Деон Мейер
Семь дней

3

– Совершенно верно… – Мани придвинул Грисселу папку. – Ее убили в середине января. Следствие вел участок «Грин-Пойнт»…

Гриссел взял пухлую папку с документами и попытался вспомнить все, что он слышал об убийстве Слут. Месяца полтора назад о деле шумели все СМИ, да и его коллеги активно обсуждали убийство.

– Она жила в пяти кварталах от моего офиса, в новой шикарной квартире, – сказал Африка. – Ее зарезали… чем-то вроде огромного ножа.

Бригадир вздохнул.

– И никаких улик. Ничего! Прочти дело, сам поймешь. Следователь ничего не упустил.

Гриссел открыл пухлую папку, пролистал страницы, увидел подробные, четкие записи.

– Ты ведь помнишь, как все стояли на ушах после дела Стейн, – продолжал Африка. – После него все старались перестраховаться. Никому не хотелось подставлять свою голову. Убийство Слут расследовали по всем правилам. Произвели тщательное вскрытие, опросили всех соседей и свидетелей, всех, кто был жив и еще мог дышать. Не упустили никого и ничего. Но не нашли совершенно ни какого, хоть мало-мальски возможного, мотива преступления!

– Кроме разве того, что жертва была юристом, – философски заметил Ньяти. – Крупные клиенты. Большие деньги…

– Верно… – кивнул Африка.

– Ее убийство из разряда случайных преступлений, – предположил Ньяти. – Преступника найти невозможно!

Африка вздохнул.

– Трудность в том, что она переехала в новый дом 3 января, а убили ее 18-го. Она даже не успела распаковать все вещи. Поэтому ни соседи, ни охранники, ни подруги покойной не могли сказать следователю, пропало что-нибудь из квартиры или нет.

– Давайте не будем торопиться, – осторожно обратился Мани к генералу. – Очень важно, чтобы Бенни взглянул на дело свежим глазом. Пусть изучит все материалы с самого начала, вдруг ему удастся что-нибудь обнаружить.

Африка кивнул.

Гриссел взял в руки листок с распечаткой электронного письма.

– Бригадир, почему он пишет: «Вы 40 дней покрываете убийцу. Вам известно, за что ее убили»?

Опередив Мани, Африка с чувством произнес:

– Полная чушь, Бенни! Полнейшая! Ты почитай, что он написал раньше. Бред, полный бред! Мы якобы на стороне коммунистов, Антихриста… и в чем он только нас ни обвиняет!

– Он псих, – сказал Ньяти. – Сторонник идеи о превосходстве белой расы. Он ненавидит нас, ненавидит правительство, ненавидит геев… он всех ненавидит!

– Террорист, вот он кто, террорист, который прячется за анонимным электронным адресом! Выследить его невозможно. – Африка подвинул к Бенни тонкую папку, лежавшую рядом с ним. – Вот остальные его письма. Прочти, сам все поймешь.

Гриссел поинтересовался, хотят ли они, чтобы он искал заодно и снайпера.

От внимания бригадира не ускользнула его нерешительность.

– Бенни, ты ведь знаешь, как бывает с такими психами. Иногда они зацикливаются на каком-то конкретном деле. Но, если между снайпером и Слут есть какая-то связь, которую мы прохлопали… Снайпером занимается отдел по борьбе с преступлениями против государства. Объединенную следственную группу возглавляет полковник Дюпре.

– Официально дело поручено Мбали, – подал голос Дюпре. – Вчера она как раз вернулась из Амстердама…

– Амстердам, ах, Амстердам, – произнес Африка, качая головой, впрочем добродушно.

Неделю назад все «Ястребы» сильно разволновались из-за так называемого «происшествия в Амстердаме». Отважную толстушку Мбали Калени, которая последние полгода служила в возглавляемом Дюпре отделе ППГ, отправили на курсы повышения квалификации в Нидерланды. Там с ней что-то произошло; никто не знал, что именно, но ходили слухи, что Мбали сильно оконфузилась. Предположения высказывались самые разные, однако никто не знал, что там с ней случилось. Кроме, конечно, начальства, но старшие офицеры предпочитали помалкивать.

– Бенни, хлопот у тебя будет много, и все-таки старайся быть в курсе того, чем занимается ППГ. И если ты выяснишь что-то, способное им помочь…

– Бенни, ты ведь знаешь, как мы работаем, – обратился к нему полковник Дюпре. – Мы здесь одна большая команда…

Гриссел снова кивнул.

Ньяти скрестил руки на груди и вздохнул:

– Бенни, если просочится слух о том, что нас кто-то шантажирует, стреляет в полицейских… Средства массовой информации закатят истерику, среди обычных граждан начнется паника…

– Клуте постарается, чтобы сведения о констебле Апреле не попали в прессу. Но все-таки и ты тоже будь поосторожнее с журналистами, – посоветовал Мани. – Кстати, убийством Слут занимался детектив Нкхеси из участка «Грин-Пойнт». Звони ему в любое время дня и ночи, он с радостью тебе поможет.

– Все наши окажут тебе полную поддержку, – заверил Ньяти.

Мрачно глянув на Гриссела, Африка заключил:

– Бенни, очень не хочется давить на тебя еще больше, но ты должен действовать быстро. Ведь сумасшедший ублюдок до тех пор будет стрелять по нашим, пока ты не найдешь убийцу!

В половине одиннадцатого вечера в субботу Гриссел шел к себе в кабинет по тихим, гулким, широким коридорам штаб-квартиры «Ястребов». По пути он вспоминал подробности печально знаменитого дела Стейн, которое имело такие неприятные последствия для всех его коллег.

Полтора года назад Эстелле Стейн, молодую женщину, недавно получившую диплом шеф-повара, нашли убитой в собственном доме в районе Пайнлендс. Ее задушили куском материи, возможно галстуком. Эксперты не обнаружили на месте преступления никаких следов взлома и борьбы; из дома жертвы ничего не пропало, ее не изнасиловали. Следствие пришло к выводу, что Стейн убил человек, которого она хорошо знала и которому доверяла. Первым подозреваемым стал ее жених, угрюмый и нелюдимый консультант аудиторской компании КПМГ с холодными глазами. У жениха имелся ключ от квартиры Стейн. Кстати, он носил галстуки. Через 72 часа жениха арестовали и предъявили ему обвинение; средства массовой информации и взволнованные граждане нисколько не сомневались в его виновности. Эстелле Стейн любили все, кто ее знал. Она была веселой, живой, «солнечной». Ее считали прекрасным профессионалом. По словам коллег, ее ждало блестящее будущее. На первых полосах газет замелькали фотографии: красивая, улыбчивая блондинка рядом с угрюмым, замкнутым женихом. Казалось, он смотрит на весь мир исподлобья. Как человек, на чьей совести много грехов.

Дело передали в суд.

Адвокаты накинулись на представителей обвинения, словно стая бродячих псов. Они не оставили от выводов следствия камня на камне. Объявили, что дело вели халтурно, кое-как, а эксперты поспешили с выводами.

Жениха, которого все семь месяцев считали виновным, освободили в зале суда.

Разгорелся новый скандал. Средства массовой информации заходились в истерике. Простые граждане были ошеломлены. Криминалисты-теоретики подробно разбирали все ошибки, допущенные представителями ЮАПС. Написанные ими книги раскупались, как горячие пирожки. Парламентская оппозиция воспользовалась делом Стейн, чтобы лишний раз кольнуть действующее правительство. После убийства Эстелле Стейн прошло довольно много времени, но полиции не давали забыть об ошибке.

На карьере Фани Фика, следователя, который вел дело Стейн, поставили жирный крест. Его срочно перевели в Центр управления информацией (сокращенно ЦУИ), где переучили на компьютерного аналитика, но все понимали, что по службе ему уже никогда не продвинуться. За спиной его называли Фани-Фикция. И всем коллегам было известно, что каждый день после работы Фани напивается в баре «Пьяная утка».

Вот почему следствие по делу Слут, материалы которого Гриссел нес к себе в кабинет, вели так тщательно и по всем правилам. Раны еще не затянулись; скандал глубоко задел честь стражей порядка. Каждый детектив прекрасно понимал: в следующий раз козлом отпущения может стать именно он. И тогда на него дружно накинутся начальство, журналисты и простые граждане, которые и так не слишком хорошо относятся к полиции.

Вот почему генерал Джон Африка специально пришел на заседание УРОВП и вот почему попросил, чтобы дело вел конкретный человек.

На какие только поступки ни толкает людей страх… При обычных обстоятельствах руководство УРОВП ни за что не прислушалось бы к просьбам или приказам начальника уголовного розыска провинции и не обрадовалось бы его вмешательству. «Ястребы» ревностно относятся к своей независимости, считая себя «государством в государстве».

Бенни подумал: они позволяют неизвестному стрелку шантажировать их тоже из страха. Неужели в прежние времена ЮАПС подчинилась бы угрозам какого-то снайпера?!

Отпирая дверь кабинета, Гриссел глубоко вздохнул. Он предчувствовал, что его ждут крупные неприятности.

А когда жизнь была простой?

Бенни разложил папки на столе. Сначала раскрыл тонкую, которую передал ему Джон Африка. Он начал читать электронные письма в хронологическом порядке, вначале просто стараясь сосредоточиться. Слишком много событий для одного дня…

«762a89z012@anonimail.com От: 24 января, понедельник, 23.53 Кому: j.afrika@saps.gov.za Кас.: Ханнеке Слут

Вы прекрасно знаете, кто убил Ханнеке Слут. Арестуйте коммуниста, или я передам подробности в прессу».

Второе послание оказалось намного длиннее:

«762a89z012@anonimail.com

От: 31 января, понедельник, 23.13

Кому: j.afrika@saps.gov.za

Кас.: Ханнеке Слут, вы все попадете в ад!!!

Вы нечестивы и грешны (1 Тим., 1: 9; Притч., 17: 23).

Раскроется правда о коммунисте и о деньгах, которые он вам платит. Все вы одинаково развращены. Ваше время на исходе.

1 Тим., 1: 9—10:

«Зная, что закон положен не для праведника, но для беззаконных и непокоривых, нечестивых и грешников, развратных и оскверненных, для оскорбителей отца и матери, для человекоубийц,

Для блудников, мужеложников, человекохищников (клеветников, скотоложников), лжецов, клятвопреступников, и для всего, чтó противно здравому учению…»

Притч., 17: 23: «Нечестивый берет подарок из пазухи, чтобы извратить пути правосудия».

Притч., 21: 15: «Соблюдение правосудия – радость для праведника и страх для делающих зло».

В третьем послании неизвестный зашел с другой стороны:

«762a89z012@anonimail.com

От: 6 февраля, воскресенье, 22.47

Кому: j.afrika@saps.gov.za

Кас.: Ханнеке Слут – на вашей совести.

У вас три недели на то, чтобы арестовать убийцу Ханнеке Слут. Процесс пошел; справедливость восторжествует.

Я предупреждал вас дважды, но вы ничего не сделали. Поэтому все последствия возлягут не на мою, а на вашу совесть и на совесть убийц, ваших любимцев коммунистов. Вы не оставляете мне выбора.

Да восторжествует правосудие!»

И наконец, предпоследнее послание, отправленное 13 февраля, в субботу, тринадцать дней назад:

«Екк., 3: 1: «Всему свое время, и время всякой вещи под небом».

Екк., 3: 3: «Время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить».

Екк., 3: 8: «Время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру».

Гриссел снова разложил перед собой все послания в ряд, перебегая взглядом от одного к другому.

Потом он еще раз перечитал каждое.

4

Закончив, он подпер подбородок руками и задумался.

Во-первых, даты отправки… Интервалы все время сокращались. От первого послания до второго прошла неделя. От второго до третьего – шесть дней. От третьего до четвертого – пять. По убывающей. А потом четкий ритм нарушился.

Далее, почти все письма отправлены поздно ночью.

В первом и втором посланиях намекается на некоего «коммуниста». В единственном числе. Потом на смену «коммунисту» пришли «убийцы» и «любимцы». Но в последнем письме аноним снова вернулся к одному «убийце».

Он охотно цитирует Библию – ищет самооправдание в религии? Считает себя крестоносцем, который борется с неверными? Стиль последнего письма отличается от предыдущих. Он мощнее, увереннее. И целеустремленнее. Неизвестный стрелок увидел цель.

Джон Африка и Зола Ньяти считают, что письма написал психически неуравновешенный человек. Их можно понять. Все признаки душевного расстройства налицо. Безумцы любят действовать по ночам. С течением времени они становятся все настойчивее и навязчивее. Они звонят и дышат в трубку, разговаривают не представляясь или прячутся за ничего не говорящими псевдонимами. Зачастую их послания полны расистских высказываний, они сторонники «теорий заговора» или предупреждают о грядущем Судном дне, о мести богов стране грешников.

Совсем как их стрелок.

Потом они жадно следят за публикациями в СМИ, за передачами по радио и телевидению. Они живо реагируют на все статьи и передачи, цитируют их, искажая смысл.

Вот здесь стрелок отступает от общего канона.

Почти все безумные любители пообщаться со стражами порядка выдумывают себе псевдонимы, связанные с мифологией, астрологией или внушающие благоговейный ужас.

В отличие от стрелка.

В каждом новом письме он избирает новую тактику. Перед последним, окончательным посланием он вдруг на две недели замолчал. Кстати, и последнее письмо он отправил не ночью, а утром, за двенадцать часов до того, как отправился на охоту.

В последнем послании содержится намек на какой-то мотив: «Вам известно, за что ее убили».

Стрелок выполнил свою угрозу. Он не испугался гнева представителей ЮАПС и ранил полицейского. И обещает продолжать в том же духе.

Здесь что-то не так.

Гриссел одно за другим сложил послания в папку и придвинул к себе материалы по делу Слут. Раскрыл пухлую папку. Ему хотелось начать с самого начала, как полагается: взглянуть на место преступления, на снимки, на протокол вскрытия, на результаты судебно-медицинской экспертизы…

Кто-то постучал в дверь, тихо и словно извиняясь.

Гриссел, выведенный из глубокого раздумья, крикнул:

– Войдите!

* * *

«Ястребы» прозвали бригадира Мусада Мани Верблюдом. Один из детективов УРОВП узнал от своего друга-мусульманина, что в одном из арабских диалектов слово «мусад» означает «дикий верблюд». А когда главой отдела по борьбе с особо тяжкими преступлениями назначили высокого, поджарого полковника Зола Ньяти, который к тому же ходил медленно, важно, слегка наклонившись вперед, его тут же прозвали Жирафом.

Именно Жираф и просунул сейчас голову в кабинет Гриссела, его бритая голова блестела под яркими лампами дневного света.

– Нет, Бенни, не надо, не вставай… – Полковник Ньяти подошел к столу, вертя в тонких пальцах ключи от машины. – Вот, бери служебную БМВ.

– Спасибо, сэр!

– Бенни, ты ведь знаешь, мы здесь одна семья.

– Да, сэр!

– Тебе известно, что мы работаем… ведем следствие… сообща, вместе.

– Да, сэр. Только вначале я хочу изучить досье…

– Я все понимаю, Бенни. Но, когда будешь готов, пожалуйста, задействуй наших ребят. Я уже поставил в известность Вона, он ждет…

– Да, сэр.

Ньяти побарабанил пальцами по досье и вдруг понизил голос.

– Слушай, Бенни, ты – ветеран, – доверительно произнес он. – Не мне тебя учить… – Полковник замялся, поднял голову, посмотрел Грисселу прямо в глаза. – Если что, иди сразу ко мне. Или к бригадиру. Если поймешь, что здесь что-то нечисто, сразу обращайся к нам…

Гриссел не знал, что ответить.

– Бенни, ты меня понимаешь?

– Да, сэр! – ответил он в надежде, что позже сумеет во всем разобраться.

– Вот и отлично!

Ньяти развернулся и зашагал к двери, но, остановившись на пороге, посмотрел на Гриссела и добавил:

– Удачи тебе!

Ньяти ушел, а Гриссел еще долго сидел и смотрел на дверь. Мани и Ньяти тоже бросили на дело вдруг, без подготовки. Сам Африка попросил их заняться убийством Слут, он даже лично приехал на совещание. Они подыгрывали ему, но осторожно.

Бенни покачал головой. Политика – не его любимая игра.

Гриссел оценил жест Ньяти. И все же он пока не очень-то верил в то, что «Ястребы» – «одна большая семья» и «работают сообща». Он не успел прослужить в новом элитном подразделении и трех недель и только недавно узнал, что аббревиатура ООЦ означает «Объединенный оперативный центр». В него входят руководители групп и детективы различных подразделений УРОВП, которых определили под начало к одному командиру, назначенному для расследования определенного дела. Лично Гриссел считал, что избыток помощников скорее вредит. Он привык работать с одним напарником, но чаще справлялся и один, особенно в прошлом году, когда его перевели в подчинение к Африке.

Он глубоко вздохнул. По-прежнему непонятно, зачем Африка перевел его к «Ястребам».

Он достал из досье снимки места преступления и разложил их перед собой на столе в несколько рядов. Вот увеличенное цветное фото жертвы. Ханнеке Слут лежала на мраморном полу, у колонны. Запекшаяся кровь резко контрастировала с ее белым платьем без рукавов и светло-серым полом. Она лежала на спине, прижав правую руку к ране. Видимо, в последние секунды жизни пыталась остановить сильное кровотечение. Левая рука лежала на отлете, ладонью вверх, затылок в луже крови. Темные волосы упали на лицо, закрыв глаза и нос. Виден только рот. Полные губы, темно-красная помада, почти того же цвета, что и кровь.

Обуви на жертве нет, платье задралось, ноги оголены значительно выше колена. Похоже, что рана всего одна; ее ударили в грудь, чуть правее сердца.

Грисселу захотелось лучше изучить место преступления, и он стал разглядывать фотографии одну за другой. Квартира была новая, современная, стены и единственная колонна белоснежные, пол серый, блестящий. Большие окна, не занавешенные шторами, выходили на широкий балкон, откуда открывался вид на разноцветные дома малайского квартала Бо-Кап и на Сигнальную гору.

Помещение, в котором лежала жертва, было очень просторным, свободной планировки. Чуть поодаль располагалась гостиная зона; приземистые, стильные диван и кресла стояли на белом ворсистом ковре. На длинной стене – одна большая картина без рамки. Абстракция! Гриссел такого искусства не понимал. Сплошные пятна и полосы белого и серого цвета, похожие издали на сфотографированные с высоты птичьего полета морские волны. На стеклянном кронштейне – аудиосистема с двумя маленькими колонками.

В дальнем от лежащей Слут углу располагалась винтовая лестница, которая вела на второй этаж. Покрытые лаком деревянные ступени окаймляли узкие стальные перила. У окна стоял белый телескоп на треноге, его объектив был направлен на город.

За колонной Гриссел разглядел небольшой кухонный уголок – современные шкафчики с матовыми оливковыми дверцами и прямоугольный хромированный холодильник. Входная дверь находилась в трех метрах слева от кухни и в четырех от того места, где лежал труп Ханнеке Слут.

Он посмотрел на последний ряд фотографий: две спальни на втором этаже. Судя по всему, сама Слут обитала в спальне побольше. Там царил идеальный порядок. Широкая двуспальная кровать на квадратном белом каркасе застелена белоснежным бельем; две темно-коричневые подушки отлично сочетаются с прикроватными тумбочками темного дерева.

Признаком того, что комната обитаема, служил только письменный стол с гладкой белой деревянной столешницей на двух коричневых опорах. На столе стоял ноутбук, рядом с ним лежали папки, одна из которых была раскрыта. Тут же лежала авторучка с отвинченным колпачком. На три четверти пустой бокал красного вина и айфон. Коричневый стул на высоких ножках отодвинут и слегка развернут вбок. Коричневый торшер справа включен.

Вторая спальня оказалась значительно меньше первой. В ней стояла незастеленная односпальная кровать, на ней заклеенные картонные коробки. Кроме кровати, во второй спальне была пустая белая книжная полка и два скатанных персидских ковра.

Он взял папку с делом Слут и положил перед собой, на фотографии. Как принято в ЮАПС, материалы были расположены в систематическом порядке. В разделе А содержались протоколы осмотра места преступления и трупа, протокол вскрытия, протоколы свидетельских показаний и фотографии; в разделе Б – переписка между различными отделами ЮАПС и прочими заинтересованными сторонами, например банками и работодателями; в разделе В содержался журнал расследования по форме номер 5 со ссылками на документы из раздела А.

Найдя в разделе А протокол вскрытия, Гриссел вздохнул с облегчением. Вскрытие производил Фил Пейджел. Более умного человека Бенни в жизни не встречал. Пейджел много лет проработал патологоанатомом; работал кропотливо, вдумчиво, не упускал ни одной мелочи. Но главное, Пейджел так формулировал фразы, что их без труда понимали даже детективы, далекие от медицины. В конце Пейджел всегда составлял резюме, значительно облегчавшее следователям жизнь – на нормальном человеческом языке, по пунктам, коротко, ясно и содержательно.

Гриссел прочел:

«– Время смерти: 18 января, вторник, в интервале между 20.00 и 0.00. Скорее всего, смерть наступила около 22.00.

– Причина смерти: массированное кровотечение, вызванное единичной колотой раной в область грудной клетки (8 мм над четвертым ребром, 20 мм левее грудины (gladiolus), через левую долю печени и нижнюю полую вену (большую вену, открывающуюся в правое предсердие и собирающую венозную кровь от нижних частей тела) к 7-му грудному позвонку).

– Характер повреждений и орудие убийства. Характер раны позволяет предположить, что орудием убийства служил колющий предмет, скорее всего с заостренным концом (очень ровный угол) и двойной, асимметричной режущей кромкой (ромбическое сечение?). Клинок, скорее всего, прямой. По предварительной оценке, ширина лезвия от 6,5 до 7,5 см, толщина – 1,5 см, длина – более 20 см (нет кровоподтека от соприкосновения с рукоятью). Удар был нанесен под углом от 85 до 105°; в момент нанесения удара жертва стояла.

– Единичный удар, приведший к смерти, и полное отсутствие оборонительных ран на руках жертвы указывают на чрезвычайную силу удара, на чрезвычайно острую режущую кромку или на сочетание обоих факторов (неожиданное нападение? Самодельное оружие? Ассегай? Сувенирный кинжал? Меч?).

– Характер повреждений и подозреваемый. Вероятно, подозреваемый на 200–400 мм выше жертвы (размер оружия, траектория удара, возможность нанести удар большой силы). Дальнейшим выводам препятствуют единичная рана и неизвестное орудие убийства.

– Раневое отделяемое: нет.

– Сексуальное насилие: признаков не обнаружено».

Стараясь ничего не забыть, Гриссел снова осмотрел фотографии места преступления. Жертве нанесли всего один удар. Она лежала в четырех метрах от входной двери. Нет оборонительных ран на руках, свидетельствовавших о том, что она пыталась защищаться.

По словам бригадира, признаков ограбления тоже не обнаружили. А Пейджел пришел к выводу, что нет и признаков сексуального насилия – видимо, на теле отсутствовали следы спермы и кровоподтеки.

Интересно, кто нашел жертву. Как охраняется ее дом?

Гриссел полистал раздел А в поисках свидетельских показаний и наткнулся на неподшитый белый конверт формата А4, засунутый между фотографиями. Кто-то надписал на нем синей ручкой всего одно слово: «Слут».

Гриссел вскрыл конверт и увидел три большие цветные фотографии живой Ханнеке Слут. Они настолько заинтересовали его, что он тут же забыл, что искал.

Все три снимка оказались студийными; ее снимал профессиональный фотограф. На первом – только голова, правое плечо и часть руки. На ней было тонкое белое платье, выделявшееся на гладкой, загорелой коже. Голова была повернута вправо, она смотрела вниз, полузакрыв глаза. Половина лица оказалась в тени, что подчеркивало полные губы и крепкие скулы. На лицо падала прядь волос до самого подбородка. Плечо и предплечье – мускулистые, но женственные. Серый задник интересной фактуры, он слегка размыт, не в фокусе.

Общее впечатление чувственности.

Ханнеке Слут была красивой женщиной. Она прекрасно понимала, какое впечатление производит на мужчин. Видимо, ей это нравилось; на фото она чуть-чуть рисовалась.

На втором снимке ее запечатлели до пояса; голова чуть склонена, темные глаза смотрят в объектив. Она, видимо, была улыбчивой – Гриссел заметил узкую щель между ее передними зубами. Волосы на втором снимке были собраны на затылке. В низком вырезе тонкой блузки как бы невзначай виднелась упругая, полная грудь.

Третий снимок оказался в стиле ню – на темном фоне. Художественное фото, сделанное с большим вкусом. Свет падал сзади и справа, Слут стояла чуть отвернувшись. Выделялись щека, кончик носа, крупная круглая серьга в ухе, стройная шея, плечо, одна грудь идеальной формы и нога.

Гриссел решил, что снимки были сделаны недавно; на них Ханнеке Слут выглядела зрелой, вполне соответствующей своему возрасту – тридцать три года по материалам дела.

Он разложил снимки в ряд. Снова посмотрел на них. Ради кого или для чего она так старалась? Наверное, не один час подбирала нужную одежду, советовалась с фотографом. Да и сама съемка должна была занять немало времени.

А ведь жертва была юристом, специалистом по корпоративному праву.

И грудь… Неестественно большая, идеальной формы. Как будто она специально увеличила ее с помощью пластической операции… Для кого? Интересно, для кого она заказала такие фото?

Гриссел не мог отвести глаз от женщины на снимках.

Вдруг пронзительно заверещал его мобильный телефон.

Он вернулся в настоящее, испытывая смутное чувство вины; телефон удалось найти не сразу. Он лежал в кармане куртки, висевшей на стуле. На дисплее высветилось: «Алекса».

Черт! Надо было самому позвонить ей. Он посмотрел на часы. Почти одиннадцать!

– Алекса, мне так жаль… – начал он.

– Нет, это не Алекса, – довольно враждебно ответил незнакомый мужской голос. – Она просила, чтобы вы за ней приехали.

– Где она?

– Она пьяна, сэр. Пьяна в стельку.