Денис Шлебин
Дневник
В общем присел я за столик, он мне принёс бокал с кофе, сижу потягиваю его. Тут подходит ко мне Николаешна.
– Дэн, привет! – Завизжала она и повисла у меня на шее. – У меня день рождения сегодня, давай выпьем.
– Не, мне нельзя пить. Но я кофе чокнусь с тобой.
– Чего это? Тебе пить нельзя? Шутишь, что ли?
– Нет, я вполне серьёзно, у меня чеку сорвало, и я пью таблетки. С бухлом их, ну, никак нельзя мешать.
– Да, ладно, а что будет?
– Не знаю. – Я пожал плечами.
– Давай, глоток шампанского выпей со мной.
– Наливай, если глоток только. – Я сломался, сильно выпить хотелось.
Она притащила фужер шампанского. Я нажелал ей здоровья, денег, охуительного мужика, в общем всё как положено, мы чокнулись, я наебнул. Всё до дна. Потом не понял, как и почему, но я начал хуярить уже водку и запивать пивом. Играл на гитаре, на пианино.
Пришёл в себя, когда шёл домой, я аж вздрогнул. «Нихуя себе» – подумал я. Вот же только шампанское выпил, а уже день, солнце палит, и я подхожу к дому. Остановился, прикурил, стал вспоминать, что было: – «Поехали мы потом в ресторан, пили, я ел пельмени… Разборка на улице, я отпиздил кого-то», – посмотрел на кулаки, сбитые, – «бля, реально отпиздил… Кто-то достал ствол и палил из него в воздух, а может и не в воздух, надеюсь никого не убили, я никого не убил, главное?.. Приехали менты, я убегал… Всё, дальше провал».
Помню с какой-то бабой трахался, как будто у меня секса не было всю жизнь. Она ещё не соглашалась:
– У меня месячные. – Говорит.
– Похуй. – Отвечаю. – Снимай штаны.
Да, блядь, так и было!
Потом я её ебал на барной стойке, на столе, на сцене, в огнях софитов, на диване. Всё, больше ничего не помню. А может я всё это выдумал? Сумасшедший же ведь! Скорее всего набухался и валялся где-нибудь. Докурил сигарету, выбросил бычок, дошагал до дома. Зашёл в туалет, достаю хуй, а он в крови весь – «Ебать! Правда, значит всё это, ну, с бабой по крайней мере, не убил же членом кого-то». Поссал, подхожу к раковине руки помыть, смотрю в зеркало, а у меня борода вся в крови, я проблевался в раковину тут же, – «Тут два варианта, или я загрыз кого-то, или пизду, окровавленную лизал». От таких мыслей меня ещё раз вырвало. Умылся, сходил в душ. За мной приехал кореш мой, Димон, говорит: – «Собирайся, тебе на капельницу пора». Натянул свежую футболку, джинсы с огромными дырами на коленях.
Приехали, зашёл в процедурный кабинет, лёг на кушетку, она была обита коричневым дерматином и очень жёсткая. Медсестра вкатила стойку для капельницы, закрепила пакетик с лекарством, всадила мне в вену иглу, отрегулировала и ушла. Меня стало клонить в сон, я боролся, потом всё окрасилось в кислотные цвета, занавески на окне стали розовыми, зелень на улице – синяя, само лекарство, которое вливалось в меня – переливалось цветами радуги и светилось. Меня вырубило, я бежал по длинному коридору, стены будто плавились и растекались, в конце коридора был свет, я старался успеть, пока меня не смыло стенами. Добежал, сиганул прямо в этот свет, и оказался голый в темноте, в позе эмбриона. Я просто парил в пустоте, вдруг, что-то пролетело и врезалось в меня, потом появился какой-то шум, меня что-то постоянно толкало и шумело. Я открыл глаза, надо мной, склонившись, стояли медсестра и Димон, их лица словно пластилиновые, меняли своё выражение.
– Чувак, ты как? – Я услышал голос Димона.
– Охуительно. – Я протянул руку и дотронулся до его лица, оно было тёплым и липким.
– Странная реакция. – Сказала медсестра. – Обычно такого не случается. Отвезите его домой, пусть проспится.
Димон подхватил меня под руку и потащил к машине, я боролся со сном, он выволок меня на улицу, листья на деревьях постоянно меняли цвет, окрашиваясь то в синий, то в красный, то в оранжевый, а цветы на клумбе пели хором песню Битлз, «I want you». Димон уронил меня два раза, и каждый раз я пытался от него уползти, хохоча, и подпевая цветам. Привёз он меня в итоге домой, я завалился спать, продрых до самого вечера. Когда проснулся, выпил таблетку злоебучую и поехал на рок фестиваль, там выступала группа, с которой у меня был контракт. С рок-группами был напряг, и я сажал их на контракт, предлагал им дневное – не рабочее время клуба для репетиций, платил больше в несколько раз. За это контрактом воспрещалось выступать на других площадках, только на крупных фестивалях, с которыми я, как представитель коллективов, проводил переговоры, договаривался о гонораре, представлял прайс-лист и прочая мура, за это брал процент.
Приехал на фестиваль «NE formal party», назывался, устраивал его мой старый знакомый Хоббит, проходил он в зале старой филармонии. От меня там играли два коллектива, в общем прибыл я туда, получил гонорар, раздал деньги ребятам, выбил для них гримёрку и бухла за счёт организаторов. Сам пошёл в зале тусить со всеми, стою, значит, потягиваю кофе, глаза слипаются – таблетка подействовала. Подходит ко мне Андрей – кореец, постоянный посетитель моего заведения с литровым пузырём вискаря, протягивает мне его.
– На. – Говорит. – Выпей, пиздатое пойло.
– Не, спасибо, мне нельзя.
– С хуя ли? – Его узкие глаза округлились.
– Я с катушек съехал. Если выпью, пизда мне и всем здесь.
– Да ничего, это же рок-фест, ты так, глоточек только сделай.
Ну, сделал я глоточек, пойло оказалось неплохим, я приложился ещё разок, неплохо так. В итоге раздавили мы с ним этот пузырь минут за десять. Он покатился ещё за одним пузырём. Андрей, маленького роста, и толстый, когда нахуярится, то начинает кататься с большой амплитудой. Его заносит, и он семенит коротенькими, пухлыми ножками быстро-быстро, но, сука, не падает никогда. В общем укатился он за бухлом к барной стойке, а ко мне подошла Чача в широченных джинсах, тоже завсегдатай моего клуба, протянула бутылку мартини.
– На, Дениска, выпей, я пронесла две бутылки в штанинах.
– Ни хуя себе. – Я взял бутылку. – А ко мне в клуб тоже проносишь? – Я сделал несколько больших глотков.
– Ну, конечно.
– Вот ты сучка.
Тут подкатился кореец с двумя пол-литровыми пузырями коньяка.
– На, это тебе. – Протянул он мне бутылку.
– Бля, я умру сегодня. – Я взял бутылку у него, распечатал, глотнул и запил мартини. – Пойду прошвырнусь по залу.
Я шатаясь пошёл на танцпол, по пути останавливался, залпом хуячил коньяк и запивал мартини. Так я выдул всё до дна, поставил две пустые бутылки на пол, посреди танцующей, потной толпы и понял, что совершил непоправимую ошибку. Потелепался к выходу, ко мне прицепился долговязый пацан, обритый на голо, в кожаной куртке, джинсах, заправленных в берцы.
– Ахуеть, тебя прёт! – Заорал он мне в ухо.
– Пиздец, как.
– Я тоже хочу, ты чем упоролся?
– На. – Я достал рубашку с лекарством, выдавил одну таблетку. – Запей бутылкой коньяка.
– Ну, спасибо, дядька. – Он взял пилюлю и тут же проглотил.
Дальше я помню смутно. Но на фестивале отличился, набил кому-то морду, выебал тёлку в туалете и съебался. Помню иду по улице, пью бухло какое-то из бутылки, меня остановили двое ментов, начали задавать вопросы свои тупые, просить документы, потом вязать стали. Я разбил бутылку и кинулся на них с «розочкой», они дали дёру, я за ними, но бежать не получилось, я упал и разъебал себе нос. Меня подняла какая-то баба, дала салфетку или платок, в общем я сидел посреди тротуара, напротив мэрии и вытирал кровь с лица. Менты вернулись. Она, что-то сказала им, и они отъебались от меня. Помню, потом ехали в машине, она впереди, рядом с водителем, а я на заднем сидении лежал. Меня переклинило, что они похитители.
– Вы кто такие? – Говорю.
– Я таксист, брат, в клуб твой везу тебя.
– Нихуя, ты пиздишь всё! – Я заорал, открыл дверь и выпрыгнул из машины, ёбнулся на асфальт, покатился, потом соскочил на ноги и дал дёру, но ноги, предатели, запутались и я опять наебнулся. Таксист с этой бабой, меня подняли и уложили на заднее сидение.
– Под чем он? – Я слышал, как водитель спрашивал у бабы.
– Набухался. – Ответила она.
– Не, от бухла так не бывает.
– Ну видишь, бывает.
– Не верю, он обдолбался чем-то.
Привезли меня в «Текилу», затащили на второй этаж, там посетителей было мало, увидев меня они сразу съебали в другой зал. Приехала скорая, ширнули меня магнезией, уехали, ну, а я уснул.
Проснулся на следующий день, всё тело в ссадинах, болит, одежда подрана, в крови, нос поломан, и распух. Подхожу к барной стойке, а на ней записка от бармена лежит:
«Чувак, ты охуительный начальник и человек, я ценю, что знаком с тобой, но то, как ты вчера обдолбался меня пугает. Я увольняюсь. Прости.
Р. S. Ничего личного, ты крутой.»
Я прочитал, спустился на кухню, там весь персонал уже собрался, оказалось, я проспал весь день, скоро начнётся рабочая ночь. Они рассказали, что я вовсе не уснул сразу, как мне казалось, а приставал к гостям, избил несколько человек и пытался изнасиловать девушку в туалете. Меня еле сдерживали, дизелил до утра, а потом вырубился.
Подумал немного и принялся писать картину, около часа и у меня был готов портрет Джима Моррисона. Я либо ничего не делаю, либо пишу картины буквально за пару часов, могу за день, штук по пять ваять, меня порой просто распирает, так же и с письмом, либо я не пишу, либо пишу без остановки. Вышел из студии поздно вечером, было прохладно и свежо, по пути купил шаурму без мяса, съел. Дошёл до «дома», там были манты с картошкой, я сточил штук пять с уксусом, было не очень вкусно, но я наелся, а это главное. Посидел, пописал, попиздел с Пашей о книгах, спорте, тренировках и восстановлении после них, сыграли партейку в дурака, я продул, причём позорно. Пошёл в ванную, погрелся в воде, послушал Арбенину, вышел и понял, что хочу спать, пожелал Паше доброго сна, он ещё лежал и читал стихи и песни Юрия Визбора. Когда стелил постель, Прохор соскочил:
– Я вас ждал, поэтому не стал разбирать.
– Что разбирать? – Спросил я.
– Ну, эту, как её, эту… Ну… Палатку.
– Какую палатку?
Он пиздец гонит.
– Ну, эту, я вас ждал…
– Иди, бля, спать Прохор.
– Но, я палатку…
– Иди спи, я сам разберу.
Он улёгся на кровать и захрапел, пиздец просто у пацана крышу срывает, он реально так долго не протянет, ей богу вертонётся или с собой что-то сделает. Перед сном, как всегда представлял Юлю, только на этот раз представлял, как мы вместе живём, ездим на Иссык-Куль, я приношу домой продукты, что-то готовлю. Как я живу с ней и нет Прохора, который бредит без устали. Интересно, это просто мечты или это всё реально воплотить в жизнь, я стараюсь как могу, преподаю, барабаню, если бы ещё какая-то работа подвернулась, то занялся бы. Вообще моё состояние сродни запою сейчас, я шляюсь везде, только вместо бухания я пишу, что, собственно, неплохо заменяет алкоголь. Творчество – это наркотик, стоит втянуться, и ты уже не можешь без призмы художника или писаки смотреть на мир, всё время думаешь, вот об этом надо написать, вот эту хуету надо нарисовать. А ещё, когда пишешь, то легче переживать всю хуйню в жизни, для меня писательство – это как поход к психологу.
29/09/15
Проснулся в скверном настроении, снилась всякая шняга. Сначала я убегал пол ночи не понятно от кого, целовал какую-то брюнетку, затем проснулся, полежал немного и снова уснул. Приснился отец, он, что-то резал болгаркой и отрезал себе две фаланги мизинца, море крови, валяющийся палец. Я снова проснулся, полежал, уснул. Снилось, что все поменялись телами, в теле отца была мать в теле матери Юля, а отец не понятно в чьём теле, этого человека не было, вернее его тела, а он был в теле Юли, полная хуйня, я хотел их всех убить. Проснулся в двенадцатом часу по полудню, пожелал всем доброго утра, выпил кофе, созвонился с Таней, договорился заехать к ней и взять книгу «Фактотум» Чарльза Буковски, засел писать. В 15:30 мне надо было быть в студии, у нас выступление в костюмах заправщиков на открытии заправки «Газпром Нефть». Приехал Олег, я ему предложил прокатиться за книгой, он согласился. Написать ничего не получилось, мы отвезли Крёстную в «Мастерскую» и поехали за книгой к Российскому посольству, на удивление быстро продрались по пробкам, слушали «Пинк Флойд», видели на южной магистрали жуткую аварию, куча народу собралось, все снимали на телефоны, человек сто, наверное, если даже не больше. Машина в говно расхуячена, даже не ясно, какая марка, просто кусок чёрного, мятого металла с зеленоватыми, крошечными осколками стекла. Долго искали место парковки, заскочили в секонд-хенд, Олег купил пуловер серый с оранжевыми вставками. Встретили Таню, забрали книгу, съели по пирожку с капустой, это был мой завтрак, обсудили мою женитьбу, мой выбор, Олег дал несколько напутствующих советов по поводу семейной жизни. Типа – рожайте сразу детей и не рыпайтесь даже друг от друга. Насчёт «не рыпаться», я с ним согласен, но по поводу детей, я пока не готов. Попросил Олега закинуть меня в студию, пока ехали в студию, позвонила Николаешна, предложила встретиться, сходить с ней на рынок купить продукты, через день она поднимается на Рацека, на Ак-Сайский ледник в ущелье Ала-Арча, на две недели работать поваром в столовой для альпинистов, и опять неизвестно, когда увидимся. Я подождал её в студии, спалил аромопалочку, прочитал 35 страниц из книги, мне очень понравилось, и пошёл встречать Николаешну. Шли, болтали ни о чём, она остановилась купить какую-то овощную фастфудную ерунду. К нам подошёл бухой мужик сорока семи лет, как он в процессе беседы сам нам сказал. Спросил у меня:
– Где хороший стоматолог?
– Не знаю. – Ответил я. – Я не люблю стоматологов.
– Понимаете, просто хочу сделать зубы, потратить на это деньги, а знать надо наверняка, где хороший стоматолог.
– Ну, да. Понимаю. – Отозвался я. – Но ко мне не по адресу обратились.
– А то вот сдохну, а так родственники по зубам опознают. Мне ведь уже 47 лет.
– Да, это весомый аргумент, чтобы делать зубы.
Николаешна стояла в стороне и хихикала, но не хотела принимать участие в нашей беседе. Потом он погнал какую-то хуйню про Чингисхана, Китайцев и ебанутой экранизации, приготовили мексиканский фаст и мы ушли с Николаешной, она сначала уляпала джинсы и пакет, который я забрал и протёр, потом накапала соусом на грудь, мы сели на лавочку у подъезда, она доела, мы всё также хохоча болтали ни о чём, затем быстро дошли до рынка, где я её и оставил, созвонился с Кирюхой, договорились добраться вместе до студии, встретил его. Дошли до Упыря, и он нас довёз до студии. Выпили кофе, одели заправские комбинезоны погрузили барабаны в машины и поехали на работу.
Выступления пришлось долго ждать, сначала ждали директора «Газпрома», потом мэра, в общем, всё затянулось на полтора часа. Жрать хотелось неимоверно, я ведь один пирожок съел сегодня. Отыграли удачно, только с выходом чуть запороли, рано вышли и пришлось сразу уйти, выглядело это нелепо. В студию ехали долго по пробкам, слушали Кипелова, просто пиздец какой-то, полная хуетень, не понимаю, как Упырь может это слушать. Весь репертуар «Арии» – это сплошной плагиат, причём внагляк слизывают у «Iron Maiden», «Manowar», да и не только, названия сейчас и не припомню. На тренировку я опоздал, да ещё и Прохору не дозвонился, позвонил Николаешне, договорился проводить её до дома от гостей, где она находилась, потом позвонил Джону, договорились, что заскочу к нему через пару часиков с ночёвкой. Прибежал «домой», сварил вермишель, пожарил овощи, пока жарил, позвонила Николаешна, сказала, что скоро освободится, проглотил горячими овощи с лапшой и помчался. Ехал в маршрутке – это полнейший пиздец, ненавижу общественный транспорт и людей, они воняют и проникают в моё личное пространство, топчутся по ногам, толкаются и никакого: «извините» или «позвольте пройти», просто прутся напролом, как будто меня не существует. А одна тётка прям облокотилась на меня и совсем перестала держаться за поручень, когда маршрутка в очередной раз резко затормозила я шагнул в сторону и эта баба чуть не плюхнулась в проходе. Но прислоняться ко мне своим толстым вонючим телом перестала. Помогло!
Николаешну пришлось подождать, но не долго, пока ждал написал абзац. Шли хохоча, я что-то начал рассказывать, а она утешать меня, я же в свою очередь утешаться и вдруг осознал, что это совсем не катит, мне не надо утешаться, и я вовсе не жалуюсь. Мы с Николаешной пришли к выводу, что все люди общаются исключительно жалобами друг другу, не хватает денег, не хватает сна, не получается того, что хочется, здоровье не годное, любовь безответная, и всё становится хуже год от года: колбаса, лимонад, люди, город, да, и вся страна, вот раньше всё было лучше и стоило дешевле. А если убрать всю эту хуйню, то людям говорить будет в итоге не о чем, разве, что только осудить кого-то, посплетничать и прийти к выводу, что все живут не так. Потом я рассказал, как решил жениться и спросил её, когда она «женится». И это было зря, наступил ей на больной мозоль. Где она только находит таких парней, один женился и сказал ей, что зря она его не добивалась, а вообще она замечательная, но даже у меня к ней отношение, только как к сестре, жалко, хорошая девушка и одинока. Возможно это всё из-за того, что она всегда в горах.
На такой ноте мы расстались, я проводил её до дома, сел в такси и поехал к Джону, с ним попили кофе, я съел три куска торта, рассказал о Николаешне, Джон спросил: – «когда ты с ней зайдёшь?» – я ничего не ответил, но подумал, что надо бы, а вдруг они сойдутся. Потом Джон засел смотреть сериал «Сообщество», а я писать. Описал два дня по два с половиной листочка на день, из лоджии доносились реплики, а Джон живёт на лоджии, абсурдного сериала. Я писал и думал, как же я докатился до такой жизни, когда свернул не на ту дорожку. А может я всегда шёл по этой дороге, или вовсе нет никакой дороги. Есть только жизнь и мы со всей своей хуйнёй в головах, выдумываем, верим, любим, ставим цели перед собой, потом достигаем их или чаще не достигаем, не хватает терпения, сил, мозгов, или попросту лень, а в итоге всё равно умрём никем, так ничего и не добьёмся. А может всё проще – есть судьба от которой никуда не убежать, и чему суждено, того не миновать. Пусть будет как задумано! Остаётся только расслабиться и позволить свершиться предначертанному. Почему люди не могут получать удовольствие от жизни? В итоге же всех ждёт костлявая с косой (и откуда такое клише? Мне смерть представляется грудастой блондинкой с очень смачной попкой), какие могут быть «важные» дела, когда всё предрешено. И всё происходит так, как происходит – солнце встаёт и садится, время тикает, волосы седеют и выпадают, зрение садится, растёт живот, а конец света всё никак не случается, как бы человечество его не ждало и не предрекало.
Бабушка продала дом, дала немного денег. Я хотел открыть типографию, печатать визитки, листовки, в общем всякую херотень, но Димончик уговорил меня выкупить пополам с ним репетиционную базу «Pulse» у Ментора. Мы припёрлись к нему, говорим – «Продай нам базу», а он ни в какую: – «Это же бизнес мой, пацаны, вы чего, как я вам продам?».
Ходили за Ментором примерно месяц, в итоге он сломался и продал нам реп-базу. Себе он купил аппарат фирмы «Yamaha» и стал сдавать его в аренду.
База находилась в подвале детского образовательного центра «Шайыр», но не в основном здании, а на территории в углу. Сверху над подвалом была постройка, в которой располагался интернет клуб, владельца называли Каспер, имени его я не знаю, ездил он на мотоцикле, в общем, парень не плохой был, тихий и в клубе у него было спокойно. Но потом клуб закрыли, а его посадили, выяснилось, что Каспер толкал кокаин прям в детском центре творчества. Ментор познакомил нас с директрисой, не помню, как звали её, она через несколько месяцев после нашего знакомства умерла от рака груди. Вручил нам ключи, мы ему деньги, заключили договор, заверили у нотариуса. Ментор вывез личные вещи, остался только армейский сейф, большой такой, бежевого цвета.
Мы взяли с Димоном пиво, сели на продавленный диван, в репетиционной, включили композицию «Marooned» группы «Pink Floyd» и волна эйфории накрыла нас с головой, мурашки пробежали по всему телу, мечта сбылась. Радость была в каждой клетке тела, я даже ногтями ощущал счастье. Это был мой первый бизнес и самый удачный из всех. Потом были ещё реп-базы, но коммерция не удавалась. Следующую реп-базу мы открыли с Димоном вскладчину с Копчённым – его так прозвали, потому что он на половину негр. Взяли в аренду помещение в подвале русского драматического театра имени Крупской, потом его переименовали в честь Айтматова. Нашли там кучу аптечек с таблетками фоф, прям очень много. Копчённый в итоге лежал на диване и жрал эти таблетки, он выходил только в туалет, а ел, что принесут. Через пару месяцев нас это припарило, и мы сняли помещение в подвале Музпеда, перевезли свой аппарат туда.
Отвлёкся я сильно. Так вот, сидели мы, слушали песню, пили пиво, радовались. В самой репетиционной было темно, светила одна только лампочка в углу. Стены и потолок были завешаны тканью камуфляжного цвета. На полу лежал дранный линолеум, воняло сыростью и грязными тряпками. Аппарат был хороший, не топовый, но для репетиций самое то, гитарные комбики «Marshall» и «Rendell», басовый «SWR», усилок ламповый «Novick», с которым мы потом много парились, лампы сели, а найти такие было пиздец, как трудно. В итоге мы его поменяли на китайский транзисторный «Baidun», дебильное название, но работал отлично. При всей грязи и мраке в репетиционной, Ментор построил себе спальню в другой комнате с кроватью во всё пространство, дверь открываешь и сразу попадаешь в постель, он говорил: – «Такая кровать только у меня и у Снуп Дога». Стены и потолок были оббиты поролоном и обтянуты коричневым плюшем со вставками из «волосатой» ткани бирюзового цвета. По стенам пущена подсветка, белого и красного цветов. В углу комнаты полки с зеркалами под бар, с такой же подсветкой. Гламурный траходром. Над входной дверью висел крупный монитор, на котором я пересмотрел целую кучу отличных фильмов, таких режиссёров, как Пьер Паоло Пазолини, Федерико Феллини, Карлос Саура, Ингмар Бергман, Микеланджело Антониони, Марк Захаров, Андрей Тарковский, ну и конечно, множество ещё хороших режиссёров и не очень, например, Тинто Брасса и Квентина Тарантино. Мне мог бы позавидовать любой киноман. Я пересмотрел и переслушал массу концертов, к нам приходил мужичок раз в неделю и притаскивал лицензионные или переписанные диски с концертами рок-групп всех времён, начиная с никому неизвестных блюзменов: Howlin Wolf, Nina Simone, Big Joe Turner, Buddy Guy, Bessie Smith, ну, и конечно же великий B.B. King, и заканчивая группами: «Beatles», «T-Rex», «Led Zeppelin», «Pink Floyd», «The Doors». Между спальней и репетиционной располагалась кухня, а по совместительству моя мастерская, где я писал картины. На кухне постоянно кто-то находился, наши двери были открыты для всех и в любое время суток.
Первым делом мы сделали ремонт в репетиционной, бюджет наш был ограничен, и мы обшили стены картонными коробками, затянули мешковиной, сделали подсветку на стенах, получилось мило. Тусили мы там до потери памяти в прямом смысле. Как-то раз нам привезли травы, мы покурили, все разъехались, остался только Тимофей, он спал в спальне, а мы с Димоном сидели на кухне и курили дурь.
– Чувак, давай торт закажем. – Предложил Димон.
– Нахуя он нам?
– Бля, прикинь, мы с тортом завалимся к Тимохе и разбудим его.
Мы заказали, через пол часа привезли торт. Мы разделись до гола, не знаю зачем, зажгли свечи на торте, завалились в спальню, включили свет. Тимофей проснулся, но его это не развеселило и даже не удивило, он был сильно упорот. Мы пошли на кухню, скурили ещё косячок, съели по куску торта.
– Слушай, а что у Ментора в сейфе? – Спросил я. – Давай вскроем его.
– Не, чувак, это не хорошо.
– Да похуй, он его давно уже не забирает. Может, он пустой стоит.
– А как мы его вскроем?
– Ща, я тебя научу. Я же мастер по взламыванию сейфов. – Я взял в углу монтировку, не представляю даже откуда она у нас там взялась, поддел дверцу, дёрнул и замок отвалился. – Вот и всё бля.
– Блин, чувак, что мы теперь Ментору скажем. Он придёт, а сейф открыт.
– Не всё ли равно, он уже забыл про него. – Я открыл дверцу, внутри был хлам, какие-то таблетки, мазь от угрей, истлевшие бумажки, книга Роберта Хайнлайна «Чужак в чужой стране». – Видишь, здесь не нужное никому говно.
– Бля мы с тобой уёбки конченные, чувак. Мы разделись до гола и взломали сейф, а сейчас сидим и ковыряемся в этом хламе.
– Надо дунуть.
Мы скурили ещё пару косяков, стало рубить, и мы ушли спать. Димон сразу уснул возле Тимохи, а меня душил сушняк. Я встал, пошёл на кухню, вода закончилась было только пиво, но я уже смотреть на него не мог. Я натянул трусы, взял пластиковую пятилитровую бутылку, вышел на улицу, обуваться не стал, я знал, что в клумбе с цветами, рядом со входом, лежит шланг и поливает их. Я на носочках добрался до клумбы, залез в неё, отыскал шланг, присел, чтобы меня никто не видел и начал набирать в бутылку воду. Я сидел в цветах, меня пёрло, вода булькала в бутылке, мимо по дороге редко проезжали машины. Сбоку от меня цветы зашевелились, и я увидел маленького зелёного человечка, он подбежал ко мне, схватил за ногу своими малюсенькими ручками и укусил, что есть мочи. Я закричал от боли, соскочил на ноги и пнул его, так, что он улетел очень далеко и глухо плюхнулся на землю. Цветы заходили ходуном, вся клумба будто ожила, и на меня накинулась целая армия таких же маленьких человечков, их кожа была зелёного цвета, на них были надеты маленькие штанишки, ботиночки и жилеточки жёлтого цвета, на головах красные колпачки. Они бросались на меня, кусали и били, взбирались по моим ногам, я распинывал их и отбивался бутылкой, а они всё прибывали и прибывали из глубины клумбы. Один забрался мне на шею и укусил за ухо, я взвыл от боли, схватил его за шиворот, бросил на землю и раздавил ему голову, она треснула, как орешек, из неё брызнул мозг и испачкал мне ногу, я начал топтать их. Вокруг меня было месиво из кишок и мозгов, всюду валялись маленькие трупики, а они всё не заканчивались. Меня уже начали покидать силы как вдруг они все исчезли и живые, и мёртвые. Ни кишок, ни мозгов, ничего. Я стоял в одних трусах посреди растоптанной клумбы. Это всё мне показалось. Я забежал в подвал, запер двери и лёг спать, как хорошо, что меня никто не видел, а может и видел, боже, как стыдно…
Джон насмотрелся своего сериала, мы посидели на кухне немного выпили ещё кофе и легли спать. Посреди ночи я поймал себя на мысли. Что не сплю, а лежу с открытыми глазами, смотрю в потолок и думаю. Надо мной, что-то стучало и скрипело. Такое ощущение, что там яро трахались. И всё же я уснул под стуки и скрежет.
30/09/15
Я проснулся до того, как Джон меня разбудил, лежал и ждал, когда он подойдёт, я очень давно не просыпался так рано, в 7 утра. Выпили цикорий, так как кофе закончился. Сходил в туалет, меня пронесло.
Ехали в маршрутке, набитой битком, я уже много лет не ездил рано утром в маршрутке. Толпа народа, у всех воняет изо рта, все сердитые, едут работать или учиться и так они каждый день ездят куда-то, зачем-то, бедолаги, просерают свои жизни. Печальное зрелище, я так уже никогда не смогу. Мы немного не доехали, уже было не в мочь, я хотел съесть бурито, но так рано даже бурито не продают. Мы разошлись, договорились, что заскочу в пятницу, после работы, пошёл в студию, сидел, читал Буковски, позвонила Николаешна, предложила съездить с ней в «Гоин» – китайский магазин, за зелёным чаем. Я сходил в студенческий туалет, посрал ещё раз, мне стало легче и пошёл к Николаешне, она была в облегающих, чёрных спортивных штанах выглядела очень сексуально, я старался не думать и не смотреть на её ноги и попку, она у неё, как у настоящей фитоняшки, накаченная и упругая, это видно даже через одежду. Мы ехали в маршрутке и вышли раньше, чем надо, она затупила и выскочила за два квартала до назначенной цели.
В бутике с чаями, китайскими специями, посудой и травами пробыли не долго, я нашёл стул и расселся на нём, наблюдая как Николаешна выбирает чай, нюхая содержимое банок. Фигура у неё отменная, она меня заводит, но спать бы с ней не стал, не хочу портить отношения, да, и кроме Юли я никого не хочу. Потом мы долго ждали троллейбус, я очень давно не ездил на троллейбусах, а ещё они просторные и всегда пустые, не то, что эти глупые маршрутки. Мы уселись на сидение, спиной вперёд, Николаешна рассказала, что когда-то встречалась с Агатом, это который много пиздел в горах среди ролевиков, теперь мне кажется ясно, почему она не вышла замуж, мужиков она выбирает никудышных, хотя может в чём-то он и лучше меня, но я этого не знаю. Мы вышли на Орто-Сайском рынке, я купил себе две шаурмы без мяса, позвонил Кирюхе и пошёл к нему через базар с Николаешной, по пути она наткнулась на ботиночки а-ля дикий запад, коричневые, замшевые, когда она мерила и наклонилась ко мне попой, у неё из спортивных штанов сверху показались розовые трусики, «какая милота» – подумал я. Она купила ботинки, мы распрощались, и я ушёл.
Встретил Кирюху и уплетая шаурму, слушал как прошлой ночью он трахался с чувихой, я слушал, ел и ржал над ним, ему на всё похуй, он заёбанный и довольный.
– Я так и не понял, зачем дядя прилетал сюда и для чего хотел меня видеть.
На днях мне Кирюха говорил, что к нему прилетает дядя и хочет поговорить о сестре, которая живёт во Франции.
– Ну, вот обломился тебе Париж с французскими женщинами и их волосатыми подмышками.
– Ну, да, облом.
– Так, что будешь трахать дальше нашу тусовку.
Пока шли в студию, я съел обе шаурмы. На репетиции как всегда пили кофе и пиздели, Димоня раскидал нам зарплату за выступления, денег хватало на билет до Ташкента, потом по разу прогнали два номера, половина разошлась, остались я, Димоня и Кирюха, обсудили музыкальный застой во всём мире. Я рассказал, что нашёл нового Джимми Хендрикса, так его обозвали в статье, Гэри Кларк, в стиле блюза не плохо лабает и поёт. Обсудили сдувшуюся Земфиру, хотя когда-то она была на высоте, а сейчас, и уже несколько лет, выпускает хуйню. В общем полная разруха да, и в литературном мире, и в кинематографе полный отстой. Человечество резко потупело и перестало производить хороший продукт, всё на уровне блевоты и дрочилова, хотя это, наверное, единственное, чем ещё живёт современный человек, бухает и дрочит, ну, да, действительно читать нечего, смотреть нечего, слушать нечего, да и сами творцы, бухают и дрочат. После репетиции поехал в авиакассу, купил билет на ближайшую дату в Ташкент. Всё же, что-то видимо получается у меня, значит, раз уж билет куплен. На этот раз я не облажаюсь! Зашёл «домой», залез в ванную, Олег позвал повесить баннер в мастерской, я слил воду, ополоснулся, вытерся и мы поехали.
