицу, и тот удивленно покачнулся. Он перехватил джинсы. Брианна тут же выпустила их, вскочила на стол и прыгнула на Кэмерона, метя в него плечом.

Они с грохотом, тряхнув половицами, упали на ковер, но Брианна оказалась сверху. Она вдавила колени ему в живот и, схватив за уши, что было сил приложила затылком о пол. Кэмерон сдавленно вскрикнул, потянулся было ее схватить, но она тут же убрала руки и вцепилась ему в промежность.

Если б штаны не были такими тесными и ткань не выскальзывала из пальцев, она к черту оторвала бы ему яйца. Впрочем, Брианне и без того удалось стиснуть пальцы так сильно, что он заорал и выгнулся от боли, едва ли не скинув ее с себя.

Врукопашную с ним не справиться. Нельзя, чтобы он ее ударил. Брианна вскочила на ноги и принялась озираться в поисках чего-нибудь тяжелого. Схватила ящик для писем и огрела Кэма по затылку – тот как раз вставал. Удар пришелся вскользь, но посыпавшийся ворох писем на секунду ошеломил ублюдка, так что Брианна, стиснув зубы, со всей дури дала ему в челюсть ногой. Удар по потному лицу вновь пришелся вскользь, но Кэмерону явно досталось.

И самой Брианне тоже: всю ногу от пятки до бедра прострелило болью; наверное, сломала что-нибудь или порвала связки… Плевать.

Кэмерон отчаянно тряс головой, стоя на четвереньках. Он пополз было к ней, хватая за щиколотку. С диким воплем Брианна пнула его в лицо, вырвалась и, хромая, выскочила в коридор.

По стенам для украшения висело оружие: маленькие круглые щиты и палаши, но слишком высоко, чтобы до них не дотянулись дети. Впрочем, имелось и кое-что получше. Брианна подскочила к вешалке и вытащила из-за нее крикетную биту Джема.

Убивать нельзя. Даже странно, что в голове остались связные мысли. Но убивать его нельзя. Рано. Пусть сперва скажет, где Джем.

– Гребаная… сука.

Кэмерон почти нагнал ее, задыхаясь, ослепнув от крови, текущей по лбу, и булькая сукровицей из разбитого носа.

– Да я тебя, тварь… на хрен, так отымею…

– Caisteal DOOON! – взревела она на манер гэльского боевого клича и по косой дуге взмахнула битой, метя в ребра. Издав сдавленный звук, Кэмерон ухватился за живот. Брианна выдохнула, вскинула биту повыше и из последних сил опустила ему на макушку.

Отдачей прострелило руки до самых плеч. Брианна со стуком выронила биту и затряслась, всхлипывая и качаясь на месте.

– Мама?.. – раздался с лестницы тихий дрожащий голосок. – А ты почему без штанов, мамочка?

* * *

Благодарение господу, тут же сработал материнский инстинкт. Брианна пересекла коридор и схватила дочь на руки прежде, чем нашла в себе силы двигаться.

– Почему без штанов? – переспросила она, глядя на неподвижное тело Роба Кэмерона.

После падения тот не шевелился, но вряд ли она его убила. Надо что-нибудь придумать, пока он не очнулся, – и побыстрее.

– Ах да, без штанов… Я уже ложилась спать, как вдруг появился этот нехороший человек.

– Ой! – Мэнди выгнулась в ее руках, пытаясь разглядеть Кэмерона. – Это же м-мистер Роб! Он з-злодей, да?

– Да, детка, – спокойным голосом ответила Брианна.

Мэнди всегда заикалась, если была чем-то напугана или расстроена… Хотя девочка на удивление стойко выдержала зрелище того, как ее мать в одних трусах с футболкой колошматит бандита крикетной битой.

Еще один повод оторвать Кэмерону яйца. Хотя нет. Это позже.

Мэнди крепко вцепилась в мать, но Брианна все равно поставила ее на ступеньку.

– Подожди здесь, ghraidh^[35]. А мамочке надо запереть где-нибудь мистера Роба, чтобы он больше никого не мог обидеть.

– Не надо! – воскликнула Мэнди, когда та шагнула к распростертому на полу Кэмерону, но Брианна невозмутимо (как ей казалось) махнула рукой, подобрала для подстраховки биту и осторожно потыкала пленника под ребра. Тот дернулся, но в себя не пришел. На всякий случай она обошла его, сунула биту между ног и пошевелила ею, отчего Мэнди захихикала. Кэмерон не двигался, и Брианна наконец-то, словно впервые за много часов, перевела дух.

Вернувшись к лестнице, она с улыбкой протянула Мэнди биту и заправила за ухо прядь взмокших волос.

– Так, ладно. Давай затащим мистера Роба в тайник. Откроешь мамочке дверь, хорошо?

– Мне его ударить? – с надеждой спросила Мэнди, сжимая биту.

– Нет, милая, думаю, обойдемся без этого. Просто открой дверь.

Рабочая сумка висела здесь же, на вешалке, так что большой рулон клейкой ленты нашелся без труда. Брианна обмотала лодыжки и запястья Кэмерона дюжиной витков и, ухватив за ноги, поволокла к двери в дальнем конце коридора, которая вела на половину прислуги.

Он зашевелился, когда Брианна дотащила его до разделочного стола на кухне. Она бросила его ноги и ровным голосом сказала дочери:

– Мэнди, мне нужно поговорить с мистером Робом о взрослых делах. Дай биту. Иди в прихожую, жди меня там, хорошо?

– Но, мамочка…

Брианна, прижимаясь спиной к раковине, во все глаза глядела на стонущего Кэмерона.

– Иди, Мэнди. Скорей. Мамочка придет раньше, чем ты досчитаешь до ста. Начинай считать. Один… Два… Три…

Она встала между Кэмероном и Мэнди, решительно указывая дочери на дверь.

Та неохотно зашагала, бормоча под нос:

– Четыре… Пять… Шесть… Семь…

И наконец исчезла в коридоре. На кухне было жарко от разожженной плиты, и у Брианны, хоть и полуголой, по шее текли струйки пота. Она ощущала исходивший от нее запах: дикий, едкий, и он придавал ей сил. Прежде она и не понимала в полной мере, что такое настоящая жажда крови.

До сегодняшней ночи.

– Где мой сын? – спросила она, стараясь не подходить к Кэмерону слишком близко – вдруг он сумеет ее повалить. – Отвечай, ты, кусок дерьма, а то я сверну тебе шею и вызову копов.

– Да? – Кэмерон со стоном перекатился на бок. – И что ты им скажешь? Что я забрал твоего мальчика? А доказательства есть?

Говорил он невнятно, разбитые губы сильно раздуло.

– Ладно, – отрезала она. – Тогда я просто сверну тебе шею.

– Что, будешь бить беспомощного человека? Какой славный пример для твоей дочурки.

С глухим рычанием он перевалился на спину.

– А полицейским я скажу, что ты ворвался в дом и напал на меня. – Она продемонстрировала ему длинные царапины на ноге. – Под ногтями у тебя найдут мою кожу. И пусть мне не хочется втягивать в это Мэнди, но она обязательно повторит копам все, что ты говорил в коридоре.

Еще как повторит… Она запоминает каждое слово, особенно нецензурную брань.

– Ха!

Кэмерон прикрыл было глаза, морщась от яркого света, но тут же снова их открыл. Ступор у него понемногу спадал, взгляд ощутимо прояснился. Как и почти все мужчины, он думал лучше, если не был возбужден, – а Брианна позаботилась о том, чтобы секса ему еще долго не хотелось.

– Угу. А я скажу им, что это была небольшая ролевая игра, просто мы заигрались. Ты будешь все отрицать, и потом они спросят: «Хорошо, миссис, а где тогда ваш муж?» – Он скривил в усмешке разбитые губы. – Сегодня ты решила поломаться, сладкая, да? Внести разнообразие?

Услыхав про Роджера, Брианна вскипела. Говорить ничего не стала, только схватила Кэмерона за ноги и потащила его по кухне к дальней стене. Решетка, закрывавшая тайник – «убежище священника», – была спрятана под скамьей и ящиками с молочными бутылками, старым садовым инвентарем и прочим не самым нужным хламом. Выпустив ноги Роба, Брианна отодвинула скамью, убрала коробки и открыла решетку. За ней стояла лестница, ведущая в черную дыру; ее Брианна тоже вытащила. Подобная роскошь им сегодня ни к чему.

– Эй! – Роб вытаращил глаза.

То ли не знал, что в доме есть тайник, то ли не думал, что Брианна на это осмелится. Не говоря ни слова, она сгребла его за подмышки, подтащила к яме и спихнула. Ногами вниз, потому что если он свернет шею, то не сможет рассказать, где прячет Джема.

Кэмерон упал с криком, оборвавшимся в момент глухого удара. Брианна испугалась было, что тот все-таки приземлился на голову, но наконец он застонал и заворочался. Потом смачно ругнулся, и она вконец успокоилась: значит, он в состоянии отвечать на вопросы. Она выудила из кухонного ящика фонарь и посветила в дыру, выхватив в темноте лицо Кэмерона, перемазанное кровью. Он неуклюже барахтался, пытаясь принять сидячее положение.

– Гребаная ты сука! Ногу мне сломала!

– Вот и славно, – ледяным тоном отозвалась она, в глубине души опять занервничав. – Как только вернем Джема, вызову тебе врача.

Он выдохнул через нос, издав неприятный сморкающийся звук, и провел связанными руками по лицу, размазывая кровь.

– Хочешь его вернуть? Тогда вытащи меня, и живо!

Еще связывая похитителя по рукам и ногам, Брианна перебрала все возможные варианты действий. И варианта «отпустить» среди них не было. Она подумывала даже достать винтовку двадцать второго калибра, которой домашние обычно гоняли крыс, и проделать в Робе пару дырок не в самых нужных местах… Но существовал риск невзначай убить его при этом, если он вдруг дернется. К тому же он мог запросто истечь кровью.

– Думай быстрее! – крикнул Кэмерон. – А то твоя дочурка вот-вот досчитает до ста и в любой момент вернется.

Брианна невольно ухмыльнулась. Совсем недавно Мэнди узнала о бесконечности чисел, и эта идея так поразила ее воображение, что отныне она могла считать, пока хватает дыхания. Впрочем, разводить долгие разговоры с пленником Брианна все равно не собиралась.

– Ладно. – Она взялась за решетку. – Посмотрим, как ты заговоришь через денек-другой без еды и питья.

– Больная ты сука! – Кэмерон попытался встать на ноги, но колени подкосились, и он бессильно рухнул на землю. – Ты… ты вообще думаешь, что творишь? Если я буду торчать тут без еды и воды, то и твой парень тоже!

Брианна застыла, вцепившись пальцами в холодный металл.

– Роб, вот ты дебил…

Даже удивительно, что голос звучит так спокойно; внутри ее омывали волны ужаса и облегчения, а что-то примитивное в самой глубине сознания вопило от паники.